Читать книгу По дороге с облаками - Нина Шевчук - Страница 3

Виталий Заикин стоял на коленях вот уже четыре минуты. Руки его были сложены ладонями вместе на уровне груди, глаза закрыты. Веки слегка подрагивали, губы шевелились, произнося беззвучные слова. Коленные чашечки начинали болеть от того, что тело Виталия вдавливало их в твердую поверхность пола всем весом крепкого тридцатилетнего мужчины среднего роста. Но Виталий терпел. Молиться следовало не менее пяти минут в день, иначе шансы на достижение поставленной цели могли сократиться. То, что поза, в которой он ежедневно возносил свои просьбы к небу, причиняла некоторые неудобства, было даже лучше. Хоть боль в коленных чашечках и не могла сравниться с изощренными самоистязаниями, которые практиковали миряне в средние века, но все же это, в некотором роде, являлось жертвой со стороны Виталика во имя собственного светлого будущего. Таким образом он как бы говорил: «Вот видишь? Я терплю, а ты за это сделай меня директором филиала». Фразу эту Виталик не смел формулировать даже про себя. Он знал, как никто другой, что в диалоге с вышестоящими наглость и дерзость могли сослужить дурную службу. Однако ожидание снисходительности в качестве вознаграждения за лишения было вполне оправданным.

Виталий Заикин не был глубоко верующим человеком. Даже в случае крайней необходимости он вряд ли смог бы внятно объяснить разницу между Буддой и Христом, или Магомедом и Николаем Чудотворцем. Молился он на всякий случай. Никто не знает наверняка, как устроена великая корпорация мироздания. Нельзя исключить, что высший разум все-таки существует и неусыпно следит за ним, Виталиком. Пять минут в день – не такой уж большой труд за то, чтобы иметь небольшой небесный бонус.

Кроме утренней молитвы, Заикин применял и другие духовные практики. Во время обеденного перерыва, прикончив взятую из дома овсянку и запив ее несладким зеленым чаем, он закрывался в кабинете и сосредоточенно визуализировал свою мечту. Легкомысленные его сотрудники в этот момент уплетали вредную пищу и бесполезно сотрясали воздух столовой, болтая о всяких глупостях, о которых назавтра никто из них и не вспомнит.

Виталик же ценил каждую минуту. Он представлял себя в должности директора филиала во всех мельчайших подробностях, как рекомендовал автор популярной книги «Мечта – работа – результат».

Вот он сидит в высоком кожаном кресле. На теле – удобный дорогой костюм. Серый, без отлива. Рубашка нежно-сиреневая (пастельный тон), темно-фиолетовый галстук. На ногах – черные туфли с длинными носами. На запястье – часы той марки, имя которой произносят гордо и громко. Дизайн, однако, минималистический. Сдержанность – залог элегантности. Он видел стол со стопками договоров, именную печать в лакированном футляре ручной работы, деревянную подставку для ручек, к спинке которой прикреплена мишень для мини-дартса. Возле стеклянного столика в углу кабинета возится секретарша Анна в белой, чуть прозрачной блузке, облегающей черной юбке и очках в современной бордовой оправе. На стенах висели грамоты, врученные Виталию самим Леонидом Черным за отличную службу.

Иногда, когда вялые после обеда сомнительного качества сослуживцы нехотя возвращались на свои места, Виталий забывал убрать с лица выражение величественной снисходительности и сменить его обычной отсутствующей миной, чем очень удивлял коллег.

К двум вышеперечисленным процедурам присоединялся плакат, висевший в однокомнатке Виталия по правилам Фен Шуя. Это был очень необычный коллаж, изготовленный из газетных и журнальных вырезок, который изображал различные атрибуты светлого будущего Заикина.

Ввиду всех духовных мер, предпринимаемых Виталием для достижения поставленной цели, неосведомленному обывателю могло бы показаться, что Заикин был лентяем, ждущим манны с неба. Но такой вывод был бы крайне ошибочным и несправедливым. Виталик прекрасно понимал, что человеку, не имеющему влиятельных родителей и полезных связей, занять достойное положение можно только лишь путем самоотверженного труда на благо общества и непрерывной работы над собой. Как говорил Георгий Владимирович Пяльцев, нынешний директор филиала, «под опущенную крышку моча не течет».

