Читать книгу Синильная кровь - Нина Александровна Алешагина - Страница 4

Девочки с нетерпением ожидали счастливого дня, когда мама заберет их домой. Майса рассказывала Эбиссе о прекрасной усадьбе, где жила добрая фея в коляске, которая когда-то танцевала перед самим королем. А потом она заболела и больше не могла ходить самостоятельно. Сейчас мама Амина с ангелами. В ее уютном доме они поселятся с мамой. Лишь бы мерзкий дядя Рудик съехал оттуда с друзьями! Они делали маме больно. Валяли ее по скрипучей кровати, где она громко стонала и взвизгивала. «Ну вот, оказывается, мы дочери потаскухи», – сделала вывод малышка. Майса уверяла ее, что это не так. «Не будешь глядеть в оба, и тебя проткнут. В одиннадцать лет лишь единицы остаются целками», – ворчала Эбисса, с тоской обозревая казенные стены. Она украла у мастерового, который что-то чинил в приюте, гайки и шурупы. Положила их в шитый-перешитый чулок. Уже не раз он выручал сестер, когда приходилось драться.

Марта была подавлена. Как она прокормит дочек? Никаких программ адаптации к вольной жизни для бывших заключенных в те годы не было. Таких людей на работу не брали, тем более горничными. А дурацкий закон обязывал дееспособных родителей содержать своих детей, если за годы отсидки их не пристроили в семью. Как любил говаривать министр финансов, "сироты и пенсионеры пожирают казну, как саранча".

Конечно, ей хотелось увидеть своих детей, особенно Эбиссу. Дитя любви, она намертво связала с Мартой своего отца. Черноволосая принцесса кружилась в сверкающем платье перед мысленным взором матери. Ее нежно обнимал папа и благодарил Марту за рождение Эбиссы. От сентиментальности этой сцены сердце щемило. Поэтому Марта любила представлять себе эту встречу.

Майса сразу узнала матушку. С восторженным визгом подбежала к ней и крепко обняла за талию. Эбисса пригляделась к грубой женщине, прежде чем последовать примеру сестры. На миг у Марты в груди потеплело. Они снова вместе! Радость встречи омрачал животный страх перед нищетой, а также горькое разочарование. Пронзительный взгляд матери устремился на Эбиссу. Маленькие глазки под непропорционально высоким лбом, нечесаные рыжие космы, тонкие губы. «Этот хорек зачат кем-то из тех грязных скотов, которым уступал меня Рудик! Не существует моей принцессы, которая была бы великолепна даже в этой дерюге!» – похолодела от ужаса Марта. Обе девочки недоедали, но худоба Эбиссы ей показалась особенно безобразной. По сравнению с сестрой Майса казалась хорошенькой.

Первым делом Марта с дочерьми наведалась в старое гнездо. Дальние родичи Амины то бросали, то вновь начинали делить усадьбу Идальской. Тяжбам не было конца. Они сдавали в аренду комнаты в господском доме, чтобы оплатить судебные издержки. Рудольф поселил шайку грабителей из Сузлина. Прежних жильцов выгнала кузина Идальской. Поэтому он сдал «свои комнаты» лихим людям, которые сами выжили эту сварливую бабу и ее чокнутую жиличку. Энергичная тетка по отцу Амины гордилась тем, что имела дело только с честными ремесленниками и студентами, а потому в семейных распрях выбила себе целый этаж. Скупой и вечно недовольный дядюшка Рудольфа сдал мансарду проповеднику новой религии Антипе. Этот улыбчивый добряк днем носил монашескую рясу и агитировал принять Христа, а по ночам варил какие-то снадобья в своей маленькой лаборатории. Соседям импонировала его готовность помочь в бытовых мелочах. А какие узоры он вышивал на платках и скатертях! Антипа всегда был гладко выбрит и очень аккуратен в быту. Проповедник казался неповоротливым и рыхлым, но даже жилистый главарь из Сузлина не мог превзойти в его в борьбе запястьями!

Все комнаты были заняты. Профессиональные попрошайки обитали в подвале, чулан снимал карманник, а вот на флигелёк в саду никто не позарился. В нем текла крыша, штукатурка отваливалась со стен кусками, вздулись полы от вечной сырости. Стекол в рамах давно не было, полуразрушенная печка закоптила остатки обоев и потолок. Тропинка к флигелю заросла тёрном.

– Мамочка не позволяла мне играть здесь, – заплакала Майса. Она очень скучала по Амине, считала покойную своим ангелом-хранителем. – Мы сходим на ее могилку, мама?

