Читать книгу Счастье по-норвежски. Флируфтслив – искусство жить и не париться - Нора Олсен - Страница 6
Фрилуфтслив – «свободная жизнь под открытым небом»
Кто придумал: роль Ибсена и Нансена
ОглавлениеКак мне объяснили специалисты, термин «frilufts-painting» («изображение жизни на природе») использовался многими поэтами и философами эпохи романтизма, пропагандировавшими «возврат к корням». Но впервые слово «фрилуфтслив» было опубликовано в 1859 году в стихотворении «На высотах» норвежского драматурга Генрика Ибсена (1828–1906). Главный герой произведения ищет одиночества, он оставляет мать и отправляется в дикие уголки норвежской природы, чтобы прояснить свои мысли о будущем, и живет в маленьком домике среди гор и лесов в полном уединении. Есть несколько переводов этого стихотворения. Более точным, на мой взгляд, кажется этот:
Пусть дом одинок мой и брошен,
Для жизни есть все, и я жив:
Очаг есть, и стол есть, и ложе,
И в мыслях моих Фрилуфтслив.
Перевод А. Маслова
Кстати, есть мнение, что самого Ибсена на фрилуфтслив вдохновило французское выражение «La vie en plein air», которое буквально означает «жизнь на открытом воздухе». Ибсен много писал о природе и столкновении человека со стихиями. Воспевал отдых в отдаленных от цивилизации местах, где человек находит счастье и покой. Знаменитая сюита Грига «В пещере горного короля» была написана как раз для его пьесы «Пер Гюнт», в которой, помимо других приключений, главный герой сталкивается с воинственными троллями.
Вот лишь несколько цитат из пьесы – познакомьтесь для общего развития.
Малышку Пера я одна растила.
И, может быть, от слабости – не спорю,
но всякий ищет, как забыться в горе:
один вздохнет, другой напьется пьян,
а третий что ни слово, то обман.
А я растила сына на преданьях
о принцах, троллях, потайных свиданьях,
погонях, похищениях невест.
Да кто же знал, что сказка душу съест?
* * *
Сольвейг
Оставь меня!
Пер Гюнт (подавленно, но угрожающе)
Оставить? Ни черта!
По временам я превращаюсь в тролля.
Вот в эту полночь, как начнешь дремать,
войду к тебе, залезу на кровать,
начну фырчать, царапаться, орать –
ты только не подумай на кота!
Нет, это Пер отпразднует свой пир.
Я оборотень, слышишь, я вампир.
Я съем твою сестренку, а потом
всю кровь твою лакну одним глотком,
начну глодать ключицы, ребра, таз.
(Спохватываясь, спешит изменить тон.)
Танцуй со мной!
Сольвейг (смотрит на него с отвращением)
Ты мерзок был сейчас.
(Уходит в дом.)
* * *
…вот что. У меня судьба.
Я мир ношу под сводом лба,
который так же не похож
на все миры, как черт на Бога.
* * *
Историю я пробежал,
на случай для себя усвоив
слова излюбленных героев,
да Библию перелистал.
Но многого я не постиг – и не стыжусь.
Ведь сколько книг! Неисчерпаемая бездна!
Я выбрал то, что мне полезно.
* * *
…поставлю засов на сосновую дверь,
чтоб ни тролль не вошел, ни девица, ни зверь.
Я дорогу запру колдунам и чертям,
чтоб они не стучали в окно по ночам.
Все ревут, о дверной барабанят косяк:
«Мы, как мысли твои, от тебя ни на шаг.
Мы приходим в твой дом, мы в кровать
заползаем к тебе,
мы как пепел, как жаркая тяга в трубе;
мы сломаем затвор, словно снежную горку
ручьи –
мы не духи – мы грешные мысли твои!»
* * *
…Да, схожи мы. Особенно тогда,
когда у нас нечисто на уме.
Но ты под небом солнечным рожден,
воспитывал тебя иной закон.
«Пребудь собой» – такой людей пароль,
«Пребудь собой – и все», – поправит тролль.
Старший придворный тролль
Вот глубина!
Пер Гюнт (почесывая за ухом)
Я не пойму, в чем суть.
Собой. А кем еще? Слегка туманно.
Доврский дед
А в то же время более гуманно:
Собой пребудь – и все. Других – забудь.
