Читать книгу На перекрестках любви - Нина Николаевна Осмоловская - Страница 2

В доме было тихо. Ольга сидела за пианино и лениво наигрывала простенькие мелодии, которые учила в детстве. Она пыталась что-то сочинять, но это не увлекало, а главное, не отвлекало от одной навязчивой мысли, преследовавшей с раннего утра: «Приедет он или не приедет? А может быть, пришлет записку с кем-нибудь из прислуги?»

Ольга встала, лениво потянулась и пошла в столовую; во всех движениях сквозила грациозность милой домашней кошечки. Часы пробили двенадцать раз. Был жаркий июльский полдень. В природе все замерло в ожидании вечерней прохлады, только звенела в углу одинокая муха, рассказывая о своих печалях и радостях.

На столе еще стоял самовар, не убранный после завтрака. Ольга налила себе чаю, взяла варенье. Свежесваренное, оно сохранило аромат лесной малины. Ягоды они собирали в лесу вместе с Борисом. Собственно, собирал их Борис и по одной ягодке нежно клал ей в рот, подобно заботливой маме-воробьихе, которая кормит своего воробышка. Борису нравилось смотреть на ее губы цвета этих малиновых ягод, нравилось кормить, она представлялась ему совсем маленькой и беспомощной, тогда он чувствовал себя взрослым главой семейства. Ольга смеялась, ловила ягоды на лету. Наконец эта детская беспечность и веселость утомили ее. Она ждала от Бориса решительных действий, но он не понимал этого или делал вид, что не понимает.

Вдруг, вспомнив, что маменька давно ждет их к обеду, девушка заторопилась домой. Борис что-то рассказывал ей по дороге, но она слушала невнимательно. Ее не волновали проблемы, связанные с охотой, службой и прочими чисто мужскими заботами. Ей вдруг захотелось броситься в высокую траву, раскинуть руки и лежать так, глядя в небо, на необыкновенно легкие июльские облака. Бесконечная гладь влекла за собой. Хотелось узнать: «А что же там, в небесной вышине?» «Царство Божие», – так говорила ей няня. И Ольга представляла райскую картину: солнечная поляна, вокруг деревья, не привычные для сердца березы и сосны, а южные – оливы или кипарисы, звучит тихая музыка, и люди в длинных белых одеждах медленно танцуют, играют на музыкальных инструментах. Но ей быстро становилось скучно от мыслей о такой идиллии, она легко возвращалась к своей жизни, радовалась, что может влюбляться, страдать и даже, если захочется, всплакнуть.

Маменька уже ждала их к обеду. Она была красива той увядающей красотой, которая появляется у женщин годам к сорока, когда все краски лица несколько теряют свой первоначальный блеск, но зато появляются новые, несущие в себе доброту, мягкость, житейскую мудрость. Черты лица и фигура Татьяны Николаевны заметно округлились, но это не портило впечатления, наоборот, хотелось прижаться к ней, спрятаться в складках платья и забыть все свои печали. В движениях и манерах женщины сквозила уверенность и одновременно усталость. Та легкая усталость от жизни, которая бывает лишь во второй ее половине, когда человек уже прочно ощущает свое место в этом мире. Семейная жизнь давно катится по проторенному пути, дети выросли, а муж вряд ли может чем-то удивить. В таком возрасте и происходят у женщин самые бурные и страстные романы, которые и не снились молодым.

Татьяна Николаевна Воропаева была из небогатого, но очень древнего рода, что являлось предметом гордости ее супруга Артема Сергеевича Воропаева, так как его купеческому званию и богатству как раз не хватало этого дворянского шарма. Артем Сергеевич умел много и хорошо работать, поэтому быстро богател. Свой досуг он проводил по большей части в мужской компании, обсуждая выгодную сделку или политические события. Его так влекли эти деловые разговоры и переговоры, что он не представлял для себя другой жизни. Постоянно что-то покупал, продавал, помогал другим продать или купить, за что и пользовался законным уважением и почетом. Мужчина много ездил по другим имениям, любил попробовать у себя те новшества, что видел и одобрял у соседей. В молодости он охотно брал с собой молодую красавицу жену, но ей скоро наскучили соседские помещицы с их дочками и разговоры только о платьях, ценах и женихах.

Светские приличия требовали присутствия Татьяны Николаевны на балах у губернатора. Она тщательно к ним готовилась, шила необыкновенные наряды. Артем Сергеевич следил за тем, чтобы платья были дорогими и модными. Ему нравилось ловить восхищенные взгляды других мужчин, обращенные к его жене. Татьяна Николаевна, человек по натуре замкнутый и тихий, не любила ни этого парадного блеска, ни завистливых взглядов, но природная грациозность манер, переданная через многие поколения родовитых потомков, выделяла ее из местной знати.

Когда она, держа под руку мужа, входила в зал, все невольно обращали на них внимание, будто неведомый ореол таинственности окружал эту пару. Многие мужчины в городе отдали бы свои состояния за честь быть рядом с этой необыкновенной женщиной. Ее улыбка, приветливая и кроткая, не оставалась на лице дольше, чем положено этикетом. Она охотно танцевала с приглашающими мужчинами, но никому не отдавала предпочтения. Эта таинственная холодность возбуждала мужчин. Они бились об заклад, кому достанется в любовницы эта красотка, каждый старался придумать романтическую историю, которая произошла между ним и Татьяной Николаевной, но все понимали, что это было только хвастовство, стремление выдать желаемое за действительность.

Татьяна Николаевна была очень музыкальна, грациозна и в танцах отличалась от остальных дам. Поэтому любой кавалер, танцующий с ней, был как бы обрамлением этого цветка. Пока жена танцевала и ловила на себе восхищенные взгляды, муж, Артем Сергеевич, развлекался карточной игрой или обсуждал политические новости за рюмкой водки.

Мужчины наперебой пытались ухаживать за Татьяной, говорили комплименты. Женщине, конечно, нравилось это внимание. По молодости даже несколько раз показалось, что это была искренняя любовь. Но с годами она поняла, что является лишь лакомой добычей и мужчины хотят только одного: завоевать ее и потом часами обсуждать между собой, как они смогли добиться этой победы. После нескольких дней ухаживания ей становилось скучно, потому что все они были как будто по одному сценарию. Даже текст любовных записок был однообразен, словно его переписывали из тетради в тетрадь.

Надо сказать, что замуж Татьяна вышла по любви. Артем был старше на десять лет. Они встретились на новогоднем балу, куда вывела ее маменька. Он не сводил с нее глаз, боялся подойти и пригласить на танец. В конце вечера, когда девушка проходила мимо, Артем только склонился в поклоне перед ней и маменькой. Он в то время уже был преуспевающим купцом, дела его шли в гору, удача сопутствовала во всем, и эта встреча с будущей женой – а то, что она станет его женой, он решил с той самой первой минуты, как только увидел красавицу Танюшу, – стала самой большой победой в его жизни.

Артем поселился в доме напротив. Часто его можно было видеть стоящим у окна, он ловил каждую минуту, чтобы взглянуть на любимую. Артем долго не решался прийти в дом своей будущей невесты. Друзья смеялись над ним: «Артем, сколько женщин в городе мечтают о тебе и твоем богатстве, а ты, как школьник, краснеешь перед одной». Их официальное знакомство состоялось на удивление просто и буднично: он приехал поздравить все семейство по-соседски с Пасхой, оставил визитную карточку и подарки у швейцара, но мать Танюши, знавшая уже о необыкновенной застенчивости Артема Сергеевича, предупредила прислугу, что, если он придет с поздравлениями, немедленно проводить наверх.

После недолгого разговора с родителями девушки Артем признался в своей горячей любви к Танюше и просил ее руки. Родители решили спросить согласия у дочери. Она вышла к столу, раскрасневшаяся от волнения и неожиданности всего происходящего. Ей давно нравился этот молодой человек, и она, втайне от маменьки, следила за всеми его передвижениями из своего окошка. Но ей он казался недосягаемым красавцем, и она могла лишь мечтать о замужестве с таким богачом, так как у родителей не было достаточных средств для приданого. Однако дело сладилось легко, и уже в начале лета молодые обвенчались и уехали в Танюшино родовое поместье.

Их жизнь с самого начала была похожа на сказку. Они были как две половинки, слившиеся в единое целое. Весь медовый месяц не разлучались ни на минуту. Танюшины родители не могли нарадоваться счастью единственной дочери. Но месяц закончился, Артема ждали дела, пора было перебираться в город. Пока мужа не было дома, Татьяна не находила себе места, не могла ничем заниматься, ждала его, как верный пес ждет у двери своего хозяина. Когда он приходил домой, она выбегала на крыльцо, бросалась на шею мужу, оба весело хохотали и были так счастливы, как бывают только дети.

Известие о беременности жены вызвало неописуемый восторг у Артема Сергеевича. Он завалил ее подарками и цветами.

Беременность протекала тяжело, и Татьяна Николаевна только молила Бога, чтобы он помог ей доносить ребенка. Артем Сергеевич мечтал о сыне, которому он передаст свое дело, а Татьяна Николаевна уверяла, что будет девочка, такая же красивая, как она. Осенью Татьяна Николаевна благополучно родила девочку, которую назвали Ольгой, в честь матери Артема. Девочка родилась маленькой и слабой. Татьяна Николаевна днем и ночью не отходила от детской кроватки, выхаживая малютку. Артем Сергеевич, как только увидел дочь, понял, что это крошечное беспомощное существо он любит ничуть не меньше, чем свою Танюшу. Но это была уже совсем другая любовь. Он покупал дочери самые дорогие игрушки, а если она болела, приглашал лучших врачей. Девочка росла красивой и ласковой, очень похожей на мать.

Шли годы, но мечта о сыне не оставляла Артема Сергеевича. Он возил Танюшу к врачам, лечил на водах, но ничего не помогало. Со временем Артем Сергеевич смирился и отдал всю любовь своим «крошкам», как он ласково называл девочек. Ольга тоже очень любила отца, он казался ей таким сильным и надежным. Он знал все и обо всем. Представляя себе встречу со своим будущим избранником, она мечтала, что он будет так же красиво ухаживать за ней, как папенька за маменькой.

Ольга училась в гимназии не очень усердно. Из всех наук больше привлекали уроки литературы, рисования, музыки. Математику она не любила. Этот предмет пугал обилием цифр. Она с большим трудом пыталась выучить теоремы, и каждый экзамен приводил ее в неописуемый ужас. Девочка боялась, что выгонят из гимназии, чем она очень огорчит любимого папеньку, и поэтому готовилась к экзаменам задолго и очень тщательно. Зато иностранные языки давались ей легко. Она свободно говорила по-французски. Из-за легкой картавости великолепно звучали слова, где надо было грассировать. Ольга ничем особенно не выделялась в классе, у нее не было близких подруг, со всеми она была ровной и тихой. Учителя любили ее за спокойный нрав, за то, что она не причиняла им хлопот. Но было заметно, что девочка живет богатой внутренней жизнью, никого не впуская в свой мир. Только маменька была верной подружкой. С ней они могли часами обсуждать новости гимназической жизни, ходить в магазины, выбирать фасоны нарядов и заказывать их у модистки.

