Читать книгу Так Бывает - Никтория Мазуровская - Страница 4

Никто и никогда не говорил, что жить с ребенком, пускай уже практически взрослым, – это так тяжело и весело одновременно. Раньше забота о Кирилле была немного другой, не такой щемящей сердце,– нежной, ласковой. Таня сама себе в этих переменах удивлялась. Такого отношения и ощущений к практически младшему брату никогда не было. А теперь целый ворох эмоций, переживаний, страхов – со всем не разобраться за раз.

Она волновалась. Очень. Было необычно отправлять его в школу с самого утра, хотя до этого он тоже ночевал, иногда, и шел в школу сразу из ее дома. А теперь, за эту неделю, когда утром, после завтрака, Кирилл говорил ей спасибо и целовал в щёку, сердце Тани переполнялось радостью и жалостью.

Радость дело ясное, а жалость- по отношению к себе и к Лиле. Саму себя жалеть она не привыкла, потому, в основном, пыталась разобраться с чувствами к матери Кирилла.

Хотелось влепить ей затрещину, наорать, побить, потому что видела грустный взгляд парнишки, видела, но пока молчала. Когда будет готов высказаться, выслушает его непременно, а пока незачем лезть в душу, и так ему очень непросто. Раньше у него был родной дом, была уверенность в будущем. А теперь, пусть все и разрешилось наилучшим способом для всех, но уверенности и доверия к ним, как к взрослым, нет. Обижаться на такую реакцию глупо, она естественна и пройдет со временем, как только Кирилл убедится, что сама Таня уже никуда от него не денется и будет с ним. С другой стороны, было чисто по-женски жаль, что, ожидая появления на свет дочери, Лиля сама лишила себя прекрасного сына. Лишила себя таких приятных завтраков, ужинов, разговоров, обсуждений выпускного, девчонок, поступления. Лишить себя такого из-за дурости, глупости, гордыни… как тут ее не жалеть?

В прошлом очень часто у Тани с языка хотел сорваться один важный вопрос, но вовремя она вспоминала, что по сути, чужая и права на такие разговоры не имеет. Это сейчас уже, став старше они на равных общались, но, когда работала на Липовых, женской дружбой и не пахло. Но спросить, наверное, стоило. Зачем Лиля рожала сына? Все никак не могла понять. Зачем? Кому и что она хотела доказать? С уверенностью можно утверждать, что дед и бабка Кирилла его появления не то чтобы ждали, но против точно не были. Лилю, за отсутствие мужа и отца для мальчика никто не упрекал, на аборт не отправлял. Сама, значит, хотела. А родила… что изменилось? Куда подевалась материнская любовь, привязанность? Почему осталась затаенная злоба на мальчишку, который виноват только в том, что родился?

Откровенно,– Лиля никогда особо любящей не была: послать мальца на х*ен, матом поорать, когда ему нужно внимание, а она пришла с работы поздно и уставшая,-это в порядке вещей. Подобное отношение к детям больше у папаш непутевых встречается, нежели у матерей. Вот и встает вопрос очень остро: зачем рожала. С дочкой будет то же самое, интересно? Есть такие женщины, у которых нет любви к своим детям, но есть к чужим? Так, что ли? Таня и сама к таким относилась, пожалуй, чужих воспринимала как своих, а вот мысли о родной кровинке пугали, дрожь по телу вызывали.

Сколько раз судьба показывала, что жизнь может круто измениться? А вот Таня, до сих пор, не может с таким положением вещей свыкнуться. Нельзя просто самой себе сказать: «Так бывает, Тань», и успокоиться на этом. Надо заняться самоедством, психологическим анализом себя, других. Обычные тараканы в ее голове не могут существовать спокойно и наслаждаться моментом, жизнью.

А насладиться было чем. Тут надо заметить, что с Кириллом и так скучать не приходится, но как-то вечером он ее убил:

– Таня, ты же юрист! – вдруг воскликнул он из своей комнаты и, судя по шуму в коридоре уже мчался к ней, – Ты! Юрист!

