Читать книгу Сказки для взрослых, часть 3 - Николай Захаров - Страница 4

В Пскове, на военном аэродроме их встретили представители Псковской танковой дивизии и, загрузив в три автобуса, немедленно доставили по месту ее дислокации. А там их сам комдив встретил и долго расспрашивал у себя в кабинете, как и что он может со своей стороны предоставить. Ему позвонили из Генерального штаба и приказали оказать содействие вплоть до привлечения всего личного состава дивизии. Вот он и пытался понять, что за мероприятие собрались проводить на территории области эти янкесы, прибывшие в сопровождении целой роты элитного спецназа ГРУ. И зачем им может понадобиться целая дивизия танковая. Услыхав про хакера, мысленно выматерился.

– Ну, господа, да тут и танк-то не нужен, я думаю. Дадим вам пару троек БТР-в-60-ых. Одного-то штафирку изловить и то не много ли чести и шуму из ничего? Координаты-то имеются злодея?– вежливо все же отреагировал он.

Джеймс разложил на столе идентификационные карты, с пометками спутниковых отсечек искомого объекта. И даже спутниковые снимки вытряхнул с таким разрешением местности обследуемой, что генерал, их просматривая, только крякал от зависти.

– Деревушка-то центровая, бывшего колхоза "Светлый путь", а теперь АО и соответственно "Рыночный путь". И название у деревни хорошее, наше русское – "Олухово". Я распоряжусь насчет БТРов. Желаю успешно провести операцию,– в итоге благословил он предстоящую операцию по изобличению и изъятию злодея.

Такая вот нешуточная развернулась вокруг Емели возня. И угораздило же его на спутник этот американский по неопытности нарваться. Он то и думать про него забыл, ему и японского теперь хватало. Тем более, что ребята там не злобивые, душевные и покладистые оказались.

Забрасывал им иногда дружеские танку и хайку. А они как дети, честное слово. Рады и иначе как Сенсэем его уже и не величают. Да еще с заглавной буквы. Даже особый иероглиф в его честь придумали и ему преподнесли. На русский язык если перевести, то дословно звучит так.– "Тот, который танку и хайку в спутнике нашем сочиняет". Ну, по-русски корявенько получается, а вот на японском просто блеск. Изящно. Не язык -песня. За две последних недели Емеля преобразился. Даже маманя порой его узнавать переставала и пугалась. Как подменили парня. Слова непонятные говорит. Оделся как то не обычно. А главное и ей покоя не дает. Работать уборщицей не разрешает, одежду велел переменить. Удобную, правда, предоставил, но не привычную. Вот хоть шуба эта соболья. Ну, до чего в ней неудобно ходить. Длинновата больно. Но терпит Ефросинья. А Емеля смеется: – Мама, да эта шуба, знаешь ли сколько из соболей стоит? 50000 долларов американских,– ну Ефросинья в американских рублях сроду не разбиралась и не поняла много это или мало. У нас вон булка хлеба нынче три тысячи рублей стоит. Раньше на эти деньги дом купить можно было в деревне и, еще на корову бы осталось. А сколько хлеба можно купить на американские 50000? Спросить у Емели стесняется. Вдруг буханок сто можно, тогда это же золотая шуба-то. А Емеля и за дом принялся. Расширил его слегка и этаж еще один надстроил, только не вверх, а вниз. Вот ведь выдумщик. И соседей не обидел, солнце ни кому не загородил и места там под землей сколько хочешь. Когда Ефросинью он туда первый раз на лифте доставил, у нее ноги подкосились.

А уж когда на кухню ее завел и все показывать начал, то она и вовсе за сердце хвататься стала. Но ничего, освоилась. И с плитой плазменной, и с телевизором шестикомфорочным, и с холодильником при двух морозильных камерах. Свет только никак не могла научиться включать. Он по команде голосовой или по хлопку загорается, а она все по стенкам шарит, клавиши ищет. А к ванной и к туалету быстро приноровилась… и машинка ей стиральная очень понравилась. Емеля ей показал, на какие клавиши жать и Ефросинья дня два от нее не отходила, по два раза все перестирав. Даже задремала однажды прямо рядом с ней, уютно по-кошачьи поуркивающей.

