Читать книгу Браслет бога: Рассказы - Ноэль Веллингтон - Страница 4

На террасе ресторана в центре города, прямо над порогом протекавшей через него реки, за столиком сидели трое ящеров. Один, необычно высокий и крепкого телосложения, даже по меркам ящеров, был одет скромно, на первый взгляд, примерно так, как одеваются провинциальные служащие. По ближайшем же рассмотрении, ткань его костюма была довольно дорогой, а пряжка на ремне вокруг тульи его шляпы и заколка его галстука ручного плетения были из платины, как и набалдашник его трости, которую он поставил у стола. На его носу сидели очень дорогие, зеркальные тёмные очки. Несмотря на очевидную зажиточность, на его руке не было часов, что было странно для ящера его достатка. Двое других – пара средних лет – были одеты со вкусом, но небогато. И у ящера, и у ящерицы было проколото правое ухо, но серьги в нём они не носили. Несмотря на довольно загадочную разницу в вероятных уровнях дохода, все трое вели дружескую, если не родственную беседу.

Эта беседа вполне могла быть вскоре прервана. К ресторану быстро подъехали и остановились два микроавтобуса, из которых вышли по двое ящеров в штатском. Было очевидно, что они были сотрудниками спецслужб. Они направились к столику как раз в тот момент, когда троим сидевшим за ним принесли их обед. Пара средних лет сидела спиной к улице и не видела происходящего. Высокий ящер всё видел, но не подал виду.

Собравшись в группу, четверо сделали несколько шагов в сторону террасы и внезапно снова оказались там, откуда сделали первый шаг. Сначала они этого не заметили, но когда это произошло во второй раз, они остановились и потрясли головами в явном замешательстве. Переглянувшись и осмотревшись, они снова пошли вперёд и снова оказались возле своих машин. Тут они осознали, что что-то было не так. Посовещавшись, они предоставили одному из них связаться с кем-то по радио, и он нажал на кнопку микрофона своей радиостанции, который был прикреплён к лацкану его пиджака. По наклону его головы и выражению лица стало ясно, что связи не было. Он кивнул другому, и тот попытался связаться, столь же безуспешно. Когда это сделали все четверо, стало ясно, что у них были большие проблемы. Они развернулись и пошли обратно к микроавтобусам, оглядываясь на сидевших за столом, а вернее, на сидевшего к ним лицом высокого ящера. Пройдя несколько шагов, все четверо снова оказались там, откуда пошли. На этот раз им это стало ясно сразу.

То, что произошло дальше, вызвало удивление у всех, кто в данный момент находился на террасе ресторана и улице. Тот из четверых, кто пытался связаться по радио первым, знаками остановил остальных, повернулся к высокому ящеру и встал на колени, сложив руки в знак мольбы. Ящер сидел с невозмутимым лицом и лишь едва заметно покачал головой. Его спутники были увлечены жареной рыбой с овощами и не заметили этого его жеста. Тогда на колени встали все четверо. Ящер едва заметно улыбнулся и кивнул, а через его зеркальные очки на мгновение блеснули зелёным светом его глаза. Четверо неуверенно переглянулись, старший кивнул им, и они встали с колен. Когда на этот раз они направились к автомобилям, им уже ничего не препятствовало.

Трое ящеров за столом доели свой обед, обменялись ещё несколькими фразами, и попрощались. Пара направилась прочь под деревьями вдоль набережной, а высокий ящер подозвал официанта, расплатился, но некоторое время просто сидел и смотрел паре вслед. Когда они отошли метров на пятьдесят, он встал, взял трость, и пошёл вслед за ними. Они неторопливо шли вдоль набережной около пяти минут, и когда идущая вдоль реки узкая улочка, на которой располагался ресторан, превратилась в широкий проспект, пару догнал ещё один автомобиль. Он некоторое время следовал за ними несколько позади, но вдруг он исчез и оказался уже метрах в ста, позади нескольких других машин, остановившихся пропустить пешеходов. От удивления, водитель резко нажал на тормоза. Высокий ящер тоже остановился и посмотрел прямо на водителя. Тот снова тронулся с места, и всё повторилось ещё два раза. Снаружи не было видно, что сидевшие в салоне такие же сотрудники спецслужб в штатском тоже пытались с кем-то говорить по радио, но связи не было. Оглядевшись, водитель развернул автомобиль и уже беспрепятственно уехал прочь.

Высокий ящер снова пустился в путь и незаметно проводил пару до их дома неподалёку. После этого он оглянулся, зашёл в переулок, убедился, что там не было больше прохожих, и бесследно исчез.

