Читать книгу Жизнь со вкусом обезжиренного кефира - Нина Любимова - Страница 3

***

Вообще я не люблю кефир. Но сейчас, сидя в своей кабинке опен спейса, я запиваю салат обезжиренным кефиром и морщусь. Морщусь от того, что кефир кислый, салат холодный, а следующий поход до туалета будет стремительным. Я уже изучила это сочетание. Но оно помогает держать себя в форме после веселых выходных. Особенно когда ты ешь еду, которая плохо переваривается. Особенно, когда ты ешь то, что тебе нельзя. Особенно, когда ты ешь то, от чего опухаешь и толстеешь.

– У тебя были веселые выходные? – Марк проходит мимо меня с кружкой дымящегося кофе без сахара и молока. Он любит американо. Но, несмотря на количество чашек, которые я вижу у него в руках, он всегда остается спокойным. Если я пью больше трех чашек американо, я начинаю трястись. Тремор рук, в ушах гудит. Но так я становлюсь условно продуктивной. Я могу делать много чего, где не нужно думать.

Марк поймал меня в тот момент, когда я делала глоток кефира и морщилась. Кажется, кефир рвался назад. Усилием воли я его проглотила, а по моему лицу было видно, что я не очень рада такому раскладу. Но, если бы меня вырвало прям перед ним, я бы этого не пережила.

Марк – директор нашей риелтерской компании. Быть его помощницей престижнее, чем работать в любой другой сфере у нас. Если ты риелтор и получаешь более миллиона рублей в год – это ничто по сравнению с тем, кем является и сколько зарабатывает его помощница.

Марк не носит костюм и может не стричься по полгода, но это не уменьшает его шарма или красоты. Я размышляю так, словно я влюблена в него, но это не так. Тем не менее я не могу отрицать его обаяния и шарма.

Я надеюсь, что однажды его помощница постареет, уйдет в декрет, умрет или решит уехать в другую страну и я займу ее должность. Потому что я работаю лучше всех. Я знаю свое дело, как знаю калорийность каждого съеденного мной продукта. Как знаю каждую свою растяжку и складку. Я – лучшая продажница.

Я везде должна быть лучшей, и Марк это знает. Поэтому блевануть кефиром с салатом прямо при нем было бы худшим, что я могла бы сделать в своей жизни. Не считая срывов и набора веса.

– У моей сестры был день рождения, – вообще, сестры у меня нет. Но я не имела права говорить о своей слабости и о том, что я опять пропила пятницу, проспала субботу и проела воскресенье. Кефир больше не лез, хотя я все еще была голодной.

– Хочется, чтобы организм отдохнул. – Желудок предательски заурчал. Очень громко, словно я проглотила кита.

Марк посмотрел на наручные часы (белое золото, стоят около 400 000 рублей). У Марка выточенные запястья и тонкие пальцы. Если бы он пошел в модели, каждая девочка мечтала бы об этих пальцах.

– Время обеда еще не началось, да? Если тебе очень надо, ты можешь отойти пораньше и нормально поесть. Ты не забыла, что у нас у всех свободный график?

Если бы он знал, как я хочу нормально поесть, он бы выписал мне отпуск в Египет или Турцию за свой счет в отель с самым большим шведским столом.

– Все в порядке, я просто проглотила кита. – Иногда я чувствую себя невероятно тупой. Работник месяца на протяжении года, первая в рейтинге риелторов. Приношу компании невероятную прибыль ежемесячно. Не могу нормально вести диалоги о еде.

– Передай киту, что ему нужен планктон. – Он кивнул в сторону моего живота и пошел дальше по коридору, оставляя запах кофе и парфюма. Он пах очень дорого и приятно. Но с кофе его одеколон не сочетался абсолютно. Как бы ему на это намекнуть?

Интересно, он заметил, что у меня надут живот? Или что у меня отекшее лицо? Конечно, он это заметил! Сложно отличить меня в пятницу с утра от меня в понедельник. Я каждый раз говорю себе: «Вика, ты можешь этого не делать» и все равно делаю. Иногда, я отекаю от бесконечных литров алкоголя, иногда от килограммов еды. Спасибо генетике, что я не склонна к полноте так, как к ней склонна Ламира, моя коллега по работе и третья в рейтинге продажников.

Я называю нас так, потому что мы – безжалостные. Мне все равно, что продавать. Лишь бы продать. Дайте мне вонючую халупу с крысами, я и ее продам. Вопрос денег и времени. Надо будет вызову клининговую компанию за свой счет, дезинфекторов, дезинсекторов и получу с этого двойную выгоду.

Меня можно назвать бесчувственным роботом, тупой бабой с перегидроленными волосами, но я безумно умная. И я этим пользуюсь в своих целях. Если бы не мой ум, я бы не жила в центре Москвы и не получала бы зарплату, о четверти которой не может мечтать среднестатистический россиянин. А еще я натуральная блондинка, а не крашеная. Глупо гордиться тем, что тебе дала природа, но своими волосами я горжусь.