– Да, спасибо, что напомнил, а то я как-то забыла на что потратила пять лет своей университетской жизни. – она лишь фыркнула, но на него глаза от рабочих документов подняла. Парень явно загорелся какой-то идей, глаза горят, аж поблескивают, но это скорей отражался свет, так причудливо оттеняя карие глаза, делая их светлей, более янтарными. – Чего придумал?

– Мы ж семья?

– Семья. – еще и кивнула в подтверждение.

– А раз семья, значит, моя святая обязанность делать все для семьи?

– Если это был вопрос, то да, но не скажу, что обязанность такая уж святая. – на мой ответ он лишь фыркнул и продолжил.

– Таня, ты юрист!

– Да, и этот факт тебя как-то раньше не волновал настолько сильно.

– Нет, ты не понимаешь! Зачем мне ходить к репетитору, когда он в нашем доме живет?

– Любовь Михайловна переехала, что ли? – лицо будущего адвоката на миг скривилось, а потом мне, как маленькой, по слогам сказали:

– Зачем мне Любовь Михайловна, если уже есть Татьяна Юрьевна? Сама говоришь, -все в семью! Вот и у нас будет все в семью! – видя замешательство на моем лице, а потом оторопь от такого предложения, он заржал как конь. – Ты сама сказала: все в семью. Так что будешь мне помогать, но историю, так и быть, с Санычем учить буду.

– Я ладно, а вот Саныч вряд ли согласится, да и не потяну я его, знаешь ли, в качестве твоего репетитора.

– Сам с ним договорюсь! Так что? Ты будешь мне помогать?

– Куда я денусь то? – и, не слушая меня до конца, этот будущий адвокат умчался за своими тетрадями, тестами и всем, что у него там было. – Что прямо сейчас?! Кирилл!

Так у нас еще и занятия появились. Лучше бы он к репетитору ходил, честное слово. Это ж надо так над детьми издеваться? Как-то раньше и в голову не приходило интересоваться школьной программой, а когда пришлось,– немного обалдела от количества ненужной информации.

Как правильно тогда заметил Кирилл, она юрист, при желании могла сдать экзамен на адвоката и спокойно практиковать. К счастью, такого желания у нее не было, и копаться в бумажках, анализируя слова, перефразировать и переделывать предложения в контрактах, переплетая все как паутину, – это ее конек и излюбленное занятие. Кирилл же видит себя на поприще адвокатской деятельности международного права. То, что он определился и четко знает, чего хочет, и будет добиваться намеченного, очень воодушевляло. Огорчало же то, что сдать единый госэкзамен по обществознанию на хороший балл, надо постараться.

Честно признаваясь самой себе, ее эти занятия начали пугать, потому что в некоторых, встречаемых вопросах она смысла не видела, но они были,– и за каждый правильный ответ, ее мальчик мог на шаг ближе приблизиться к тому, чего хочет. Вот и корпели над учебниками. Еще интересней то, что да, она практикующий юрист, но некоторые вопросы заставляли напряженно размышлять, искать правильный ответ. В общем, ее профессиональная гордость была задета, потому что тупиковые вопросы бесили и правильный ответ находился, но чтоб чётко сформулировать свой ответ и донести логику рассуждений до Кирилла… было сложно. А из него вопросы сыпались как из рога изобилия, еще и на них старалась отвечать предельно просто и понятно, а не как привыкла, за время работы варьируя терминами, да так, что, порой, суть составленного документа не мог уловить даже ее зам Степан.

Когда сама Таня поступала у нее был профильный устный экзамен,– вопросы хоть и с двойным дном, но имели какую-то смысловую нагрузку. То есть, это была откровенная проверка того, как у кого работает голова, способна ли она, за мишурой ненужных слов и терминов, увидеть суть сказанного и правильно ответить. Вот это экзамен, вот это она понимает.

А тут тест, да еще глупый такой. Эссе какое-то надо написать, строго по предоставленному плану, по конкретной теме, с аргументами и остальной мутью. Жуть, одним словом.

Поэтому, для успокоения себя и проверки Кирилла, гоняла его не столько по тестам, но и по устным вопросам, как когда-то гоняли ее, чтоб сообразить и убедиться, что парень не ошибся с выбором будущей профессии, и та, в дальнейшем, не станет его разочарованием.