Когда Ольге исполнилось семнадцать лет, маменька стала подумывать о потенциальном женихе для дочери. Надо было обязательно выводить дочь в светское общество, иначе она могла просто упустить хорошую партию. Татьяна Николаевна все чаще обсуждала с мужем проблемы взрослеющей дочери. Ее пугала мысль, что рано или поздно дочь уйдет от них и будет любить кого-то еще так же преданно и нежно, как она сейчас любит своих родителей, но, с другой стороны, матушка понимала, что нельзя остановить жизнь.

Они ходили в гости к подругам Татьяны Николаевны, у которых тоже были взрослые дочери и сыновья, но Ольга сидела тихо, почти не говорила, только слушала. Ей, как и маменьке, были неинтересны эти разговоры о моде, о нарядах, о молодых людях.

Скоро должен был состояться новогодний бал у губернатора, и все светские дамы только и жили в предвкушении этого праздника. Мать и дочь Воропаевы тоже готовились к этому событию, тем более что это был первый бал для Ольги. Она должна была впервые предстать перед теми потенциальными женихами, что приходили посмотреть и выбрать богатых невест. Она считала себя не очень красивой девушкой, этакой маленькой серой мышкой, и очень боялась, что придется быть на глазах у сотни людей, говорить с ними, что-то объяснять, с кем-то танцевать. Ольга брала уроки танцев, и учитель очень хвалил ее за грациозность и чувство ритма.

Маменька была озабочена выбором наряда для дочери, она остановилась на нежно-розовом платье с открытыми плечами, украшенном маленькими розочками. Платье как нельзя лучше подходило Ольге. Когда она предстала в нем перед отцом, кокетливо играя веером, Артему Сергеевичу показалось, что это его Танюша, так же, как и двадцать лет назад, околдовала его красотой. У него, как у любого отца, появилось чувство ревности, что кто-то чужой может грубо сорвать этот нежный цветок или обидеть его обожаемую Оленьку. Ему стало жаль, что она уже выросла и перестала быть тем беспомощным ребенком, кого он носил на руках и баюкал в кроватке.

Татьяна Николаевна тоже очень тщательно готовилась к этому вечеру, она должна была вывести в свет свою дочь, быть рядом с ней, подчеркивать ее красоту. Она сшила себе темно-коричневое платье из бархата, которое так красиво смотрелось рядом с нежно-розовым нарядом дочери и удачно обрисовывало фигуру женщины. Одним словом, это был удар по светским молодым людям их города.

Наконец настал долгожданный день. Бал был назначен на пять часов вечера. С утра маменька с дочерью очень волновались, и только Артем Сергеевич был совершенно спокоен, настолько он был уверен, что его «крошки» будут самыми красивыми. Они ехали по городу, шел крупный снег, деревья стояли запорошенные. Ольге казалось, что все это происходит словно не с ней и что обязательно должно случиться что-то необыкновенно хорошее.

Перед домом губернатора было множество колясок, и они все прибывали и прибывали. Окна горели яркими огнями. На улице стояли толпы прохожих, желающих просто поглазеть на красиво одетых людей. В доме звучала праздничная музыка.

Папенька взял под руки своих девочек и повел их в дом. Веселье было в разгаре. Работал благотворительный базар, где очаровательные молодые девушки продавали всяческие новогодние безделушки серьезным молодым людям, называя цены, во много раз превышающие реальные. Ольга узнавала в этих веселых продавщицах своих подруг, но, когда и ей предложили принять участие в торговле, – наотрез отказалась. Они прошли в танцевальный зал, там группами стояли дамы и кавалеры, неторопливо беседуя. Папенька подвел жену и дочь к подруге Татьяны Николаевны и поспешно удалился в другую комнату, где мужчины вели серьезные политические беседы.

Ольга огляделась вокруг, и перед глазами стало пестро от обилия красочных нарядов дам и военных мундиров молодых людей. Она впервые была в обществе, где столько мужчин, да еще и красивых. Девушка ловила на себе их взгляды, понимала, что нравится им, краснела и волновалась еще больше. В эти минуты ей больше всего хотелось спрятаться или убежать домой, заниматься каким-нибудь привычным делом. Но в то же время она ощутила совершенно новые мысли и чувства, не испытанные ею до сих пор. Она поняла, как приятно ловить на себе восторженные взгляды молодых людей. Ее увлекал хоровод молодости, любви, веселья. Она поняла, как долго ждала этого мига, как копила в себе нерастраченную женскую силу и что сейчас она должна выплеснуть ее, буквально всю, до последней капли, иначе она просто взорвется, лопнет, как мыльный пузырь. Она вдруг с ужасом подумала: «Что будет, если меня не пригласят на танец и придется весь вечер вот так простоять рядом с маменькой?»

Ольга в тот вечер сделала для себя еще одно открытие, сильно взволновавшее ее. Она заметила, как мужчины смотрят на маменьку. Это была настоящая женская ревность: как можно смотреть так на маменьку, у которой есть любимый муж, и потом, она уже была немолода, как казалось Ольге с высоты ее семнадцати лет. Ольга готова была умереть от тоски, от своего несчастья. Ей теперь казалось, что все смотрят на нее и обсуждают, какая она некрасивая, невидная в своем нелепом платье.

Спас положение, как всегда, Артем Сергеевич. Он подошел к своим дамам с симпатичным молодым человеком и представил его:

– Георгий Малахов, поручик Семеновского кавалерийского полка.

Артем Сергеевич представил дам. Георгий сразу уловил настроение Ольги. Но вот словно солнце озарило ее лицо, и глаза, лучистые и светлые, сразу ожили. Вот радость, наконец-то и ее заметили, представили такому блестящему молодому человеку.

Георгий вежливо спросил у Ольги, на какой танец он мог бы ее ангажировать, наверное, все танцы уже расписаны, но, может быть, для него найдется хотя бы один. Ольга кокетливо посмотрела на своего кавалера и с деланым равнодушием ответила, что вот именно следующий танец свободен и она может воспользоваться приглашением.

Следующей была мазурка. Ольга хорошо танцевала, и Георгию было с ней легко. Он уверенно вел ее в танцевальном кругу, а военная форма и выправка выгодно выделяли его из круга штатских мужчин, поэтому в зале все невольно обратили внимание на эту пару.

Тем временем Татьяна Николаевна тоже не стояла возле дам. Ее наперебой начали приглашать знакомые и незнакомые мужчины. Артем Сергеевич, довольный тем, что его девочки не скучают, а наоборот, имеют бешеный успех, удалился со спокойной совестью играть в карты со своими приятелями. Все эти танцы, прыжки, ужимки были не для него, он предпочитал мужскую компанию.

Ольгу уже наперебой приглашали другие кавалеры, и она не отказывала. Танцевала она так грациозно, что казалось, это большая красивая бабочка порхает по залу. Она только удивлялась, откуда берутся силы, будто она копила их все свои семнадцать лет.

Когда всех позвали к ужину, маменька уже не танцевала, она устала и стояла в компании своих знакомых. Ольга подошла к ним, все поздравляли с необыкновенным успехом, говорили комплименты, хвалили. Она была так довольна, что готова была разрыдаться, но теперь от счастья. Только одно новое неприятное чувство омрачало веселье – это чувство ревности к матери. Почему та пользуется не меньшим, а даже большим успехом, чем она? Но Ольга упрекнула себя за эти мысли, нехорошо так относиться к любимой маменьке, ведь она так рада за дочь, так любуется и гордится ею.

Георгия посадили рядом с Ольгой, и тот красиво ухаживал за девушкой. Ото всей этой новогодней кутерьмы, веселья, тостов и выпитого вина у Ольги закружилась голова, ей на мгновение стало плохо. Артем Сергеевич заметил бледность дочери, и, как только закончился ужин, они тихо, ни с кем не прощаясь, пошли к выходу. Ольге не хотелось уходить, было жаль, что закончилась эта сказка, она чувствовала себя Золушкой, которой надо скорее убежать с бала, чтобы не успеть превратиться в девушку-замарашку. С другой стороны, она понимала, что ей уже просто не хватит сил, чтобы продолжать веселье, поэтому она была вновь благодарна папеньке, который понял ее и спас во второй раз за этот вечер.

Татьяна Николаевна тоже не хотела уходить с бала, но усталость брала свое.

Вернувшись домой, Татьяна Николаевна и Ольга быстро разделись и легли спать. Им снились красивые шумные сны с обилием танцев, развлечений и фейерверков.

Все проснулись поздно и поэтому завтракали около двух часов, весело обсуждая и вспоминая перипетии вчерашнего бала. Папенька рассказывал, какой фурор произвела на всех его любимая Оленька, даже сам губернатор обратил на нее внимание! Ольга будто вновь пережила все свои радости и страхи. Ей казалось, что она уже стала совсем другой и что от прежней тихой, застенчивой Оленьки не осталось и следа. Теперь это новая взрослая барышня, которую интересуют сверстники – молодые люди, и она уже не может жить вот так тихо, рядом с маменькой, слушаясь ее во всем.

Словно появившаяся из куколки бабочка, Оленька поняла, что настало время, пробил час, она не сможет жить как прежде, в ней проснулась женщина, и она хочет страдать и бороться за свое счастье, за свое будущее.

Татьяна Николаевна смотрела на дочь и еще не видела в ней больших перемен. Ей казалось, что успех дочери был несомненен, что не могло быть иначе и теперь Оленька должна найти хорошую партию, а она, мать, должна ей в этом помочь. За завтраком они обсуждали молодых людей, которые были на балу, спорили, кто из них лучше, как будто все они сделали предложение Оленьке и надо выбрать самого достойного.

Артем Сергеевич понял свою задачу: нельзя все пускать на самотек, от него во многом зависит судьба дочери. Очень важно, кого он приведет в дом и кто станет потенциальным женихом.

Жизнь постепенно входила в свой привычный ритм. Ольга училась. Маменька сидела дома в ожидании лета, чтобы можно было уехать в имение, «на волю», как любила она говорить.

В начале лета вновь был бал у губернатора, он назывался «сиреневым», потому что в это время вовсю цвела сирень. Весной Татьяну Николаевну одолевало какое-то душевное томление, все труднее было оставаться в городе, хотелось в лес, к реке.

