Читать книгу Танго со смертью - Нина Стожкова - Страница 4

Утром, едва проснувшись. Лина нашарила на тумбочке мобильный телефон.

– А, это ты, Линок… Как здоровье? – сонно спросил Башмачков и смачно зевнул в трубку. Он явно не был расположен к разговору.

– Не дождешься, – буркнула Лина. – Еще тебя переживу. Лежу тут, полеживаю, худею на больничных харчах. Класс! Прохожу, одним словом, бесплатный курс лечебного голодания под присмотром врачей. Только одна мысль не дает покоя. Знаешь, вчера Бармин пропал, и никто толком не говорит, где он и что с ним.

– Кто пропал? – Башмачков сделал вид, что проснулся, но не удержался и громко зевнул в телефонную трубку.

– Мой новый знакомый. Иннокентий Михайлович Бармин. Вообще исчез… Телефон, правда, оставил, а толку –то… Не отвечает его мобильник. Не притворяйся, Отелло, ты этого господина на днях видел. И Люся видела, и Жанна… Так что он вполне реальный человек, а не тень отца Гамлета. Помнишь, мы недавно сидели с ним в коридоре? Ты тогда еще его резко не полюбил. Ну, вспоминай быстрее! Пожилой такой дядечка в инвалидном кресле…

Лина почувствовала, что теряет терпение

– Он мне про свое житье-бытье за границей рассказывал, а потом о дочке, уехавшей во Францию, сообщил. В общем, этот господин, косивший под европейца, по-любому должен был попрощаться со мной перед выпиской, как принято у воспитанных людей. Он же все-таки дипломат, а не бомж какой…

– Выписали твоего дипломатического хахаля домой, вот и вся разгадка. Башмачков был не склонен этим солнечным утром тревожиться ни о чем и ни о ком, тем более о каком-то незнакомом персонаже из больницы. – А ты что, уже успела влюбиться в него? – подозрительно спокойно поинтересовался писатель. Лина невольно улыбнулась. Боже, он все еще ее ревнует! Что ж, это даже приятно…

– Башмачков, кто находится сейчас в клинике, ты или я? – спрятав улыбку, строго спросила она. – Кому длительный наркоз давали? Похоже, тебе, поскольку память у тебя отшибло капитально. Сейчас не до твоих ревнивых бредней, господин сочинитель. Понимаешь, я буквально чую моим прооперированным сердцем, что этот достойный человек исчез из клиники не по своей воле.

Башмачков никак не отреагировал на ее странное предположение, и Лина нетерпеливо продолжала:

– Слушай, Башмачков, а, может, Иннокентия Бармина уже и в живых-то нет? Наш дипломат в отставке, между прочим, мне приватное поручение оставил. Просил связаться с его дочерью и передать ей кое-что. Кстати сказать, ценную вещь. Она, эта Вера Филимор-Бармина, вроде бы, за границей проживает. Я уже ей десяток эсэмэскок послала, и все без ответа.

– Вообще-то перевод Бармина в другое отделение – это дело сугубо семейное, оно касается только отца и дочери, – рассудительно заявил Башмачков. – А в семейные дела полиция никому лезть не советует.

Лина почувствовала, что в словах Башмачкова есть жестокая правда, и слегка сбавила обороты.

– Ну, я же не претендую на наследство дипломата, – тихо сказала она. – Просто хочу узнать, куда пропал из клиники мой новый знакомый. По-моему, ничего опасного и даже неприличного в этом нет. К тому же у меня к нему – свой корыстный интерес. Иннокентий обещал найти для «Утят» спонсора. Ты слышишь, Башмачков, спон-со-ра! А они, Башмачков, на дороге не валяются. Без меценатов и инвесторов моим «Утятам» хана – они тогда уплывут разве что в сторону банкротства.

– И что ты намерена предпринять? – терпеливо поинтересовался Башмачков, впрочем, без особенного энтузиазма. Он слишком хорошо знал Лину, чтобы поверить в то, что его подруга так легко успокоится и забудет о просьбе человека, пусть даже едва знакомого.

– Есть одна идейка, – таинственным шепотом сообщила Лина. – Приезжай, расскажу на месте. Да, кстати, ты сможешь достать медицинский костюм?

– Не уверен. Впрочем… Знаешь, если тебе это так важно, попробую одолжить у приятеля, – вздохнул Башмачков. Он уже понял: Лина взяла след, как гончая, и теперь пойдет по этому следу только вперед. Весь опыт их предыдущих отношений говорил ему об этом. Никакие разумные доводы, когда Лина перевоплощалась в подобную ищейку, на нее не действовали. Вот и сейчас длинные коридоры клиники вряд ли ее остановят. В общем, дело Башмачкова теперь было докторватсоновское: молчать, слушать и подчиняться. А что делать? За несколько бурных лет роли в их тандеме распределились именно таким образом, и сейчас было не время и тем более не место их менять.