Убедилась, порадовалась, что у него в голове не только заученные ответы на тестовые вопросы, но и голова очень смышленая, светлая. И расслабилась на некоторое время.

Эта его фраза про «все в дом», теперь стала какой-то традиционной, что ли. Саныч то так ржал как услышал этот разговор, да еще и пересказанный Кириллом в лицах… его хохот слышал весь офис. Потом в кабинете нарисовался Олег после смены и тоже, услышав пересказ хохотал, но стремление Кирилла похвалил.

***

С Олегом что-то происходило. Что именно, она понять не могла, а тот молчал как партизан в тылу врага. Саныч тоже заметил, но промолчал на планерке и после нее тоже. Все хотела его поймать, потом, после летучки, но тот ускользнул от разговора очень ловко и перевел тему на объект его охраны, а значит на Диму,– тут уже говорить не хотела она. Так и играли темами разговора в пинг-понг, пока обоим это не надоело и разошлись, недовольные друг другом, работать. Ладно, все равно в пятницу у них намечается совместный вечер,– в эту не смогли потому что Олег работал, а значит в следующую будут точно.

Работа стала делом второстепенным, ее теперь больше занимала новая, начавшаяся жизнь, дома.

Всеми силами старалась не возвращаться мыслями к Диме, но не получалось. Точнее получалось, но моментами и на очень недолгое время. Ситуация с Кириллом, переезд, мини ремонт, а потом завал на работе ее отвлекали, до того момента пока не ложилась спать.

Ночь – самое время покопаться в себе, поразмышлять, иногда повскрывать нагноившиеся, но так и не зажившие раны. Вот Таня и занималась самокопанием и анализом всей их семейной жизни.

Все думала найти что-то такое… какой-то скол, щепку, с которой начался их разлад, но безуспешно. Не было такого момента в их жизни прошлой, не было. Она, дура, думала у них все хорошо, да так и было… пока Дима не заговорил о детях. Вот тут-то трещина и пошла.

На самом деле она удивлялась почему столько лет Дима молчал на эту тему, не поднималось даже такого вопроса. После их первого раза она перешла на гормональные контрацептивы и пила таблетки, да за пять лет делала несколько раз перерывы, но и тогда они соблюдали осторожность. То есть, возможность забеременеть у нее была и не раз, но они оба делали все, чтоб подобного не произошло.

Странно, ей бы раньше самой стоило заговорить об этом, попытаться донести до него свою точку зрения правильно, так чтоб понял и не злился. Кто знает, может подними они этот вопрос года три назад, сейчас уже был бы малыш, желанный и любимый обоими.

Ей казалось, что им хорошо вдвоем. Ну болтали на работе бабы… сплетни, пересуды, ну и что? Плевать было на это, когда им и так хорошо. Оказалось, Дима детей хотел, просто ждал пока все будет стабильно и на работе, и в семье. А тут такой сюрприз вылез.

Не то, чтоб она не хотела детей категорично, или не любила детей совсем. Такое обоснование своего отрицания заводить ребенка было неверным. Детей она любила, своих-чужих, разницы не имеет. Кирилла же любит? Любит, заботится, но он не ее, чужой ребенок, нуждающийся в родительской ласке и любви. Илью, сына подруги детства, она тоже любит, но немного не так.

Тут нужно заметить, что Марина человек очень занятой и достаточно скрытный. Когда ее семья жила здесь, в городе, они дружили, несмотря на разницу в три с половиной года. Кажется, самой Тане было десять, когда Маринкины родители развелись и они с матерью перебрались в Москву. Но сами девчонки связи не теряли, созванивались. Взрослели, росли, а общаться не переставали. Позже появились разные соцсети, звонки в скайпе. Единственным условием Марины, еще в самом начале их общения по телефону, была просьба ничего не говорить ее отцу, если тот будет узнавать что-то. Таня пообещала. Годы шли, а все так и оставалось, пока Маринка не влюбилась. Любовь ее длилась всего месяц и когда она уже, после получения диплома, начала работать, узнала, что беременна. Таня тогда еще в Москву не перебралась, но Марине свою помощь предложила, дескать переберусь раньше, все равно ведь собиралась, правда она тогда только первую сессию закрыла. Папашу искали долго, но тот рыжик затаился, да так, что Марина, грешным делом, хотела обратиться за помощью к отцу, но уже стало не до того. Беременность сложная, роды тоже, а потом случилось то, чего не ждал никто. Родились близнецы, один умер в тот же день. Вот так. Марина от горя почернела, Таня рвалась к ней, но ледяные глаза подруги не давали и шагу сделать в том направлении.

