Читать книгу Бастард ее величества - Нинель Мягкова, Нинель Нуар - Страница 2

Три года назад.

Блаженны те, что видят показы мод исключительно на подиумах! Еще более блаженны те, кто не заглядывает дальше Инстаграма.

Увы, нам, трудящимся на ниве красоты, приходится влезать в это, с позволения сказать, высокое искусство по самые локти. А еще вставать ни свет ни заря, хотя начало показа только в одиннадцать, однако к семи утра модель должна уже быть причесана как минимум, а желательно еще и накрашена, чтобы брезгливо кривящий губы творец коллекции мог помахать пальчиками в воздухе и потребовать переделать «все». А это, на минуточку, пятнадцать человек.

На этот раз в аду я варилась не одна. Кристина и Дарья, с которыми я познакомилась полгода назад на выпускных экзаменах Текстильного, где мы втроём подрабатывали, были девочками терпеливыми, тихими и, я бы даже сказала, забитыми.

К сожалению, в нашем деле конкуренты подпирают со всех сторон, и если о тебе пойдет дурная слава склочной неумехи – пиши пропало.

Кроме нас, трех визажистов, на расчищенном от снега пятачке у Манежа тем ранним утром приплясывала целая толпа: осветители, модели, сами дизайнеры… Зрителям повезло – они могут еще несколько часов понежиться в тёплых постельках и подъехать к началу программы. А нам всем, кроме дизайнеров, еще пахать и пахать до самого вечера, пока все четыре показа не отходят.

– Какие люди! – приторно-сладким голоском пропели за моей спиной. Я, скрипнув зубами, медленно развернулась. Вот ведь внимательность и память у человека. Спецслужбы позавидуют! Со спины, в шубе и шапке меховой – и то узнала! Хотя, когда хочется сделать ближнему гадость, никакая маскировка не помеха.

– Привет, Глаша! – радостно оскалилась я, с чувством работая на опережение. Заклятая подружка скривилась: сокращения своего звучного имени она не любила. Считала, те катастрофически уменьшают ее гламурность. – Как дела?

В отличие от меня, по уши замотанной в шерстяной шарф и тёплую, хоть и чебурашечью, шубку, Глафира щеголяла в тоненьком пальто в модную шотландскую клетку. И что, что холодно? Зато стильно!

– Прекрасно! Моя коллекция, кстати, идет первой! – гордо заявила бывшая однокурсница, старательно сдерживаясь, чтобы не клацать зубами. – А твоя?

И ведь прекрасно знает, змеюка, что я по специальности не работаю, но все равно не упускает случая уколоть. Другое дело, меня такой мелочью не пронять. Я свою профессию нынешнюю ценю, уважаю и не считаю чем-то смешным и ненужным.

– А мои все четыре, – ласково улыбнулась ей я и поспешила вслед за остальными в тёплые недра Манежа. Их как раз очень вовремя открыли, запуская первых трудоголических ласточек.

Дальше начался привычный, милый моему сердцу бедлам. Сначала Глафира с идущей следом Кариной поругались, чью схему макияжа и причёсок будут использовать модели, будто не было это обговорено на репетициях сто десять раз. Вмешался постановщик, разнял девиц, не обращая внимания на разочарованные вздохи собравшейся толпы, ощетинившейся смартфонами.

Драки всегда собирают много лайков, особенно если дерутся девушки.

Дальше одна из моделей пришла подстриженная практически под ноль, хотя только позавчера щеголяла гривой до лопаток. Ей – смена имиджа, а нам весь проход насмарку. Пришлось срочно ваять шиньон из подручных средств, благо мой чемоданчик полон материалов на все случаи жизни.

Ну и без порванного платья, конечно же, не обошлось. Тут уже крутилась не я, зато смазанный слезами и соплями макияж править пришлось именно мне.

Наконец, полный творчества и стресса день подошёл к концу. Я собирала в дальнем углу свой распотрошенный чемоданчик, выискивая среди завалов кистей и палитр свои, благо они у меня все маркированные. Случалось не досчитываться, и не раз, так что у меня теперь везде гравировки стоят. Даже если упрут, пользоваться все равно не смогут.