Потому к работе Заикин относился ответственно, с рвением. Именно это позволило ему за пять лет работы вырасти из ассистента специалиста в руководителя отдела. И прогнозы на будущее были крайне благоприятными.

Едва длинная стрелка настенных часов тронула отметку «12», подтвердив показания короткой, давно застывшей на семи, Виталий поднялся с колен и поправил брюки.

Пора. Пора отправляться на работу. Предстоящий путь в офис был самым радостным и волнительным за все пять лет службы. Накануне вечером Пяльцев объявил, что уходит в главный офис на повышение.

– Коллеги, прошу поздравить меня с промоушеном. В пятницу выставляюсь, – радовался толстяк.

Со дня на день ожидался приезд Черного, который должен был принять окончательное решение. Заикин знал, что на должность директора Пяльцев порекомендует именно его, а с мнением Георгия Владимировича руководство считалось.

– Ну что, Виталька, высидел ты, наконец, свое золотое яйцо! Будем тебя двигать, – сообщил он Заикину с заговорщическим видом.

Старенькая Тойота дребезжала по проспекту, приближая Виталия к его мечте. Сработало! Удалось! Возможно, уже в понедельник он получит то, к чему так долго стремился. Выходя из машины осторожно, чтобы не испачкать свой самый лучший костюм (Виталик решил носить его все время до приезда Черного), он сиял, словно плафон новой люстры. В голове крутился торжественный припев песни “We are the champions” группы Квин.

Проходя через турникет, он заметил, что на стеклах осел многомесячный слой пыли. Нужно будет сделать внушение уборщикам, чтобы привели офис в нормальное состояние. В холодном, по-утреннему необитаемом вестибюле расчесывалась кадровичка Елена. Она то и дело резко наклоняла голову, перекидывая копну светлых волос на лицо, затем выпрямлялась, таким образом придавая волосам дополнительный объем и распространяя вокруг себя цветочный запах шампуня. Завидев Виталика в зеркале, она кинула, не поворачиваясь:

– Привет, Виталька!

– Здравствуй, – глухо отозвался Заикин. Приветствие Лены его несколько обеспокоило. Придется потрудиться над тем, чтобы установить субординацию с особо дерзкими сотрудниками. Директор без авторитета – смерть филиала.

К работе Виталий приступил вдохновенно. Ему предстояло передать дела преемнику и следовало все привести в надлежащий вид.

– Виталь, ты не хочешь с нами пообедать? – в который раз предложила Света. Девушка давно имела виды на одинокого руководителя отдела и никак не могла смириться, что служебные романы для столь ответственного сотрудника изначально были закрытой темой.

– Нет, Света. Спасибо, – отказался Заикин.

Девушка не спешила оставлять его в покое и явно искала тему для продолжения разговора.

– А ты знаешь, что в час дня СИО приедет? – снова спросила она.

Виталий застыл, ладони его моментально вспотели.

– Это точно? Откуда ты узнала?

– Секретарша Пяльчика сказала.

Вот оно! Заикин с трудом овладел собой, чтобы не выказать эмоций перед надоедливой Светланой.

– Ты иди, иди. Не успеешь поесть.

– Ну ладно.

Она повернулась, живописно вильнув бедрами, и пошла к выходу, громко цокая каблуками.

С этого момента время почти остановилось. Загустело, будто закипевшая манная каша. Секунды складывались в минуты нехотя и медленно, словно торговые представители, собирающиеся на утренний брифинг.

Когда коллеги Виталия вернулись, не было надобности спрашивать, приехал ли Черный. Все трое работников синхронно и молча уселись за компьютеры и принялись старательно выполнять свои обязанности. Светлана и Катерина собрали волосы в скромные хвостики, а вечно взъерошенный Сергей был аккуратно причесан.

Приехал!

Заикин смотрел в монитор своего лэптопа, не видя его, и ждал. Ровно в четверть второго зазвонил его телефон.

– Виталий Степанович, зайдите в мой кабинет, пожалуйста, – холодно отчеканил Пяльцев.

– Есть, – ответил радостный Заикин.

Всего один этаж отделял его от первой значимой победы. Он считал шаги.

– Проходите, вас ждут, – мило улыбнулась секретарша Анна и указала на слегка приоткрытую дверь. Заикин вошел.