Ольга же, наоборот, ждала этого бала, ей хотелось вновь почувствовать свою силу, свою власть над мужчинами, играть с ними, как кошка с мышкой. Снова они с маменькой шили модные платья, обсуждали, кто будет из молодых людей. Все было так же, как на новогоднем балу, и вместе с тем совершенно по-другому, потому что Ольга была уже не та молоденькая стеснительная особа, а светская львица, готовая укусить каждого, кто обидит своим невниманием. Уже и взгляд у нее был совершенно другой, и манеры, и походка.

Георгий тоже был на балу, их полк все еще квартировал в городе. Они с Ольгой встретились как старые знакомые, долго беседовали, обсуждая произошедшие события. Он представил Ольге своих друзей по полку, они танцевали, беседовали и снова танцевали.

Татьяна Николаевна не узнавала свою дочь: из тихой, замкнутой девочки она превратилась в очаровательную обольстительницу, и делала это так игриво и незатейливо, как будто всю жизнь только этим и занималась. «Да, дочь стала уже совсем взрослой, скоро восемнадцать, а там и замуж пора отдавать», – подумала Татьяна Николаевна. Другого пути для дочери она даже не представляла. Ей не приходило в голову, что Ольга может поехать учиться дальше, пойти работать учительницей или фельдшерицей. Путь был только один – выйти замуж, рожать детей и заботиться о муже. Такой жизнью жила мать Татьяны Николаевны, сама Татьяна Николаевна, так же будет жить Оленька. Замужество должно быть обязательно счастливым, иначе просто быть не может.

В конце весны Ольга сдала выпускные экзамены в гимназии. Она была так рада, что закончила ученье, ее даже не волновали оценки, главное, что теперь не придется зубрить математические правила, не надо вставать рано утром и отправляться в гимназию, не надо терпеть многих ненавистных ей учителей. Было, конечно, несколько преподавателей, с кем было жаль расставаться, но эта потеря была не столь велика. Близких подруг у нее не было, поэтому особой грусти ни она, ни маменька не испытывали. Был и выпускной бал в гимназии, но он мало волновал Оленьку, ей хотелось поскорее уехать в имение.

И вот, наконец, долгожданный отъезд. Когда на пригорке показался знакомый дом, Татьяна Николаевна с дочерью даже всплакнули от счастья, что они снова в дорогих сердцу местах.

Лето было удивительно жарким. Без дождей трава быстро сохла и желтела. В имении служил новый управляющий, которым Артем Сергеевич был очень доволен. Дела в имении с его приходом заметно пошли в гору, он заботился и о постройках, и об урожае. Сенокос в этом году начался раньше обычного, и всюду пахло свежескошенной травой. Татьяна Николаевна с Ольгой много гуляли, писали этюды, музицировали, охотно принимали гостей. У нового управляющего оказалось много знакомых в окрестных деревнях, и все с удовольствием приезжали навестить их. Будто светская жизнь из города перекочевала в имение. Как никогда было шумно и весело. Студенты рассказывали о жизни в Москве и Петербурге, о проблемах, волнующих молодое поколение. Ольга слушала их с большим интересом, ей казалось, что она долго спала и только теперь начинает просыпаться и оглядываться вокруг, а там всюду жизнь: очень разная – то праздничная и богатая, то бедная и тяжелая. Она увидела, что крестьяне трудятся и днем и ночью, чтобы вырастить для них урожай, а они могут позволить себе ничего не делать целыми днями. Но все эти мысли ненадолго задерживались в ее милой головке. Она легко успокаивалась и думала, что у каждого своя судьба: кто-то рождается принцем, а кто-то – нищим.

В этом году они с маменькой с удовольствием наводили порядок в доме: расставляли по-новому мебель, вешали картины. Татьяна Николаевна увлекалась живописью, брала когда-то уроки рисования и теперь пробовала сама писать акварелью и маслом. Она обрамляла свои работы в красивые рамы, и от этого картины выглядели еще привлекательнее.

Дом был старинный, двухэтажный, построенный еще при бабушке Татьяны Николаевны. На втором этаже были хозяйские комнаты, внизу – огромная столовая, гостиная и помещения для прислуги. Вход украшали колонны, с обратной стороны открывалась большая терраса, ступени которой вели прямо в сад. За домом был разбит парк. Отец Татьяны Николаевны – большой любитель всякой иностранной экзотики – пытался выращивать самые диковинные растения, выписывая отовсюду семена и саженцы. Не все приживались, но он без сожаления бросал их и брался за новые. К крыльцу дома вела липовая аллея. Она была посажена при застройке, и ее прохлада услаждала уже третье поколение жителей усадьбы. Недалеко от дома был пруд с зеркальной прозрачной водой. По его берегам рос лес. А дальше разбегались поля и перелески. Тихая и милая сердцу красота этих мест рождала мысли о вечном и прекрасном.

Вечером мать и дочь садились за рояль. Это был старинный инструмент, доставшийся Татьяне Николаевне в наследство от бабушки. Он был прекрасно настроен, и звуки получались чистые и живые. Мать и дочь вкладывали в исполнительское мастерство все свои нерастраченные чувства и эмоции. Если Ольга была как весна, как распускающийся цветок, то Татьяна Николаевна уже отцветала, как бабье лето с буйным, но коротким цветением красок. Обе жаждали любви, неизведанных сильных чувств. Они не обсуждали этого, но настолько тонко понимали друг друга, что даже в воздухе витал этот тонкий аромат любви. Мать и дочь и внешне были похожи: невысокого роста, хрупкого телосложения, с большими выразительными серыми глазами. Если бы не легкая полнота матушки, они скорее походили бы на двух сестричек.

Деликатность Татьяны Николаевны не позволяла ей докучать дочери расспросами. Ночью каждая из них, запершись в своей спальне, читала любовные романы: их было великое множество в домашней библиотеке. Они обе видели себя на месте героинь этих романов. Вместе с ними переживали, страдали и ненавидели. Неудивительно, что в такой восторженной обстановке любой мало-мальски симпатичный и умный мужчина смог бы показаться тем сказочным принцем, о котором так мечтали эти две барыни.

В один из дней папенька привез с собой в гости молодого человека, представившегося как Борис Покровский. Ему было двадцать пять лет, он окончил юридический факультет Московского университета и начинал карьеру юриста. Борис был хорош собою, а главное, умен. Не надо говорить о том, что обе барыни влюбились в него с первого взгляда. Высокого роста, темноволосый, над верхней губой щетинилась аккуратная полоска усов. Глаза у него были удивительного бирюзового цвета. Он был как живое чудо, как видение из сказки, посетившее их в глухой обители.

Борис был еще и прекрасный рассказчик, он не умолкал весь вечер, развлекая дам. Папенька был весьма горд собой, что привез в дом такого блестящего молодого человека. Ольга как будто онемела. Она за весь вечер не сказала и двух слов, зато Татьяна Николаевна ловко вела светскую беседу, пытаясь узнать у Бориса как можно больше о его семье. Самым важным было то, что он не женат.

В беседе выяснилось, что он тоже известного, но обедневшего дворянского рода. Его родители живут в небольшом поместье недалеко от Татьяны Николаевны, а их дом в городе находится совсем рядом с их домом. Удивительно было только то, почему они не встретились раньше. А когда Татьяна Николаевна еще выяснила, что их родственная линия глубокими корнями перекрещивается с родственной линией Бориса, то всем стало и вовсе спокойно на душе.

После ужина все расположились в гостиной. Мать и дочь привычно уселись за рояль, и зазвучала музыка. Двери в сад были открыты, и звуки будто выплывали из дома, тихо и нежно касались ветвей деревьев. Небо было усеяно звездами, и лишь полная луна вносила в эту идиллическую картину элемент мистики.

Борис был в том лирическом расположении духа, которое бывает у молодых мужчин в обществе двух красивых особ. Да еще после хорошего вина, в уютной домашней обстановке. Он удобно расположился в кресле, вытянув ноги, и застыл в мечтательной позе, закрыв глаза. Даже папенька, не вполне искушенный в музыке, понимал, что его «крошки» играют очень хорошо, и душа его наслаждалась отдыхом, семейным теплом и любовью к своим девочкам. Он устал за этот большой и тревожный день и теперь, убаюканный музыкой, тихонько похрапывал.

Усталость брала свое, и Борис тоже заснул там, где сидел, утомленный перипетиями дня.

Татьяна Николаевна остановилась. Ольга тоже перестала играть. Они увидели спящих мужчин и, не сговариваясь, рассмеялись, так забавна была эта картина: они стараются, исполняют трудные экзерсисы, а мужчины спят с милой улыбкой на устах.

Татьяна Николаевна разбудила мужа и отправила его спать. Борису постелили в комнате для гостей. Мать и дочь, пожелав друг другу спокойной ночи, тоже разошлись по своим спальням. Обе долго не могли заснуть, даже чтение не спасало их от мыслей о молодом барине.

Ольга, воспитанная матерью, была пронизана идиллическими фантазиями. Детство ее прошло среди природы. Она любила уединение, и теперь все романтические мечтания обретали наконец материальную форму.

Этот юноша совершенно перевернул их жизнь. Весь ужас положения состоял в том, что влюбились в него обе – и дочь, и мать. Только дочь могла выражать свои чувства открыто, а мать боялась не только вслух произнести имя молодого человека, но даже подумать о нем ей было страшно. Этот пламень, вспыхнувший в обеих чувственных душах, разгорался пожаром.

Ольга любила Бориса со всем пылом молодой души, ей казалось, что во всем мире есть только один человек – это он. Вокруг него вертится земля, а ее жизнь зависит только от одного – придет он сегодня или нет. Все остальное просто не имело смысла. Ей не хотелось есть, спать. Она была поглощена только одним – ожиданием Бориса.

Если он не приезжал, этот день просто выпадал из жизни, не стоило жить, радоваться, ведь возлюбленного не было рядом. Если он приезжал, то те минуты и часы, что они были вместе, казались целой жизнью. Она ловила каждое слово Бориса, все было значительным и важным. То, о чем он говорил, девушка запоминала наизусть и могла повторить слово в слово, даже с теми же интонациями.

Татьяна Николаевна видела перемены в дочери и понимала, что к ней пришла любовь и она, нервная и импульсивная натура, может просто заболеть от этого. Необходима была какая-то развязка. Если Борис не любит ее дочь, то для нее все это может кончиться просто трагедией.

Татьяна Николаевна поговорила с мужем. Артем Сергеевич тоже понимал, что дочь серьезно влюблена, но ему казалось, что Борис – не самая подходящая партия для Ольги, ведь тот был недостаточно богат. Артем Сергеевич не строил серьезных планов в отношении него. Однако слова жены испугали, он тоже волновался за дочь и мечтал видеть ее только счастливой.