– Какую, на хер, могилку! – рявкнула Марта, отпуская дочери затрещину. – Ты в курсе, что нам жить негде! Нет денег на еду?! Да на черта мне сдались два лишних рта? А ты чего зенки выкатила, малявка? Что пялишься, сучье отродье?! Я-то думала, у тебя будут васильковые глаза! А они зелено-коричневые, как болото! На черта я тебя кормила, спрашивается? Только грудь зря испортила!

Эбисса сердито уставилась на сиротские сабо. Майса обняла сестрёнку, всхлипывая. Как же мама зачерствела на каторге! Видимо, с ней дурно обращались, подумала девочка с жалостью в сердце. А Марта дала волю эмоциям: пинала мусор ногами, громко и непристойно ругалась, расцарапала свои щеки, затем расплакалась навзрыд и привлекла к себе дочерей.

– Вы все, что у меня осталось в этой гнилой жизни, девоньки мои. Боже, почему я не издохла! Почему вас не забили насмерть в приюте! – восклицала она, свирепо тиская худенькие тела в обносках. – Вы боитесь меня, потому что одна курва мне лицо исполосовала. И ему я не нужна такая! Одна леди меня привечала в этом сволочном мире! Стоп, девоньки! У меня есть заначка! Амина как в воду глядела! Вы поможете мне отыскать ее. Вот проедим эти деньги и загнемся от голода со спокойной совестью! А то святоши болтают, что-де самоубийство – грех.

Госпожа потратила свое состояние на лечение. В последний год они жили скромно, экономя даже на еде. Ювелирные изделия и вечерние платья, хрусталь и столовое серебро больная реализовала через надежного человека. На вырученные деньги Амина приказала поверенному купить сберегательный сертификат на предъявителя. Опасаясь, что его постигнет участь завещания, Амина велела Марте положить его в водонепроницаемую жестянку и завернуть ее в кусок брезента. В те годы ветхий флигель запирался на ключ. В нем даже была кое-какая мебель. Благодетельница приказала Марте зарыть документ и сверху поставить громоздкую тумбу. Сиделка не придала этому значения, хотя Амина несколько раз объяснила Марте, что такое ценная бумага и шесть процентов годовых. Горе Марты было так велико, что она забыла о столь сложной материи, как сберегательный сертификат. В противном случае простушка отдала бы любовнику эту бумагу. Внезапно она вспомнила разговор с Аминой и просияла.

«Марта, ну почему ты такая недалекая, а? – сокрушалась Идальская. – Ладно, объясню на пальцах. Сертификат – это деньги! Деньги, которые находятся в банке, пока ты не предъявишь его служащему банка!»

Замок давно сорвали, да и дверь еле держалась на ржавых петлях. Всю мебель вынесли. Пока Майса стояла на стрёме, мать и младшая сестра искали место, где копать. Поскольку тумбы не было, Марта не могла вспомнить, где поднимала половицу и закопала жестянку в брезенте. Она совсем растерялась, и стала реветь. Внимательно осмотрев пол, Эбисса решила рыть там, где доска выступала и легко вынималась даже ребенком. От голода у нее урчало в брюхе, добавляя упорства. Девочка доломала и без того неряшливые ногти, стерла руки до волдырей, но все-таки достала заветную жестянку с сертификатом.

За годы набежали проценты на вклад. Марта поверить не могла, что гербовая бумага с печатью банка принесет ей столько золота. Она сняла трехкомнатную квартиру в престижном районе Агалафии, где родилась Идальская и другие леди с кавалерами. Некоторые из них холостяки. Если одеться по последней моде, наверняка кто-нибудь из них возьмет в жены Марту. Чтобы дочери не отпугнули потенциальных женихов, женщина запретила им покидать квартиру. Зато купила Майсе и Эбиссе мягкие игрушки и кукол, которые утопали в шелковых оборках и кружевах. У них были тонкие фарфоровые лица и блестящие локоны из натуральных волос. Марта даже не знала, что на свете бывает подобная красота. Она купила кукольный сервиз и музыкальную шкатулку, инкрустированную перламутром и лазуритом. Девочки не могли оторваться от игрушек и потому легко переносили затворничество, пока мама искала богатого мужа. Они спали в мягких постелях, носили шелковые и бархатные платья и объедались сладостями и фруктами. Желе, суфле, парфе, марципан, бланманже – даже названия этих лакомств ласкают слух.