Пол под ногами дрогнул и завибрировал.

Метро?.. Странно, за весь день подобного не случалось. Я подняла голову и оглядела безмятежно переговаривавшихся моделей, с облегчением стиравших краску с лиц. Неужели никто, кроме меня, не заметил дрожи?

Помещение снова тряхнуло, в этот раз сильнее, так что собранные мною ровными рядами блески для губ накренились и посыпались внутрь чемоданчика.

– Девочки, мне кажется, или нас трясёт? – повысив голос, поинтересовалась я, но никто не обратил на вопрос ни малейшего внимания, продолжая заниматься своими делами. Я почувствовала себя героем «Шестого чувства». Если бы только час назад не красила вон той, темненькой, брови, смазавшиеся от частого переодевания, решила бы, что стала привидением, сама того не заметив.

– Эй, меня кто-нибудь слышит? – я даже руками замахала, стараясь привлечь к себе хоть чей-то взгляд, но безуспешно. Плюнув на остававшиеся на столе вещи, я захлопнула кофр и двинулась к выходу. Что бы ни происходило в гримерке, пусть происходит без меня.

Впрочем, у землетрясения на мой счет было свое мнение. Стоило мне сделать шаг – и пол завибрировал по-настоящему, наглядно продемонстрировав, что до этого всего лишь разминался. Я упала на колени и, подвывая от страха, заползла под ближайший столик. Хоть и символического размера, он был металлическим – под ним у меня были шансы уцелеть и не получить по голове куском штукатурки. С потолка падала уже не краска, а дерево и почему-то камни.

Зажмурившись и обняв зачем-то кофр, который так и не выпустила во время метаний, я с замиранием сердца ждала того самого, финального удара, который проломит хлипкое убежище и прикончит меня.

Вместо этого внезапно все затихло. Над руинами, все еще клубящимися пылью, раздался задумчивый мужской голос:

– Ну что же, коллеги, могу констатировать, что эксперимент не удался.

Какой еще эксперимент?!

И кто особо одаренный дал право устраивать взрывы, или что там они тестировали, под Манежем? Можно подумать, здание недостаточно натерпелось.

– Увы, даже скреплённые между собой, материалы продолжают взаимодействовать с подпространством по-разному, – где-то снаружи, за пределами видимости, заскрипели камешки под тяжелыми шагами. – Так что очередная отличная задумка летит в магму, уважаемые мастера.

– Ну что ж, приберите здесь и поехали, – распорядился третий голос. Я поспешно завозилась, пытаясь выбраться из-под стола, но не тут-то было: завалило меня качественно.

Хорошо хоть не придавило. Приоткрыв один глаз, я сразу зажмурилась обратно – труха сверху все еще сыпалась. Но разглядеть удачно для меня лёгшую на стол наискосок бетонную плиту я успела.

– Люди! Не надо прибирать! – подала я голос, стараясь не орать слишком громко, дабы не потревожить свое удачное убежище, но внезапно раздавшийся скрежет заглушил все.

Так и знала. Сейчас разровняют конструкцию и меня вместе с ней.

Так же неожиданно, как начался, пронзительный звук затих.

– Подождите. Там кто-то живой!

Спасибо тебе, добрый человек!

Я принялась орать чуть громче, чтобы уже наверняка. Плита перед носом подрагивала, но вроде держалась.

– Да! Я здесь! Живая! Вытащите меня-а-а! – в рот и нос набилась висевшая в воздухе пыль, я закашлялась и расчихалась, но главное все же свершилось: меня услышали. Все куски и плиты, окружавшие меня, каким-то образом одновременно поднялись в воздух, вздымая новые потоки песка и примесей. Ругая себя за тугодумство, я натянула на лицо ворот водолазки. Тоненькая, но хоть какая-то защита. Кашлять я не перестала, так что пропустила момент, когда вокруг воцарилась чистота и порядок, а передо мной полукругом расположилось несколько пар ног.

– Странное какое-то создание… Лица нет, – недоумевающе протянул тот, что приказывал почистить территорию.