В душе Татьяны Николаевны боролись самые разные чувства. С одной стороны, она понимала, что Ольга любит Бориса, но не знала, насколько его чувства серьезны по отношению к дочери. Но главным было не это, ее саму просто съедало чувство любви к этому молодому человеку. Она не понимала себя, не могла объяснить, как это случилось с ней, взрослой женщиной, которая любит своего мужа и горячо любима им. Но она, как молоденькая девушка, каждый раз ждала Бориса, так же, как и дочь, считала дни, минуты, часы до его приезда. Когда юноша появлялся в их доме, ее лицо расцветало в улыбке. Татьяна Николаевна была полна тем ощущением счастья и покоя, которое бывает только у очень любящих людей. Самое главное, что ни муж, ни дочь даже не подозревали о ее состоянии. Они принимали все это за волнения и заботы о дочери: мать хочет счастья для Ольги и готова сделать для этого все, что в ее силах.

Женщины в присутствии Бориса вели себя по-разному. Так, если Ольга сидела тихо, забравшись в кресло или на диван, и только смотрела да слушала своего любимого, внимая каждому его слову, то Татьяна Николаевна, наоборот, без умолку болтала на любую тему, лишь бы не иссяк разговор. Она умела так вести беседу, что любой человек мог раскрыть перед ней свои лучшие качества.

Борису нравилось рассказывать, так как обе хозяйки дома его заинтересованно слушали. Ему был приятен этот восторг двух женщин, внешне очень похожих одна на другую и таких разных по характеру и манере обращения с ним. Юноше было хорошо в этом доме, где царила атмосфера влюбленности. Он прекрасно видел, как загорались обе женщины, как они радостно бежали ему навстречу, как тепло и сердечно принимали его. Но сам он не испытывал серьезных чувств ни к Ольге, ни тем более к Татьяне Николаевне. Ему просто нравилось быть в центре внимания, он купался в любви, позволяя обеим женщинам восхищаться им. Борис не строил никаких матримониальных планов в отношении Ольги, он вообще мечтал жениться на очень богатой женщине, пусть там и не будет любви и это будет брак по расчету. Он хотел поправить денежные дела семьи, хоть немного порадовать родителей на старости лет спокойной и сытой жизнью, а главным его желанием было скопить хорошее приданое для младшей сестры, чтобы потом удачно выдать ее замуж.

Таким образом, получалось, что желания и планы у всех были разные.

Неизвестно, сколь долго продолжалось бы такое положение дел, но, как всегда, ситуацию должен был поправить Артем Сергеевич. Он решил поговорить начистоту с молодым человеком и выяснить его дальнейшие планы. В один из приездов он заперся в кабинете с Борисом и попросил его решить для себя вопрос: или молодой человек оставляет их дом и больше не приезжает, или объявляет о своем намерении жениться и делает предложение его дочери, потому как эта двусмысленность положения просто губительна для Ольги, которая так сильно его любит. Борис был озадачен сложившейся ситуацией. Ему не хотелось терять дружбу с этой семьей, но и женитьба на Ольге не входила в его планы.

Ни мать, ни дочь не знали о разговоре мужчин, они по-прежнему жили в водовороте своих чувств, читали романы, музицировали, и эта общая любовь объединила их в желаниях.

Артем Сергеевич очень волновался, ожидая решения, которое примет Борис. Труднее всего было Борису. Он уже привык к этим двум таким разным и в то же время похожим друг на друга женщинам. Он понимал, что вряд ли где еще найдет такое отношение со стороны и дочери, и матери. Но выбор тем не менее оставался за ним. Он решил поговорить со своими родителями. Пусть они примут решение, и если одобрят и дадут согласие на брак, то юноше предстоит броситься «в омут с головой» и жениться, а если же, наоборот, будут отговаривать, то ему придется оставить гостеприимный дом Воропаевых.

Вечером, когда семья Бориса собралась на ужин, молодой человек решил начать разговор. Родители Бориса были люди очень разные и внешне, и по характеру. Отец, Николай Иванович, темноволосый, с карими глазами и пышными усами, с той молодцеватой выправкой, которая бывает у людей, посвятивших себя военному искусству. Голос у него был громкий, да и характер весьма суровый. Он привык командовать и дома, и в полку. Мать же, Наталья Дмитриевна, в противоположность ему была светловолосая, с голубыми глазами. Очень тихая и кроткая женщина, всю жизнь втайне боявшаяся своего мужа. Сестра Бориса, Анастасия, очень походила на отца, имела такой же властный характер. Она была моложе брата на десять лет, ей только исполнилось пятнадцать, но она уже руководила всем в доме, и только мнение и желание отца было для нее законом. Борис же внешне и по характеру был больше похож на мать.

Наталья Дмитриевна очень любила свою семью, она посвятила мужу и детям всю свою жизнь, но к Борису она относилась теплее и сердечнее, чем к дочери. Он был ей ближе и по душе, и по характеру. Она чувствовала, что сын ей будет надежной опорой на старости лет. Разговор за столом обычно шел между отцом и дочерью. Все остальные молча слушали. Вдруг Борис неожиданно произнес: «А как бы вы отнеслись к тому, что я надумал жениться?» – спросил он, и вопрос повис в воздухе. Мать удивленно посмотрела на Бориса, в глазах появились слезы, ей вдруг стало невыносимо жаль, что сын собирается уйти из дома и жить с другой женщиной. Отец тоже не без удивления взглянул на сына. «И кто же она, твоя избранница?» – строго спросил Николай Иванович. Борис тихо произнес: «Ольга Воропаева». «Это же дочь купца Артема Сергеевича Воропаева», – подтвердил отец. Все замолчали. Борис понимал, что в эту минуту решается его судьба, от воли отца будет зависеть вся его дальнейшая жизнь. Ему уже было жаль своей спокойной холостяцкой жизни, он ругал себя, что вообще начал этот разговор, но дело было сделано, слова произнесены, и оставалось лишь ждать приговора.

Отец откинулся на спинку стула. Ему было приятно, что сын оставляет за ним право решать, а не ставит перед фактом, мол, решил, женюсь, и все тут, как делают теперь молодые. Хотя иначе и быть не могло, ведь это он так воспитал сына, вселяя в него чувство долга перед родителями.

Николай Иванович знал Артема Сергеевича лично. Много слышал о нем хорошего, знал, что дела его идут в гору. Единственное, что смущало отца, – это то, что Ольга была купеческого рода, а они все-таки хоть обедневшие, но дворяне. Он сказал Борису, что хотел бы видеть его жену из дворянского рода, на что Наталья Дмитриевна заметила, что они приходятся дальними родственниками Ольгиной матери Татьяне Николаевне, а те из древнего дворянского рода, но, к сожалению, обедневшего и утратившего былую славу, но тем не менее семья их очень хорошая. Она знакома с Татьяной Николаевной, а их дочь Ольга ей давно нравилась, и она будет счастлива, если сын на ней женится. Высказав все это, Наталья Дмитриевна даже испугалась своей разговорчивости. Муж строго посмотрел на нее и сказал: «Решение примем я и ее отец и скажем свой ответ через два дня. Я должен узнать поподробнее об этой семье».

Анастасия захлопала в ладоши, она очень любила брата и радовалась, что тот нашел свою судьбу и теперь женится. Ей казалось, что вопрос о помолвке уже решен, а значит, предстояло веселое многолюдное событие в их доме. «А где вы будете жить? А сколько за ней дают приданого? А любишь ли ты ее?» – вопросы сыпались один за другим. Отец сердито остановил дочь: «Я еще не принял окончательного решения, и поэтому никаких обсуждений раньше времени».

Наталья Дмитриевна тихо постучала в комнату сына. Войдя, она присела на краешек дивана рядом с ним, обняла за плечи и тихо заплакала: «Сынок, а ты хоть любишь ее?» – «Да, мама, она очень мне нравится, и семья такая хорошая, все ко мне добры и внимательны. Я думаю, что Ольга сможет сделать мою жизнь счастливой. Жаль только, что она не так богата, как мне бы хотелось. Я всегда мечтал жениться на состоятельной женщине и обеспечить вас на старости лет». Наталья Дмитриевна испуганно возразила: «Да что ты, сынок, жениться на богатой – это было бы так унизительно для тебя, все бы подчеркивали твою нищету и вечно упрекали бедностью. Ты – мужчина и должен быть главой семьи, а зажиточные никогда не простили бы твое недостаточное благосостояние. Сынок, расскажи мне о ней, о родителях, о семье в целом». И Борис принялся неторопливо рассказывать.

На следующий день Николай Иванович отправился в город, чтобы встретиться с Артемом Сергеевичем в его магазине. Несмотря на соседство, они раньше не поддерживали отношений, но теперь судьбе было угодно не только их ближе познакомить, но и породнить.

У Артема Сергеевича был собственный большой магазин, где продавалась и готовая одежда, и все для того, чтобы сшить ее. Там можно было подобрать и обувь, и сумку, и перчатки, и кучу всяких мелочей, которые так интересовали женщин. Магазин находился на центральной улице, витрины были модно украшены, у входа красовалась огромная сверкающая вывеска. В просторном зале было уютно и прохладно, ноги утопали в ворсе дорогого ковра, кругом висели зеркала в золоченых рамах, на полу и на столах стояли красивые букеты из цветов.

Мужчина вошел в магазин. Колокольчик на дверях мелодично известил о приходе покупателя. Навстречу заторопился молодой приказчик, любезно раскланялся и спросил, чем он может помочь. Николай Иванович строгим голосом попросил проводить его к хозяину. Приказчик поинтересовался, как представить. Николай Иванович лишь молча положил на поднос свою визитную карточку. Молодой человек предложил гостю сесть, а сам побежал наверх.

Артем Сергеевич неохотно оторвался от дел, прочел визитную карточку, недоуменно пожал плечами, не зная, что его может связывать с Николаем Ивановичем Покровским, но затем вспомнил, что это отец Бориса, и велел проводить его наверх.

Они были едва знакомы, но встретились как два старых друга, тепло пожали руки, и Артем Сергеевич велел принести им по рюмочке водки и закуску. Николай Иванович оглядел кабинет хозяина. Все в нем было добротно и аккуратно.

После первой рюмки начался обычный разговор двух отцов, которые счастливы соединить судьбы детей, раз уж так случилось, что они полюбили друг друга. В конце беседы договорились, что Николай Иванович с сыном приедут через неделю с официальным визитом просить руки Ольги, а там они решат и все проблемы, касающиеся свадьбы. Артем Сергеевич сказал, что лето молодые могут жить в имении Татьяны Николаевны, а зимой Николай Иванович заберет их в свой дом. Свадьбу удобнее отпраздновать в сентябре, и много гостей приглашать не надо. Договорившись обо всем, расстались мужчины почти близкими родственниками.

Борис взволнованно ждал возвращения отца, он мучил себя вопросами. Правильно ли он все делает? Так ли он любит Ольгу? А может быть, Николай Иванович передумает и запретит ему жениться?