Запах приятного мужского одеколона и дорогого табака наполнял большой квадратный кабинет, оформленный в бежевокоричневых тонах. В глубоких креслах сидели трое мужчин. Они встали, когда Виталик появился на пороге. Пяльцев, Черный и незнакомый молодой человек по очереди пожали руку Заикину и снова сели.

– Виталий Степанович, – начал Пяльцев, почему-то глядя на левое ухо Заикина, – познакомьтесь. Это – Константин Леонидович Черный, новый директор нашего филиала. Молодой человек чуть заметно кивнул и покровительственно улыбнулся.

«Новый директор нашего филиала», – отозвалось в голове Заикина, но слова задержались где-то на поверхности мозга, не впитавшись в него, как капля растительного масла, скользящая по плотной непористой губке.

– Виталий Степанович – наш лучший специалист, – продолжал Пяльцев, обращаясь к гостям, – Он быстро введет Константина Леонидовича в курс дела.

– Мы будем крайне признательны, – пробасил Черный-старший и сложил обе руки на выпуклом животе, туго обтянутом пиджаком.

– Константин Леонидович приступит к работе в понедельник, просим вас оказать поддержку. Сейчас можете быть свободны.

«Новый директор нашего филиала». Фраза снова попыталась проникнуть в одеревеневший мозг Виталия. Он стоял, не двигаясь, и ничего не отвечал.

– Вы можете быть свободны! – громко повторил Пяльцев и посмотрел, наконец, в глаза Заикину. Взгляд его был беспокойным и удрученным.

– Слушаюсь, – ответил Виталий и пошел прочь.

Ожидание и волнение, которые до этого момента густели в его груди, вдруг превратились в твердые жгущие комки. Один застрял в районе солнечного сплетения, второй – в горле. Стало невыносимо трудно дышать, грудь пронизывала режущая боль. Виталий схватился за галстук, чтобы ослабить петлю, но не успел этого сделать и упал на пол приемной.

***

– Разряд! – скомандовал врач неотложки.

Последовал глухой удар, затем тихое гудение.

– Ничего, – отозвалась зрелая худощавая женщина, следившая за маленьким экраном кардиомонитора.

– Еще!

Снова послышался гудок дефибриллятора, постепенно переходящий в писк.

– Разряд!

Удар. Тело Виталия неестественно дернулось, конечности судорожно приподнялись и снова упали на ковер приемной.

– Ничего.

Врач медленно поднялся на ноги и отер лоб рукавом голубой форменной рубашки.

– Все, готов.

Секретарша Аня испуганно вдохнула и прижала обе ладони ко рту.

– Попробуйте еще! – запротестовал побагровевший Пяльцев. – Ему тридцать лет. Этого не может быть!

– Может, может, – устало заверил врач. – В наше время все может быть. Витя, – обратился он к санитару, – сворачиваемся. Вызывай Омегу.

Присутствующие – секретарша Аня, Пяльцев и оба Черных – стояли молча, не отрывая глаз от бездыханного тела Заикина. На лицах их было брезгливое любопытство, какое обычно испытывают люди, ставшие свидетелями страшного происшествия, не имеющего прямого касательства к ним самим.

Наблюдал за происходящим и сам Виталий. За двадцать минут до приезда скорой сознание его легко и беспрепятственно отделилось от материальной оболочки, корчившейся в инфарктных судорогах. Словно осадок, выпавший из сульфатного раствора в результате химической реакции, его выбросило вверх, освободив от жгущей грудь боли. Увидев себя со стороны и осознав, что произошло, он запаниковал, стал метаться по приемной, обращаясь к суетящимся вокруг тела людям. Но никто не слышал и не замечал его. Вскоре он понял, что все попытки привлечь к себе внимание тщетны и остановился в углу, в отчаянии наблюдая за напуганными сотрудниками, за врачами, хлопочущими над тем, что перестало быть им, Виталием, еще до того, как Анна истерично кричала в телефонную трубку на оператора скорой помощи.

– Звоните родным, – посоветовал врач перед уходом.

– Кажется, у него нет никого, – ответила секретарша и всхлипнула.

– Так легче. Меньше горя, – заключил врач. – Ну все, мы поехали. С минуты на минуту приедет…, – он осекся, чуть не произнеся слово «труповозка», но быстро подобрал эвфемизм. – Приедут ребята из Омеги, они заберут тело.