Башмачков заявился в палату Лины после обеда, когда в отделении наступило относительное затишье, и сразу же скрылся в туалете – переодеваться.

– Ой, здравствуй, доктор Айболит! – расхохоталась Лина, когда он нарисовался перед ней в весьма странном прикиде. Башмачков переоделся в медицинский костюм и теперь настороженно и смущенно взирал на Лину. Зрелище было феерическое. Зеленые штаны оказались ему явно коротки, из-под них торчали не по сезону белые носки, а с его салатовой курточки, на которой предательски выделялись дамские вытачки, на Лину весело глядели разноцветные мультяшные лягушки.

– Понимаешь, приятель свой костюм дать не смог, у него сегодня дежурство, в итоге одолжил мне костюмчик его жены, женщины дородной и крупной, однако невысокой. Галка – педиатр, потому и костюмчик у нее такой веселый, – оправдывался Башмачков, старательно поправляя вытачки на куртке и пытаясь слегка приспустить брюки, чтобы они казались хоть чуть длиннее.

– Ладно, не парься, и так сойдет, – снисходительно заявила Лина. – У здешних докторов столько работы, что им некогда друг друга разглядывать. Я, пожалуй, останусь в своих пижамных штанах, а белый халат мне Танечка даст. Я ей лапши на уши навешала, что, мол, для подруги очень надо. Типа Люся приедет навещать меня в неурочное время, а без халата ее Рустам Маратович погонит из отделения отборными профессорскими ругательствами.

– Что делать-то надо? – угрюмо поинтересовался Башмачков и попросил: – Только, умоляю, Лин, без самодеятельности и опасных трюков. Операция твоя была недавно. Вот только на днях тебя от капельницы отключили. Надеюсь, ты не хочешь обратно в реанимацию?

– Ой, только не это! – невольно вскричала Лина, вспомнив ужасы палаты интенсивной терапии и женский низкий голос с хрипотцой. По спине опять побежали предательские мурашки, однако она взяла себя в руки и принялась горячо убеждать Башмачкова:

– Да не парься ты так, Башмик! Ничего особенного нам делать не придется. Так, легкое волнующее приключение, а для меня хоть какое-то разнообразие в больничной скукотище.

– Знаю я твои «ничего особенного». – проворчал Башмачков. Он приобнял Лину и чмокнул ее в щеку.

Лина невольно прижалась к нему, но вскоре отпрянула. Усилием воли она постаралась сосредоточиться на главной задаче и коротко обрисовала план:

– Сейчас заберу у Танечки белый халат, и мы с тобой отправимся в морг.

Она сообщила это таким тоном, словно приглашала приятеля в ресторан.

Башмачков слегка растерялся, но вся же съязвил:

– По-моему, тебе туда еще рановато…

– Не поверишь – в самый раз, – серьезно сообщила Лина. – Потом, боюсь, будет поздняк метаться. Ох, Башмачков, чует мое сердце, эта рыжая стерва могла нашего Бармина туда незаметно откатить, а до этого убрала его по-тихому. Зачем? Для убийства богатого дипломата мотив всегда есть. Какой? Не тупи, Башмачков! Деньги, столичная недвижимость, апартаменты за границей – в общем, все, что у него имеется, то есть, имелось! Как она это сделала? Вот это и требуется выяснить. В общем так, коллега. Не будем терять драгоценное время. Берем за углом каталку и везем ее по подземному переходу в другой корпус… Главное, громко не болтать и иметь сосредоточенный вид, типа мы очень спешим. Тогда стопудово у нас никто ничего не спросит. Въезжаешь?

– Въезжаю, – Башмачков еще раз убедился, что спорить Линой бесполезно, но все же решился задать вопрос: – Слышь, мисс Марпл, а как мы попадем в морг с пустой каталкой? Втыкаешь? Туда ведь этот специальный «транспорт» порожняком не привозят. В общем, на каталке должен быть труп, как ни крути…

Лина растерянно замолчала, но тут они завернули за угол и…

В такую удачу трудно было поверить! На каталке лежал самый настоящий покойник. Свежеиспеченный, так сказать. Под тонкой простынкой угадывались крупное мужское тело и небольшая голова. Видимо, кто-то из медицинского персонала оставил невезучего пациента в коридоре, а сам отошел покурить. Потому как покойнику уже спешить было некуда. Лина с Башмачковым переглянулись молча, как заговорщики, и… стремительно покатили каталку с тяжелой ношей к лифту. Вернее, катил Башмачков, а Лина лишь придерживала ее на поворотах, помня строгие наставления Омара Омарыча о том, что пока нельзя давать серьезную нагрузку на руки, чтобы не разошлись свежие швы.