***

Роскошная машина, которую вёл ящер средних лет, проехала по загородной дороге и свернула к воротам огороженной высоким забором усадьбы. Водитель опустил стекло, провёл электронным ключом, и ввёл код доступа в терминал у ворот. Они открылись, впуская машину, и тут же закрылись, как только она проехала. Водитель проехал по извивающейся, посыпанной гравием аллее между высоких деревьев. Через пару сотен метров аллея вышла из леса на идеально подстриженную лужайку, и вскоре машина въехала в гараж у роскошного особняка. Двери гаража автоматически открылись, чтобы пропустить машину, и закрылись позади неё.

Водитель остановил свой дорогой седан возле роскошной машины на одной стороне гаража, тогда как другая была занята парой столь же роскошных спортивных купе. Он вышел из машины, неся портфель, сшитый из экзотической кожи, который соответствовал такому же ремню его брюк, с гравированной серебряной пряжкой, и такому же ремешку дорогих часов. Он был одет во фланелевый костюм стоимостью в месячную зарплату служащего. Золотые часы на его левой руке стоили, по меньшей мере, столько же, а на его левой руке был одет золотой браслет с сапфирами. Всё в ящере кричало о богатстве.

Ящер покинул гараж и вошёл в фойе особняка, украшенное экзотическими растениями и статуями исторических лиц. Он пересёк мозаичный мраморный пол, и его поприветствовал дворецкий, который задал несколько коротких вопросов об обеде, полученной почте, и приглашённых гостях. Обменявшись с дворецким несколькими фразами, ящер поднялся на второй этаж по мраморной лестнице, покрытой дорогим ковром ручной работы, и вошёл в свой кабинет. Там он положил портфель на тяжёлый деревянный стол и нажал кнопку воспроизведения на автоответчике. Он уже собирался снять пиджак, как что-то привлекло его внимание. Он осмотрел кабинет. Что-то казалось странным.

Ящер обошёл свой стол, опустился в кресло, всё ещё не отдавая себе отчёт об источнике странного чувства, и снова осмотрел интерьер. И тогда он понял: бронзовая статуя их верховного бога Дра Хисинга, стоявшая на пьедестале у противоположной стены, изменилась. Одна из её четырёх рук, ранее скрещённых на груди, указывала прямо на ящера. Его челюсть отвисла, и он оттолкнул кресло от стола, чтобы встать и подойти ближе, для того, чтобы проверить, не повредила ли статую незадачливая уборщица, но вместо того, чтобы опереться на подлокотники и встать, он почувствовал, что и кресло, и пол исчезли, и он упал.

Его сердце оборвалось от испуга, и он уже почти попрощался с жизнью, ожидая падения всем телом на каменный пол первого этажа, как понял, что не падает со второго этажа своего особняка на первый. Он падал в пустоте, заполненной серыми сумерками. Холодный воздух завывал у него в ушах и раздувал перья у него на голове. Ни облаков над ним, ни земли под ним не было. Слабый свет был тёмным, как в сумерки пасмурного дня, но воздух был сухим.

Мысли ящера смешались у него в голове. Он не понимал, что произошло мгновение назад и почему. Он провёл утро в своём министерском кабинете, разбираясь с отчётами о прогрессе в строительстве космодромов и исследовательских лабораторий и работая с предложениями по бюджету на следующий год. Потом он встретился с корреспондентом центральной газеты в роскошном ресторане, дал интервью, и поехал в свой загородный дом. День начался как всегда непримечательно, как и тысячи подобных дней той приятной жизни, которую он вёл, будучи министром космических исследований. Лишь продолжение этого дня стало для него неприятным.

По оценкам министра, он падал уже несколько минут. Он был образованным ящером и понимал, что гравитация должна была ускорить его падение до скорости, на которой он не только бы уже не слышал воя ветра в ушах, но он перерос бы в оглушающий шум. Он должен был ощущать мороз от набегающего воздуха, но ему было лишь холодно, как в обычный осенний день. Внезапно он увидел быстро приближающуюся землю боковым взглядом и закричал от страха в ожидании предстоящего удара, который должен был оказаться смертельным. Но вместо того, чтобы разбиться насмерть, ящер замедлился и мягко приземлился на холодную, каменную поверхность, по которой ветер нёс позёмку.

Восстановив равновесие на ногах и подняв воротник пиджака, который он так удачно не успел снять в кабинете, министр осмотрелся. Он стоял на каменной равнине с небольшими холмиками тут и там, среди которых также были небольшие пруды и лужи воды. Они были замёрзшие, и ветер нёс снег по камню и льду. Министр посмотрел вниз, на свои ноги, обутые в модные туфли. Его ноги мёрзли, и снежинки прилипли к шнуркам и носкам. Внезапно, боковым зрением, он увидел что-то и всмотрелся в том направлении. Там кто-то был.