На печи теперь Емеля не валялся, а торчал возле экрана компьютера с утра до ночи. Отрываясь только от него для принятия пищи и в зал спортивный с тренажерами. Ефросинья все помещения их дома подземного обошла и со счета сбилась. Сколько их всего. А по площади метров 700-т квадратных, никак не меньше. Залище, вон спортивный только, метров 200-ти. Ведь с бассейном соорудил. Высмотрел в компьютере своем и осуществил один к одному. И вода в нем с подогревом. А парилку какую отгрохал. И под веник, и так посидеть, попотеть. Сауной называется. Говорит, что это он у фиников на сайте скачал.– "Умный видать народ эти финики",– Ефросинья пугаться и удивляться уже в первую неделю устала. И махнув рукой на страхи, решила положиться на сыновью голову. Ему лучше знать, как и что. А ей-то много ли надо? По морозу с ведрами за водой бегать не нужно – и уже хорошо.

А тем временем Джеймс с сотрудниками Скоттом и Джоном, в сопровождении роты спецназовской уже погрузились в шесть БТРов. И колонна их медленно поползла в сторону деревни Олухово.

Не прошло и трех часов, как колонна, ни разу не завязнув в сугробах, уже вползала в этот населенный пункт. Сориентировавшись на местности, отыскали нужное строение и метров за двести выгрузившись, оцепили его силами роты спецназа. Домишко стоял на самом краю деревни и время было уже темное, поэтому местными жителями действия эти замечены не были. Только Петруха, вышедший по нужде, удивленно пялился минут пятнадцать на торчащий сразу за его домом БТР. С притушенными фарами. И никак не мог понять, что это за техника тут появилась,– "Уж не Емеля ли опять танк свой поставил",– но силуэт был на танковый не похож и Петруха, распираемый любопытством, двинулся, раскрыв рот в сторону БТРа. В опорках из валенок на босу ногу и в наброшенном на голые плечи полушубке драненьком он и был нейтрализован, сидящими в засаде спецами. Спеленали в две секунды. Заклеили рот спецсредством и зашвырнули в его же Петрухин сарай, прямо под ноги удивленно-взбрыкнувшей корове. Жевать даже бедное животное перестало. Петруха ворочался у нее под копытами, пытаясь освободиться от пут и, мычал так яростно, что корова совсем обалдевшая, начала отвечать: – МММ-ы-ы,– свирепел Петруха.– Му-у-у-у,– сочувствовала ему корова.

Джеймс убедившись, что мышеловка захлопнулась и преступнику уйти из длинных лап родного правосудия не удастся, подошел к двери "русского бунгало" и постучал в дверь. Свет в "бунгало" не горел и никто на стук не отозвался.– "Может, нет дома никого"?– мелькнула мысль в голове у Джеймса. – "Ну, что ж, не велико видать нарушение в этой стране, если они вломятся в это, с позволения сказать жилище, без приглашения",– подумал он и отойдя в сторону, махнул рукой капитану Семенову: – Давай, Анатолий, командуй,– тот распорядился и здоровенный спецназовец, двухметрового роста пошел к дверям. Сначала он вежливо погромыхал по ней кулаком и прислушивался секунд десять. Мало ли объявится все же кто-то из живущих в этой завалюхе. Не дождавшись ответа, как и Джеймс до него, спецназовец отошел от двери на два шага и прыгнул на нее плечем вперед, с намерением снести ко всем чертям. Однако, хлипкая на вид дверь выдержала и оглушенный встречей с ней вояка, сполз, выронив из рук автомат АКС. Семенов, озадаченно поскреб свежевыбритый подбородок и махнув еще двоим, пошел знакомиться с дверями лично. Контуженного спеца оттащили в сторону, а капитан, пнув неожиданно оказавшуюся своенравной дверь берцем, прислушался:

– Похоже, из металла дверка-то,– сделал он заключение.– Ну, чтож не пускают в двери, войдем в окно. Рядовые Павлов и Федоров, вскрывайте,– тем, два раза повторять никогда не нужно. Шагнули к перекошенным оконцам и вмазали по фрамугам прикладами… В ответ стеклянно-деревянные оконные рамы, даже не задребезжали. А звук получился глухой, будто ударили кувалдой по наковальне. Павлов и Федоров озадаченно растирали зашибленные руки.

– Эт-та што еще за хрень?– удивился капитан и, достав пистолет из кобуры, постучал рукояткой по стеклу.– Тоже из металла что ли?– и шагнув назад, выстрелил в ведущее себя неправильно окно.

Пуля, попав в стекло, взвизгнув, ушла рикошетом в ночное, зимнее небо.

– Вот те, на!– озадаченно уставился капитан на окно.– Это что за технологии применены? Ну, не пластидом же рвать домишко?

– В чем проблема, Анатолий?– это Джеймс напомнил о себе.

– Проблема в том, Джеймс, что не войти нам в этот дом. Стекло пуленепробиваемое установлено. И рамы, похоже, из стали. Про дверь я вообще молчу. Взрывать придется,– Джеймс побарабанил кулаком по стеклу.

– Да, звук не стеклянный. Ну, чтож взрывайте раз уж иначе никак не получается,– принял он решение.

– Есть взрывать,– Семенов опять распорядился и, двое спецов метнулись к дверному проему.

– Всем отойти. Сколько прилепили?

– Двести, товарищ капитан.

– Давай еще столько же к петлям. Рвать, так рвать.

Через две минуты громыхнуло. Когда дым от взрывчатки развеялся. Все с удивлением уставились на целехонькие двери. Даже краска шелудивая не обсыпалась.

– Сколько с собой у нас пластида прихвачено? – повернулся капитан к командирам взводов. Лейтенанты переглянулись: – Кг пять еще есть,– отвечают.

– Давай, все лепи,– Семенов раздраженно махнул рукой.

– Товарищ, капитан. Снесет домик на хрен, воронка останется,– засомневался один из лейтенантов.

– Выполнять, мать вашу,– лейтенанты пожали камуфляжными плечами. Начальству видней.

Опять к дверному проему метнулись два спеца, сноровисто налепили пластид и, отбежав на безопасное расстояние, залегли. Рвануло так, что земля затряслась даже на безопасном расстоянии. Дверь выдержала. Сволочь.

– И что делать теперь будем?– растерянно топтались офицеры у проклятых, неуязвимых для ВВ дверей.

– А может через крышу попробовать?– робко подал идею один из лейтенантов.

– Пробуйте,– отмахнулся Семенов. И трое спецов полезли на кровлю. К несказанному их удивлению, слуховое чердачное окно оказалось не запертым и позволило им просочиться на чердак. Люк, ведущий на чердак оказался также не заперт и по скрипучей лесенке спецы спустились в чулан. А из него дверь, едва на петлях держащаяся и вот они уже у входной двери только изнутри.

Дверь оказалась заперта на деревянную щеколду. Сдвинув ее, они без труда распахнули неприступную, выдержавшую 5-ти килограммовый пластидовый удар дверь. Открылась с противным петельным визгом, не смазывали их похоже со дня установки ни разу.

С минуту, все оказавшиеся рядом, с чувством суеверного страха и удивления рассматривали это скрипучее чудо. Потом опомнились и толпой ввалились в жилую часть хибары.

