Читать книгу Проблемы морфологии и словообразования - Нина Арутюнова - Страница 18

Испанский язык изобилует суффиксами. Ни развитие в нем синтаксических способов номинации – аналитических форм слова, перифраз и перифразирования, ни склонность к созданию простых слов и к заимствованиям из арабского языка, из языков романо—герман—ских, а также из испанских и латиноамериканских диалектов с их аборигенной лексикой, ни даже чрезвычайная активность словосложения нисколько не ущемили в современном испанском языке прав суффиксации. Суффиксация не уступает своих позиций синтаксису. Синтаксис слишком логичен и недостаточно эмоционален. Слово иррационально, решительно и выразительно. Испанский язык предпочитает целостную номинацию расчлененной информации. В современном испанском языке насчитывается более ста суффиксов, включая варианты и этимологические дублеты. Однако до сих пор лингвисты не озаботились составлением словаря испанских аффиксов.

Чем можно объяснить присутствие в испанском языке столь богатого аффиксального фонда?

Можно думать, что одной из причин является особенность исторического развития испанского языка. В ходе его эволюции постоянно происходило умножение суффиксов, то есть возникали этимологические дублеты, каждый из которых мог получать индивидуальные семантические, эмоциональные и стилистические коннотации. Так, в разные эпохи суффиксы попадали в испанский язык в составе латинских заимствований – культизмов и семикультизмов, морфологическая структура которых вполне ясно ощущалась говорящими. Обилие заимствований в ту или другую эпоху, однако, не всегда оборачивалось продуктивностью соответствующей словообразовательной модели. Так, начиная с XV в., благодаря притоку культизмов, растет число слов с суффиксом – tud, который, однако, не дает новообразований. Большинство латинских суффиксов испанизировалось наследственным путем (por via patrimonial), то есть по мере изменения звукового и лексического состава испанского языка. Но и они допускали варьирование, в зависимости от своей принадлежности к тому или другому стилю речи.

Так, в испанском языке выстраивались ряды суффиксов, фиксирующих историческую последовательность развития фонетических форм и их значений. Возникали «родовые династии» слов, восходящих к общему источнику. Ср. лат. – tate и его варианты в современном языке: – tad, – dad, – edad, – idad. Подробное описание исторического развития испанских суффиксов см. [Dillet 1937–1998].

В предлагаемых ниже заметках ставится проблема смысловой структуры суффиксов. Разумеется, все суффиксы входят в арсенал технических средств словообразования и объединены общим для всех них назначением создания в языке новых слов. Это качество и отличает их от элементов формообразования. Однако в указанных пределах вскрывается сложный и запутанный механизм взаимодействия суффикса и производящей основы, наблюдаются самые различные случаи вхождения суффикса в словопроизводство, свидетельствующие о неоднородности функций, обслуживаемых суффиксами.

В лингвистической литературе неоднократно отмечалось, что суффиксы выполняют две основные функции: смысловую (или модифицирующую) и классифицирующую. В. фон Вартбург, описывая, как к пикардскому bollenc 'булочник', включающему германский суффикс лица – enc < – ing, во французском языке был присоединен еще один агентивный суффикс – ier (ср. фр. boulanger), отмечает: «Во всех подобных случаях суффикс вводит слово в более крупный морфологический разряд».[64] Особенно настойчиво подчеркивал эту мысль В. Брёндаль. Так, в небольшом этюде «Теория словопроизводства», включенном в его «Очерки по общей лингвистике», В. Брёндаль пишет: «Суффикс прибавляет к производящему слову и элемент значения, и классифицирующий формант».[65]

Под классом, показателем которого является суффикс, автор понимает определенный разряд слов внутри той или иной части речи. «Terminus ad quem суффикса с точки зрения класса всегда есть подгруппа в пределах части речи и никогда не бывает целиком той или иной частью речи».[66]