Сказав это, он кивнул своим коллегам в сторону двери, и все они вышли из приемной, ступая мягко, будто Виталий не умер, а просто заснул на полу и мог проснуться от звука шагов.

– Георгий, организуй все за счет фирмы. Похороны, поминки, что там еще. А мы поехали, – скомандовал Леонид Черный. Осторожно обойдя распластанное на полу тело и стараясь теперь не смотреть на него, отец и сын вышли прочь.

Как только за спинами высшего руководства захлопнулась дверь, секретарша сразу же разревелась в голос.

– Георгий Владимирович, что же это такое? Только что ведь здесь стоял. Живой, красивый!

– Не сыпь соль, уйди отсюда! – рявкнул Пяльцев.

Испуганная секретарша схватила короткий кожаный пиджак и выбежала из кабинета.

Оставшись наедине с Виталием, Пяльцев вдруг мелко задрожал и заплакал. Он опустился на колени возле тела и взял еще теплую руку.

– Виталик, сынок, я не виноват, – он проглотил слезы. – Я пытался тебя отстоять, клянусь. Что же ты так, а? Разве же можно так? Прости меня, сынок.

Он низко опустил голову и закрыл лицо свободной рукой. Заикин подошел и тоже сел рядом с телом, раскинув ноги. Или же то, что сейчас казалось ему ногами. Что делать дальше, он не знал. Впервые в жизни впереди не было цели или хотя бы смутного намека на то, что необходимо предпринять.

– Георгий Владимирович, они приехали, – прошептала Аня, осторожно заглядывая в приоткрытую дверь.

Двое дюжих парней легко и равнодушно погрузили тело на носилки, прикрыли его сероватой простыней и понесли прочь. Пяльцев пошел провожать.

Повинуясь порыву, Виталик вскочил и тоже пустился вслед за ними, но дорогу ему преградил невесть откуда взявшийся человек. То ли он появился здесь раньше и Заикин, охваченный отчаянием и страхом неизвестности, просто не заметил его. Или же странный мужчина внезапно материализовался из воздуха, Виталик не мог сказать наверняка. Последнее нельзя было отбросить, как невозможное, так как человек левитировал, будто надутый гелием воздушный шар. При этом он был не менее круглый и яркий. Острая рыжая бородка и коротко стриженые медные волосы, ярко-зеленый атласный халат до колен, широкие штаны персидско-синего цвета. Завершали пестрый гардероб золотистые мокасины на маленьких, словно у женщины, ножках.

В руках летающий человек держал предмет, похожий на пустую клизму, но гораздо большего размера и сделанную не из резины, а из бархатистой бордовой ткани. К горлышку клизмы-переростка прикреплялась длинная пластичная трубка с воронкой на конце.

Некоторое время толстяк глядел на Виталия, ехидно улыбаясь. Потом взял трубку и направил горлышко воронки на Заикина.

– Уиуиуиуиуиуиу, – озорно заскулил он, будто школьник, бегающий по коридору с игрушечным самолетом.

Но ничего не произошло. Виталий оторопело смотрел на пестрого чудака, не понимая, что тот делает.

– Вот хрен морковный! – выругался рыжий, недовольно потрясая клизмой. – Опять эффектный выход не удался!

Голос у него был высокий, мягкий.

– О! Заработало!

Он снова направил воронку в сторону Заикина, и на этот раз Виталий почувствовал, будто его подхватил невидимый смерч. Приемная закружилась, словно сумасшедший аттракцион, и превратилась в одноцветную круглую посудину, в которой вертели Виталия с огромной скоростью. Невесомое его тело будто вытянулось, стало тоньше, словно сделано оно было из теста. Огромная сила непреодолимо увлекала его к крошечному отверстию воронки.

«Вот и все», – подумал Заикин. В последний раз он попытался воспрепятствовать страшной силе, напряг все мышцы и изогнулся, но от этого только лишь перевернулся вверх ногами и проскочил внутрь воронки вперед головой.

Вопреки ожиданиям, Виталий не почувствовал ни боли, ни каких-либо других неприятных ощущений. И сознание попрежнему оставалось светлым. Плавно, словно маленький камешек, брошенный в стакан с водой, он опускался в глубокий сухой колодец, на дне которого виднелся приятный золотистый свет. Перед самым падением он сгруппировался и снова перевернулся вниз ногами, чтобы не приземлиться на голову.