Министр повернул голову и посмотрел туда, где заметил, как движется какая-то тень. Там через равнину медленно шёл ящер. Министр поспешил к ящеру, надеясь получить какие-то ответы, но когда он подбежал ближе, то увидел, что ящер был мёртв. Его одежда была потрёпанной, и обрывки давно выцветшей ткани его рубашки и штанов трепетали на ветру вокруг сухого, мёртвого тела. Многие перья у него на голове выпали, а другие были поломаны. Когда-то давно он носил стоптанные ботинки, которые всё ещё были зашнурованы, но у них не было подошв, и когти на ногах мертвеца торчали из-под ботинок. Вероятно, он бесцельно бродил по этим пустынным равнинам не меньше, чем много десятилетий, чтобы полностью стоптать подошвы своих рабочих ботинок.

Министр ощутил холод в своей и так мёрзнущей спине. Хватаясь за соломинку в надежде, что он не на самом деле смотрел на ходячего мертвеца, он позвал ящера. Ответа не было. Он обогнал его и помахал рукой перед его лицом. Никакой реакции. Мёртвые глаза ящера были замёрзшими и не могли видеть, его руки свисали вдоль тела, болтаясь в такт с его волочащимися шагами, и он не дышал. В отчаянии, министр уступил дорогу мёртвому ящеру и снова огляделся.

С одного направления он разглядел едва заметное свечение. Министр всмотрелся в сумерки и определённо разглядел некоторый свет. Он пошёл в ту сторону, засунув мёрзнущие руки в карманы пиджака и поскальзываясь на льду время от времени. Прогулка, казалось, должна была занять целую вечность. Он шёл дальше и дальше, но свечение было настолько далеко, что у него заняло несколько часов достичь его. По пути он повстречал другого мёртвого ящера. Тот был одет в халат священника, и по его виду министр понял, что он был, по меньшей мере, столетней давности. Потом он встретил ещё и ещё мертвецов разных возрастов, занятий и пола. Все они бесцельно и вслепую волочили свои ноги в разных направлениях. Ветер раздувал и хлопал их лохмотьями. Некоторые были босыми, а другие были обуты в остатки обуви. Некоторые были совершенно обнажёнными, и лишь цепи и ожерелья болтались на их шеях.

– Так это же впадина небытия, куда грешники отправляются после своей смерти! – вдруг понял министр. – Но как такое возможно? Я же пока не умер! Или умер? И даже если я умер, не заметив того, это же антинаучно! Небытия быть не может!

Министр продолжал идти, пытаясь прогнать эту мысль. Наконец, проведя часы в холодных сумерках, он подошёл к подножию холма, который был намного выше пригорков, мимо которых он прошёл на своём пути. Свечение исходило с его вершины. Надежда затеплилась в душе министра, и он начал взбираться на холм, поскальзываясь временами и разбивая руки при падениях. Оказавшись на вершине, он увидел несколько каменных плит, окружавших небольшую, ровную площадку. Кто-то сидел на одной из них, спиной к министру. Напрягая зрение в потёмках, он увидел, что это был не кто иной, как Дра Хисинг: у его золотого тела были такие же крылья и четыре руки, как у статуи, изображавшей бога. Он осторожно подошёл, и когда он был в нескольких метрах от него, Дра Хисинг поднял одну из рук и точно так же, как и ранее в кабинете министра, указал на плиту перед собой. Министр подошёл и встал перед богом, который жестом велел ему садиться.

– Ты ходишь в храм, у тебя в доме есть моя статуя, но ты на самом деле не веришь в меня, – задумчиво сказал бог. – Это заставляет меня задуматься, почему некоторые ящеры лгут сами себе.

Министр пытался найти слова для ответа, но не мог.

– Ты знаешь, почему ты здесь? – продолжил бог. – Подумай очень тщательно, прежде, чем ответить.

Глаза министра забегали, пока он раздумывал: «Что имеет в виду Дра Хисинг?»

Мимолётная мысль вкралась в его голову, и он попытался прогнать её, но безуспешно. Он вспомнил совещание с министром безопасности, генеральным прокурором и министром связи. Они говорили о государственных контрактах, которые финансировала программа исследования космоса, и о хитрых способах перенаправить средства в карманы подставных компаний, которыми владели члены их семей. Совещание проходило на роскошном горном курорте у озера, где никто не мог подслушать их разговоры. Но всё равно произошла утечка, и оппозиция даже потребовала расследования, которое участники встречи с тех пор старались предотвратить. Министр надеялся, что его лицо, которое уже довольно сильно замёрзло, не выдало никаких эмоций, которые бурлили в его растерянной голове.