Когда-то я была страшной девочкой, у меня был второй подбородок и грудь, налитая из-за жира, а не из-за размера молочной железы. Когда-то меня называли тупой и страшной, потому что я носила брекеты (между прочим, дорогое удовольствие!). Но все это больше не ранит меня. Потому что у меня идеальные ровные зубы, отличное зрение (операция на глаза прошла успешно) и отличная фигура. А грудь второго размера, который смотрится гармонично с моей талией и бедрами.

Единственное, что может меня действительно задеть – это слова о том, что я поправилась, разжирела, растолстела. Единственное, с чем я борюсь всю жизнь – моя любовь к сладкому и ненависть к нему одновременно.

Ненавижу еду.

***

Рабочий день подходил к концу, а мне хотелось выпить жирных сливок, почувствовать обволакивающее ощущение внутри. Но сегодня никакого жира. Жир был вчера.

На ужин меня ждали сто пятьдесят граммов невареной гречневой каши. С базиликом с подоконника. На улице было начало весны, холодно, но лампа для растений оправдывала свою стоимость тем, что у меня на подоконнике всегда росла свежая зелень. Полезнее, чем в магазине и точно ясно, что я с ней делала и как растила. Я не добавляла никаких пестицидов или ускорителей роста. Все свое, натуральное. Была бы я не типичной городской, давно бы завела свой огород. Но я довольствовалась лучшими супермаркетами.

До ужина уже оставалось двадцать минут рабочего времени и около двадцати минут на дорогу. Если повезет, то в два раза меньше. В любом случае, я поем не раньше, чем через сорок минут. Живот очень громко урчал. Обезжиренный кефир закончился, сегодня я смогла допить литр скисшего молока. В следующий раз возьму молоко без жира, эффект от него с салатом одинаковый, а молоко вкуснее. Да, там, конечно, молочный сахар, но это не тот сахар, который в булках. Не думаю, что он так же вреден для организма.

К слову, о булках. Ламира опять ест. Мы сидим через одного человека в опенспейсе, наши кабинки примерно пять на пять метров. Между нами не такое малое расстояние, но Ламирины домашние булочки пахнут так, словно она их ест у меня перед носом.

Не могу доделать работу.

– Ламира! – кричу в потолок. Звук должен дойти до нее.

– Вика! – кричит в потолок Ламира. Звук дошел и до меня.

– Дамы! – кричит Сергей, средний продажник, ни туда, ни сюда.

Работает здесь более трех лет, но выше среднего так и не вырос. Женат, один ребенок, ипотека, лизинг, костюм за пятнадцать тысяч рублей, туфли за пять тысяч – на таких мужчин я даже не смотрю.

Слышу тяжелое цоканье маленьких каблуков – четыре сантиметра, семь тысяч рублей, новые туфли – купила себе на день рождения. Сколько лет Ламире? На лице написано «всегда молодая». Чувствую, как запах домашних булок приближается ко мне. Меня тошнит. Каблуки еще ближе. Улыбаюсь.

– Ламира, ты решила меня накормить? – смеюсь, вторая половина булочки уже у нее во рту.

– Я решила себя накормить, mon cher, – она погладила себя по своему торчащему животу. Несмотря на то, что Ламира выглядит, словно съела резиновый мяч для фитнеса, она была довольна собой.

Ламира выглядит ухожено, ярко красится, но одевается довольно скромно. Не сказала бы, что ее зарплата ниже моей. Но ее доходы уходят на семью. Несмотря на то, что ее родина – Бретань (Франция), она была похожа на типичную восточную женщину: смуглая кожа, черные, редко распущенные, прямые волосы, большие черные глаза и пухлые губы.

Она выглядела великолепно, и я завидовала этой булочной фабрике. Ламира встает с утра, печет хлеб и булочки для всей семьи, бежит на работу и продает или сдает в аренду квартиры, радуется жизни. Я завидую Ламире, но не хочу менять свою фигуру на все, что есть у нее.

Ламира рассказывала, что в 20 лет она была очень стройной, потом родила ребенка от француза. Ее русская бабушка забрала их к себе в Москву, потому что ранняя беременность вне брака для родителей Ламиры – позор семьи.

Они жили в очень тяжелых условиях. Ламира очень плохо знала русский, ее муж не знал его вообще, и сейчас его знания не ушли далеко. Сейчас он не работает, сидит с детьми – их четверо, все мальчики. Они давно уже съехали от бабушки, но Ламира хочет забрать ее к себе, чтобы ей не было скучно одной. Бабушка говорит: «Еще не хватало мне жить с вашими шумными ребятами», – улыбается, но отказывается переезжать. Она часто заходит в гости и тоже ест выпечку Ламиры.

Я спрашивала где Ламира научилась печь. Она улыбалась и рассказывала, как с мамой в детстве они делали пастилу и зефир, пекли пирожки, булочки, хлеб. Когда она начинала говорить о маме, мне было неловко, потому что с тех пор, как Ламиру «ушли» из семьи, мама больше не появлялась в ее жизни.

Ламира рассказывала, что, когда родила второго ребенка, стала набирать вес. Она плакала, говорила мужу, что он может идти к стройной женщине, ведь он полюбил ее стройной. А тот говорил на французском, что будет любить ее любой. И любит до сих пор.