«Хорошо, что несколько дней назад меня от капельницы отключили», – подумала она, но вслух эту мысль озвучить не решилась, а то Башмачков тут же повернул бы оглобли обратно.

Лина еще вчера расспросила Танечку о том, где находится морг и как туда попадают те, кому не повезло на операции. Время для откровений Лина выбрала удачное: медицинский персонал как раз к вечеру обычно готов немного расслабиться и поболтать за чашкой чая с очередной шоколадкой.

– Вообще-то нам не разрешают рассказывать пациентам подобные вещи, – на всякий случай сказала Танечка и таинственно сощурила глаза. В ту минуту она была похожа на девочку, которая не может больше сдерживать внутри себя страшилку, подслушанную в детском лагере отдыха.

– Да ладно, не тяни, рассказывай, – поторопила ее Лина. – Все там будем, дело житейское.

Танечка понизила голос и посвятила Лину кое-в-какие детали. В итоге Лина разузнала довольно запутанный путь, по которому медицинский персонал попадает в морг через сеть коридоров и подвал. Танечка оказалась отличным навигатором, и Лина перед сном построила по ее рассказы предполагаемый маршрут без особого труда.

И вот теперь они с Башмачковым молча катили свой груз-200 по бесконечным коридорам клиники. Катил, конечно, Башмачков, а Лина лишь придерживала каталку на поворотах. Решимость Лины таяла тем быстрее, чем ближе они подъезжали к нужной двери. Да какая уж там решимость! Лина чувствовала предательскую дрожь в коленках, но отступать было поздно. Все теперь выглядело не так, как она представляла себе еще вчера вечером. Слишком много вопросов, на которые нет ответа. Например, что обычно говорит персонал, когда привозит труп на экспертизу? Как разузнать, не поступил ли в морг ее недавний знакомый, и не вызвать при этом подозрений? В общем. проколоться ничего не стоило.

Из-за двери раздался взрыв хохота и следом послышался звон стеклянной посуды.

– Ну, с днем рождения, босс! – раздался звонкий девичий голос. – Желаю вам, дорогой Автандил Тимофеевич, еще сто лет не попасть в наше родное патологоанатомическое отделение!

За дверью оживленно засмеялись, и вновь зазвенели бокалы. Похоже, праздник был в разгаре.

– Давайте выпьем за упокой души наших пациентов! – неожиданно предложил чей-то бархатный баритон. – Благодаря им у нас всегда есть работа. Смертность на планете по-прежнему стопроцентная…

Участники «тематической вечеринки» захохотали в голос.

– Похоже, они уже давно празднуют, – шепнула Лина Башмачкову.

– Коллеги, наши пациенты, по крайней мере, не скандалят и не жалуются начальству, – поддержал тост резкий мужской голос, и за дверью опять послышался хохот и звон посуды.

– Давайте наконец выпьем за любовь! – без паузы выдвинул предложение начальственный бас, и все одобрительно загудели. Лина догадалась, что на этот раз тост поднял сам Автандил Тимофеевич. Как истинный грузин, шеф не собирался ограничиваться коротким спичем и бодро продолжал:

– Однажды патологоанатом и медицинская сестра решили заняться любовью прямо во время ночного дежурства. Вот такие они были аморальные существа! Подобных разложенцев, конечно, нет в нашем образцовом коллективе…

Женский голос игриво хихикнул, а начальственный бас между тем продолжал:

– Муж медсестры работал в той же больнице и давно уже подозревал жену в неверности. Он притворился покойником и спрятался под простынкой. И вот в самый ответственный момент «покойник» вдруг зашевелился. Простыня поднялась, и обманутый муж явился парочке, словно Каменный гость из трагедии Пушкина. И что вы думаете, сделал несчастный любовник? Он исчез в соседней комнате и принес бутыль спирта, затем аккуратно разбавил ее и предложил ожившему покойнику выпить за любовь, которая побеждает смерть! Так выпьем же, коллеги, и мы за победу любви над смертью!

– Похоже, у них там с этим сладкоголосым грузином тосты никогда не закончатся, – прошептала Лина Башмачкову, – хватит уже у двери топтаться, давай закатывай!

Башмачков широко распахнул дверь и мрачно объявил:

– Принимайте очередного неудачника, коллеги.

Работники морга, давно привыкшие к подобным «пациентам», внезапно разом замолчали, словно сам дьявол явился к ним с очередным грешником, прервав неподобающее этому мрачному месту веселье.

Лина и Башмачков без лишних слов остановили каталку возле анатомического стола, на котором расположились аппетитные грузинские закуски, одноразовые стаканчики и мензурка с разбавленным спиртом.