Как только возле дома остановилась коляска и отец, тяжело ступая, спустился на землю, Борис понял, что дело сделано и он женится. Отец похлопал его по плечу и просто сказал: «С богом, сынок!»

Они прошли в дом, там уже накрывали на стол. Отец надел парадный мундир, все тоже были принаряжены и взволнованы. Николай Иванович встал, поднял рюмку коньяку и хорошо поставленным голосом произнес: «Ну что же, милые дамы и господа, дело сделано, пора уж и сыну обзаводиться своей семьей, я вполне одобряю его выбор, а мы получаем в семью еще одну дочь. Так что Вы, матушка, Наталья Дмитриевна, готовьтесь к свадьбе сына». Наталья Дмитриевна счастливо заулыбалась, что все так хорошо сладилось, ее мальчик берет жену из хорошей семьи, и они будут счастливы, а ей нарожают кучу внуков, которых она будет с радостью воспитывать.

Неделя пролетела быстро. Ольга и Татьяна Николаевна готовились к приезду Бориса так, будто от этого зависела вся их жизнь. Дом блестел, как начищенный самовар. Сад привели в порядок. Все хозяйство выглядело так, будто приезжает сам государь-император.

Дамы долго выбирали, что надеть, как принять гостей. Ольга просто потеряла голову от волнения: неужели вот так решится судьба и Борис, который вчера был долгожданным гостем, станет теперь ее мужем? В предстоящем замужестве пугало абсолютно все: одно дело читать романы и видеть папеньку с маменькой, у которых все просто и ясно, и совсем другое дело – Борис. Как они будут жить вместе? Будет ли он любить ее так же пылко и страстно, как папенька маменьку? Она вдруг подумала, что юноша ни разу толком не говорил ей ничего о своих чувствах, а может, она просто все придумала, и это как сон, как бред больного пройдет, и не останется ничего. Она плохо спала, все чаще убегала в лес и там, сидя на берегу пруда, думала, думала, думала… Маменька успокаивала дочь, говорила, что все так и бывает в жизни, всем страшно выходить замуж, но Борис очень верный и надежный, что она будет за ним как за каменной стеной.

Гостей ждали к обеду. Давно было составлено меню. Прислуга тоже волновалась, понимая, что это не совсем обычный визит. Ольга весь день сидела за роялем, не в силах ни ходить, ни стоять. Папенька надел парадный сюртук. Ольга была необыкновенно бледна, лишь яркие губы были заметны на лице, да и, конечно, глаза – они выражали всю гамму чувств и переживаний, наполнявших ее. Татьяна Николаевна, наоборот, раскраснелась, выглядела как девочка, резво носилась из комнаты в комнату, отдавая поручения, и иногда казалось, что это к ней, а не к дочери едут сваты.

Артем Сергеевич сам встретил визитеров и повел в гостиную. Борис как будто не узнавал этот дом, так все были серьезны и строги. Сначала за столом воцарилась напряженная тишина. Ольга сидела, опустив глаза, не говоря ни слова. Она сразу понравилась Николаю Ивановичу своей красотой и скромностью, именно о такой невестке он мечтал. Воспитанный в старых, устоявшихся традициях, он не любил новомодных штучек. Так сватались его отец, дед и он сам, и вот теперь пришел черед сына.

Артем Сергеевич, как хозяин дома, предложил выпить за дорогих гостей, сказал, что очень рад видеть в доме Бориса и его отца, от всей семьи благодарит их за визит. Вскоре за столом начался обычный оживленный разговор, всем казалось, что они уже давно знакомы. Николай Иванович с удовольствием беседовал с Татьяной Николаевной и Артемом Сергеевичем. Ему нравилось, что Ольга не вступала в разговор, а лишь сдержанно отвечала, когда ей задавали вопросы.

Наконец наступил черед гостя произносить тост. Николай Иванович встал, откашлялся, все посмотрели на него внимательно. Он говорил долго, вспоминая историю своих родителей, вот теперь настало его время, и он просит Артема Сергеевича и Татьяну Николаевну выдать их дочь Ольгу за его сына Бориса.

Борис был взволнован не меньше, чем Ольга, но в этот момент он был просто уверен, что все делается правильно, он давно любит эту хрупкую девочку, будет ей верным мужем и отцом их детям. После слов Николая Ивановича все встали со своих мест, принялись радостно поздравлять молодых и друг друга. Началось оживленное обсуждение предстоящей свадьбы.

Ольга встала из-за стола, ей казалось, что она сейчас просто лишится чувств от счастья и торжественности момента. Борис извинился перед родителями, и они вышли в сад. Молча дошли до беседки. Вся увитая плющом, она была любимым местом их уединения.

Ольга прижалась к Борису, он ласково обнял ее, принялся пылко и страстно целовать глаза, губы, волосы. Поток его чувств хлынул на нее, как вода, которую сдерживала плотина и которая теперь, вырвавшись на свободу, лилась огромной, полноводной рекой. «Ты любишь меня?» – спросила Ольга, отстраняясь от его поцелуев. «Да, милая, да, я люблю тебя и прошу стать моей женой». – «Хорошо, я согласна, – просто ответила Ольга, – но поклянись, что ты не обманешь меня, что всегда будешь рядом – и в горе и в радости». – «Да, милая, да», – опять целуя ее, твердил Борис. Они стояли, прижавшись друг к другу, и какая-то нервная дрожь передавалась от одного к другому. «Пусть эта беседка станет местом наших самых сокровенных разговоров, – сказала Ольга, – когда тебе надо будет сказать что-нибудь очень важное, мы будем приходить сюда, и она будет как шкатулка с секретами». – «Хорошо, милая, а пока я говорю тебе в этой беседке, что безумно люблю тебя». Ольга немного успокоилась, ей казалось, что сегодняшний день – самый счастливый в жизни, таких больше уже не будет, и даже предстоящая свадьба не так радовала, потому что там придется прилюдно выставлять напоказ свои самые сокровенные чувства.

Они долго бродили по саду, пока совсем не стемнело. Когда они вернулись в дом, на столе уже пыхтел самовар. Татьяна Николаевна разливала чай, говорили о видах на урожай, о погоде, о местных новостях. За чаем засиделись долго. Татьяна Николаевна с дочерью музицировали, мужчины слушали, безмятежно отдыхая. Все волнения улеглись, как бывает после шторма на море, когда наступает полный штиль.

Свадьба состоялась осенью, в конце сентября. Гостей было немного, молодых обвенчали в церкви, что была в имении Татьяны Николаевны. Все краски той поры были еще яркими, но чувствовалось уже приближение холодов, и пронизывающий ветер как будто сулил молодым перемены в их жизни и судьбе.

Ольга была необыкновенно красива в белом подвенечном платье. Будто сама невинность ступила на землю. С Борисом они были удивительно красивой и нежной парой. Даже священник старался больше обычного. Хор пел с особым чувством, и Ольге казалось, что она уже в царствие божьем, так ей было хорошо и спокойно.

Борис тоже испытывал умиротворенье. Ему жаль было расставаться с независимостью, но это было необходимо. Начинался новый период его жизни. Молодой человек смотрел на Ольгу и будто не узнавал ее: какое-то неземное создание стояло рядом с ним, и это была его жена.

После венчания они вернулись в дом, где были накрыты столы прямо в саду. Гости уже ждали и приветствовали появление молодых. Пиршество продолжалось несколько дней. Всем было весело и уютно в этом доме.

Сыграв свадьбу, молодые отправились в свое первое путешествие в Италию на весь медовый месяц.

Татьяна Николаевна очень скучала. Не было и дня, чтобы она не написала письмо дочери и не вспомнила о ней и зяте. Родители Бориса несколько раз приезжали в гости к Воропаевым. Татьяна Николаевна делала ответные визиты, и теперь они уже с Натальей Дмитриевной беседовали о детях, смотрели их фотографии, вспоминали какие-то смешные моменты из прошлого.

Наталья Дмитриевна очень гордилась своим сыном, по ее словам выходило, что лучше, нежнее, отзывчивее, чем ее мальчик, нет никого на свете. Борис с отличием окончил университет, был начинающим юристом, и все пророчили ему блестящую карьеру адвоката. Матери мечтали вслух, как Борис добьется известности и станет знаменитым, а Ольга, милая и ласковая, будет рожать ему детей.

Прошел месяц, дети вернулись, и жизнь постепенно входила в свою колею. Молодые жили в городе, в доме Николая Ивановича. Борис целыми днями был на службе, Ольга сидела дома. Она почти каждый день приходила в гости к родителям, ей не хватало домашнего тепла. Николай Иванович был крутого нрава, и все в доме подчинялись его воле и строгому распорядку, а Ольга не привыкла к такой жизни и с удовольствием убегала к маменьке. Та тоже очень радовалась приходу дочери, и они, как две подружки, весело болтали, музицировали, рисовали.

Борис тоже часто после работы заглядывал к своим новым родственникам. Ему нравилось, как Татьяна Николаевна радостно выбегала ему навстречу. В столовой начинались хлопоты: молодой барин приехал, надо было поласковее принять, повкуснее угостить его.

Ольга была более сдержанной, чем мать, она знала, что ее время впереди. Ей принадлежала ночь, под покровом которой совершались все таинства любви. Она немного ревновала мать к Борису, уж очень откровенно та показывала радость при появлении зятя, но Ольга понимала, что Борис ее, и только ее.

Их отношения улеглись, как река после половодья. Борис понимал, что Ольга всегда будет ему верной и преданной женой, что с ней не стыдно будет поехать и на бал к губернатору и представить своим друзьям и коллегам. Иногда же ему становилось скучно от этого однообразия, не хватало новизны, интриги, пугало, что вот так жизнь будет перетекать изо дня в день. Борис теперь мечтал, что, сделав блестящую карьеру, он прославится в собственном городе, а потом его пригласят в Москву или Петербург.

Артем Сергеевич помогал зятю. У него было множество знакомых купцов, которым нужна была помощь юриста при заключении сделок, и он советовал обратиться к своему зятю, представляя его как опытного и знающего человека. Он уговорил Бориса заниматься банковскими операциями. В городе было несколько крупных банков, и он рекомендовал Бориса одному из своих знакомых директоров. Молодой человек пришелся ему по душе, и дела Бориса резко пошли в гору. От клиентов не было отбоя. Внешность и умение вести дела располагали к общению с Борисом, ему доверяли клиенты, а это было на руку и директору.

Через несколько месяцев работы он взял в банке большую сумму под проценты и решил купить собственный дом. Ольга очень обрадовалась этой идее, ей давно хотелось иметь собственное гнездышко.

Наконец, они нашли то, что хотели, – это был небольшой дом на одной из центральных улиц. Он требовал капитального ремонта и потому продавался недорого. Ольга сама руководила ремонтом. Она разбиралась не хуже папеньки, где и что дешевле и лучше купить для ремонта. Артем Сергеевич помогал ей деньгами и советами.

