Читать книгу Экстрасенсорика. Ответы на вопросы здесь - Нонна Хидирян - Страница 17

Грустная трагическая история… о смерти мальчика, который ни в чем не был виноват.

Тяжелое испытание… морально и психологически тяжелое.

Нас повезли куда-то в Подмосковье. Как всегда, мы ничего не знали о том, куда нас везут и что там будет. Настроение было нормальное, доехали без проблем. Дальше потянулись долгие часы в каком-то баре, где, кроме пива, ничего не было… Мне хотелось обычной минеральной воды, но воду там не продавали.

Все экстрасенсы прошли испытание. Я шла последняя. Время было за полночь.

Вышла из лифта и, первое, что сказала, было примерно следующее: «Я не буду проходить испытание, пока не выпью воды…» Когда я выпила воду, мне объяснили, что я должна пройти в квартиру и зайти в комнату.

Я зашла в квартиру, сняла сапоги и… прошла в комнату, где сидела наша съемочная группа. Стою, смотрю на них… не понимаю, что происходит. Они мне, типа, Нонна, тебе не сюда, не в ту дверь попала… еще бы… мозги и настроение набекрень… 7 часов в непонятном баре… и задание в ночь.

Выхожу из квартиры, настроение нормальное, даже не догадываюсь, с чем связано задание. Снова захожу, прохожу в комнату.

Передо мной возникают женщина и мужчина средних лет, добрые, интеллигентные. Женщина и мужчина называют свои имена. Я сразу спрашиваю: «Вы армяне?» Они: «Да, мы армяне». Продолжаю: «Я тоже армянка. Вы из Азербайджана? Да? Из Баку?» Они подтверждают. Я: «Я тоже из Азербайджана». Настроение слегка поднимается. Мне говорят: «Перед вами комната. Кому она принадлежала? Что вы можете рассказать?»

Я настроилась, говорю: «Это его компьютер?» Мне отвечают, что да, его компьютер. Продолжаю: «Перед глазами стоит образ высокого брюнета, 17 лет… да… темные волосы, карие глаза, добрый взгляд». Оглядываюсь по сторонам, продолжаю: «Раз сестра… еще сестра… 2 сестры?» Кивают головой. Начинаю рассказывать о сестрах… про одну говорю, что вижу, что замужем и есть маленький ребенок, что живет не в этой квартире. Про вторую говорю, что чувствую, что она очень родная ему… Снова переключаюсь, говорю: «Я чувствую, что мальчик… что он давно здесь не живет… его здесь нет». Внимание (!), мы не знаем, мертв он, жив или что-то еще… у нас даже нет фотографии на начальном этапе прохождения испытания… фотография выдается только в том случае, если экстрасенс попадает по многим ключевым пунктам и родители/родственники героя хотят, чтобы экстрасенс рассказал больше.

Я сажусь на диван, снова говорю: «Нет, я его здесь не чувствую… уже где-то год-два, как его в этом доме нет». Потом я спрашиваю: «А можно я посмотрю его фотографию? Мне ведь надо увидеть, в каком секторе его искать… если жив – так что-нибудь скажу… если мертв – надо входить в транс». Карина (мама Вигена) говорит: «Возьмите», – и указывает на то место, где спрятана фотография. Я беру фотографию и чувствую, что мальчик теплый (добрый), но сердце не бьется. Меня это пугает, потому что я изначально не настраивалась на задание, связанное со смертью, тем более не предполагала, что трагедия будет связана с образованной интеллигентной армянской семьей.

Вхожу в транс, зову его оттуда. Он появляется… в комнате. Я ему на его языке (как я называю, на языке импульсов… на языке кода) спрашиваю: «Мне сказать, где ты сейчас стоишь?» Он говорит: «Не надо. Они посмотрят мне в глаза. Они меня не увидят. А я увижу. И мне снова будет больно». Я ему: «Знаешь, мне надо сказать, как ты умер. Прости, что я тебя беспокою… если хочешь и можешь – покажи».

Идет ощущение спорта… говорю: «Он спортом занимался? Что-то такое… развивал ноги-руки». Мама говорит: «Нет, он не занимался спортом». Я ей: «Но я вижу стадион. И его в нем… он идет со стадиона». Его мама: «Да, он играл в футбол». Я говорю: «Здесь» (показываю область шеи и как завязанный шарф), мама его кивает и говорит, что он очень любил футбол и болел за какую-то команду.

Я снова спрашиваю Вигена: «Скажи мне что-нибудь другое… не это… это не то… мне надо рассказать, как ты умер».

Потом я говорю: «Вы ведь знаете, что он умер?!»

Мама кивает головой.

