Читать книгу Голова садовая - Нина Веденеева - Страница 20

Позвали скворцы в утро мая меня,

в Мытищи за мной прилетев,

когда всколыхнул тишину их напев,

мечтой возрожденья маня.

Он весь – постоянства и правды настой,

доверчивости торжество –

как будто явило само волшебство

надежды лучистый настрой…

Он – оклик из детства в родимом краю,

восторг, что таился во мне…

Но детство ушло. И в разбитой стране

я жизнь доживаю свою.

Доверчивость… О! Мы страдали не раз,

поверив лгунам наперёд.

Ослабла страна. И раздроблен народ.

А правда – жестока подчас.

Что в ней? Гимн убийству. Тщеславный разбой.

Как выжить? Как стать мне сильней?

Помилуй нас, правда сегодняшних дней, –

ты нашею стала судьбой.

Дробный шум проходящего поезда…

Насыпь – детства таинственный путь…

Я вернулась домой, где не поздно мне

поработать и воздух вдохнуть.

Он скопинский, он – силы рождающий,

переполненный пением птиц,

исцелявший не раз, примиряющий

и дарящий восторг без границ.

Мне не поздно склоняться над грядками

и лопату вонзать в чернозём,

погрустить между яблонь украдкою

о былом сокровенном своём.

Смерклось. Вновь с торжествующей силою

трель за старою липой звучит…

Та же трель… Только нет со мной милого –

память душу мою бередит.

Как мы вместе соловушку слушали…

Как сияли любовью глаза!

Наше счастье навеки разрушено –

те мгновенья вернуть мне нельзя.

Счастья миг наш, укрывшийся в прошлое…

Как одной не стенать, не тужить?

Жить. Трудиться. Стремиться к хорошему.

Свет мгновений в душе сохранить.

Сегодня дождь и время я найду,

чтоб переделать все дела по дому.

Но в солнечный денёк всё по-другому

осветится в родительском саду:

там, где крапива, сныть не ждут меня,

вдруг растворятся тягостные думы,

бессильной станет власть тоски угрюмой –

вольюсь частицей в ликованье дня,

что зазвенит на радостной волне

весельем птиц в напеве величавом.

Там царствуют кусты, деревья, травы…

Там вновь сорока прилетит ко мне.

Яркой дугой среди россыпи звёздной

прямо над садом моим

месяц блеснул мне сквозь ветви берёзы –

странником, гостем ночным,

детство напомнив. Сейчас тут, как прежде,

месяц и звёзды – крупней,

как обещанье небес, что надежды

сбудутся в хлопотах дней.

Небо над садом, как будто бы ближе,

сказочен блеск меж ветвей,

и, тишиной очарована, слышу:

славит любовь соловей.

Трелям его – вдохновенно струиться…

Месяцу – ярче сиять…

Нынче мне милый, на радость, приснится –

буду счастливой опять.

Полю я грядку. Доллар мне не нужен

и евро тоже, вроде, ни к чему.

Мне не до них – мой день другим загружен.

Свобода тут и сердцу, и уму.

Вожусь с утра в земле. Довольна этим.

Как мне легко в родном краю дышать!

По всей Земле разбросил доллар сети,

которые так трудно избежать –

исподтишка они живое глушат.

Во имя жизни тут нужна борьба –

как сорняки, свободу сети душат,

из человека делая раба.

Воскресеньями тихая улица –

трудовая стоянка машин.

И базар зашумит, заволнуется –

он в торговом настрое един.

Место тут у него постоянное.

А в товарах себя превзошёл:

нынче много всего иностранного –

раньше были повозки из сёл.

Не машины стояли тут – лошади…

Но теперь не видать ни одной.

И порядок на рыночной площади,

и прогресс не прошёл стороной –

иноземными полон нарядами,

иноземная обувь блестит…

Земляки мои – с прежними взглядами –

каждый верность России хранит.

Только нас, как Россию, заставили

в божество превратить капитал

и, чтоб пройденный путь мы не славили –

чтобы каждый те дни проклинал…

Город мой не чурается прошлого –

он, прогресс от себя не гоня,

землякам дарит много хорошего

с возрождением нового дня.

Лишь печаль никогда не забудется

о погибших в неравном бою…

В честь их: залп, отгремевший над улицей,

и скопинцы – в едином строю.

Верю я, что опомнятся люди,

в лихолетье попав, мой народ

распрямится, всесилье добудет –

и Россия оплот в нём найдёт.