Читать книгу Жулики. Книга 3 - Николай Захаров - Страница 1

Выбросило их на берег реки Арканзас. Иван, которому выдали "пачпорт" и ставший, в соответствии с ним, Тихоном Руковишниковым, сидел на кобыле пегой масти и осматривал окрестности. Он иногда встряхивал головой, пытаясь осмыслить, как так получилось, что уснул на постоялом дворе, а проснулся на диком берегу реки, по которой совсем недавно плыл на "лесине".

– Чей-то я не узнаю мест энтих-то,– бормотал он, всматриваясь в обрывистые берега.

– Нака карту, глянь,– Мишка сунул ему под нос лист бумаги.– Вот здесь мы. Видишь? Тут такой загиб. Вот мы здесь.

– Ну, дык. Это еще верст пятьдесят ехать до того городишки, где меня стреножили басурмане. Бурна тут речонка, вона ить как каменьями ворочат. Мы тута два дни шлюпа вдоль берега тянули. Еле протерлись. Одну на дощечки разнесло. Ружжа потома из омутов доставали. Ох, нанырялись,– вспомнил Тихон, ежась.

– Заставили что ли?– посочувствовал ему Мишка.

–Ну, нет… канешна. Деньгу посулили, вота и полезли. Чилавек он ить скатина, но при душе, а ей чо? Ей антирес надобен. Без антиресу никак.

– Учись, Мишка, мудрость из Тихона плещет через край. Поехали,– тронул Серега Верку с места.– Ты, Тихон как на лошадях?

– Дык, как все. Но-о-о, Манька.

– Чего Манька-то?

– Бабу мою так звать. Забыла, пади, стервь. Приеду, прибью.

– Да ты, Тихон, с чего это взял? Может быть, все глазыньки проплакала бедная? А ты "прибью".

– Че я их аспидово племя не знаю чтоль? Муж за порог – жена из дому скок.

– Так детишки опять же у вас. Куда от них "скок"? Перебиваются, поди, с хлеба на квас, голодают или того хуже продали тоже куда-нибудь за "декалона" пузырь. Жизнь-то не сахар, поди, там?

– Да где там – сахар. Хрестьянину на Руси када сахарно-то быват? Побывал в разных царствах. Ни де хуже, чем у нас, не видал.

– Неужто и "ни де"?– усомнился в словах Тихона Серега.

– Святой, православный крест,– Тихон истово обмахнулся крестным знамением.

– Ничего, Тихон, будет и на Руси хорошо. Когда-нибудь,– Мишка протянул Тихону саблю в ножнах.– Нака вот "меч кладенец". Говорят, что здесь "озоруют". Места разбойные. Осторожнее, острая,– двинулись они по восточному склону, который был скалистым и приходилось выбирать направление, осторожно перемещаясь между нагромождениями скальных пород.

– Подняться надобно выше. Там степь здешняя, дикая. Прерия зовется. Суглинок с песком, но все спорее будет, чем так-то плестись меж камений этих,– высказал предложение Тихон.

– Прав ты. Чего тащимся по каменюкам? Давай вверх,– Серега спешился и повел Верку в поводу, в сторону от Арканзаски.

– Вот ведь места тут,– Мишка оглядел окрестности.– Как на Луне, блин. Ни кустика, ни деревца и трава какого-то рыжего цвета здесь. Пустыня Сахара. Земля вон потрескалась вся от зноя. Градусов сорок, наверное, по Цельсию.

– Мудрены слова речешь. Понятно – из Питерсбургу. Там, пади, все грамотеи? А места дикие, неухожены аки в аду тут. Сковард с грешниками тока не хватат,– Тихон пнул Маньку каблуком в подбрюшье.