Когда мать была дома, она вертелась перед трюмо, жеманничая. Примеряла различные наряды и аксессуары к ним, пудрилась, красилась и душилась. Временами она уставала суетиться и часами качалась в кресле, слушая музыкальную шкатулку. Теперь мать курила не ту дрянь, что была в ходу среди заключенных. Табак почему-то не рос на острове, все насаждения загибались от какой-то заразы. Его выращивали подземные жители под лампами и продавали втридорога Каруш Ашаш. Марта не расставалась с трубкой с утра до поздней ночи и никак не могла накуриться. Вкушала изысканные вина и ликёры, коньяк и наливки. Она это заслужила своими страданиями. Ведь несла крест за другого человека. Он помнит ее красивой и не примет такой, какой она стала. Да и младшая дочь неизвестно чье отродье. Поэтому она отомстит Рудольфу – выйдет замуж за толстосума. Став барыней, Марта будет покупать его ласки.

Вскоре Марте подвернулся франт, который чем-то напоминал ей Рудольфа. Высокий худощавый брюнет с голубыми глазами обладал той очаровательной наглостью и тембром голоса, которые пленяли женщину в Идальском. Он был с иголочки одет и производил впечатление состоятельного мужчины.

Ухажер водил Марту по ресторанам и игровым домам. Бывали они и в театре на премьере с названием, которое Марта не запомнила. Ее вообще мало волновало, что происходило на сцене. Она любовалась своим кавалером и следила, какое впечатление они производят на окружающих. После театра влюбленные катались по парку в карете, и пили шампанское. Марта не жалела денег на мужчину, который дарил ей волшебные ласки, и даже приплодом не попрекал. Тогда она созналась, что вкалывала в соляном руднике. И это не покоробило любовника. На радостях Марта оплатила его карточные долги и купила мужчине золотой перстень с изумрудом, а себе серьги с нефритом.

Франт очень старался в постели и неоднократно вознес щедрую даму на вершины блаженства. А потом надоумил партнершу отдохнуть на Тхелете (островок в озере Лазурном). Майсу и Эбиссу решили не брать на курорт. Мать заказала у бакалейщика колбасы, яйца, копченые окорока, зелень, коробки с тушенкой и сгущенным молоком. В квартиру внесли несколько корзин с фруктами, разнообразным печеньем и конфетами. Марта заказала трехъярусный торт, весь покрытый розами из сливочного крема. Ласково попросила дочек не поминать ее лихом. Маме надо устраивать личную жизнь. Ради этого девочкам придется посидеть под замком. Если они не будут шуметь и портить стены и мебель в арендованной хате, получат еще больше подарков. Даже Эбисса не возмутилась, услышав это заявление. Она никак не могла отъесться после детского дома. Пусть взрослые делают, что хотят лишь бы сытно кормили, и игрушки не отнимали.

Столичный аферист был неплохим парнем. После недели веселой жизни на Тхелете, он напоил любовницу до беспамятства и обчистил ее. Забрал не только деньги и украшения, но и пышные наряды. Оставил всего одно платье, обувь и билет до Агалафии с запиской. «В следующий раз будь умнее, голубушка! Твой сладкий принц».

Марта была растоптана поступком жениха. Горько плача, она воспользовалась билетом и поехала к своим девочкам. Она взяла с собой на отдых последние деньги. Марта разорена! А еще ее подташнивает по утрам, соски огрубели, и месячные не пришли. Неужели залетела от подлеца? Или от того козла из коммунальной квартиры?

Возвратившись, Марта спросила у квартирной хозяйки, где можно сделать аборт. Реакция ее удивила – дама прогнала ее с дочерьми, и деньги за три оплаченных месяца не вернула. Почем она так рассердилась? Вроде бы девочки вели себя хорошо, не напакостили в съемной квартире. Это была заслуга Майсы, которая еле сдерживала энергию своей сестры. Та хотела порвать простыни и по ним спуститься с третьего этажа во двор, где играют дети и цветут магнолии в клумбах. Эбисса ковыряла шпильками замок, чтобы открыть его. Майса измучилась с проказницей, но долг перед мамой исполнила.

К счастью, не все украшения стали добычей проходимца. Марта отнесла в ломбард золотую цепочку, а также одежду, кукол своих дочерей и музыкальную шкатулку. Денег хватила на каморку в трущобах Агалафии. Девочки были обескуражены утратой богатства. Они снова скромно питались и носили простые платья. Спали в одной кровати. Вторую койку заняла беременная мама. Она курила табак, выпивала и сетовала на судьбу-злодейку. Майса стала подрабатывать в харчевне, где по вечерам околачивался всякий сброд, и нередко затевались драки. Мыла посуду и полы, а деньги отдавала маме. Майса уговаривала Марту отправить сестру в школу. Мать отказывалась, ибо денег нет на учебники и тетради. К тому же бедняк от ума хиреет, говаривала она. Тогда Майса сама стала учить Эбиссу грамоте в свободное время.