– Твои воспоминания продвигаются вполне хорошо, – заметил бог. – Но ты обязан взглянуть глубже.

– Откуда он знает? – подумал министр. – Я что, выдал себя, каким-то образом?

Бог молчал, а на его золотом лице не было никакого выражения, и министр пребывал во всё большем отчаянии, потому что он начал понимать, в чём было всё дело. Это была цепь событий, которые последовали за тем злосчастным совещанием, как падающие кости домино. Когда оппозиция подняла шум по поводу их хитрой схемы, они вчетвером заняли оборону, чтобы защитить друг друга. Позже они обсуждали, как сфабриковать обвинения против самых громких критиков перенаправления средств от исследования космоса. Многих ящеров осудили и заключили в тюрьмы на длительные сроки, главным образом благодаря вещественным доказательствам, подброшенным им спецслужбами по приказу министра безопасности, и ложным показаниям, предоставленным подставными свидетелями.

– Если ты не желаешь сознаться и молить о прощении, то у меня не остаётся никакого выбора, кроме как попрощаться, – холодно и чётко произнёс бог. – Тебе следует спросить себя, знаешь ли ты дорогу из этого… места.

– Это мой последний шанс вернуться, – промелькнула мысль в голове министра. – Я не должен всё испортить на этот раз! В ад этот сговор! Я хочу жить!

Он открыл рот и попытался говорить, но замёрзшие губы поначалу отказали. Вместо слов и предложений, он пробормотал что-то неразборчивое.

– Уже лучше, – сказал бог, послушав какое-то время его бормотание: – Вот тебе немного тепла.

Он распростёр крылья, и они засветились багровым светом, а министр почувствовал, как будто перед ним кто-то включил электронагреватель. Через несколько минут он почти перестал дрожать и смог говорить.

– Я понимаю, что совершил множество прегрешений, – начал он, но бог прервал его.

– Ты имел в виду, преступлений? – спросил он.

– Да, множество преступлений. Я участвовал в сговоре по присвоению средств, а когда всё всплыло, я участвовал в сговоре для сокрытия этого, заставляя замолчать тех, кто узнал. Я сожалею. Я желаю, нет, я горю желанием всё исправить!

Бог воздел руки вверх и вздохнул: «Почему это всегда и везде одно и то же? Почему богатство развращает живущих до мозга кости и обращает их друг против друга? Тебе придётся прожить остальную жизнь, каждый день просыпаясь с этим вопросом в голове. Глаз будет следить за тобой».

– Я буду, обещаю! – поспешил сказать министр, но его собеседника там уже не было.

Министр упал на несколько сантиметров и приземлился в кресло в своём кабинете, откуда он упал несколько часов назад. Звезда очевидно уже проделала полпути по небу за это время, и вместо её полуденных лучей, сиявших сквозь окна, на улице наступил вечер. Кто-то постучал в двери кабинета, и министр услышал голос своего дворецкого: «Ваша честь, Вы у себя?»

– Да, входите, – ответил он, поразмыслив.

Дверь открылась, и ящер вошёл, кашлянул в кулак и спросил: «Вы пропустили обед, Ваша честь. Я не знал, что Вы выходили. Каковы будут указания насчёт ужина?»

Министр молчал. На какой-то момент он подумал, что заснул в своём кресле, и что всё, что он видел и слышал, было сном, но в тот же самый момент он посмотрел на свои туфли. Они были мокрыми, и снег таял между шнурков и вокруг подошв, промачивая его носки. Он взглянул на свои руки. Его костяшки пальцев были ушиблены и поцарапаны. Не обращая внимания на слугу, он поднял трубку и набрал номер. Властный голос ответил, с некоторым раздражением: «У Вас, коллега, должна быть хорошая причина, чтобы звонить по этой линии».

– Всё отменяется, – сказал министр. – Я имею в виду всё. Потом я объясню все детали, но прямо сейчас Вам следует развернуть всё, что только можно, вспять.

Поначалу ответом было молчание, но затем тот же голос ответил другим тоном: «Вы совершенно, полностью уверены в этом?»

– Так же, как в том, что говорю с Вами. Если мы не вернём все, как было, то окажемся лицом к лицу с последствиями, которые будем бессильны предотвратить, – ответил министр, делая ударение на последних словах.

– Понял, – ответил его собеседник. – Тогда всё отменяется.

Министр повесил трубку и бросил на своего дворецкого пустой взгляд. Через несколько мгновений он сказал: «Поступайте, как Вам угодно. Мне всё равно. Я устал и не в настроении для изысканных ужинов».

Слуга покинул комнату, и министр посмотрел на статую Дра Хисинга. Его руки были снова скрещены на груди.