– Но-о-о, утроба,– Манька рванула с места со скоростью сто км в час и Тихон едва не вылетевший из седла, перепугано заорал, натягивая поводья.– Тпр– у– у, зараза. Куда?– Манька встала как вкопанная, и Тихон вылетел из седла, мелькнув в воздухе новенькими ботами допотопными, 45-го размера. Приземлился он удачно на ноги и по инерции пробежав метров пять, загребая "ластами" пыль Оризонской пустыни, упал на четвереньки, ткнувшись бородой в растрескавшийся от жары суглинок, почти без травм. Пустяшная ссадина на лбу и испуг до дрожи в коленях, вот и все последствия "родео". Мишка с Серегой, наблюдавшие за этими прыжками, умирали со смеху, а виновник веселья хмурился сначала, испуганно подходя к строптивой Маньке, а потом тоже не выдержал и прыснул, расплывшись в улыбке:

– Вот ведь, стервь – Манька. Ну, вылитая женка моя. Такаж зараза,– смеялся Тихон, забираясь опять в седло.– Вот ведь бабы, никакого понятию и степенности. Но-о,– уже аккуратнее ткнул он Маньку.– Ишь шустрая кака!

– Ты, Тихон, давай пока за Михой следом, если что, то тебя вокурат на его Лерку перебросит, но все же не тормози так резко. Аккуратнее с Манькой,– посоветовал Серега.

Километров тридцать проскакали, никого не встречая, сверяясь с картой и Тихон, все увереннее ориентируясь по ней, отрицательно мотал головой.

– Вот,– ткнул он, наконец, на противоположный берег.– Пасады ихи,– городишко действительно состоял всего из одной улицы, и назвать его городом мог только идиот, никогда настоящего города не видевший.

– Город, блин. Домов сорок. Точно, как в кино. Кирха, почта, салун. Может грабанем здешнее отделение банка для прикола, как в вестернах? Будет что вспомнить,– Мишка подмигнул озорно Тихону и тот испуганно перекрестившись, замахал руками:

– Че мы нехристи каки чтоль? Вона переправа у них там. Будем заходить, аль как?

– А что там делать, если почту не грабить? И отсюда видно, что захолустье и скука жуткая. Все развлечение – салун. Где они жрут свой самогон, который называют виски. Дрянь жуткая. Я попробовал один раз,– Мишка плюнул на растрескавшуюся от жары землю.– Дрянь. Как они ее вообще пить могут?

– Миш, поэтому у них и с пьянством нет проблемы, что дрянь. Не то, что у нас "сладка водочка". Мы ведь не только от последствий возлияния кайф норовим получить, но и от самого процесса. А эти, принимают свой "вискарь", как микстуру.

– Во, во – дикие люди, но в шляпах все,– поддержал Серегу Тихон.– Вона едут. Щас проверку учинят. Кто, да пошто мимо их городу? ШерифА.-

"Шерифов" было трое, двигались они прямо на них, сидя на лошадях и при ружьях.

Дробовики держали в руках поперек седел и пока стволами вниз. Но пальцы уже на курках. Все трое были в куртках серого цвета и долгополых шляпах. Штаны с лампасами и сапоги со шпорами, с натяжкой могли причислить эту троицу к органам правопорядка. Какая-никакая, а форма. Троица резко, как по команде, остановила своих лошадей в десяти метрах перед остановившимися путешественниками и "шериф", сидящий посередине, приподнявшись, рявкнул:

– Именем испанской короны, стоять.– "Говорит на испанском",– услужливо перевел синтезатор.

– Стоим,– крикнул в ответ Серега, рассматривая блюстителей закона.

– Кто? Откуда? Куда следуете?– опять рявкнул средний "шериф", – мужчина солидный, с огромными, пушистыми усищами.– "Таракан",– окрестил его мысленно Серега и, прикалываясь над ним, ответил:

– Марсиане мы, следуем к президенту Североамериканских соединенных штатов,– ответом этим он ничуть не смутил "таракана-шерифа", тот только нахмурил такие же лохматые брови, растущие над выпученными глазами и заорал еще громче:

– Именем испанской короны, вы задержаны,– и махнул рукой сопровождающим.-

"Давайте, ребята. Отрабатывайте жалованье". Те привычно подняли стволы дробовиков и взвели курки, щелкнув ими с огромным видать удовольствием. Лица уж больно самодовольные у них при этом сделались. Оба "помощника шерифа" были парнями молодыми, безусыми и с загорелой до черноты кожей. Сразу видно, что парни в офисе не засиживаются, а в седле несут нелегкую свою службу. "Вот она власть, которая развращает",– подумал Мишка, с раздражением активируя "Завесу" себе и Тихону, который не понял, чего это тот вдруг хлопнул его ладонью о ладонь и уже собиравшийся, опустив голову, сдаться властям. Серега, начавший диалог и уже тоже в "Завесе", выехал на пару метров вперед и заорал на стоящую троицу местных "ментов" с такой яростью, что даже лошади под ними шарахнулись от неожиданности и завертелись:

– Ты кто такой, мать твою, чтобы от имени испанской короны тут подписываться? Документ предъяви, козлина,– Серега забыл, что нужно говорить медленно и тогда сурдо-переводчик переведет почти синхронно, но на такие эмоции этот артефакт рассчитан не был и поэтому запоздало озвучил Серегину реплику следом, на испанском, но достаточно громко и очевидно буквально слово в слово.

Судя по реакции "таракана" и его спутников на нее. Они-то услышали сначала реплику на непонятном языке, а потом на испанском. "Таракан" выпучил глаза, его продубленная степными ветрами и пропеченная до костей солнцем шкура, побагровела от негодования.

– Ты, мерзкий койот,– заревел он в ответ.– Вот мой документ,– потряс дробовиком.– Слезай, негодяй, с лошади, пока я не разрядил в тебя ствол,– и тоже клацнул курком. Да еще и прицелился, прижавшись к прикладу багровой щекой, как будто с пяти метров мог промахнуться. Усы его при этом торчали воинственно в стороны, напоминая таракана еще больше. Сереге даже смешно стало. Сидит этакое чучело в лампасах с тараканьими усами и таращится на него, прижмурясь, через прицел дробовика. И он расхохотался весело и заразительно, тыкая в "таракана" пальцем:

– Таракан, таракан,– зашелся в смехе Серега и Мишка, взглянув на шерифа, тоже захохотал, не удержавшись. Уж больно комично выглядел "таракан" с ружьецом. Помощники шерифа недоуменно переглянулись, не понимая причины веселья. А Серега продолжал хохотать, тыкая пальцем в их начальника. Синтезатор добросовестно повторил по-испански:

– Таракан,– и те уставились на свое начальство, тоже недоумевающее и оторвавшее щеку от приклада. Усы топорщились, и в широкополой шляпе он в этот момент стал особенно похож на домашнее насекомое, известное любому человеку на всех земных широтах. Помощники прыснули невольно, не удержавшись и заражаясь хохотом Сереги, тоже заржали, весело давясь, в две луженые, молодые глотки. "Таракан", которому почему-то весело не было, от всеобщего внимания к его усам, побагровел еще больше, физиономия его буквально налилась помидорным цветом и оскаля желтые, редкие зубы, став еще больше похожим на таракана, заверещал:

– Заткни глотку, мерзавец, я представитель испанской короны, а не таракан,– при этом он опять принялся целиться в Серегу.

– Слезай с кобылы, каналья,– а веселье только разгоралось. Один из помощников "таракана", схватил его ружье за ствол и, опустив вниз, согнулся в очередном приступе хохота,– «Не порти момент».

– Хулио – таракан. Го-го-го,– ржал он жеребцом и даже удивленные Верка, Лерка и Манька переглянулись завистливо.

– Он – Хулио?– захохотал Серега, тыча в живот пальцем "таракана", подъехав к нему.– Хулио он?

Тут уж и Тихон захехекал, услыхав, как величают "таракана-шерифа". А Серега захлебываясь от смеха, объяснял помощникам "таракана", что означает по-русски имя их командира. И те радостно заржали опять,– "Надо же, сколько новостей за одно утро и все хорошие".– Вот только усачу Хулио эти новости совсем не нравились и он норовил выдернуть ствол дробовика служебного и доказать всем, что он мужчина, а не хрен собачий, за которого его тут выставляют. И это ему удалось, ярость переполняла сердце шерифа и он, ткнув ствол в Серегин живот, спустил курок. Громко прозвучавший щелчок, добавил всеобщему веселью огонька.