На вошедших выжидательно уставились несколько пар глаз. Огромный мужчина с большим бокалом в руках, видимо, это был сам именинник Автандил Тимофеевич. Всем своим видом он выражал неудовольствие от того, что ему помешали отмечать день рождения в кругу коллег и друзей. Маленький щуплый доктор, видимо, ассистент и обладатель тенорка, тоже смотрел на вошедших волком и явно не разделял служебного рвения Лины и Башмачкова, так некстати ворвавшихся в их уютный мирок со своим внеплановым покойником. Третий, невзрачный мужичок с лицом профессионального пьяницы, молча пил из граненого стакана, опершись о край стола, и с интересом разглядывал лягушек на курточке Башмачкова. Видимо ему и принадлежал бархатный баритон, который они слышали за дверью. Лина подошла к нему чуть ближе, и ей в нос ударил резкий запах сивухи. Мужчина был явно не первой свежести и, как показалось Лине, с трудом держался на ногах. Лишь стол, о который он опирался, помогал ему не рухнуть на пол.

– Не обращайте внимания, это наш санитар, – махнул рукой Автандил Тимофеевич, – есть у него такая профессиональная слабость, что тут скажешь. Но когда Альберт Капустин трезв – цены ему нет.

– А вы, коллеги, из какого отделения? Что-то я вас не припоминаю.

Медсестра, одетая в обтягивающий медицинский костюм темно-синего цвета, уставилась на вошедших с подозрением. В этом костюме она выглядела необычайно сексуально, что показалось Лине немного странным, учитывая место проведения банкета. Что ж, хорошенькой ведьмочке в «преисподней» самое место…

– Мы стажеры из отделения острой сердечной недостаточности, – отрапортовала Лина, надвинув шапочку поглубже на лоб и стараясь говорить звонким молодым голосом. – Кстати, к вам такой Иннокентий Бармин из неотложной хирургии не поступал?

– До вашего прихода, молодые люди, смертность в клинике была нулевой. – проворчал Автандил Тимофеевич. – Вот мы и воспользовались перерывом в работе.

– Ну, мы это…. извиняемся за вторжение, – пискнула Лина в сгустившейся тишине. Значит, мы … в общем, мы двинули к себе, а то начальство будет ругаться, что надолго исчезли из отделения.

– Стоять! – тихо приказал Автандил Тимофеевич.

Лина похолодела. «Это провал, – подумал Штирлиц», – подумала она и сжала руку Башмачкова, которая была горячей и слегка вспотевшей.

– А выпить за мое здоровье? – ласково проворковал именинник и поднес Башмачкову полный стакан.

– Я за рулем! – успела пискнуть Лина, вспомнив про строгий наказ врачей не употреблять спиртного как минимум полгода.

– Хорррошо же нынче живут стажерррры! – прорычал санитар и опорожнил стакан. – Ну, за будущих докторов! – провозгласил он тост, затем, остановив помутневший взгляд на имениннике, опомнился и добавил: – И за наставника и грозу всех докторов клиники, – за Автандила Тимофеевича, чей диагноз всегда окончательный!

Башмачков с кряканьем опрокинул в себя непривычно крепкий напиток, и по его заблестевшим глазам стало понятно, что он не прочь повторить этот скромный подвиг.

Лина выразительно взглянула на приятеля, который ради глотка халявной водки готов был поставить всю операцию на грань провала, и подтолкнула его к выходу. Еще не хватало, чтобы этот безвольный пьяница сорвал тщательно подготовленную операцию!

Когда Лина и Башмачков выскочили из лифта, за поворотом они наткнулись на паренька в белом халате, по-видимому, студента. Юноша растерянно озирался вокруг. Когда Лина подошла ближе, она поняла, что молодой человек пребывает в полнейшем недоумении. Парень, не веря своим глазам, взирал на то место, где еще недавно стояла каталка с покойником.

– Вы не видели тут… ээээ, ну, это…. – промямлил студент, не решаясь признать, что прошляпил покойника.

– Мы только что из другого крыла, с международного семинара, – соврала Лина, глазом не моргнув. – а что тут было?

– Да так, ничего…, – задумчиво пробормотал паренек и стремительно нырнул в лифт.

– Похоже, у Автандила Тимофеевича еще один незваный гость сейчас нарисуется! – шепнула Лина Башмачкову и решительно потащила приятеля за руку в свою палату.

К счастью, никто не заметил в коридоре парочку самозванцев в костюмах, больше смахивавших не на медицинские, а на маскарадные. Вскоре после того, как за ними закрылась дверь, а «интерны» приняли свой обычный вид, в палату нежданно-негаданно нагрянул Омар Омарович. Когда лечащий доктор вырастал, как из-под земли, Лине каждый раз казалось, что он сразу же заполнял собой всю палату, хотя кардиолог был худощав и невысок ростом, как его предки-кочевники, сутками скакавшие по бескрайней степи.