– Бамц! – провозгласил знакомый мягкий голос, когда Заикин упал на большой пуфик, обитый молочным атласом.

Тот самый рыжий, который только что засосал Виталия в необыкновенную клизму, странным образом оказался и сам внутри нее. Он вольготно восседал на вздутом, словно дрожжевой пирог, диване и дружелюбно улыбался. Приглушенные бра в витиеватых узорах раскрашивали комнату в загадочный орнамент, отчего она походила на приемную мага-шарлатана.

– Давайте знакомиться! – весело предложил чудак. – Меня зовут Купрум. Я – лучший проводник мира мертвых!

Последнюю фразу рыжий произнес с таким пафосом и задором, будто всю жизнь только и делал, что снимался в рекламе стирального порошка.

– Виталий, – несмело представился Заикин. – Значит, я, действительно, умер? – на всякий случай поинтересовался он. – Мертвее не бывает! – радостно подтвердил Купрум.

Виталий скорбно вздохнул. Улыбка сразу же сошла с лица рыжего. Видимо, ему стало совестно за чересчур приподнятое настроение, совершенно не уместное в сложившихся обстоятельствах.

– Вы меня извините. Я безо всякого. Просто, с тех пор, как меня назначили проводником в раю, мне крайне редко приходилось встречать живых людей, – он замялся. – Вернее, мертвых. Вот оно как.

– Я попал в рай? – недоверчиво переспросил Виталий.

– Точно так. В него, – победно сообщил Купрум, ожидая, что такая новость непременно воодушевит гостя. – Добро пожаловать в ПРЗ!

– Что? – насторожился Заикин.

Много лет назад, когда Виталий был еще маленьким Виталькой, мама, Татьяна Заикина, частенько отвозила его к бабке в де- ревню. Сама же отправлялась в прибрежный санаторий, пытаясь одновременно поправить женское здоровье и несложившуюся личную жизнь. Одинокая тетка Виталика, которой в это время приходилось содержать и обиходить племянника, за что она чрезвычайно не любила родную сестру, говорила:

– Опять Танька в ПРЗ свои богатства повезла.

Под неблагозвучным сокращением подразумевалось народное, еще менее благозвучное название гинекологических санаториев. Значение слова, которое предшествовало грозному «ремонтный завод», Виталька узнал гораздо позже.

– Персональный рай Заикина! – объяснил рыжий.

– Персональный?

– Именно. Как в ваших мечтах.

Заикин недоверчиво улыбнулся и сел поудобнее.

– И ад у вас тоже персональный?

– Разумеется. В разработке концепций ада учитываются все страхи клиента. Индивидуальный подход – залог успеха. Вот оно как.

Непонятно, по какой причине, но от разговора со странным толстяком становилось легче, спокойнее. Улыбка у него была открытая, можно даже сказать, ангельская, как у маленького ребенка. Хотя совершенно нелепый наряд мужчины немного смущал Виталия. Может быть, в раю такой дресс-код, кто его знает.

– И какой же он, мой персональный рай?

– А вот прямо сейчас и посмотрим! У разработчиков уже все готово.

– Что же, уже давно было известно, что я умру именно сегодня?

– Да нет, конечно. Этого никто не знает. Особенно теперь, когда жизнь на Земле стала такая нервная. Раньше как было: уготовано, например, человеку в легионе служить и погибнуть от руки врага, он и живет по предначертанному. Поступает на службу в легион, служит-служит, потом зазевается и – бамц! Нет его.

Рыжий вытащил язык и изобразил предсмертную агонию. Вышло очень забавно.

– А теперь рождается, скажем, девочка. Ей на веку написано быть учительницей. А мама ее слушает каждый день по телику какое-нибудь «Я уеду жить в Лондон». Вам Тимати нравится?

Виталик отрицательно помотал головой.

– И мне тоже нет.

– Так вот, начинает она мечтать вырасти в красивую длинноногую певицу, которую заберут в Лондон, а вырастает в пышную коротконогую барышню. Ей и в Карабулак-то никто поехать не предложит, не то, что в Лондон. Вы в Карабулаке были?

– Нет.

– И я нет.