Утерев слезящиеся глаза той же водолазкой и приспустив ее, я подняла глаза, оценив отлично выделанную кожу высоких сапог, тонкую отделку брюк и плотные, увешанные множеством металлических деталей куртки. С каких пор у нас байкеров допускают к экспериментам? Их же в халатах проводят?.. Ну, или в костюмах, на худой конец…

Запрокинув голову, я вгляделась в лица, и тут мне окончательно поплохело: вместо лиц у всех троих поблескивал металл и стекло. И не в очках или там моноклях, а полноценно, закрывая все от шеи по самую шляпу наподобие щитка от мотоциклетного шлема.

Минутку, какие шляпы?!

Где я вообще?

За плотно обступившей меня троицей виднелся пустынный пейзаж странной расцветки. Алые, синие и оранжевые полосы сплетались в причудливые узоры, как на полотнах абстракционистов, совершенно не походя на привычные мне зеленые поля. Столь же привычных высоток тоже видно не было – вообще никакого жилья на многие километры, до самого изрезанного грядой скал горизонта.

На всякий случай я еще раз потёрла лицо. Мало ли у меня от песчинок в глазах галлюцинации начались?

Какие поля, Адуль, снег вообще-то лежать должен по колено. Если мы только не в южном полушарии…

– Нет, обычная вроде. Просто одежда странная, – прокомментировал мои телодвижения один из наблюдателей эксперимента. Он, кроме байкерского наряда, мог похвастать весьма ухоженной бородкой клинышком, видневшейся из-под стеклянного забрала. У остальных из-под шляп тоже виднелись волосы разной степени всклокоченности, а за стеклянными щитками угадывались очертания лиц. Так что мой первоначальный испуг – неужели я угодила к инопланетянам?! – понемногу улёгся.

Правда, сильно веселее не стало.

Ну не похожа окружающая среда на ближайшее Подмосковье! Значит, куда-то меня взрывом занесло, причём довольно далеко от дома…

– Вы кто? И где я? – неуверенно пискнула, не решаясь подняться на ноги. Так-то я маленькая и безобидная, а вот развернусь во все свои сто восемьдесят с лишним – мало не покажется.

Одно время, в голодные студенческие годы, когда у отца не ладилось на работе, я моделью подрабатывала. Поступали предложения и более интимного характера, но до такой степени я все же не нуждалась.

А худоба моя – не результат диет и голоданий, а наследственность и общая шилопопость. Как мне завидовали немногочисленные подружки, словами не передать. Только вот мне, наоборот, хотелось хоть что-нибудь себе наесть. Перед или зад. На оба уж не замахиваюсь. Но увы, что называется, не в коня корм.

Мужчины шагнули поближе, один из них, который с бородкой, склонился вплотную, пристально рассматривая меня и даже голову поворачивая, как голубь: то одной стороной, то другой. Наверное, этот его стеклянный щиток затруднял обзор.

– У меня есть более интересный вопрос, – пробормотал он. – Кто вы такая и что забыли на месте проведения секретного эксперимента?

Я невольно попыталась забиться глубже под спасительный столик, забыв, что его убрали вместе со всем остальным завалом, и опрокинулась на спину. Кофр выпал из рук, ударился о каменистую землю, что-то внутри него хрустнуло – и он раскрылся. Драгоценные кисти и палитры, собираемые мною поштучно, из лимитированных коллекций, вывалились в пыль – закрепить-то я их не успела.

Бородач выпрямился и пнул ко мне отлетевшую дальше всех кисточку для бровей.

– Краски, кисти… Я-то думал, прибор какой. Похоже, заплутавшая художница, – поделился он наблюдением с коллегами. Те пожали плечами, предоставляя ему право решать. Я быстро, не глядя, запихивала содержимое обратно в кофр. И правильно делала.

– Поедешь с нами. Пусть мастер теней на тебя глянет, – выдал после недолгого размышления бородач, подцепил меня под локоть и потянул вверх. Пришлось подниматься на ноги.

Все трое оказались мне где-то до уровня бровей. Неплохо, но они явно не ожидали лицезреть подобную мне каланчу, даже отступили на шаг. Я вцепилась обеими руками в чемоданчик, ссутулилась и потупилась. Выражение лица было отточено на режиссёрах и продюсерах, когда нужно было вызвать жалость и добиться принятия на работу.