Уже потом, после переезда, Таня смогла навещать их, помогать по мере сил. И Илюшку она искренне любила. После замужества они общались все больше по скайпу, но стабильно на праздники и день рождения Ильи она ездила к Марине. Но все же любила его как-то не так, как Кирилла. Может потому, что времени проводила с ним больше? Это конечно не критерий, но другой причины не видела. С удовольствием возилась с маленьким Ильёй, ее не пугали крики, плач, срыгивания, памперсы. Помогала, чем могла, давая Маришке и ее маме хоть какое-то время для отдыха. И сейчас с повзрослевшим Ильей общий язык нашла. А как тут не найти, если он зайчик солнечный? Рыжий, весь в отца. Иногда она ловила себя на мысли, что Илья ей кого-то напоминает, но кого… сколько не пыталась вспомнить и представить, в голову ничего толкового не шло. Одно время она даже думала на друга мужа, Костю, тот тоже рыжий весь, но мало ли рыжих мужиков по Москве ходит? Вот- вот, идея бредовая, а других знакомых с таким цветом волос у нее не было.

Дима с Мариной так и не познакомился, все как-то не получалось. То есть, так-то они знакомы, по скайпу, а в реальной жизни этого не удавалось. Марина, кстати, на личные встречи не рвалась ни с ней, ни с ним. Все не хотела, чтоб отец ее узнать что-то мог. По факту он все знал, адрес уж точно, про появление внука, в общих чертах, рассказала сама Таня, а все остальное он выяснял сам. Пусть Таня себя и корила немного, но и его тоже понять можно: дочка про внука сообщать не собиралась еще очень долгое время и Таня не утерпела, сказала при первой удобной возможности.

Возвращаясь к вопросу детей у самой Тани… Когда Дима ей сказал о своем желании, ее как мешком муки по голове ударили, все мысли из головы вылетели и осталась одна паническая мысль, что она может не справиться с обязанностями матери, что это же не просто так взять и завести… его любить надо. Испугалась и ляпнула, что надо подумать.

Ей бы сесть и все рассказать, как надо, успокоить и его и себя, но не успела. Очнулась уже когда дверь входная зло хлопнула… и все.

Сейчас она точно для себя решила, что заводить детей не будет. Это ее право, как любой свободной женщины, и она для себя это решила. Да, сами дети ее не пугают, и она с удовольствием может с ними возиться, помогать, воспитывать. Но заводить своего не будет.

Это ее личное табу! Никакого ребенка от, пусть самого любимого мужчины, не заведет. После развода, может через год, другой, ее мировосприятие изменится и она решится на ЭКО от анонимного донора. Когда она будет готова и этот ребенок будет только ее, возможно она рассмотрит такую возможность всерьез и решится на что-то конкретное. А может и не решится, кто знает.

Но только не от Димы.

Ей было тяжело справляться с переездом сюда и была пара сеансов у психотерапевта. Толковый мужик вытащил из нее то, чего она откровенно не готова была признать в себе, а сказать кому-то и подавно.

Пример собственной матери очень ярко и наглядно исковеркал ее психику, зародил сомнения в себе, в своих способностях стать нормальной матерью, любящей своего ребенка просто так, а не вопреки и потому, что так нужно. Полина, матерью и не была. Она была женой, любящей мужа и потакающая его желаниям. Любым. Поэтому в их семье самым ласковым и любящим по отношению к ней, Тане, был именно папа. До того… пока был жив. После его смерти жизнь превратилась во что-то отвратительное и настолько ужасное, что проще было сбежать из дома, но ума хватило так не поступать.