Маленькие белые руки рыжего лежали на пухлых коленях, по которым он постукивал указательными пальцами медленно и мерно, усыпляюще.

– Барышня эта становится нервозной, несчастной. Изнуряет себя диетами, спортивными упражнениями на голодный желудок. И вместо того, чтобы честно дослужить до пенсии в школе и потом нянчить внуков, она умирает в сорок от рака желудка. Вот оно как. Теперь все по-другому.

– А я? Сколько мне было предначертано? – решился спросить Виталий.

Рыжий внимательно посмотрел на него, раздумывая, видимо, стоит ли расстраивать новоприбывшего.

– Много. Минимум – семьдесят, максимум – восемьдесят четыре.

Заикин снова печально вздохнул.

– Вы не переживайте, – утешил его рыжий. – Зато нагрешить не успели. Как правило, директора филиалов в рай не попадают.

– Вы и об этом знаете?

– Разумеется. Просьбы живых – основной материал для разработчиков рая. И ада тоже.

– Как же вы успели приготовить все для меня? Я ведь час назад умер.

– Обижаааете, – проводник потряс в воздухе коротким пальцем. – У нас, знаете, какие эйчары? К подбору кадров мы относимся очень ответственно. Один разработчик за полчаса не то, что рай, целую вселенную изобразит. Вот оно как.

Виталик глядел на проводника удивленно, не моргая.

– А что? Ангелов сейчас много. Работы мало. Конкуренция – лучший катализатор самосовершенствования и роста.

Рыжий замолчал, довольный удачно ввернутой сложной фразой. Ему явно не хотелось прекращать разговор с Виталиком. То ли потому, что был он очень общительный, то ли, действительно, собеседники в этих местах встречались редко.

– Так что же, какой он, мой рай? – снова спросил Заикин.

– Да, правильно, – спохватился Купрум. – Поболтали – и хватит. Делом нужно заниматься.

Он достал из кармана халата устройство, похожее на айфон. Только немного больше.

– Версия 6.66, – объяснил рыжий, заметив интерес Виталия к необычной вещи.

– Но сейчас ведь только пятый вышел.

– Это у вас только пятый. А у нас уже шестой.

Он стал гордо нажимать несуществующие кнопочки на сенсорном экране. Стены маленькой уютной комнаты вдруг стали размытыми, посветлели, а затем и вовсе исчезли вместе с диваном и пуфиком, на котором до этого сидели Заикин и проводник. Виталий при этом не упал, как случилось бы, если бы он все еще был жив. Он левитировал так же, как и толстяк.

Теперь их окружал бескрайний космос. Но не черный, а слепяще белый. Яркое свечение было равномерным, будто исходило не от одного источника, а светилась каждая частица бесконечного пространства. Огромные полупрозрачные кубы медленно плавали в нем, насколько мог видеть глаз. Некоторые из них вдруг сливались в один, больший куб, другие делились на два или несколько маленьких, как одноклеточные организмы.

Виталий оглядывался вокруг, затаив дыхание от восхищения.

– Впечатляет, да? – спросил рыжий, сморщив круглое веснушчатое лицо в довольной улыбке.

– Невероятно! – подтвердил Заикин. – Что это за кубы?

– Это и есть те самые пространства, в которых помещаются персональные раи всех попавших сюда. Вот, смотрите.

Проводник набрал на своем айфоне короткую комбинацию, и один из ближних кубов стал медленно приближаться к ним. Он остановился на таком расстоянии, что Виталий уже мог рассмотреть то, что находилось за прозрачными гранями. Поразительно, но внутри куб казался в десятки, тысячи раз больше, чем можно было допустить, глядя на него извне. Будто это была лишь дверь в какое-то другое измерение. Лесистые покатые холмы убегали далеко вниз, упираясь в сочную долину, покрытую яркими цветами. Должно быть, они источали сладкий аромат, живой и пьянящий, какой не способен воспроизвести ни один парфюмер. За долиной виднелись высокие горы с заснеженными вершинами и маленький городок у подножия с аккуратными белыми домиками за живыми изгородями. Присмотревшись, Виталий увидел людей, казавшихся совсем крошечными тому, кто находился вне куба. Некоторые из них работали в огородах, кое-где покрывавших долину лоскутным пледом, другие танцевали или просто сидели на крылечках домов. Виталию захотелось пройти сквозь прозрачную стенку и вдохнуть воздух внутри этого куба.