Создавая новое слово, суффикс вводит его в определенный лексико—грамматический класс. В этом, функциональном, плане каждый суффикс связан лишь с одной частью речи.[67] Понятно, что образовав новое слово, суффикс не выпадает из его состава, он продолжает жить в качестве его компонента. Он является одним из признаков классификации словарного состава по лексически и структурно однородным группам. В языках аналитического строя конверсия подрывает роль суффикса как показателя части речи. В этом морфологическом (статическом) плане классифицирующая функция суффикса подавляется действием бессуффиксальной деривации. Конверсия охватывает в первую очередь простые слова. Однако есть немало примеров конвертирования суффиксальных образований. Так, в английском языке легко адъективируется любое (даже абстрактное) существительное независимо от его морфологического состава. Итак, присоединение суффиксов всегда ведет к созданию слов определенной части речи. Однако само н а л и ч и е суффикса внутри слова в положении перед флексией для языков с развитой несобственной деривацией утрачивает свое классифицирующее значение. Несобственная деривация (см. о ней ниже) сводит на нет классифицирующую функцию суффикса как структурного элемента уже готового слова. Словообразующая и морфологическая роли суффиксов расходятся. Поэтому применительно к языкам, в которых активна несобственная деривация и отсутствует синкретизм суффикса и флексии, вряд ли можно считать классифицирующую функцию суффикса основной.

Рассмотрим действие словообразовательного механизма. Суффиксы могут не менять лексико—грамматического класса слова. Это, однако, не лишает их способности служить показателем части речи. Хотя puño и puñetazo, muchacho и muchachada, puñal и puñalada принадлежат к одной и той же части речи, суффиксы – azo и – ada связаны только с деривацией существительных. Если производящая основа принадлежит иной части речи сравнительно с образуемым словом, роль суффикса оказывается более динамичной. Он осуществляет то, что Ш. Балли, а вслед за ним и другие ученые его школы, например А. Сеше и А. Фрей, называли функциональной транспозицией, т. е. перевод слова из одного лексико—грамматического класса в другой. Суффиксы этого типа определяют иногда как гетерогенные, в противоположность гомогенным суффиксам, не меняющим категории слова.[68] С точки зрения техники дескриптивного исследования транспонирующая функция суффиксов внешне выявляется в том, что ведет к изменению окружения (дистрибуции) слова.[69]

В ряде случаев транспозиция составляет основное и даже единственное содержание суффиксов. Так, роль суффикса – mente сводится к передвижению прилагательных в категорию наречий. Этим, по—видимому, и следует объяснить отсутствие у – mente суффиксов—синонимов. Такой элемент, как – guisa, конкурировавший с ним одно время, не удержался в языке в силу своего функционально—стилистического совпадения с – mente. Сравнительная простота смысловой структуры этого суффикса определяется спецификой семантического соотношения прилагательных и качественных наречий. Оба эти разряда слов выражают признак, отличаясь друг от друга лишь его отнесенностью – к предмету, либо действию или качеству. Разницу в этой отнесенности и выражает – mente.

Естественно, что функциональная транспозиция связана не только с грамматическим, но и с семантическим сдвигом, поскольку она направлена на создание в языке нового слова. Смысловое преобразование, сопровождающее транспозицию, зависит в большой степени от семантической корреляции соответствующих частей речи. Мы рассмотрели наиболее простой случай соотношения прилагательных и наречий. Обратимся к другим, более сложным примерам.

Многие суффиксы прилагательных, например, – al, – il, – ero, – ico, – ario, – ar, – ano, – ino, – iego, – ista также выполняют транспонирующую функцию, переводя основу существительного в класс относительных прилагательных. Семантическое ядро слова при этом не переживает коренной ломки, происходит лишь трансформация его грамматических категорий и синтаксической сочетаемости. Ср. estudiante universitario – estudiante de la universidad, sociedad estudiantil – sociedad de los estudiantes, canción lorquiana – canción de Lorca, arte mágico – arte de la magia, retórica ciceroniana – retórica de Cícero.