Хибара оказалась пуста. Судя, по тлеющим углям в печи она была обитаема, но обитателей в ней не было. Ушли? Как? Двери заперев изнутри? Произвели осмотр помещений. Всего их было два. Кухня метров десяти квадратных с печью русской и комнатенка метров двадцати. Ни на кухне, ни в комнате ничего необычного обнаружено не было. Кровать с металлическими спинками и панцирной сеткой двуспальная, шкаф, стол круглый обшарпанный, да стульев четыре штуки.– Это в комнате. А на кухне и того проще. Стол, две табуретки, да лавка со стоящими на ней ведрами. Заглянули и в шкаф. Висит барахлишко кой-какое и на полках лежит тряпье. Все.

– Так, интересно девки пляшут,– Семенов озадаченно топтался посреди комнатенки.– Вы там что-то про любопытного соседа докладывали. Ну-ка сюда его живенько. Расспросим. Может, прояснит чего,– вспомнил он своевременно.

Петруха, мычащий на пару с любимой коровой к тому времени уже минут двадцать и притихший только, услышав взрывы, был срочно из коровника извлечен, на ноги поставлен и доставлен пред грозные очи командира роты спецназа. Скотч с морды лица ему отлепили, вырвав при этом все, что там успело прорасти после последнего бритья и стоял он теперь в своих опорках и полушубке драном перед Семеновым… растерянный и перепуганный.

– Фамилия, Имя, Отчество!– не давая ему прийти в себя, приступил к допросу капитан. Время "Ч". Как учили.

– Козлов я Петр Ефимыч,– проблеял Петруха.– Петрухой все зовут.

– Ты вот что, Петруха, ты нас не бойся. Мы хорошие. И здесь по служебной надобности. К соседу твоему у нас вопросы, а его вишь ты дома не оказалось,– похлопал его по плечу капитан.

– К Емельке? Из-за танка чтоль?– спецы переглянулись.

– Из-за какого танка? Ты о чем, Петруха Козлов?

– Ну, как жа. Тут у него во дворе неделю почти стоял. Он, на ем в лес по дрова мотался. Вам бы с участковым нашим – капитаном Федоркиным на эту тему поговорить. Он допрашивал Емельку-то. Правда, говорят в запое он щяс, но как только выйдет из запою, вы с ним лучше переговорите про танк. А я че, я в танках не разбираюся. Я и в армии-то не служимши. Плоскостопие у меня,– понесло Петруху.

– Ну, ладно, хрен с ним с танком. Ты нам вот что скажи. Когда соседа своего последний раз видел?– перебил его капитан.

– А вот тогда и видел, когда к нему участковый Митька приходил. Я в окно смотрел. Пришел он значится к Емеле, вокруг танка походил и вовнутрь зашел. А танк и пропал почти сразу. Потом они вдвоем уже вышли, а танка и нету. А потом и участковый как-то незаметно ушел. На четвереньки встал, да и пропал. Мне забор мешал видеть как там и что,– Петруха лязгнул зубами, избавляясь в тепле от сарайного холода.

– Как пропал танк? Ты погоди. Ты нам про Емелю рассказывай. Про танк мы потом поговорим,– капитан, зайдя за спину Петрухи, повертел пальцем у виска.

– Ну, дак, а я про кого? Про него и говорю. Он тогда ушел в избу свою и больше я его и не видал.

– И давно ли это было?– уточнил капитан.

– Да, дён десять, почитай назад.

– Ну, а чего-нибудь странного в его поведении ты, Петруха, не замечал за ним до этого?

– Как не замечал. Он ведь у меня в огороде две яблоньки на дрова порушил и хотел икрой баклажанной китайской откупиться, паразит. Тока на хрена мне эта гадость? Я деньгами захотел ущерб получить. Так он ведь, сабака, мне цельных два центнера рублев жалезных припер и на крыльцо высыпал. С ведром, говорит, в магазин заместо кошелька ходи. Гад,– Петруха плюнул на пол в расстройстве.

– Какие рубли, Петруха? Сколько?

