Читать книгу Механическая пчела - Князькова Нина, Нина Князькова - Страница 3

Лира

Мне снилась какая-то несусветная муть. Меня то периодически куда-то несли, потом везли, потом мне было страшно, но я даже пошевелиться не могла. При этом я совершенно не чувствовала боли. Это было так странно, что я проснулась. Вот только глаза открыть не смогла, потому что на лице была какая-то повязка.

– Что ты с ней сделал? – Услышала я голос откуда-то справа.

– Клав, ну чего ты как…. Ничего я с ней не делал, – отозвался совершенно точно мужской тембр. Меня абсолютно точно обсуждали мужчина и женщина.

– А чего она уже неделю целую спит? – Спросил третий голос… смутно знакомый.

– Организм очень сильно истощен. Лекарство действует мягко и безболезненно. Я все параметры перепроверил, – ответил мужчина.

Я облизнула губы и попыталась сказать хоть что-то, но голос меня не слушался.

– Пить, – едва выговорила. Тяжелый распухший язык отказывался меня слушаться.

На пару секунд вокруг меня возникла тишина.

– Вот, – мою голову приподняли и стакан уперся в губы. – Пей, это восстанавливающий отвар.

Я согласно промычала и жадно принялась за напиток, отлично утоляющий жажду. Когда отвар в стакане закончился, мою голову снова опустили на подушку.

– Никогда не видела, чтобы ты с кем-то так возился, – хмыкнул женский голос.

Мой мозг пытался понять хоть что-то. Где я? Что вообще происходит? Кто рядом со мной?

– Лира, ты меня помнишь? – Этот голос я совершенно точно уже где-то слышала. – Я Валерий Семенович Совушкин. Тебя привезли сюда на лечение.

Точно! Вспомнила. Папа вез меня в загадочное место, где меня могут вылечить, и мы… попали в аварию.

– Папа? – Прохрипела в панике.

– Блин, Валер, отойди, – судя по звуку, женщина отпихнула от меня мужчин. – Лира, ваш отец жив. Он в сознании, мы его сейчас тоже лечим. Сердце у него ни к черту, но мы все восстановим.

О, господи! Папа жив. Рот у меня сам собой скривился, и я заплакала от облегчения.

– Тихо-тихо, – услышала я голос Валерия Семеновича. – Все хорошо. Вы живы, вас вылечат, все будет замечательно. А теперь делаем глубокий вдох и успокаиваемся.

Я непроизвольно сделала этот вдох и действительно мне стало гораздо легче.

– Наверное, лучше снять повязку, – я почувствовала скольжение ткани по коже и поморщилась, так как даже сквозь веки глаза резанул яркий свет. Или это мне так казалось? – Теперь надо открыть глаза, – голос мужчины звучал куда тверже.

– Не хочу, – хныкнула.

– Макс, ты не видишь, что она боится? – Встряла в разговор женщина. – Так, Лира, – я почувствовала, как она склонилась надо мной, – если тебе больно, то кивни. – Я помотала головой. – Если можешь открыть глаза, то можешь открыть один и чуть-чуть.

Я вздохнула и попробовала.

– У меня ресницы слиплись, – прошептала и от неожиданности распахнула оба глаза, не обращая внимания ни на какой свет. – У меня ресницы… есть? – Выпалила.

Не то, чтобы их у меня совсем не было. Они у меня и до болезни не отличались длиной и пышностью, но после нескольких курсов химиотерапии и от того, что было, осталось одно название. Я скосила глаза к носу, любуясь переплетенными длинными волосинками.

– Лира, все хорошо. Так как Максим все время, что ты была без сознания, лечил тебя, то все функции организма стали работать нормально, – надо мной склонился Валерий Семенович.

Я перевела на него взгляд и улыбнулась. Выглядел он очень даже здоровым и умиротворенным. И зрячим.

– Привет, – глупо улыбнулась.

– Пфф, – раздалось рядом. Надо мной нависла девушка. Лицо Валерия тут же исчезло из зоны моей видимости. – Я к ней даже ревновать не могу, – вздохнула весьма симпатичная особа, с любопытством разглядывающая мое лицо. Я ее рассматривала с не меньшим интересом. Лицо умное, живое и какое-то решительное что ли. – Да, Макс, работы у тебя много будет.

– Клав, это не твое дело, – лицо девушки исчезло, и я увидела красивого юношу со странно окрашенными волосами и задумчивым выражением лица. Красивый ребенок. Я даже залюбовалась на секунду. – Так, Лира Андреевна, посмотрите на мою руку.

Я сфокусировала зрение на пальце, затянутом в белую медицинскую перчатку. Он поводил им у меня перед лицом.