Объем понятия, выражаемого существительным, совпадает с представлением, содержащимся в относительном прилагательном. Переход от производящего слова к производному развивается по прямой линии. Наличие же в языке ряда параллельных форм прилагательных, коррелирующих с одним существительным, связано с разного рода лексико—стилистическими факторами, такими, например, как лексические нормы сочетаемости с определяемым. Последнее нередко обусловливает выбор относительного прилагательного, его суффиксальное оформление. Бывают случаи, когда относительные прилагательные от одной основы дифференцированы лишь по кругу своей лексической сочетаемости. Так, например, прилагательное terráqueo 'земной' (от лат. terraqueus 'состоящий из земли и воды') встречается только в соединении со словом globo 'шар'. В одном из произведений М. Унамуно имеется по этому поводу любопытное наблюдение. Употребив необычное для испанского языка сочетание la realidad terráquea 'земная действительность', писатель так комментирует свой стилистический прием: «¿Terráquea? – удивится читатель. – Что это? Имеется некоторое количество имен существительных и прилагательных, которые надо освободить из заключения. Так, например, от слова tierra производятся прилагательные terreo, terroso, terreno, terrenal, terrestre и terráqueo, но употребление последнего ограничено лишь сочетанием с globo – globo terráqueo. Если мы соединим его с другим существительным, мы заставим читателя сосредоточить свое внимание на обоих. Это будет своего рода сигналом „стой!“, а может быть просто камнем преткновения, шокирующим читателя. Это выпуклое прилагательное, сходное с вогнутыми глаголами арабского языка» [Unamuno 1945: 14].

Избирательная сочетаемость относительных прилагательных обычно бывает фактом узуса и не обязательно вытекает из особенностей системы словообразования. Однако наличие устойчивых соединений существительных и прилагательных оказывает своего рода обратное воздействие на функционирование системы словообразования. Оно мешает выпадению из языка слов, созданных при помощи неактивных элементов, и даже способствует включению некоторых малопродуктивных суффиксов в структуру других, близких по значению словосочетаний. Ср., например, transporte terrestre 'сухопутный транспорт' и созданное по этой же модели transporte pedestre 'пешеходный транспорт'. В этом примере словообразовательная аналогия опирается на структуру словосочетания.

В других случаях наличие ряда относительных прилагательных от одной основы обусловлено многозначностью производящего слова. Вернемся к нашему примеру. Испанская земля (la tierra) исключительно плодородна. На ней произрастает множество производных слов и фразеологизмов – бытовых, местных, технических, но также возвышенных и культурных. Так, прилагательные terreno и terrenal 'земной' соотносятся со словом tierra 'земля' антонимичным понятию 'небо'. Ср. el paraíso terrenal 'земной рай', el hombre terrenal 'земной человек', alma terrena 'земная душа'. Другое прилагательное от той же основы – terrestre – коррелирует с понятием земли как суши, противостоящим понятию моря. Ср. fuerzas terrestres 'сухопутные силы', los agentes terrestres y marítimos 'сухопутные и морские агенты', olores terrestres 'запахи земли'. Прилагательное terreo используется для указания на внешние признаки земли: color terreo 'цвета земли'. Terreño характеризует местные продукты; fruta terrena. Прилагательное terrizo относят к невымощенной земле – проезжей или пешеходной. Это же прилагательное указывает на близость к земле; ср.: aves terreros, vuelo terrero 'низкий полет птиц'; caballería terrera 'лошади, бег которых близок к земле'. Terroso значит 'содержащий землю': agua terrosa. Наконец, прилагательное terrero 'земляной' связано с понятием земли как сыпучего вещества. Ср. canasto terrero 'корзина для переноски земли'.