Прокатило и в этот раз. Троица расслабилась, но спиной ко мне повернуться не решилась, напротив, вытолкнули вперед себя. Я же споткнулась и чуть не упала, когда увидела, на чем нам предстоит ехать.

Транспорт представлял собой гибрид металлической лебедки и поезда, с которого зачем-то содрали всю обшивку, оставив только внутренности. Подойдя поближе, я поняла, что обшивка все же есть, но сделана она из того же стекла, что и щитки на лицах моих сопровождающих. Задняя, плоская грузовая часть странной машины пустовала. Очевидно, там раньше стояла та конструкция, на которой ставили неудачный эксперимент.

Меня без особых церемоний впихнули в кабину, указали на свободное кресло и посоветовали пристегнуться. Правилам безопасности я следовала неукоснительно всегда, так что внимательно пронаблюдала, как крепят ремни остальные, и старательно за ними повторила.

Больше всего система напомнила некоторые особо опасные аттракционы – из тех, где тебя переворачивает вниз головой и мотает в мертвых петлях. Кроме ремней, нужно было еще опустить себе на плечи обтянутый кожей металлический каркас, который намертво встал в паз между моими ногами, фиксируя надежнее некуда.

Как показала дорога, предосторожности лишними не были. Нас трясло так, что я пожалела, что не попросилась пойти пешком.

Но кто бы меня отпустил?

Судя по репликам, которыми перебрасывались время от времени испытатели, мое появление для них – неприятный сюрприз. То есть вытаскивать меня к себе они не планировали. Мало того, подозревали в шпионаже, а потому везли меня к какому-то мастеру теней, который «мигом расколет эту фифу».

Многозначительные взгляды, призванные вселить в меня страх и ужас перед грядущим допросом, я проигнорировала. Мне было несколько не до того. Я не отрываясь смотрела в окно и с возрастающей ясностью понимала – я не в южном полушарии. Более того, я вообще больше не на Земле.

Потому что у нас Луна никогда не была настолько большой. Даже в тропиках. И уж точно днем не соперничала по яркости с солнцем. Здесь же огромный диск спутника вел себя просто неприлично: висел над горизонтом, подавляя массой и навевая невеселые мысли о собственной судьбе. Грядущей и свершившейся.

Мертва я, или это бред коматозного состояния?

Даже щипать себя за руку не понадобилось – прикушенный несколько раз в тряске язык быстро доказал, что настоящее очень даже материально.

Ехали мы довольно долго, я успела миновать почти все положенные стадии принятия и дойти до депрессии, когда на горизонте показался город. Он надвигался на непривычно выпуклое лобовое стекло медленно и неотвратимо, и я все же смирилась с происходящим, осознав, что вот оно – мое новое место жительства.

Если повезет, и мастер теней, кем бы он там ни был, оставит меня в живых, а не примет за какую-нибудь шпионку и не казнит на месте.

В то, что меня отправят обратно, верилось не слишком. Хотелось бы, конечно, но здравый смысл нашептывал, что случайные эксперименты очень часто нельзя повторить досконально. И вряд ли их станут стараться проводить только ради того, чтобы одна непонятная девица попала домой.

А значит, мне предстоит постараться и стать какой-нибудь важной персоной, чтобы со мной считались. С чего там начинают обычно уважающие себя попаданки? С трусов и водопровода?

Я меланхолично оглядывала проплывающие мимо дома. Трясло чуть поменьше – мы наконец-то сменили бездорожье на сравнительную цивилизацию. Дым из труб курился, на улице относительно чисто, содержимое канализации по улицам не плавает. Шансы на то, что туалет и душ изобрели раньше двигателей, весьма высок.

Да и я, признаться, весьма смутно себе представляю строение водопроводной трубы. Кроме того, что она должна быть полой, само собой.

И как мне устраиваться прикажете?

Погрузившись в мрачные думы, я не заметила, как транспорт остановился. Очнулась только от грубого окрика бородатого:

– Вылезай, приблуда!