– Полмильена. Сказал. Я и считать не стал. Этож неделю сидеть. Половину уже отнес в магазин, так меня с ними уже гонют продавцы. Говорят, где берешь? На паперти никак! А я сроду не попрошайничал,– Петруха даже всхлипнул от обиды. -Эх!

– О как!– Семенов озадаченно посмотрел на Джеймса.– Ну а кто еще в доме этом живет кроме Емели?

– Маманя его живет. Ефросиньей все кличут. Хорошая тетка раньше была. До яблонек. А на прошлой неделе я ей и говорю,– "Тетка, Ефросинья, возьмите назад ваши рубли жалезные, да дайте хоть бумажными. Так она фыркнула и сказала, что яблоньки наши давно, еще лет пять назад надо было на дрова порубать. Все равно урожаев с них нет».– Ну и что, что нет, может оне отдыхают? А сама в шубе новой вырядилась из лоскутов, правда, сшитая, но наверно деньжищ стоит неразменных,– Петруха опять всхлипнул.– Где вот Емеля столько рублев этих набрал? Их пади столько и во всем районе нет.

– Так, значит, маманя его тут чаще появляется? А сегодня ты ее не видел?– зацепился за главное капитан.

– Как не видеть, видел. По двору ходила, дрова носила в дом. Потом из печи дым повалил. Тока я с ними теперича не общаюсь.

– Вот что, Петруха, мы сейчас все отсюда выйдем и у тебя в засаде подождем хозяев. Ты не против?– капитан ласково улыбнулся информатору-языку.

Петруха испуганно завертелся: – Эт что, все в мою избенку забьетесь?

– Ну, нет, конечно. Оставим у тебя пару бойцов. Остальные в лесу пока посидят,– капитан улыбнулся еще ласковее.– Да вот этих троих иностранцев у тебя пристроим. Они люди не привычные, как бы не захворали на морозе-то нашем. А тебя мы отблагодарим. Пайков сухих подбросим комплектов пятьдесят. Ты уж извини ребят, что они с тобой не совсем аккуратно обошлись. Служба такая, брат. Понимаешь?– Петруха сморщился и пощупал ободранные щеки. – Ну, че с вами делать? Вселяйтесь, согласился он, вздохнув по-коровьи.

Засада получилась нудной и неинтересной. Сидели два мордоворота у окон и наблюдали, меняясь раз в сутки. Иностранцы те и вовсе о чем-то с утра до ночи шушукались на своем непонятном Петрухе языке. И по лицам их Петруха видел, что очень они недовольны этой засадой. Да и ему она

надоела уже на второй день. Не обманул, правда, капитан и пятьдесят коробок сухпая выгрузил.

А на улице снег повалил такой густющий, почти сразу после того, как из Емелиной конуренки все вышли, что в пять минут следы прикрыл. И теперь достаточно было бегло взгляд бросить на эту простыню, чтобы понять – не было хозяев пока дома. Но вот что странно. Вторые сутки засады, а дым из печной трубы Емельевой идет и идет. И иногда даже очень интенсивно. Сначала на это внимания не обратили. В первые сутки. А потом первым этот факт Петруха приметил:

– А дрова-то сто уж раз выгореть должны были,– ткнул он на клуб дыма выпорхнувший из трубы.

Спецы озадаченно переглянулись, а иностранец Джеймс даже подпрыгнул на табурете:

– Как, как вы сказали? Чего там выгореть должно давно?– подскочил он к Петрухе.

– Мы когда давеча уходили, там, в печи уголья уж чуть теплились. Избе пора уж выстыть за две то ночи,– Петруха хмыкнул.– А она дымит да дымит.

– Алло, Анатолий,– заорал по радиосвязи Бонд.– Джеймс говорит, тут с печью непонятное происходит. Двое суток дымит, а должна уже давно потухнуть. Не иначе кто-то дров подбрасывает. Нет, следов нет. Нет, не заходили. Нет. Да. Нет. Ждем.– Сейчас ваш капитан прибежит сюда, разбираться.