Сравнительно простая в семантическом плане корреляция существительных и относительных прилагательных осложняется различными дополнительными факторами, такими в частности, как нормы лексической сочетаемости слов, стилистическая окраска производных, полисемия производящего слова и пр. Адъективная транспозиция существительных может быть осложнена и другими смысловыми оттенками. Ср. такие пары, как crema > cremoso, barriga > barrigudo, naranja > anaranjado. Производные прилагательные не просто выражают свойство через отношение к субстантивному понятию. Они конкретизируют связь с обозначенным основой предметом. В этом случае транспозиция как бы сходит с прямого пути, лексический объем производящего слова и производящей основы перестает совпадать. Транспонирующая роль таких суффиксов не является единственной.

Семантическое соотношение глагола и существительного оказывается еще более сложным. Транспозиция глаголов ведет к созданию имен со значением действия (случай чистой транспозиции), результата действия, производителя действия, орудия и места действия. Поэтому, оформляя переход глагола в категорию имен, суффикс обычно показывает, к какому более узкому семантическому классу принадлежит создаваемое слово. Так, preguntador и informante (от глаголов preguntar, informar) входят в разряд имен действующего лица; quemadura (от глагола quemar) означает результат действия; desclavador (от глагола desclavar) – орудие действия; andanza, movimiento (от andar, mover) – само действие, a embarcadero (от embarcar) – место действия.

Таким образом, транспонирующей функции, выполняемой суффиксами отглагольных существительных, сопутствуют другие более частные значения, связанные с семантической дифференциацией имен.

Даже словопроизводство, воплощающее «чистую» транспозицию (действие > имя действия), может оказаться лишенным однозначности. Например, испанские производные типа estrechón, remojón, resbalón, empellón, empujón или escapada, conversada, ojeada[70] не просто выражают «опредмеченное» действие, а передают значение единичного акта. Следовательно, сам смысловой объем nomina actionis расщепляется, распадаясь на ряд более частных категорий. Кроме того, значение имени действия обычно осложняется в испанском языке другим смежным и сопутствующим ему значением результата действия. Эти две лексические категории пользуются для своего выражения одними средствами словообразования. Ср. такие суффиксы, как – ción, – miento, – dura, – ada, – ida. Значения действия и результата действия обычно совмещаются в одних и тех же конкретных словах. Такие имена, как enumeración, acusación, indicación; repartimiento, pensamiento; desligadura, deshojadura, desmontadura; despedida, выражают действие и результат действия по соответствующим глаголам.

С точки зрения системы испанского словообразования два разных в логическом плане значения (действие и результат действия) составляют нерасчлененное единство.

Параллельное функционирование в языке суффиксов nomina actionis обусловлено в ряде случаев многозначностью производящих глаголов. Последние являются как бы центрами, от которых расходятся в разные стороны самостоятельные деривативные лучи. Ср.

Действие синонимических словообразовательных моделей используется также в целях лексической дифференциации готовых слов, которые получают индивидуальные значения, укладывающиеся в общее родовое понятие nomen actionis. Ср. andadura 'хождение' и andanza 'случай, происшествие, дело', ordenación 'распоряжение, распределение', ordenamiento 'закон, постановление', ordenanza 'правила, регламент', palpación 'пальпация (мед.), palpadura, palpamiento 'осязание, ощупывание'. Процесс лексической дифференциации имен действия сопровождается иногда закреплением за ними различных конкретно—предметных значений. Образование нового nomen actionis вызывается, следовательно, смысловым развитием ранее созданного производного. Новый акт словообразования компенсирует утраченное лексическое значение. Так, когда la embarcación, являющееся по своей структуре именем действия, получило значение 'судно', были созданы новые nomina actionis по глаголу embarcar 'погружаться на судно' – el embarco, el embarque, el embarcamiento.

Конкретно—предметное значение слова el edificio 'здание' привело к образованию другого имени действия – edificación 'строительство, воздвижение, сооружение'.