– Он ружье забыл зарядить. Ху– у– улио, хули– и– о ты ружье не зарядил?– хлопал Серега растерявшегося шерифа по плечу, обтянутому серой тканью, повисая у него на шее и содрогаясь от смеха. А два подчиненных Хулио и Мишка с Тихоном, заливались следом. Ну а уж когда Верка, Лерка и Манька дружно заржали в три голоса.

– Иго-го,– тряся гривами, то тут уж и непробиваемый Хулио, сначала оскалился, потом перекосился недовольно и вдруг захохотал громче всех, махая рукой в сторону лошадей. Остальные участники даже смеяться перестали от такой резкой перемены настроения "таракана" и уставились на него недоуменно. Дескать,– "Ты-то, чего ржешь? Это ты таракан. Тебе злиться полагается и всех этим потешать?"

А Хулио-таракана пробило на смех так, что он чуть из седла не вываливался. При этом махал в сторону рукой почему-то Маньки Тихоновой. И та, почувствовав себя в центре внимания, озорно всем подмигнула и весело оскалясь, поддержала покатывающегося Хулио.

– Иго-го-го,– хохот, накрывший случайно встретившуюся компанию, рванул с новой силой. Тихон упал на шею Маньки и трясся, обняв ее за шею.

Смеющиеся "шерифы" и не подозревали, что смерть махнула у них над головами своей косой и тараканьи усы их Хулио, в сочетании с именем, только что остановили ее. Когда люди смеются вот так – они потом не могут проливать кровь смеявшихся вместе. Что-то происходит. Человечность просыпается в душах. То, что зовется терпимостью, сочувствием. Поэтому, когда все участники отсмеялись, то "таракан", отстранившись от Сереги, уже не так официально, все же поинтересовался:

– И откуда вас принесло, клоунов, в наши прерии?

– Из России мы, Хулио,– все еще улыбаясь, ответил доброжелательно тот.– Что ты прицепился, как репей, ей Богу? Ну, едем мимо и едем.

– Да тут шайка появилась – отморозков,– /Сурдопереводчик так и озвучил "отморозков"/.– Сброд всякий. Нападают на переселенцев, грабят. Людей почем зря режут, канальи. Вчера сбежал один оборванец из-под стражи. Жаль не догнали,

– Тихон отвернулся в сторону и сделал вид, что занят подтягиванием ремня на подпруге.

– Теперь-то сам вижу, что вы нормальные люди, а не налетчики. Мы вас проводим миль десять,– "Таракан" ухмыльнулся в свои пушистые усы и подмигнул выпученным глазом. – Веселые вы парни, как я погляжу. Куда направляетесь?

– В Инид, тут не далеко поселение новое. Хотим там остановиться,– Серега тоже подмигнул "таракану".

Тот расплылся в улыбке:

– Это Антонио и Билл – помощники мои. Хорошие парни, только засранцы. Давно бы выгнал, да заменить не кем. Незаменимые засранцы,– вздохнул "таракан" Хулио.

– Сергей, Михаил и Тихон,– представил себя и спутников Серега.– Вам-то, зачем в ту сторону?

– Да нам особенно то ни в какую. Патрулируем не много.

– Ну, и сколько этих отморозков тут безобразничает?– поинтересовался Серега.

– Да, с дюжину мерзавцев. На лошадях тут шурудят. Ну-ка, вроде пальба за холмами? – выстрелы ружейные слышны стали явственно, когда все замолчали и совсем недалеко, в паре километров по курсу. Хулио хлестнул своего жеребца и тот помчался, выбивая копытами пыль из жухлой травы. Остальные пришпорили своих лошадей следом. Когда обогнули холм, то увидели душераздирающую картину. Десяток мерзавцев потрошили пару повозок, крытых тентами. Хозяев перебили и не спеша теперь рылись в их имуществе. Двое сидели в седлах, внимательно следя за окрестностями, остальные копошились в повозках и распрягали лошадей. Выскочившие "шерифы" на скаку открыли стрельбу по "отморозкам", но и те услышали стук копыт и открыли пальбу в ответ.