– Это он, мой рай? – нетерпеливо спросил он рыжего.

– Неееет, конечно, нет. Разве вы когда-нибудь мечтали жить в маленьком городе у подножия горы, работать в огороде и собирать грибы в лесу?

– Нет.

– Об этом мечтал один нефтяник. Он погиб при взрыве на платформе. Не так давно, кстати. А вот, посмотрите, еще один.

Он снова набрал комбинацию на сенсорном экране. Рай нефтяника медленно отплыл в сторону, поменявшись местами с другим кубом.

Заглянув внутрь, Виталий смутился и, как ему показалось, покраснел (если после смерти такое было возможно). В просторном зале, выполненном в древнегреческом стиле, танцевали полностью обнаженные девицы с невероятно соблазнительными формами. Блондинки, брюнетки, шатенки. Одна и вовсе была бритая наголо, что совершенно не портило, но даже подчеркивало ее яркое красивое лицо. В центре зала на широкой кровати возлежал костлявый пожилой мужчина с бокалом вина в руке и наблюдал за девицами горящими глазами.

– Ну и ну! – удивился Виталий и отпрянул от куба.

– А по-моему, очень даже ничего. Хозяин этого рая родился в религиозной семье. С самого детства его убеждали, что обнаженная женщина – это зло, а желание обладать ею – страшный грех. За двадцать пять лет своей несчастной супружеской жизни он ни разу не видел собственную жену голой. Вот оно как.

– А как же они с женой…

– В специально приспособленной для греха ночной рубашке, – предвосхитил рыжий вопрос Виталия. – Но мечты, как правило, не имеют ничего общего с реальностью. К счастью.

– И что, он целыми днями только и делает, что…

– Ну да.

– А как же ему хватает…

– И это тоже входило в число его мечтаний.

– Ну и ну! – снова повторил Виталий.

– Ладно, заговорился я. Пора вам вступить в свои владения.

Проводник снова набрал какие-то цифры на светящемся дисплее своего волшебного устройства. Несколько ближайших кубов нарочито расплылись в стороны, будто вельможи, завидевшие королеву, и дали дорогу другому, который тут же пополз навстречу Заикину. Виталий затаил дыхание. Что могло быть внутри? Большой остров в южных широтах, его собственных южных широтах. На нем – высокие пальмы, гнущиеся под весом густых зеленых шевелюр. Ледяные ручьи, дарящие облегчение и умиротворение после возбуждающего дневного зноя. Невысокие кудрявые водопады, нежный песок, настолько чистый и однородный, что кажется жидким. В девственных зарослях спряталась хижина из бамбука и пальмовых веток. А в ней – молодая кроткая мулатка, отлично говорящая по-русски. Каждый день она будет готовить потрясающие блюда из рыбы и дичи, которую научится ловить Виталий.

А, может быть, там, за гранью, – шумный мегаполис, его собственный мегаполис с небоскребами, шопинг-молами, ресторанами, боулингами, полями для гольфа. В центре – дворец, в котором помещается резиденция мэра Виталия Заикина. Не исключено, что проводник прав, и то, что Виталий умер именно теперь – счастливое стечение обстоятельств.

– Вуаля! – провозгласил рыжий, когда куб подплыл совсем близко.

Виталий жадно прильнул к прозрачной грани. Поверхность ее была мягкой, как тело медузы, но теплой и сухой. Внутри куба он увидел кабинет Пяльцева, в котором совершенно ничего не изменилось с тех пор, как Виталий покинул его около часа назад. Только секретарша Анна, копошившаяся возле стеклянного столика в углу, сменила одежду. Вместо короткого сиреневого платья на ней была белая блузка, заправленная в облегающую черную юбку. И очки она надела другие – с узкими стеклами в бордовой оправе, делавшей ее похожей на лисицу.

– Зачем вы показываете мне кабинет бывшего начальника? – непонимающе обратился Заикин к Купруму.

– Но ведь это и есть ваш рай! – радостно объяснил тот.

– Что?

Увидев искривленное лицо Виталия, проводник смутился.

– Что значит «это мой рай»?