Рассмотрим транспозицию, осуществляющую переход типа «прилагательное > глагол». Понятие вербализованного качества оказывается также неоднородным. Одни суффиксы вполне отчетливо указывают на направление процесса. Таковы, например, элементы – ific—ar, – iz—ar, образующие только переходные глаголы. Ср. dulcificar 'подслащивать, делать сладким', diversificar 'разнообразить', pacificar 'умиротворять', clarificar 'очищать, осветлять (хим.), pormenorizar 'детализировать', singularizar 'выделять', neutralizar 'нейтрализовать', electrizar 'электризовать', personalizar 'перечислять поименно'. Впрочем, эти суффиксы имеют книжную окраску и мало активны в живом языке. Чаще, однако, глагольные суффиксы, осуществляющие транспозицию прилагательных, безразличны к значению переходности—непереходности. Они могут образовывать глаголы как с каузативным, так и с медиальным значением. Таковы суффиксы– e—ar, – ec—er.[71] Ср. следующие непереходные глаголы: loquear 'безумствовать', lozanear 'пышно разрастаться, быть цветущим', palidecer 'бледнеть', rojear 'краснеть, быть рыжеватым (о цвете), ronquear 'хрипеть', rosear 'розоветь'.[72] Напротив, такой глагол, как malear 'портить, подделывать', транзитивен. Наконец, имеются образования, совмещающие оба значения и могущие выступать как самостоятельно, так и в сочетании с прямым объектом. Их смысловой объем в каждом случае выявляется через синтаксическое построение (наличие или отсутствие дополнения). Ср. такие глаголы, как blanquear, blanquecer 'белить, белеть' (любопытно, что антонимичные глаголы negrear, negrecer имеют только непереходное значение – 'чернеть'), oscurecer 'затемнять, темнеть' (и на этот раз антоним не обнаруживает полного параллелизма значений: clarecer означает только 'рассветать'), lobreguecer 'омрачать, темнеть'. Мы видели, что дифференциация значений среди производных с суффиксами – e—ar, – ec—er определяется действием нормативного фактора, а не специализацией средств словообразования. Корреляция переходность/непереходность выражается чаще другими языковыми средствами, а именно, префиксацией и соотношением возвратных и невозвратных глаголов. Ср. embellecer(se), enorgullecer(se), enrudecer(se), enternecer(se), embrutecer(se), ennegrecer(se), entristecer(se). Впрочем, некоторые глаголы, содержащие префикс en-, выражают как переходное, так и непереходное значенияе, ср. enriquecer 'богатеть, обогащать', empobrecer 'беднеть, разорять, делать бедным'. Встречаются также образования, имеющие лишь интранзитивный смысл, ср. enruinecer 'становиться подлым'.

Транспозиция типа «существительное > глагол» также безразлична к категории переходности/непереходности. Отыменные глаголы, созданные при помощи элемента—е—аг, могут быть как транзитивными, так и интранзитивными. Ср. pajarear 'ловить птиц, летать, бродяжничать', patear 'топтать, бить ногами, брыкаться', pasear 'гулять, водить на прогулку', mostear 'выделять сок, заливать сок в бочки', saborear 'придавать вкус, смаковать'. За некоторыми глаголами этой структуры закрепляются либо только переходные, либо только непереходные значения. Ср. partear 'принимать ребенка при родах', patronear 'командовать кораблем', perfumear 'душить духами', palmear 'аплодировать', mayordomear 'быть мажордомом', ma– nanear 'рано вставать', parrandear 'шумно веселиться', pobretear 'побираться', secretear 'секретничать'. Элемент—е—аг осуществляет лишь вербализацию именной основы, не уточняя характера протекания действия. Его функция в семантическом отношении недифференци—рована. Категория переходности/непереходности в этом случае нередко выражается коррелирующими парами возвратных и невозвратных глаголов.[73]