Мать была с ней холодна, даже безразлична, а еще очень зла. И Таня боялась, что в ней тоже что-то такое проявится, когда она сама родит. Головой понимала, что это бред и чушь, но страх был иррационален и не поддавался никакой логике.

А потом у нее была наглядная демонстрация, устроенная ей же самой, что она не готова иметь детей, а точнее не желает.

У нее был, перерыв в приеме таблеток, да и, перенесенная за неделю до этого ангина дала о себе знать: антибиотики, которые она принимала, перебили действия гормональных. В общем, спустя неделю после Сочи, в голову добрела мысль, что у нее задержка больше трех недель. Тест… две полоски… С ней рядом была Маришка, молча радовалась, но вспомнила кое-что из детства подруги и испугалась, пыталась отговорить, но Таня была непреклонна в своем желании сделать аборт. Рожать и отдавать потом в дом малютки, это еще хуже. И она сделала аборт, без лишних слез,– эмоций тогда вообще у нее не было, а вот опустошенность была.

Осознание сделанного шибануло спустя пару месяцев, когда ей начали сниться кошмары с ребенком, с девочкой, очень похожей на нее, но с карими глазами отца. Эти сны ее тревожили, заставляли нервничать. Она чувствовала себя виноватой перед их дочкой, хотя не должна была.

Знала, что родись эта девочка, она бы испоганила ей жизнь упреками в неверности отца, загнобила бы, потому что боль его измены была так сильна, что порой сдерживать себя было невыносимо и она рыдала, кричала в подушку чтоб хоть как-то облегчить свое состояние. А тут еще сны эти.

Но потом Таня себя убедила, что все правильно. Какая нормальная женщина пойдет на аборт, если ребенок, хоть и не желанный, но от любимого мужчины? Правильный ответ: нормальная женщина на убийство не пойдет. Она пошла, значит с ней точно что-то не так.

Корила ли она себя за сделанное? И нет, и да. Раньше точно нет, а сейчас, прожив неделю с Кириллом, но уже немного в другом статусе, поняла, чего себя лишила. И от этого стало так горько и обидно, что мата на себя саму не хватало. А с другой стороны, она по-прежнему любила того, кто ее так неожиданно предал. Любила так, как любить нельзя, от того сомнения грызли душу. А еще пугала мысль о Диме: если он узнает, что она сделала, как поступит?

Он приехал, просит вернуться, говорит, что любит ее, а все остальное они исправят, решат. Только разве возможно решить и забыть такое? Измену простить более вероятно, но за ней тоже есть вина, и не малая.

Может она бы и вернулась, дала бы шанс, особенно учитывая все оставшиеся чувства,– раньше они пылали в ней, а сейчас уголек напоминают. Этот самый уголек тлеет, делая сердцу больно своим медленным тушением, а еще Таня подкоркой чувствовала, что стоит только позволить дать слабину, подпустить Диму снова к себе близко и этот уголек разгорится в огромное кострище, что будет пылать, сжигать все внутри, пока от самой Татьяны уже ничего не останется и будет только жажда в любимом мужчине. И побоку будут все его измены, лишь бы рядом быть, знать, что к ней вернется, что она самая главная женщина в его жизни. Такую жизнь она представляла для себя до начала истории с разводом, такое возможное будущее видела сейчас, стоит только сказать Диме «люблю». Потерять себя, раствориться полностью и дать ему все, что он захочет, несмотря на собственные интересы и желания. Это тягу к саморазрушению, эти желания посвятить себя ему полностью, без остатка, она ощущала раньше, всегда пока они были вместе, и тот разговор про ребёнка отрезвил ее в какой-то степени, дал возможность передохнуть и понять, что так любить – это неправильно, что любовь, даже если настолько всепоглощающая, должна быть обоюдной и, возможно, тогда у них бы все получилось. Но, как показала практика, Дима если и любил, то не так, как ей бы хотелось. Она ему не подходит, -вот весь итог их семейной жизни.