* * *
В чем состоит искусство риска,
искусство подвига? А вот:
ломать барьеры – и вперед;
дышать легко, держаться вольно,
но и не рваться наугад –
суметь уйти тропой окольной,
где нужно, отступить назад…
* * *
Только душа моя – это не грош!
Пусть меня сводят хоть с Богом,
хоть с чертом,
но не считай меня грошиком стертым!
Пусть по суду я на длительный срок
в ад попаду – так ведь это урок.
Если в грязи перепачканы руки,
я соглашусь на душевные муки.
То преходящее было… Пройдет…
Всех нас в грядущем возмездие ждет.
Через сотню лет распространением философии фрилуфтслив занялись норвежские путешественники и исследователи. На встрече с норвежской туристической ассоциацией в 1921 году полярный исследователь, доктор зоологии, основатель новой науки – физической океанографии, лауреат Нобелевской премии мира Фритьоф Нансен (1861–1930) говорил о фрилуфтсливе именно как о философии. Призывал молодежь познавать природу, но не ограничиваясь поверхностным традиционным туризмом. Он подразумевал более глубокий опыт изучения окружающей среды, который вел бы к синергии с природными силами и получению удовольствия от пребывания на природе.
Нобелевский лауреат утверждал, что природа – это наш настоящий дом, а фрилуфтслив – возвращение домой. Таким образом, Нансен стал тем человеком, кто закрепил это мировоззрение в сознании норвежского народа. Его образ жизни стал примером и поведенческой моделью для потомков. А свои идеи он изложил в своей «Frilufts-liv».
В ней Нансен писал о том, что в течение миллионов лет люди жили под открытым небом, охотились и рыбачили. Но цивилизация и культура, которые мы создаем на протяжении последних тысячелетий, заставляют нас прятаться в бетонных и стеклянных коробках, называемых домами, треть жизни проводить под землей в метро, бегать по городским джунглям.
Профессор Брёггер так вспоминал об ученом: «Для большинства толпившихся на пристани людей Нансен был викингом, связывающим саги отдаленного прошлого с сагой сегодняшнего дня, с сагой о лыжнике, скатывающемся с головокружительной высоты… Нансен являлся для них олицетворением национального типа».
И, тем не менее, как убеждают специалисты, в современном образе жизни все еще идет борьба за то, чтобы установить равновесие между человеком и природой. Что с успехом и происходит в Норвегии, где люди всегда стремились к простой жизни – подальше от цивилизации.
Вот несколько высказываний Нансена, которые вошли в историю:
«Все мы ищем в жизни «иных берегов», чего еще мы можем требовать? Наше дело найти к ним дорогу. Дорогу долгую, трудную, быть может, но она зовет нас, и мы не можем не идти. Глубоко в нашей природе, в каждом из нас коренится дух дерзания. Зов пустынь трепещет во всех наших поступках и возвышает, облагораживает нашу жизнь».
«В жизни человека необходима романтика. Именно она придает человеку божественные силы для путешествия по ту сторону обыденности. Это могучая пружина в человеческой душе, толкающая его на великие свершения».
«Отца… мучили гамлетовские противоречия, – вспоминал ученый о своем родителе. – Он был реалистом и практиком, прост и ясен как день, как настоящий ученый он отлично разбирался в фактах; и однако же не в меньшей степени ему были свойственны самоуглубленность, вечные искания, лиризм и причудливая изменчивость настроений; это был человек свободнейший и в то же время глубоко связанный, уверенный в себе и смиренный, юморист и меланхолик – все вместе, одним словом, характер самый что ни на есть шекспировский. Верный и горячий в дружбе, он почти всегда был одинок. Человек деятельный и в то же время мечтатель; человек, разносторонний по своим способностям и интересам, и в то же время простой и обыкновенный. В нем была огромная жажда жизни, но еще сильнее было его стремление к духовной гармонии и целостности. Дитя, все время мечтавшее о тепле и нежности, но сумевшее без них прожить. Он всегда предпочитал думать о людях только хорошее, но полагался лишь на себя самого. В любой вопрос он вникал так, чтобы уж исчерпать его до дна, а себя самого так и не познал до конца».
«Не отягчайте свой полет мелочами, которые принято называть жизненными потребностями. Помните: утяжелив тело, мы укорачиваем крылья».