Транспозиция типа «глагол > прилагательное» не может в испанском языке протекать в чистом виде, будучи всегда дополненной модальными и залоговыми[74] значениями. В этом случае имеет место строгая дифференциация словообразовательных средств, осуществляющих транспозицию глаголов. Так, суффиксы – able | – ible, – dizo, – dero выражают модально—пассивное значение, ср. espantadizo 'пугливый', quebradizo 'ломкий, хрупкий', resbaladizo 'скользкий', corregible 'поправимый', irreprochable 'безупречный', realizable 'осуществимый', comedero 'съедобный', hacedero 'возможный, легко осуществимый', pagadero 'выплачиваемый'. Напротив, суффиксы – ante | – iente, – dor, – ón выражают только активное залоговое значение, ср. hablador 'болтливый', trabajador 'работящий, трудящийся', sabidor 'знающий', preguntador 'спрашивающий', escandalizador 'скандальный, возмутительный', palpitante 'бьющийся, трепещущий', combatiente 'сражающийся', concluyente 'заключительный', contratante 'договаривающийся', llorón 'плаксивый', respondón 'любящий противоречить'. Суффиксы – tivo, – torio (-sorio) также тяготеют к выражению оттенка активности; ср. comunicativo 'общительный, соединительный', completativo 'дополняющий, дополнительный', conductivo 'проводящий (физ.), conjuntivo 'соединительный, союзный', constitutivo 'определяющий, основной', destilatorio 'очищающий, фильтрующий', conservatorio 'предохранительный', conminatorio 'угрожающий', divisorio 'разъединительный, разъединяющий'. В приведенных прилагательных отчетливо прослеживается значение активного отношения к действию. Однако есть случаи, когда этот оттенок проступает менее ясно: ср. conmemorativo 'поминальный, памятный', contradictorio 'противоречивый', narrativo, narratorio 'повествовательный', inflamatorio 'воспалительный', partitivo 'делимый, разделительный'. Суффиксы – tivo, – torio менее дифференцированы с точки зрения их отношения к действию. Следует, впрочем, оговорить, что эти элементы мало продуктивны в современном языке и встречаются преимущественно в составе латинских заимствований.

В целом суффиксы, осуществляющие адъективацию глаголов, оказываются далеко не безразличными к их залоговому значению, выражая качество через указание на активное либо пассивное отношение к действию. Это отличает их от суффиксов nomina actionis, нивелирующих категорию переходности / непереходности производящего глагола.

Суффиксы, субстантивирующие прилагательные, вполне однозначны. Они образуют имена качества, ср. blancura 'белизна', dulzor 'сладость', fealdad 'некрасивость, уродство', dignidad 'достоинство', lealtad 'верность', palidez 'бледность', riqueza 'богатство', agudeza 'острота' и пр. Наличие синонимических словообразовательных средств и возможность их соединений с одной основой обусловлены многозначностью производящих слов, а также семантическим развитием отдельных имен качества, конкретизирующих свое значе—ние, получающих предметную отнесенность. Так, когда beldad стало чаще употребляться в значении 'красавица', возникло новое производное – belleza 'красота'.

Более конкретные и частные значения, возникающие у суффиксов, переводящих слово из одной части речи в другую, оказываются в целом закономерными, отражая возможное соотношение категориальных значений, свойственных данным частям речи. При максимальной лексической близости частей речи (как в случае наречий и прилагательных) транспозиция оказывается наиболее однозначной.

Все суффиксы, выполняющие транспонирующую функцию в более или менее чистом виде, служат для создания слов, выражающих производные лексические категории. Эти элементы расширяют гнезда слов, вовлекая в них различные части речи. Обычно они изменяют лексическое значение основы лишь в той мере, в какой это отражает разницу в смысловом объеме соответствующих частей речи. Продуктивность этих суффиксов не ограничена поэтому таким внешним по отношению к языку фактором, как появление новых понятий или реалий. Их активность зависит от других обстоятельств, таких, например, как количество слов, могущих служить базой словопроизводства. Падение продуктивности суффиксов, основным назначением которых является транспозиция, обычно имеет лингвистические причины. Оно может явиться следствием роста активности другого синонимического элемента либо функционирования параллельных по значению синтаксических конструкций. Это последнее обстоятельство отчасти связано с тем, что транспозиция бывает нередко обусловлена потребностями, возникающими в связи с построением предложения, т. е. с синтаксисом того или иного языка.[75] Именно в связи с требованиями синтаксиса нередко приходится прибегать к субстантивному представлению вербальных, адъективных и других понятий.