– Макс, а ты ей сказал…? – Из-за его плеча снова выглянула девушка.

– Клав, забери своего… Валерия Семеновича и идите… проверьте с Алиской мавок, – рыкнул юноша.

– Макс! – Послышался шлепок. Кажется, мальчику с разноцветными волосами прилетел подзатыльник. – Совсем что ли?

– Не… не бейте его, – вступилась я.

– Клавдия, выйдите, пожалуйста! – Этот Максим возмущенно оглянулся и вскоре послышался звук закрывшейся двери. – Извините, – повернулся он ко мне.

– Ничего, – я облизнула губы. – Они хорошие.

Юноша скривился. Интересно, сколько ему лет? На вид не больше шестнадцати. Но врачами в восемнадцать не становятся, значит ему около двадцати пяти. Просто его мама видимо молодильных яблочек во время беременности переела.

– Лира Андреевна, вы сильно пострадали при аварии, поэтому мне нужно вам кое-что сказать, – озадачил он меня. Я приготовилась слушать. – Мы не смогли спасти вашу руку, поэтому… у вас её нет.

Я замерла, прищурилась и с облегчением выдохнула.

– Какая рука пострадала? – Уточнила.

– Правая, – услышала в ответ.

– Слава Богу, – я с облегчением рассмеялась. Боже мой, да разве ж это проблема? Я до сих пор жива и дышу. Подумаешь, руки нет. Тем более, правой.

– Лира Андреевна…, – промямлил парень.

– Всё нормально, – выдавила я, задыхаясь от смеха. – Я левша.

Юноша задумчиво посмотрел сначала на меня, потом на мою правую руку, которую я действительно не ощущала.

– Левша, – вздохнул он. – Протез придется переделывать.

Я резко перестала смеяться. Мне тут помочь пытаются, а я ржу, как лошадь, недобитая никотином.

– Извините, – промямлила. – Наверное, это я от голода, – решила отчего-то и замерла, вдруг почувствовав, как я хочу есть. Голод действительно был дикий. В животе заурчало.

Максим перевел свой взгляд на одеяло, укрывавшее меня, и взялся за телефон.

– Марта Мироновна? Она проснулась и хочет есть. Нет, показатели в норме. Нет, Захар будет переделывать. Нет, она еще слаба. Хорошо, я подожду Антона, – он убрал телефон в карман халата и немигающим взглядом уставился на меня.

Мне же показалось, что он смотрит куда-то внутрь себя, как бы оценивая что-то. Я тут же почувствовала себя дико неловко.

– Вас зовут Максим? – Вырвался у меня идиотский вопрос.

– Да, – парень подозрительно прищурился и потрогал мой лоб. Наверное, решил, что я свихнулась на почве переживаний из-за отсутствия руки.

– Максим, а вы можете мне подробнее рассказать, как вы меня лечите? – Спросила я уже спокойнее.

Он удивленно вскинул брови.

– Ну, я ввел лекарство, которое восстанавливает ваш набор цепочек…, – он замолчал, затем вздохнул. – Лекарство замещает нездоровые элементы вашего организма на здоровые, – переформулировал он.

Интересно, но не очень познавательно.

– И рука отрастет? – Уточнила я. Ну, мало ли.

– Рука не отрастет, – обстоятельно ответил мне этот мальчишка. – Но мы уже готовим для вас высококачественный протез. Думаю, что через пару дней нам удастся его полностью доработать.

– Спасибо за ответы, – кивнула я и принялась думать.

Так, я сейчас нахожусь в этом самом загадочном Мае, про который говорил отец. Меня успешно лечат и даже делают протез. Папу тоже лечат. Интересно, сколько с нас возьмут денег за лечение? И протез тоже не бесплатный. Значит, нужно где-то найти деньги. Или отработать. Я хороший юрист, возможно я смогу как-то это применить на практике.

Задумавшись, я не сразу заметила вошедшего в палату парня, который принес маленькую фарфоровую супницу с крышкой и поставил её на стол, расположившийся у стены.

– Привет, тебе помочь? – Парень этот взрослым тоже не выглядел.

– Нет, я справлюсь, – Максим проводил гостя взглядом и перетащил супницу к моей кровати. – Еду принесли. Вам нужно поесть.

Я нахмурилась. А как я буду есть? Мне сесть надо? Но я сама очень давно не садилась. Заметив мое замешательство, Максим вопросительно на меня посмотрел.

– Мне, наверное, нужно сесть, – неуверенно сказала я.