Через три месяца супруги праздновали новоселье. Приехали родители, сослуживцы Бориса, его университетские друзья, были и Ольгины подруги.

Она очень переменилась за это время, превратившись из тихой, скромной девушки в блестящую светскую львицу. В манерах и осанке появилось что-то новое: это была уверенность в себе и гордость за свой дом, свою семью. Она ходила от одной группы гостей к другой и была счастлива новой для себя ролью хозяйки дома. Артем Сергеевич радовался, как чудесно его дочь все устроила и как тепло и уютно в доме. Все гости пили за счастье в новом доме и за то, чтобы дом как можно скорее наполнился детскими голосами.

Татьяна Николаевна была в этот вечер несколько более задумчива, чем обычно. Ей нравился дом и все в нем, но казалось, что теперь дочь будет реже приходить к ней, а главное, что больше всего огорчало, это то, что она теперь будет реже видеть зятя – своего любимого Бориса. Он сильно изменился за короткое время, что был женат на Ольге, приобрел внешний лоск и строгость манер. Это уже был не тот веселый, бесшабашный мальчик, которого привез Артем Сергеевич к ним в имение, а солидный господин, буржуа среднего класса.

Татьяна Николаевна ловила себя на том, что она любуется им и любит его не материнской любовью, как положено ей, а совершенно другой: он все больше волновал ее как мужчина. Она любила запах его одеколона, хорошего вина, дорогих сигарет, которые он стал курить с недавних пор. Всегда аккуратно одетый и красиво причесанный, он вызывал восхищение. Этого мужского лоска как раз не хватало ее мужу, но зато он был в избытке у зятя. С мужем все было просто и понятно – одним словом, буднично. Здесь же все было необыкновенно и загадочно.

Она вернулась в гостиную, там горели все люстры, было шумно и весело. Гости танцевали. Музыканты играли вальс. Борис подошел к Татьяне Николаевне и пригласил на танец. Она положила руку ему на плечо, он слегка прижал ее к себе и повел, кружа в вальсе. Его близкий и такой родной запах просто одурманивал. Она легко откинулась и танцевала, влекомая силой этого молодого человека, как маленькая послушная девочка. Он что-то говорил ей, дыша в самое ухо, но она даже не слышала, ей ничего не хотелось отвечать, а только вот так кружиться послушно в этом танце. Музыканты остановились, она продолжала держать его руку в своей, а глаза молили: пожалуйста, еще, еще! Он понял эту молчаливую просьбу и, не отпуская Татьяну, приглашал ее снова и снова.

Ольга танцевала с другими гостями. От нее не ускользнуло, что мать несколько раз подряд танцует с Борисом, и стрелы ревности снова укололи ее. Она пошла искать Артема Сергеевича, чтобы тот сам развлекал свою жену, не оставляя ее так долго одну.

Борис испытывал весьма странные чувства. Ему нравилась Татьяна Николаевна, но сегодня он понял, что эта женщина дорога ему не просто как мать Ольги. Это неординарная натура, в ней есть неведомая ему женская сила, которой не было в дочери, и что в ней сокрыто столько нерастраченной любви к нему, как к мужчине. Это открытие просто напугало его. Молодой человек понимал, что может стать невольным камнем преткновения между матерью и дочерью. Борис убеждал себя, что Татьяна Николаевна лишь его родственница, а у него есть любимая жена, которая верна и предана ему, как никто другой. Но злой демон, сидевший в нем, говорил язвительно: «Надо быть совсем дураком, чтобы не воспользоваться любовью этой женщины, с ней ты узнаешь такие тайны страсти, о которых даже не подозреваешь». Но здесь же возражала добродетель: «Как ты можешь думать о таком, ведь эта женщина старше тебя, и она мать твоей жены». Борис отбросил все эти мысли и решил: пусть все будет как есть, и он не собирается ломать жизнь обеим женщинам.

После новоселья молодые зажили своим домом. Ольга теперь каждую среду устраивала приемы. Это было сродни модным тогда литературным и музыкальным салонам. К пяти вечера в дом приезжали гости, это были и представители делового мира, нужные для Бориса люди, и приезжие знаменитости, которые гастролировали в их городе, и просто друзья, которых становилось все больше. В доме бывали и местные известные музыканты, и писатели, и поэты. Ольга тщательно готовилась к каждой такой встрече, продумывая все до мелочей, чтобы гостям не было скучно.

Татьяне Николаевне тоже очень нравились эти вечера, она с удовольствием помогала дочери и никогда не упускала возможности приехать. Ей было интересно участвовать в беседах, переходя от одной группы гостей к другой, но больше всего ей было приятно общество Бориса. Она слушала его, затаив дыхание, ей казалось, что все, что он говорит, было правильно, и она искренне недоумевала, как кто-то другой может оспаривать его мнение.

Потом все шли ужинать, после ужина мужчины усаживались за карты, а дамы продолжали музицировать или обсуждать светские новости.

Борису нравилось, как Татьяна Николаевна слушает и смотрит на него. Ее восхищение было удвоено и материнской любовью, и любовью просто женщины. Он все чаще ловил себя на том, что ему хочется более интимных отношений с ней, хочется обнять, прижать к себе. Как только начинались танцы, оба не упускали возможности насладиться ими вместе.

Татьяна Николаевна понимала, что влюбилась, влюбилась серьезно и ничего не может с собой поделать. Ее мучила совесть, она перестала спать по ночам, стала пить много снотворных таблеток. Артем Сергеевич, обеспокоенный ее здоровьем и тем, что жена худеет и бледнеет, решил отправить Танюшу на курорт. Сама мысль о том, что она будет вдали от Бориса, приводила женщину в ужас.

Началась зима. Готовился очередной новогодний бал у губернатора. Прошел всего год после первого выхода в свет Ольги, но как все изменилось в жизни. Она стала уверенной в себе молодой красивой женщиной. Теперь она вошла в зал под руку с Борисом, все смотрели на эту новую блестящую пару с завистью. Как преобразилась эта тихая девочка всего за год! Теперь на вечерах у нее мечтало побывать все светское общество города.

За ними шли под руку Татьяна Николаевна и Артем Сергеевич. Она похудела, синие круги лежали под глазами, и в самих глазах появился какой-то новый, сумасшедший блеск. Артем Сергеевич был очень обеспокоен здоровьем жены, он пригласил к ней лучших докторов, те поставили диагноз: истощение нервной системы – и посоветовали уехать куда-нибудь в глушь или на воды. Муж считал главной причиной нездоровья жены те волнения, что она пережила в связи с замужеством дочери. Она, такая чуткая и очень восприимчивая, должна была обязательно отдохнуть.

Татьяна Николаевна сама понимала, что надо найти какой-то выход из сложившейся ситуации, ведь долго так продолжаться не может. Эта страсть к Борису просто сожжет ее. Может быть, действительно лучше уехать, забыть обо всем, а со временем ей станет легче, и она сможет побороть свои так неожиданно возникшие чувства. Ее тревожили смутные предчувствия, что все кончится плохо, ибо нельзя даже в мыслях обманывать мужа и дочь, так горячо любивших ее. Она каждый день молила Бога, чтобы он вразумил и освободил от этого дурмана.

Наконец Татьяна Николаевна поняла, что если она сейчас не уедет к себе в имение, то произойдет что-то страшное. Она спешно собрала вещи, и муж отвез ее в поместье, заранее предупредив управляющего, чтобы все было готово к их приезду. Ольга тоже хотела ехать с матерью, но Татьяна Николаевна категорически отказалась, убедив дочь, что она должна быть рядом с молодым мужем. Труднее всего женщине было прощаться с Борисом. Она обняла его, вдохнув в последний раз до боли знакомый запах, пытаясь сохранить воспоминание о нем на все грядущие дни.

Все шло своим чередом. В Ольгиной жизни ничего не изменилось. Артем Сергеевич много работал, а вечерами, скучая без жены, все чаще наведывался к дочери. Борис тоже погрузился в работу, но каждый день ловил себя на мысли, что очень скучает без Татьяны Николаевны. Ему не хватало ее восторженности, без нее он чувствовал себя, как обиженный ребенок, которым только что все восхищались, а через мгновение забыли. Он вдруг почувствовал в себе непреодолимую потребность видеть Татьяну Николаевну, видеть немедленно, говорить с ней.

Он решил ехать в имение. Оставалось только придумать, под каким предлогом. Ольге он сказал, что едет по делам в усадьбу отца, благо что они находились рядом. Ольга обрадовалась и просила навестить мать. Она написала подробное письмо о своей жизни, о том, как скучает Артем Сергеевич, и отправила мужа.

Борис ехал по лесной дороге на санях, путь был неблизкий. Ямщик уговаривал выехать рано утром следующего дня, но Борис уже не мог ждать, неведомая сила влекла его.

Стемнело рано, где-то вдали выли волки, и от их воя становилось жутко и тяжело на душе. Подъезжали к имению они уже в полной темноте. В доме было тихо, только в гостиной горел свет.

Борис нетерпеливо позвонил. Татьяна Николаевна, услышав звонок, сама поспешила открыть, сердце ее бешено колотилось, казалось, что должно произойти что-то неожиданное и радостное. Она увидела Бориса, бросилась ему на шею и завизжала от восторга, как в детстве, когда очень сильно чему-то радовалась. Борис тоже был рад, они стояли, тесно прижавшись друг к другу.

Горничная узнала Бориса, она с удивлением смотрела на господ. Все выглядело так, будто это не теща встречала любимого зятя, а молодая девушка после долгой разлуки увиделась с возлюбленным.

Наконец, Татьяна Николаевна дала возможность Борису раздеться и повела его в столовую. Она быстро распорядилась, чтобы организовали ужин и принесли самое лучшее на стол.

Через несколько минут все было готово. Гостя угощали соленьями, маринадами и разными наливками. У Бориса кружилась голова и от долгой дороги, и от выпитого, а главное, от близости Татьяны Николаевны. Она была необыкновенно хороша в тот вечер. Щеки раскраснелись, глаза горели, с губ не сходила счастливая улыбка. Она слушала Бориса и ничего не могла понять. Голова не просто кружилась, она вихрем летела в немыслимом хороводе чувств.

Борис долго и подробно рассказывал о новостях, отдал Татьяне письмо дочери и мужа, но она даже не взглянула на него, боясь упустить хотя бы миг из разговора с любимым. Борис снова купался в этом море чувств, ощущая свою власть над этой женщиной.

Было уже поздно, когда Татьяна Николаевна спохватилась, что, должно быть, Борис устал и хочет отдохнуть. Она велела постелить ему в комнате для гостей, на втором этаже, где находилась и ее спальня. Прислуга спала на первом, поэтому никто не мог им помешать.