Такого рода транспозиция нередко осуществляется синтаксическими, а не словообразовательными средствами языка (например, артиклем). Она обладает в силу этого и определенной смысловой спецификой. Так, субстантивация прилагательных артиклем lo выражает более чистую транспозицию, затрагивая семантику слова лишь в той степени, в какой это необходимо в связи с переходом адъективного понятия в субстантивное. Образования такого типа лишены возможности дальнейшего семантического развития и не получают никаких дополнительных смысловых оттенков, которые нередко присутствуют у слов, образованных при помощи суффиксов. Например, имена качества с суффиксом на – (i)dad, наряду с абстрактным значением, могут обозначать также лицо – носителя качества? cр. personalidad 'личность', 'деятель, историческая личность'. У прилагательных, оформленных артиклем lo, отсутствуют перспективы подобной или какой—либо иной семантической эволюции. Этому препятствует в частности артикль lo, который не может сочетаться с названиями предметов и лиц. Синтаксический, а не словообразовательный характер носит также субстантивация инфинитивов артиклем мужского рода el, хотя в этом случае имеются редкие примеры семантической конкретизации субстантивированного инфинитива. Ср. el deber 'долг, задолженность, обязанность', el poder 'власть, мощь'. Транспозиция понятий, их перевод в субстантивный план, нередко связывается с эмфатическим синтаксисом. Выражение эмфазы очень часто происходит путем субстантивации выделяемого члена предложения. Это вполне естественно, поскольку лишь субстантивное понятие может быть синтаксически независимым, не управляемым, а управляющим другими членами словосочетания. Ср. la dificultad de esta tarea; la hermosura de sus ojos; la serenidad y tersura de su frente; la dulzura de la amistad; la calma del cielo; el frío de la indiferencia amorosa. Эти примеры показывают, что эмфатич—ность достигается инвертированием отношений между определением и определяемым. Логически подчиненное слово (определение) становится синтаксически независимым, подчиняющим себе определяемое. Однако в современном языке эмфатическая транспозиция все более выходит за рамки словообразования и прибегает к синтаксическим средствам субстантивации. Ср. lo difícil de esta tarea; lo blanco, sonrosado y limpio de su tez; lo rápido, lo fugitivo de la impresión, cр. также конструкцию el bueno de Pablo, el picaro de tu amigo. См. подробнее в главе «Синтаксическая эмфаза».

Следует обратить внимание еще на одну черту транспозитивной деривации. Выше уже отмечалось, что транспозиция используется для обозначения производных, вторичных лексических значений и бывает вызвана потребностями, связанными со строем предложения. Это делает транспозитивную деривацию наиболее спонтанной и подвижной. В рамках деривации этого рода легко возникают дублирующие друг друга формы, которые функционируют в языке параллельно. Сосуществование таких слов было особенно распространено в староиспанский период, когда еще отсутствовала твердая нормализация литературного языка. Ср. prometimiento – promisión – promesa; asperidad – asperura – asperidumbre – asperez – aspereza; pre—tesa – рretensón; torpedad – torpeza; braveza – bravura; preparamiento – preparación; deslealtanza – deslealtad; omildanza – humila—ción. Это явление, разумеется в более слабой степени, прослежива—ется и в современном языке. Ср. desorientamiento – desorientación; desmoche – desmocha – desmocho – desmochadura; desviación – desvío; ofrecimiento – oferta; lobreguez – lobregura; dulzor – dulzura etc.