И стреляли надо сказать результативнее. Один из молодых помощников Хулио вылетел из седла, раскинув руки и выронив ружье, второй согнулся и обвис, также выпустив ружье из рук. В результате доскакали до повозок вчетвером. Усатый Хулио был сбит выскочившим ему на встречу оборванцем в сомбреро. Взмахнув огромным палашом тот, рубанул им шерифа по голове, разрубив пополам и залив кровью, перемешанной с серыми клочьями мозга, лошадь. Хулио в агонии вцепился в гриву и упал грудью вперед, заливая глаза лошади. И та, взвившись на дыбы, заржала жалобно и пронзительно, тряся головой и сбрасывая с себя мертвое тело.

Здоровяк же, сдвинув шляпу назад, рубанул наезжающего на него Мишку и опять по голове, обезображивая ее кровавой раной. Мишка схватился руками за лицо и Лерка прыгнув, унесла его прочь от повозок.

– Ах ты, сука!– Серегина сабля свистнула, снося голову с оскаленными зубами, а потом он завертелся вокруг телег, вырубая беспощадно все, что шевелится и пытается сопротивляться. В него стреляли и совали ножи, но через минуту все закончилось, и Серега погнал Верку в степь, вслед за Леркой, которая остановилась в пятидесяти метрах и склонилась над выпавшим из седла Мишкой. Подскакал, выпрыгнул из седла и подбежал к лежащему на земле Мишке.

– Ну, что?

– Зацепил, гад,– Мишка убрал руку от лица, и кровь хлынула, заливая рот. На лбу лезвие особенно глубоко прорубило кость, и кровь текла как из крана, пузырясь и даже слегка фонтанируя. Серега полез в "нутро" Верки, вытащил вату и бинт, прижал тампон к лицу Мишки.

– Выруби "Завесу" я подбинтую,– попросил он его и дождавшись, когда дезактивация закончится, принялся мотать бинт, приговаривая:

– Ну, вот чего суешь бошку? Мучайся теперь, пока не вернемся. А если не найдем аппарат, то вообще будешь целый год ходить, как Кутузов.

– Да ладно тебе причитать бабой. Перетягивай потуже. На хрен. Вполне еще отделался легко. Мог бы и череп до мозгов проломить. Сунул бы прямо и привет. Слушай, Серега, с этим, что-то делать нужно. Мне еще на Куликовом это не понравилось. Не видно же из-за щита ни хрена. А тут и вовсе прилетело не хорошо. Здоровый тесак у него, гада,– подъехал Тихон, и тоже спешившись, принялся помогать оказывать первую помощь. Суетился и только мешал Сереге. В конце концов, тот не выдержал и послал его проверить шерифов:

– Глянь, может, жив кто из молодых. Хулио-то получил по черепу на моих глазах. А у тех пулевые. Может, и жив кто?– Тихон уехал проверять пульс и заорал от тела Антонио:

– Сей дышит паренек еще,– Серега помог Мишке взгромоздиться в седло и, подъехав к выпавшему из седла Антонио, принялся его осматривать. Пуля попала в ключицу и прошла навылет. Перебинтовав парня, погрузили его в повозку, освободив от убитых "отморозков" и сложив туда же остальных "служивых", направились в городишко. На паромной переправе их встретили два старика негра в лохмотьях и белый парень, лет тридцати. Перевезли их на другой берег, не взяв оплаты, когда узнали, кого везут. Городок встретил безлюдьем. Потом набежали любопытные и заинтересованные. А сначала, только дворняга, лежащая в тени, приподняла голову и, мотнув головой, отгоняя мух, уронила ее обратно на лапы.

– Провинция сонная, блин,– пробормотал Серега.– Давай, правь вон к тому дому со змеей вокруг рюмки. Аптека никак,-

Тихон щелкнул вожжами и остановил повозку у низкого в три ступеньки крыльца. Вот тогда-то и появились любопытные обыватели. Запричитали женщины над телами Хулио и Билла. Антонио унесли в аптеку и там ему оказали настоящую медицинскую помощь.

Он к тому времени уже очнулся и стонал, поминая всех святых.