Юноша кивнул и нажал что-то на кровати, верхняя часть которой медленно поползла вверх. Я с удивлением заметила, что не испытываю каких-либо проблем с тем, чтобы сидеть самостоятельно, опираясь спиной на поднявшуюся часть кровати. Так же я рассмотрела обе свои руки, безжизненно лежащие вдоль моего тела. Правая кисть была перемотана бинтами и пальцев я действительно не чувствовала. Поэтому пошевелила левой рукой. Та меня послушалась, но тоже неохотно.

– Наверное, придется разрабатывать. Вы слишком долго находились в неподвижном состоянии, – Максим подтянул к себе стул, взял небольшую супницу в руку, открыл ее и вынул из тумбочки… серебряную ложку. Я даже глазам своим не поверила, когда заметила известный логотип. В больницах такого шика не бывает просто.

Да, что-то я давно отвыкла, что меня с ложечки кормят. Да еще и так аккуратно. А самое главное, что меня не затошнило от такого весьма наваристого супа. Мне не стало плохо, не закружилась голова, и даже запах понравился. Действительно, давно я себя так хорошо не чувствовала.

Еще и мальчик этот меня рассматривал с неприкрытым интересом, заставляя меня чувствовать себя неловко. Наверное, ему интересна история моей болезни и способ ее излечения. Иначе зачем ему меня так рассматривать?

После обеда, где я смогла осилить почти половину этой небольшой супницы, Максим принялся рассматривать мою левую руку. Затем, он нашел в шкафу у стены какой-то крем, закатал рукав моей футболки и принялся разминать мою руку с этим кремом.

– Ай! – Это было больно.

– Придется немного потерпеть. Мышцам нужно дать питание и разогреть, чтобы они смогли функционировать, – поджал он губы.

– Это я понимаю, – кивнула. – Но менее больно мне от этого не становится.

Максим вдруг резко встал со стула и вышел из палаты, оставив меня с намазанной кремом рукой. Пока я пыталась сообразить, что это было, в палату вошла очень миленькая блондинка лет шестнадцати… с младенцем на руках. Это тут порядки такие, что ли?

– Заноси и поставь здесь, – распорядилась блондинка. Я увидела Максима, который занес в палату что-то вроде кувеза и поставил его у окна. – Здравствуйте, Лира. Меня зовут Алиса и я буду каждый день в это время разминать ваши мышцы, – представилась девица и положила спящего ребенка в кувез.

– Я – Лира, – заторможенно ответила, пытаясь переварить хоть что-то из увиденного. – А здесь взрослые есть? – Все же решила уточнить.

Девушка улыбнулась.

– Мы и есть взрослые. Поверьте, нам достаточно лет, чтобы заниматься лечением людей, – ласково сказала она, взяла с тумбочки крем и села на стул, рассматривая мою руку с тем же интересом, что и Максим ранее.

Я постаралась воспроизвести в голове все здесь увиденное. Валерий Семенович тоже стал выглядеть намного моложе, из его лица ушла изможденность и печать лет.

– Тогда вас здесь всех покусали вампиры, – сделала я вывод.

Но тут тоже что-то не сходилось. Вот же ребенок лежит, его явно родили не так уж и давно. А у вампиров вроде бы не бывает детей. Или я совсем плохо в них разбираюсь?

– Вампиров нам здесь только и не хватало, – проворчала девушка и принялась за мою руку. Больно, кстати, не было. – Максим, выйди минут на двадцать, – попросила она.

Парень недовольно фыркнул, но из палаты вышел. Алиса тут же занялась мной вплотную, принявшись крутить, вертеть и сгибать суставы так, как я их никогда в жизни не сгибала.

– А теперь переворачиваемся, – я даже и не подозревала, сколько силы в этой девушке. Я себя даже пушинкой в какой-то момент почувствовала. – Да, работы еще много, но за месяц мы вас точно восстановим.

Я тихонечко лежала на кровати и растекалась в состоянии желе. Очуметь! Это что за доктора такие? Хотя, если я приду в норму после таких нагрузок, то это все оправданно. Наверное, завтра будет легче. Уснула я буквально через пять минут после того, как меня укрыли одеялом. Устала.

На следующий день мне легче не стало. Наоборот, все тело ломило от тянущей боли в мышцах. Я даже не обратила внимания на подошедшего ко мне Максима, который приложил ладонь к моему лбу, что-то едва слышно прошипел и вышел из палаты. Вернулся со шприцем в руке.

– У вас температура, – объявил он мне, прежде чем сделать укол.

– Из-за чего? – Спросила я сквозь стиснутые зубы.

– Из-за чрезмерной активности, которую вчера устроила Алиса, – недовольно надул он губы и стал похож на маленького обиженного ребенка. – С сегодняшнего дня я сам буду этим заниматься.