Он вдруг говорит мне: «Подарок». Я его маме говорю: «Про подарок какой-то говорит». Она: «Он очень любил подарки. Новый год начинался, а он уже говорил: „Когда вы подарите мне подарки“». Я качаю головой и говорю: «Нет, не это… подарок… сестра». Тут она протягивает мне его цепочку с крестом и кольцом. Я в небольшом недоумении, говорю: «Ему Кристина подарила кольцо?» А она отвечает: «Нет, это подарок средней сестры». Уже взяв цепочку в руки, намотав ее на пальцы, отвечаю: «Нет, не про это кольцо он мне говорит. Он говорит про другое кольцо, которое потерял. Ему его подарила Кристина». И тут его мама выдает: «Старшая дочка подарила ему кольцо-оберег „спаси и сохрани“. За две недели до смерти он его потерял, но никому об этом не сказал». Я: «Да-да, вот про это кольцо говорит… именно про это…»

Снова вхожу в транс и говорю: «Он говорит, я к маме во сне приходил на 40 дней, просил ее, пожалуйста… о чем он вас просил?» (я знаю, о чем он просил, но мне важно, чтобы его мама сама это сказала). Она отвечает: «Он пришел ко мне во сне и сказал: „Мама, пожалуйста, отпусти меня“». Я ей: «Но вы не можете… вы не можете его отпустить… Вы знаете, его надо отпустить…»

Родители плачут, я сама на грани срыва… как в водовороте вижу информацию… проносится перед глазами, слышу в ушах, в голову все «падает»… Я говорю: «Он в электричке ехал? Это было в электричке?» Она: «Ну да, в метро…» Я: «Я слышу чихк-чихк… чихк-чихк… говорит… поезд… электричка… я ничего не понял… все произошло внезапно… очень быстро… окружили… истыкали… прямо в сердце… секунда…» Поворачиваюсь к маме и спрашиваю: «Он в больнице лежал?» Она мне: «Нет», – я ей: «Я вижу его на белой простыне…» Потом вдруг до меня доходит, что это морг, что он в морге… что бороться за его жизнь было бесполезно, так как умер он почти сразу…

Виген все стоит в комнате… не плачет… у него грустное лицо… я говорю его маме: «Вы хотите что-то ему сказать? Представьте, что я могу передать… скажите». Она говорит: «Виновные не наказаны. Я не могу так жить… с этим камнем… они убили моего сына… где правосудие?» Я переключаюсь на Вигена, он мне говорит (а я передаю его маме): «Вы знаете, они не понимали, что они делают. Глаза стоят… вот так (показываю как), ничего не соображают. Знаете, тот, кто это сделал… умрет в течение трех лет… его убьют… На нем метка. Остальных тоже не станет». Она плачет, и чувствую, что ей в это не особо верится… думаю, надо как-то волну сменить, и говорю: «Он говорит, что любит обеих сестер, но говорит, что Кристину люблю больше, говорит, мы с ней очень похожи». Тут в комнату входит его старшая сестра, Кристина. Они с Вигеном действительно очень похожи. Она приносит воду своему отцу, глаза красные, ей тоже плохо.

Я продолжаю: «Он говорит, ребенку помог родиться. Говорит, что в этот мир провел… сложно было». Карина отвечает: «Он помог ребенку родиться». Я: «Сложные роды были?» Она: «Нет, дочка не могла 7 лет забеременеть… Да, лежала на сохранении».

«Вы знаете, он еще говорит, что взрослому помог… взрослый был между жизнью и смертью… родственник… операция». И тут Карина говорит: «Через 2 недели после смерти Вигена мужу делали операцию на почке». Я смотрю на ее мужа и говорю: «На левой почке была операция?» Карина кивает головой. Я встаю, подхожу к ее супругу, трогаю поясницу в области почки, он хочет встать, я говорю, что ему необязательно вставать, я так посмотрю… описываю хирурга, который делал операцию, говорю, что операция прошла успешно и что ни о чем волноваться не нужно… что хорошие руки оперировали.

Потом снова сажусь и говорю: «Про ангелов говорит…» Потом смотрю на его маму и говорю: «Когда хоронили… что-то такое…» И Карина отвечает: «Когда гроб опускали, родственница увидела, как облака разошлись и на несколько секунд в небе как будто ангел образовался». Я ей: «А почему вас там нет?» Она качает головой и говорит, что тело долго не отдавали из-за того, что это было убийство…

Я снова возвращаюсь к тому, кто убил, говорю: «Он был в подозрении, но почему-то не наказали… отпустили… русый такой… светлый… блондин с голубыми глазами… темный верх и светлый низ». К тому моменту, когда я описываю внешность убийцы, знаю, что это были скинхеды. «Мальчик ни в чем не был виноват. Попался под руку… внешность… им ничего не нужно было, они не знали, что у него добрая семья, где его любят, ждут».

К тому моменту все уже плачут… у самой голос никакой… держусь из последних сил… говорю, чтобы они держались, крепились, что им нужно жить ради дочек и внуков.

Потом встаю, они меня благодарят, я выхожу из комнаты… начинают течь слезы… камера пытается снимать… я наклоняюсь к сумке, отворачиваюсь… приходит редактор, чтобы взять интервью. Я не смотрю в камеру, смотрю в стену, пытаюсь собраться… мне задают вопросы, отвечать сложно… голос ломается… что-то такое говорю…

Потом ко мне приходит Кристина, мы с ней говорим о Вигене, обе плачем… Говорим об их детстве, о его смерти, о том, что он не успел… вдвоем успокаиваемся.

Время час ночи… за мной приходит администратор и говорит, что пора ехать, что все ждут.

Я прощаюсь с ними, еще раз желаю им здоровья и того, чтобы они эту боль в себе победили.

Я уверена, что все у них будет хорошо и что виновные будут наказаны.

P. S. Виген стоит на деревянной дощечке… а перед ним… бездонное сиреневое море… его душа чистая, он может туда войти… там безмерное счастье и чувство покоя, облегчения, любви… он легок… его там ждут…

Но здесь… здесь его пока держат… но скоро… совсем скоро… он сможет… его отпустят…

31.03.2008