Диме нужна другая жена, нормальная! А у нее останутся воспоминания: плохие, хорошие, -не важно, просто они будут у нее. Еще у нее есть Кирилл, Саныч и даже Олег, Маришка с Ильей, – это ее семья, готовая поддержать, неважно какие ошибки она совершит. А Дима… пусть будет счастлив уже без нее.

Такими мыслями она опять себя довела до той черты, которую обещала не переступать. Слез не было, а вот подушка была рядом, еще чуть-чуть и уткнется в нее, пытаясь заглушить очередной крик, полный боли, но пока держалась.

Вообще она спала плохо на новой кровати, и эти крики в подушку стали неким ритуалом прежде, чем она сможет провалиться в беспокойный сон. Дело не в неудобном матрасе, новом месте или еще в чем-то подобном.

Просто…

Каждый человек ищет свое место в жизни. Кто-то находит его в работе, а кто-то в семье, но находят и стараются это место гармонии, равновесия, – свое место не потерять. Она его тоже нашла. Нашла рядом с мужчиной, таким порой жестким, порой спокойным и хладнокровным, что аж зубы оскоминой сводит, а порой нежным, трепетным, любящим, страстным, невероятно целеустремленным, и даже немножко властным по отношению к ней. Вот с таким мужчиной она нашла свое место в жизни, а потом его потеряла и теперь мечется, не зная куда себя приткнуть, и чем заменить то, что утеряно, кажется безвозвратно. К нему привыкла, приняла его таким какой он есть на самом деле, без прикрас. И с ним всегда ложилась спать и с ним всегда просыпалась.

Не важно, что он мог задержаться и прийти позже намного, она его ждала и только потом они вместе ложились спать. Его это сначала смешило, потом злило, а потом привык. То же было и с пробуждением, если ему нужно было раньше встать и поехать на встречу или собрание акционеров, она вставала вместе с ним, хотя могла и спать еще лишний час, два. Готовила завтрак на двоих, и досыпать уже не шла, занималась своими делами или тратила утро на что-то более приятное, типа салона, спа и похода по магазинам, если ей не требовалось ехать в этот день в офис.

Она по факту больше работала дома, после замужества,– Дима был только за,– Костя как непосредственный начальник не возражал и с удовольствием приезжал в гости к другу, а по сути на халяву поужинать домашней едой. Это была ее жизнь, правильная для них обоих. Ее не тяготило такое распределение обязанностей, Таня с радостью занималась домом, готовкой, даже глажкой и той наслаждалась. Потому что прекрасно чувствовала себя, заботясь о том, кого любила. Не видела ничего предосудительного в том, что она не ринулась с разбега покорять столицу,– с таким-то мужем. Какой смысл строить карьеру и идти по головам в ущерб семье, убивая на это уйму времени, которое можно было посвятить любимому мужу и себе? В ней никогда не было этих феминистских замашек. Да, образование получила, работу приличную тоже, но это ведь не было смыслом ее жизни. Точнее, когда-то может и было, когда все надеялась доказать матери, что ее можно и нужно любить, хотя бы за достижения в учебе или работе,– не вышло с этим. Ну, а потом просто переросла желание что-то кому-то доказать. И встретила того, без кого жизнь не мила стала, вот и проявились все ее черты домашней девочки и женщины.

Дима шутя говорил, что думал: будет ему трудно с такой целеустремленной отличницей, а на поверку Таня оказалась очень домашней и очень родной, что ему безумно нравилось. А теперь… теперь мы другие, и есть вещи, которые Дима не сможет простить и понять. Зря только приехал.

Вот же он, рядом совсем и приехал за тобой, стоит только сделать один звонок и вернешься туда, где живешь по-настоящему, кого так отчаянно любишь и желаешь видеть рядом с собой постоянно. Получишь все, стоит только позвонить. И рука тянулась к телефону, а губы дрожали, желая облачить все мысли в слова. Но это пройдет у него, -закончит работу и уедет ни с чем, успокоится, поняв, что своего решения жена не изменит. И найдет ту, что сможет быть другой, не такой как Таня.

Так будет правильно и лучше для всех!

Придя к такой мысли уже которую ночь подряд, она наконец улеглась спать и убрала телефон от себя подальше. Так, на всякий случай.