– Нет, – вскинулась я, когда до меня дошел смысл сказанных им слов. Я же лежу тут в одной безразмерной белой футболке. Мне элементарно будет неловко, если меня в таком виде увидит этот юноша. – Пусть лучше Алиса.

– Почему? – Озадаченно спросил он.

– Она меня жалеть не будет, – быстро нашла я повод. Мне же вчера не показалось, что он не хочет причинять мне боль?

И Алиса меня не пожалела. Вот только теперь было больно еще сильнее, но я почему-то неимоверно радовалась этому. Наверное, потому, что эта девушка совершенно не боялась, что я неожиданно здесь и сейчас умру, как боялись все врачи, встречавшиеся на моем пути до этого. Да и боль быстро проходила, принося какую-то ненормальную радость.

– Ну вот. Мазь поможет твоим мышцам быстрее начать работу. Скоро ты у нас бегать будешь, – улыбнувшись, сообщила она.

Я скривилась.

– Я уже и забыла, что это такое. Мне бы хоть на ноги встать и пару шагов сделать. Я ведь даже пока сидеть сама нормально не могу, – вздохнула устало.

– Тело слишком ослабло за время бездействия. Сейчас ему надо дать понять, как возвращаться здоровое состояние, – Алиса убрала мазь в шкаф и посмотрела в окно. – Смотри, какой солнечный сегодня день. Не хочешь прогуляться?

Я? Прогуляться? Это как?

Оказалось, что все просто. Алиса притащила откуда-то весьма удобное инвалидное кресло и пересадила меня в него.

– Держишься? – Уточнила она.

Да, свое тело я теперь держала сама, без удерживающих ремней. Кивнув, положила на подлокотники руки: левую нормальную и правую… культяпку. Девушка укрыла меня одеялом и подоткнула его, закрывая меня со всех сторон.

– Можно ехать, – скомандовала я.

Алиса засмеялась и на огромной скорости выкатила меня в коридор, где мы едва не сбили с ног Максима.

– Куда ты ее повезла? – Тут же взвился юноша.

– Как куда? Погулять. Ты видел, какая замечательная погода на улице? Георгий с детьми сегодня у озера весь день, – девушка снова засмеялась.

– Я сам ее повезу, – нахмурился парень.

– Зачем? – Алиса остановила коляску со мной. – Я все равно на озеро иду.

– А обратно её кто покатит? – Максим небрежно указал на меня. – Ты же с Георгием и детьми останешься.

Девушка громко фыркнула, но почему-то решила согласиться.

– Ну, ладно. Но из одеяла ее не доставай. Не дай Дый простудится, – пожала плечами девушка и отпустила ручки кресла, за которые тут же взялся Максим. – А чего это ты вообще из своей лаборатории вышел? Ты же обычно вообще никогда не гуляешь. На улице всегда появляешься только ради работы, – она покосилась на Максима, который катил меня по пандусу.

– Это научный эксперимент, – проворчал он недовольно.

– Снова? – Алиса резко остановилась и теперь внимательно посмотрела на меня, наверное, ожидая, что у меня ослиные уши вырастут. – Тебе же нельзя ничем таким больше заниматься, – с укоризной сказала она.

– Вера Родионовна не против, – спокойно ответил ей парень и покатил меня по деревянному настилу.

Я же изо всех сил вертела головой во все стороны. Оказывается, что больница, где меня лечили была практически вмонтирована в гору. А все вокруг было закрыто деревянным настилом, а еще тут стоял вертолет. Небольшой, но совершенно настоящий. Чуть поодаль стояли одноэтажные деревянные дома, которые неимоверно гармонично вписывались в пейзаж. За домами виднелась водная гладь, за которой снова была гора.

У меня из глаз непроизвольно побежали слезы. Хотела же в красивое место. Куда уж красивее этого?

– Лира, ты чего? – Алиса взглядом велела Максиму остановиться и заглянула мне в лицо.

– Ничего, – я шмыгнула носом и помотала головой. – Тут так красиво!

Девушка понимающе улыбнулась.

– Это да. Мне тоже здесь очень нравится. Мы с Герой живем на берегу озера, там здорово. Подожди, мы сейчас за выступ пройдем, и ты город увидишь. Он тоже замечательный, – махнула она на кусок скалы, закрывающий все по правую руку от нас.

И правда, едва мы вышли на открытое пространство, как я увидела город Май во всей его красе. Не знаю, как простым смертным удалось так вписать человеческую жизнь в природу, но все это выглядело какой-то квинтэссенцией гармонии.

– Я бы смогла прожить тут всю жизнь, – отчего-то решила.