Завидовала ли я тому, как любят Ламиру? Завидовала. Но мне не нужна ничья любовь, если я буду такой же, как она. Мне не нужен мужчина, который будет меня мотивировать обжираться. Да и вообще, мне не нужен мужчина. Мне не нужна семья.

Их история похожа на сюжет какой-то мелодрамы. Но похожа ли моя история на сюжет мелодрамы? Или история Марка? Или история Сергея? В моей голове уже начал зарождаться сценарий, но из грез меня вырвал голос Ламиры:

– Вечно ты где-то не здесь, Вика! – Ламира дожевала булочку.

Насколько я выключилась?

– Я задумалась о благополучии нашей компании и о росте продаж. – улыбнулась. Ламира засмеялась в голос.

– Марк не подслушивает, не переживай. Что тебе надо, Вика? Я уже съела все булочки.

Жирная корова. Ненавижу ее.

– Ты же знаешь, я не ем такую еду. Хватит вонять ими на весь коридор, не люблю запах выпечки, выворачивает.

– Тебя тошнит от голода. – Ламира словно видела меня насквозь. Смотрю на наручные часы (не такие дорогие, как у Марка) – две минуты до выхода. Можно идти, я не отличаюсь пунктуальностью. Да и вообще, я могла приходить и уходить, когда хочу.

– Идем домой, Ламира. Я тебя подожду, – умею уйти от темы. Интересно, она понимает это? Задумавшись о семье Ламиры, о ее доме и о том, смогла бы я так, я выключила компьютер, надела кофту, взяла пальто (в Москве холодная весна) и переобулась в сапоги.

Посмотрела на свои ноги в сапогах – нужны новые, однозначно нужны новые. Хочу купить себе черные, на маленьком каблуке. Пусть я и езжу на такси, но в понедельник носить каблук – издевательство посильнее набранного килограмма.

– J’allais, – Ламира стояла в проеме, смотря на то, как я смотрю на ноги.

– Опять ты на своем французском говоришь. Я не понимаю тебя, mon cher.

Ламира пропустила меня на выход из кабинки.

– Я сказала, что собрана. Зато «дорогую» ты запомнила. – Ламира улыбалась, ее щеки были розовыми. Хотя это было не так видно на фоне ее смуглой кожи. Тонкая дубленка была натянута в области груди и живота. На ногах были двухлетние зимние ботинки из замши. Но это не мешало ей выглядеть женственно и уютно. На волосах была вязаная шапочка.

– Ты говоришь это постоянно. Я не знала перевода, но чувствовала, что это что-то приятное. Ты зовешь меня «дорогой»?

– Ты явно не дешевка, Вика.

***

Я думала, что не смогу доехать до дома. Я думала, что придется платить таксисту за новое сиденье и за то, чтобы он забыл о том, как одна богатая мадам не удержала в себе обезжиренный кефир. Из машины я выбегала, бросив тысячу таксисту и крикнув, что без сдачи.

Мне очень повезло, что я всего лишь сломала каблук (я же говорила, мне нужны новые сапоги), вылетая из машины, а не упала лицом в лужу. Хромая, я еле дошла до подъезда, думая о том, что может быть хуже: обделаться или сломать ногу возле подъездной двери.

Разувалась я уже сидя на унитазе. Как хорошо, что я живу одна и мне не нужно никого стесняться или, наоборот, стеснять тем, что у меня проблемы с животом.

Вот она обратная сторона красоты: сломанные каблуки и вероятность сломать ногу; страх не дойти до туалета; боль сзади из-за пробежек до унитаза; два литра минеральной воды, чтобы наладить баланс электролитов (я читала в интернете, что это работает так); опухшее лицо; резь в животе от газов.

Боялась ли я того, что моя кишка просто однажды выпадет? Боялась. Но я не могла не очищаться по понедельникам. Мой организм не справлялся самостоятельно с таким количеством еды.

Сигареты. Я нашла пачку сигарет на полке, до которой можно дотянуться рукой. Где зажигалка? На полу. Нашлась. Не включила вытяжку, но и черт с ней. Сигареты помогут отвлечься от распирающего чувства и от боли.

Затянулась. Выдохнула. Пепел стряхнула между ног в унитаз. Они у меня худые и можно не бояться обжечься.

Хочу плакать.

***

Я легла спать в двенадцатом часу. Несмотря на то, что лично у меня и остальных пяти лучших (слишком много лучших) свободный график, я любила вставать пораньше. Потому что тогда я могла поесть. И иногда даже сладкое. Потому что за весь день все равно еда сожжется и не сделает мне бока или целлюлит.

Мне ничего не снилось, я почти не вижу снов. Иногда мне снится еда, и я просыпаюсь в холодном поту, потому что я ее ем. Очень много ем и мне становится страшно. Раньше я звонила своей подруге и говорила ей о том, что мне приснилась еда. Но после двух раз ее смеха в трубку я поняла, что она не понимает.

Конечно, хорошо быть худой от природы и есть все, что хочешь и когда хочешь. Не всем так везет, Лиза.

Я скучала по ней.