* * *

Выше была вкратце охарактеризована функция суффиксов служить показателем части речи. Теперь перейдем к другой функции суффиксов, также связанной с классификацией слов, но осуществляющей их семантическое, а не лексико—грамматическое деление. Эта функция развивается на основе лексико—семантической аналогии, заключающейся в морфологической унификации близких по значению слов.

Связь суффикса с образованием определенных лексико—семанти—ческих разрядов слов, разумеется, не может вызвать сомнений. Ведь с некоторыми суффиксами непосредственно ассоциируется общее значение той категории слов, в состав которой они чаще всего входят. Так, известна изоляция суффикса– изм, получающего во многих языках значение 'течение, доктрина'. Аналогичный случай использования суффиксов приводит В. Вартбург. Английский суффикс– ade, выделившись из таких слов, как lemonade, orangeade, начал сам по себе означать понятие фруктовой воды, ср. Have you some ade?[76] Можно напомнить также образование К. Пайком лингвистического термина eme путем вычленения суффикса из такого ряда, как phoneme, morpheme, sememe, tagmeme, uttereme, behavioreme, а также названий лингвистических дисциплин etic и emic, выделенных из phonetic и phonemic.[77]

В приведенных примерах суффиксы берут на себя обобщенное лексическое значение тех категорий слов, в состав которых они чаще всего входят. Если суффикс полисемичен, то при самостоятельном употреблении он передает значение лишь одной из образуемых им лексических категорий. Отмеченное свойство суффиксов широко используется в языке эсперанто, в котором каждый суффикс может употребляться в качестве отдельного слова. Так суффикс уменьшительности – et в сочетании с показателем прилагательных – a (eta) употребляется как прилагательное со значением 'маленький'. Инструментальный суффикс – il в соединении с субстантивным индексом—о создает существительное ilo 'орудие, инструмент'.

Лексическую функцию суффикса не всегда следует считать доминирующей. Обычно в грамматиках и специальных работах по словообразованию значения суффикса выявляются через указание на лексические категории создаваемых им слов. Такой метод не всегда оказывается достаточным. Прежде всего, выделение семантических групп часто субъективно и основывается на классификациях понятий. В этом отношении было своевременно предостережение С. Ньюмена, который рекомендовал «избегать попыток определять семантические функции суффиксов исходя из готовых логических и предполагаемых эмпирических систем значений».[78] Между тем такой метод широко распространен. Например, характеризуя значения суффикса – dor, обычно указывают, что при его помощи создаются существительные, обозначающие деятеля, профессию, звание, должность. Естественно возникает вопрос, можно ли разграничить перечисленные значения и действительно ли эти семантические группы имеют в языке обособленное друг от друга существование. Выделение этих категорий основано на неязыковых критериях. Такое дробление значений суффиксов имеет еще и другой недостаток. Хотя суффиксу приписывается большое количество разнообразных функций, их перечень вместе с тем никогда не может оказаться исчерпывающим. Продолжим наш пример. При характеристике суффикса– dor в грамматиках обычно указывается, что он служит для создания существительных со значением профессии, должности, звания, инструмента и места. Очевидно, что большое количество имен, закономерно образованных при помощи этого элемента, не войдет ни в одну из названных категорий. Куда, например, следует отнести такие слова, как denominador 'знаменатель', ajustador 'лиф, корсаж', borrador 'черновик' и многие другие? Кроме того, перечисление казалось бы ничем не связанных между собой значений не обнаруживает того общего, что лежит в основе применения данного суффикса. Не выяснив того, что скрепляет между собой все более частные лексические значения, весьма различные с точки зрения логических представлений, нельзя понять, что же мешает суффиксу распасться на омоморфемы. Таким функциональным ядром суффикса – dor является выражение активного отношения к действию. Все, что обозначается словом, включающим данный суффикс – будь то лицо, предмет или отвлеченное понятие – мыслится с точки зрения производимого действия. Именно на фоне функции агенса и возникают те многочисленные частные значения, которые были отмечены выше.