Борис знал расположение комнат, и, как только внизу затихли все шорохи и звуки, он, взяв лампу, тихо отправился в комнату Татьяны Николаевны. Дверь была не заперта. Она ждала его, боясь и одновременно желая этого. Женщина стояла посредине своей спальни в тонкой белой рубахе до пят и вся дрожала, хотя было тепло. Он приблизился к ней и погасил лампу. Теперь только яркая луна освещала их фигуры. «Не надо, – тихо прошептала Татьяна Николаевна. – Не надо, не делай этого, мы не простим себе никогда». Он прижал палец к ее губам и, нежно обняв, стал покрывать лицо, грудь, руки торопливыми поцелуями. Татьяна Николаевна перестала противиться этому большому, сильному и теперь самому близкому для нее человеку.

Они проснулись поздно. Татьяна Николаевна лежала в постели и разглядывала Бориса. У него был вид маленького обиженного мальчика, он о чем-то досадливо говорил во сне. В женщине боролись два противоречивых чувства, как будто внутри спорили два разных человека. Один говорил: «Ну теперь тебе жариться в аду, ты обманула и мужа, и дочь, это страшный грех», на что второй резонно отвечал: «Зато ты никогда в жизни не испытывала подобного наслаждения и теперь будешь вспоминать об этом до конца дней». Победил второй голос. Татьяна Николаевна решила прожить отпущенные ей мгновения счастья, а там будь что будет.

Борис проснулся, удивленно огляделся по сторонам, не сразу поняв, где он и что с ним. Он вспомнил минувшую ночь, сумасшедшую ночь любви, когда невольно сравнивал мать и дочь в моменты страсти, и сравнение шло явно не в пользу дочери.

Обедали поздно, около пяти часов, вновь все было красиво и празднично. После обеда Татьяна Николаевна и Борис вышли в сад. Деревья стояли, запорошенные снегом. Влюбленные гуляли по липовой аллее, а вековые деревья под порывами ветра сбрасывали на них снег, и казалось, будто это свадебный хоровод снежинок.

Татьяна Николаевна говорила, что они просто сумасшедшие, но она никогда не забудет этих чудесных дней, завтра ее именины – двенадцатого января – Татьянин день, и она не представляет более дорогого подарка, чем тот, что сделал ей Борис своим приездом. Она была такая хорошенькая и молодая в своей шубке и капоре, что он обнял ее и сказал: «Я хочу продолжения праздника, пойдем скорее наверх».

Там все безумие прошедшей ночи повторилось с удвоенной силой. Иногда Татьяне Николаевне казалось, что она сейчас лишится чувств, но Борис был неотразим в своем искусстве любви. Время будто остановилось, казалось, что они вот так будут жить до самой смерти в тихой усадьбе, растворившись в этом новом чувстве, как будто вся их предыдущая жизнь была лишь подготовкой к этой невероятной встрече.

Утром следующего дня Борис вспомнил, что по плану должен был ехать еще в усадьбу к отцу, потому как там надо тоже обязательно появиться, да и вообще ему уже пора возвращаться в город, к жене. Татьяна Николаевна заплакала, как девочка, она понимала, что больше у них никогда не будет таких отношений. Теперь она должна всю оставшуюся жизнь вымаливать прощения за эти безумные ночи любви, подаренные ей судьбой!

Борис тоже испытывал чувство вины перед женой, терзался угрызениями совести, но, как любой мужчина, легко уговорил себя, что ничего страшного не произошло, в конце концов, у Татьяны Николаевны есть любящий муж, который ни о чем не догадывается, а у него есть любимая жена, и она с нетерпением ждет его дома. А это всего лишь миг в его судьбе. Он также отчетливо понимал, что сильные чувства, как бабочка, летящая на свет, быстро сгорают и он, вернувшись домой, скорее всего, забудет это милое приключение.

Татьяна Николаевна решила проводить Бориса до станции. В санях они сидели рядом, тесно прижавшись, накрытые теплыми шубами, заботливо взятыми Татьяной Николаевной. Оба понимали, что это конец их любви, она исчерпала себя, они выпили этот бокал страсти до дна, и оба были рады, что все обошлось без каких-то драматических событий. Борис уже думал о работе. Татьяна Николаевна тоже понимала, что их отношения не могут иметь продолжения. Ее волновало только одно: как бы управляющий или кто-нибудь из прислуги не рассказал лишнее Артему Сергеевичу, но до лета было далеко, а сейчас она может собраться и уехать, не дожидаясь приезда мужа.

Они ехали среди развесистых елей, запорошенных снегом, только лучи солнца играли, словно зайчики, по веткам деревьев. В воздухе, несмотря на зимний холод, уже чувствовалось дыхание весны, и это обновление природы было символом начала новой жизни. Сияющая белизна леса и всей природы будто возвращала им чистоту и невинность.

На станции она поцеловала молодого человека в лоб. Борис сел в поезд, равнодушным взглядом окинул Татьяну Николаевну и уехал. Она стояла одна на перроне, потом медленно побрела к саням, ожидающим у станционного здания. Татьяна Николаевна была рада тому очищению души, которое наступило после отъезда Бориса. Как будто она долго и тяжело болела, а сейчас начинает поправляться, кризис миновал, и она счастлива, что осталась жива. Сил еще мало, но она знает, что надо бороться, все безумие прошедших месяцев закончилось, и она свободна от переполнявших мыслей и чувств. Она понимала, что это была даже не любовь, а безумная страсть, сжигавшая их обоих, а теперь все позади, и жизнь входит в нормальную колею.

Татьяна Николаевна еще неделю прожила в имении, много гуляла, приводя в порядок мысли и чувства. Когда она поняла, что все осталось в прошлом и она может спокойно вернуться к мужу, женщина собрала вещи и уехала в город.

Артем Сергеевич был очень рад возвращению жены. Она приехала похорошевшая, отдохнувшая, совсем как в былые дни. Он считал, что смена обстановки пошла ей на пользу, и жизнь вновь вернулась в прежнее русло.

Через месяц Татьяна Николаевна поняла, что беременна. Эта мысль испугала ее, привела в неописуемый ужас, как будто это была кара Господня за ее поступок. Она не знала, что делать, что предпринять, как избавиться от этой свалившейся на нее ноши. Сначала ей казалось, что она ошиблась и это просто случайность, которая сама как-то пройдет. Татьяна Николаевна боялась признаться Артему Сергеевичу. Они в последнее время редко виделись и спали в разных спальнях. И сейчас эта беременность могла показаться мужу, мягко говоря, странной и неожиданной.

Когда она оставалась одна, ее нередко посещали мысли о самоубийстве, казалось, что это будет таким простым выходом из создавшегося положения. Она боялась пойти к врачу, потому что все тут же стало бы известно супругу. Татьяна Николаевна нашла единственный выход из создавшегося положения – стала чаще приглашать мужа к себе в спальню. Артем Сергеевич решил, что Танюша скучает одна, ей не с кем поговорить. Она стала дожидаться его прихода поздно вечером домой. Сидела, слушала его рассказы о прошедшем дне, а потом в спальне любила его, как когда-то в молодости, про себя моля о прощении.

Артем Сергеевич был счастлив, ему казалось, что они вновь переживают свой медовый месяц, как двадцать лет назад. Время шло. Беременность благополучно развивалась. Теперь и Артем Сергеевич начал замечать перемены в жене. Она похудела, часто выбегала из-за стола. Артем вновь обеспокоился здоровьем жены и вызвал к ней доктора Илью Соломоновича, который уже много лет лечил и его, и Танюшу, и Ольгу. Илья Соломонович поговорил с Татьяной Николаевной, осмотрел ее и затем, войдя в кабинет Артема Сергеевича, весело сказал: «Ну что же, Артем, поздравляю тебя, ты скоро опять станешь отцом». – «Как отцом? – От неожиданности Артем Сергеевич даже присел на диван: – Не ты ли, старый друг, говорил мне много лет назад, когда я мечтал о сыне, что мы уже не сможем больше иметь детей, и что же случилось теперь?» Тот пожал плечами и сказал, что науке известны и не такие чудеса, но факт беременности Татьяны Николаевны бесспорен, а как поступить дальше – решать им.

Доктор раскланялся и ушел. Артем Сергеевич зашел в спальню жены, обнял ее и, все еще не веря в произошедшее чудо, сказал: «Таня, я так счастлив, ты даже не представляешь, но меня волнует только одно, не вредно ли это для твоего здоровья, ты уже не так молода». Татьяна Николаевна только улыбнулась мужу и успокоила его, сказав, что в ее возрасте крестьянки каждый год рожают нормальных детей, да и что же теперь делать, если так случилось.

Жизнь вновь продолжила свое плавное течение. Татьяна Николаевна расцвела, тошнота уже не мучила, как раньше. Она много гуляла, ходила на выставки, слушала музыку. Артем Сергеевич боялся дышать на свою Танюшу, исполнял любой каприз, старался больше бывать дома, чтобы жене не приходилось скучать.

Никто из близких не знал, что они ждут ребенка, матушка скрывала это даже от Ольги. Лишь Борис, после их тайной встречи совершенно изменивший свое отношение к Татьяне Николаевне и редко бывавший теперь в их доме, обратил внимание, что она как-то изменилась, поправилась. Глаза ее, и без того большие и выразительные, как бы смотрели в глубь души. Она будто жила своей жизнью, слушала и не слышала, постоянно думая о чем-то приятном, лишь одной ей ведомом.

Борис смотрел на Татьяну Николаевну и не мог понять, почему он вдруг стал равнодушен к этой женщине, которая всего лишь несколько месяцев назад вызывала в нем нечеловеческую страсть. Его же отношения с Ольгой были ровными и спокойными.

Однажды ярким, солнечным днем Борис с Ольгой сидели за столом, оживленно обсуждая проблему летнего отдыха. Она как-то загадочно смотрела на него и долго ничего не отвечала на вопрос, куда бы ей хотелось поехать отдыхать. Ольга только тихо спросила: «Ты ничего не замечаешь?» – «Нет», – честно ответил он. Она прижалась к нему и на ухо шепотом, как о страшной тайне, сказала: «Борис, у нас будет ребенок!» Он вскочил, обрадованно посмотрел на жену, обнял ее и спросил: «Ты не ошиблась, это правда?» – «Правда, правда, – смеялась Ольга, – я уже была у доктора, и он тоже подтвердил этот диагноз. Скоро у нас будет маленькая девочка». – «Нет, мальчик, обязательно мальчик, – запальчиво ответил Борис. – Я хочу сына». – «А я – дочь, – возражала Ольга. – Ну да ладно, впрочем, и неважно, – остановила она мужа, – главное, что у нас будет ребенок, поэтому проблема летнего отдыха будет решаться очень просто: мы уедем в имение к маменьке, а к осени вернемся в город, готовиться к родам».