– Позвольте, я вам все объясню. Много лет подряд вы мечтали стать директором филиала и просили только об этом. В подготовке каждого проекта наши разработчики могут использовать только материал, произведенный вашими заветными желаниями.

– То есть, вы воссоздали компанию, в которой я работал и город, в котором я жил?

– Да нет же. Вы представляли себя только в этом кабинете за работой.

Виталик негодовал, и проводник совсем помрачнел.

– Вы хотите сказать, что в моем персональном рае нет ничего, кроме кабинета директора филиала какой-то недоделанной дочерней компании?

– Но разве вы не этого хотели?

– Да, хотел, но ради чего? Ради достатка, красивых женщин, возможности отдыхать, иметь интересное хобби, наконец!

– Послушайте, если бы вы просили то, что сейчас перечислили…

– Все. Хватит. Я все понял.

Заикин закрыл лицо ладонью и несколько минут ничего не говорил. Проводник тоже не решался нарушить молчание.

– Есть какая-нибудь возможность поменять свой рай? Или хотя бы внести изменения?

– Боюсь, в данный момент нет.

– А что же ваши хваленые разработчики?

– Им это ничего бы не стоило. Но ресурс ограничен, понимаете? Сейчас вообще сырьевой кризис. Вот оно как.

– И сколько я должен провести в этом… раю? Вечность?

– Нет-нет. Не вечность. Никто не может вечно оставаться в раю, как, собственно, и в аду. Я же говорю, ресурс ограничен.

Потом опять на землю. Так что, лет пятьдесят, не больше.

– Пятьдесят лет?

Виталию показалось, что он захлебывается воздухом. Испуганный проводник отпрянул в сторону.

– Не переживайте так, пожалуйста, – стал просить он. – Есть один вариант.

– Какой?

– Если ваш рай вас не устраивает, его можно вернуть по гарантии лет через тридцать.

– Как это сделать?

– Нужно молиться и мечтать. Чем чаще, тем лучше. Есть одна книга, называется «Мечта – работа – результат», не слышали?

– Слышал, – угрюмо ответил Виталий.

– Очень дельная вещица, скажу я вам. Если хотите…

– Ничего я не хочу.

Он снова глянул внутрь куба. Секретарша сидела в одном из кресел и пила кофе из крошечной чашечки, картинно отставив в сторону мизинец.

– А секретарша Пяльцева тоже умерла? – спросил Заикин, кивнув на девушку.

– Нет, конечно. А если б и умерла, вряд ли сюда попала бы.

Секретарши, как и директора филиалов, редко к нам попадают.

– Но кто же тогда эта женщина? Она очень похожа на Анну.

– Это Анна.

– Анна, но не та?

– И та, и не та. Сложно сказать. Может быть, секретарша вашего Пяльцева – тоже совсем не та Анна, а всего лишь часть персонального рая Пяльцева.

Виталий подумал о том, что он никогда не видел Георгия Владимировича за пределами офисного здания. Иногда кто-то из коллег говорил: «Пяльчик уже приехал» или «Пяльчик уже уехал», но сам Заикин, как ни странно, никогда этого не видел.

От расстройства и сложностей, разобраться в которых было просто невозможно, голова Виталия разболелась еще больше.

В висках стучало.

– А аспирина здесь тоже нет? – спросил он толстяка язвительным тоном.

– Аспирин есть.

– Но ведь я не мечтал об аспирине!

– Это будет маленький бонус.

Проводник подлетел к кубу, тронул желеобразную стенку, и в ней тут же образовался проход.

– Вы не отчаивайтесь, пожалуйста. Помните, мечта – работа – результат. И тогда лет через тридцать мы с вами снова увидимся.

– До скорого! – злобно кинул Виталий и ступил в прямоугольное отверстие.

Стенка куба за его спиной тут же потеряла прозрачность и покрылась толстым слоем бежевой штукатурки. Секретарша подняла голову.

– Виталий Степанович, рада вас видеть! Кофе?

– Не откажусь, – угрюмо ответил он и опустился в кресло директора.

– Я хочу вам сказать, – заискивающе начала Анна, – я очень рада, что теперь вы будете нашим директором. Пяльцев, конечно, был добрым человеком, пусть земля ему будет пухом. Но вы – другое дело. Вы компетентный, ответственный. Я сказала нашим: с Виталием Степановичем работать будет – как в раю!