Борис был счастлив и горд той радостью, которая бывает у молодых мужчин, узнавших о желанной беременности своей жены. Это значит, что Покровские могут продолжить свой род, а это едва ли не самая главная задача в жизни молодого поколения. Для них особенно важно, чтобы это был сын, но если рождается дочь, то любят ее ничуть не меньше, а даже больше и горячее, чем сына. Молодой человек стал более чуток к Ольге, переживал за нее и жалел в периоды плохого самочувствия, которое бывает у женщин в начале беременности.

Для Ольги ее новое состояние было и страшным, и интересным. Она боялась и одновременно радовалась предстоящим родам. У нее будет маленькая дочка, которую она будет любить, лелеять, покупать ей платьица и игрушки. Ольга ушла с головой во все эти мысли и жила теперь только своими новыми впечатлениями и ощущениями. Гости уже не волновали ее, свои музыкальные среды она отменила, сославшись на нездоровье. Единственный человек, с которым она торопилась поделиться своей радостью, была мать.

Ольга давно не виделась с родителями, и она поразилась переменам, которые заметила в матери. Татьяна Николаевна сильно располнела, мало двигалась. От той весело хохочущей и щебечущей с милым зятем маменьки не осталось и следа. Девушка обняла мать и сказала, что та скоро станет бабушкой, они с Борисом подарят ей внука или внучку.

Татьяна Николаевна очень обрадовалась, даже заплакала от охватившего волнения. Ольга долго рассказывала о своих новых ощущениях, советуясь с матерью, как ей теперь себя вести, что есть и что носить. Татьяна Николаевна была счастлива за дочь, желая, чтобы в ее семье царили радость и покой.

Наконец, Ольга остановилась и, внимательно посмотрев на мать, спросила: «А что с тобой, почему ты так поправилась?» Теперь Татьяна Николаевна, хитро прищурившись, посмотрела на дочь и сказала: «А у меня для тебя тоже есть интересная новость: скоро у тебя будет брат или сестра!» Ольга даже раскрыла рот от удивления. «Вот это да! – только и сумела она произнести. – Вот так мамулек, вот так сюрприз!» Она обняла мать и продолжала: «Я так рада. Ты даже не представляешь, как это здорово, мы будем вместе гулять с колясочками, вместе воспитывать детей, да они будут просто как брат и сестра, вот чудо!»

Дни текли, складывались в недели, месяцы. Наступило лето. Артем Сергеевич вывез своих «крошек» в имение. Они теперь опять были похожи на двух сестренок. Обе толстенькие, в свободных платьях. С той лишь разницей, что Татьяна Николаевна чувствовала себя очень плохо, отекала, ее часто мучили боли в пояснице, от которых она не могла избавиться, и женщина старалась все время прилечь где-нибудь в доме или в саду. Ольга же, наоборот, переносила беременность на удивление легко. Она много гуляла, старалась говорить и думать лишь о приятном.

Мужчины по очереди навещали их. Борис резко пошел в гору по служебной лестнице: он теперь был самым крупным специалистом по юридическим вопросам в банке. Часто ездил в Москву и Петербург для оформления крупных банковских сделок со своими клиентами. Артем Сергеевич появлялся в имении чаще и каждый раз привозил кучу гостинцев и нарядов своим девочкам. Его беспокоило здоровье жены. Доктор говорил, что ребенок слишком крупный для Татьяны Николаевны и что, скорее всего, придется делать кесарево сечение, так как ей не справиться самой с родами. Зато дочь радовала его отменным самочувствием. Беременность очень шла ей: черты лица стали более женственными, движения плавными, речь и манеры неторопливыми. Часто их навещали и родители Бориса. Покровских тоже очень радовало, что скоро появится на свет их первый внук.

В город мать и дочь вернулись в сентябре. По срокам Татьяне Николаевне предстояло рожать к концу октября. Ольге же двумя месяцами позже, она готовилась сделать всем новогодний подарок.

Татьяне Николаевне становилось все хуже, казалось, что этот ребенок отнимает все силы, красоту, здоровье. Спать она могла уже только полусидя, никакие туфли не налезали на отекшие ноги. Доктора очень беспокоились за ее здоровье.

Схватки начались, как всегда, неожиданно и среди ночи. Обеспокоенный Артем Сергеевич послал за доктором. Илья Соломонович осмотрел Татьяну Николаевну и велел срочно везти в больницу. Ему не нравилось все: и то, что ребенок слишком большой, и то, что почки отказываются работать, и то, что тонус матки не такой, какой бывает у двадцатилетних. Артем Сергеевич всю дорогу до больницы сидел рядом и держал жену за руку, уговаривая потерпеть, ведь совсем немного осталось мучиться. Ему уже и не нужен был этот поздний ребенок, если он причиняет такие невообразимые мучения Танюше.

В больнице Татьяну Николаевну переодели и отвели в палату. Артем Сергеевич остался ждать внизу. Доктор уговаривал его уехать, объясняя, что все случится еще не скоро, но Артем Сергеевич даже слушать его не хотел, он рвался к жене в палату.

Врач и акушерка осмотрели Татьяну Николаевну и единодушно решили, что надо делать кесарево. Операция продолжалась недолго, и на свет появился мальчик ростом двадцать дюймов и весом девять фунтов. Сестра спустилась вниз, где все еще сидел Артем Сергеевич. «У Вас сын, замечательный большой и крепкий сын», – радостно сказала она. «Я хочу их видеть, пустите меня к ним», – требовал мужчина. «Нет, – строго сказала сестра, – сейчас нельзя, они оба отдыхают, доктор не велел Вас пускать, приходите вечером». – «А как Таня? Как она себя чувствует?» – «Слаба, – ответила сестра, – была сложная операция, большая кровопотеря, сейчас она спит». Артем Сергеевич шел домой опьяненный. У него – сын! Танюша, такая молодчина, все-таки родила ему сына! Теперь у него есть наследник, которому можно будет передать дела, он продолжит род Воропаевых. Артем Сергеевич поймал себя на мысли о том, что они с Танюшей даже не решили, как назовут малыша, ему бы хотелось назвать его Сергеем в честь своего отца.

Днем его пропустили в палату к жене. Татьяна Николаевна была в забытье, у нее поднялась высокая температура, она бредила. Мальчик спал рядом в маленькой колыбельке. В кресле у кровати расположилась сиделка. Она только сказала Артему Сергеевичу, что Татьяна Николаевна очень плоха, что она еще не приходила в сознание после родов, она только просит пить и все время зовет какого-то Бориса. Артем Сергеевич сел рядом с женой. Она лежала, закрыв глаза. Рубашка была влажной от пота, на лбу лежало мокрое полотенце, которое заботливо меняла сиделка. Мужчина взглянул на малыша, он спал, забавно чмокая во сне. Он был светловолосый, маленький ротик и нос напоминали ему дочь, когда она была в таком же возрасте. Артем Сергеевич поднялся и вышел из палаты, чтобы пойти поговорить с доктором. Его беспокоило состояние жены.

Врач сидел в кабинете, листая истории болезни. Артем Сергеевич испуганно спросил, что с женой и что надо делать, чтобы ей помочь. Доктор объяснил, что беременность была очень тяжелая, операция тоже сложная, она сопровождалась большой кровопотерей, и что они делают все возможное для Татьяны Николаевны, но состояние остается очень тяжелым. Артем Сергеевич просил: «Вызовите других врачей, сделайте все возможное и невозможное, скажите, какое нужно лекарство. Я готов оплатить все расходы, только спасите жену». Доктор объяснил, что уже был консилиум и Илья Соломонович достал все необходимые лекарства, врачи борются за жизнь его жены. Доктор объявил также, что ребенка они переведут в другую палату, мальчику нужна кормилица, потому что Татьяна Николаевна слишком слаба, она не может сама кормить ребенка. Артем Сергеевич попросил разрешения остаться с женой, доктор сказал, что рядом с ней опытная сиделка и она сделает все лучше, чем взволнованный муж. Но он, уже не слушая, бежал по коридору к жене.

В момент возвращения Артема Сергеевича малыш проснулся и заплакал, чмокая губами и требуя еды. Сиделка взяла его на руки и куда-то унесла. Мужчина ничего не понимал, он видел, что Татьяне Николаевне совсем плохо, и в отчаянии бегал из палаты жены к доктору, прося сделать что-нибудь. Потом обессиленно упал в кресло и, как ребенок, заплакал. Доктор усадил его в кабинете напротив себя и бесстрастным голосом объяснил, что у его жены отказали почки, что делается все возможное, но надежды на спасение мало и надо готовить себя к худшему.

На рассвете, так и не придя в сознание, Татьяна Николаевна скончалась.

Артем Сергеевич вышел из больницы. Он брел по улице в полной растерянности, не осознавая, что его любимой Танюши уже нет в живых. Он даже забыл о сыне, потому что тот явился невольной причиной гибели своей матери. Ему самому не хотелось жить, казалось, что все перевернулось и он остался один, совсем один в этом мире. Не зная, что делать дальше, он пошел к дочери.

Все заботы о ребенке и хлопоты по организации похорон взял на себя Борис. Ольга пребывала в шоке после смерти матери. Ее пугали собственные предстоящие роды, и она умоляла Бориса не оставлять ее одну. Только уход за маленьким братом, который оказался волею судьбы у нее на руках, отвлекал от страшных мыслей. Мальчика назвали Сергеем, как того хотел Артем Сергеевич. Малышу нашли кормилицу и няню. Это был удивительно милый и спокойный ребенок. Ольга полюбила его как родного сына. Ее умиляло отношение Бориса к этому малышу. Он с такой нежностью и любовью брал на руки этого ребенка, подолгу с восторгом смотрел на него, играя и беседуя о чем-то, только им двоим понятном. Ольге даже иногда казалось, что она улавливает сходство между маленьким Сережей и Борисом.

Артем Сергеевич после похорон ни разу не взглянул на сына, как будто не мог ему простить смерти жены. Он поселился в доме у дочери, стал угрюм, забросил дела, все время сидел в своей комнате, не желая ни есть, ни спать.

Ольга была обеспокоена здоровьем отца. Она пригласила Илью Соломоновича, и тот сказал, что должно пройти время, прежде чем Артем немного успокоится, а сейчас надо быть к нему очень внимательным и прощать все капризы. Ольга так и делала.

Большое горе, обрушившееся на их семью, не могло пройти для Ольги бесследно, и она к концу ноября, на месяц раньше назначенного срока, родила маленькую и слабую девочку, которую назвали Танюшей в честь бабушки. Жизнь постепенно входила в привычное русло. Хлопоты о детях захватили Ольгу целиком. Борису приходилось работать все больше, чтобы не утратить привычного благосостояния. Постепенно и Артем Сергеевич возвратился к своим делам. Время брало свое.