Читать книгу Пляска богов - Нора Робертс - Страница 2

Клэр

Первый день сентября

Прихрамывая, Ларкин шел по дому, в котором стояла гробовая тишина. Воздух наполнял аромат многочисленных цветов, собранных к обряду обручения, состоявшемуся накануне вечером.

Кровь отмыли, оружие отчистили. Все выпили за Хойта и Гленну пенистого вина, закусили пирогом. Но улыбки не могли скрыть ужасных воспоминаний о ночной битве, которую никто не ждал.

Сегодня, предположил он, все будут отдыхать и готовиться к новым сражениям. Ларкин с трудом заставлял себя не думать о тренировках. По крайней мере, вчера они дали достойный отпор врагу. Он прижал ладонь к ноющему бедру, пронзенному вражеской стрелой. Они доблестно сражались, уничтожив немало демонов.

На кухне Ларкин открыл холодильник и достал бутылку кока-колы. С тех пор как молодой человек отведал этот чудесный напиток, он стал заменять ему утренний чай.

Повертев бутылку в руке, он в очередной раз полюбовался удобным сосудом – гладким, прозрачным и прочным. Но скучать он будет по содержимому – когда вернется домой, в Гилл.

Теперь Ларкин был готов признать, что не поверил сначала своей сестре Мойре, когда она рассказывала ему о богах и демонах, о предстоящей войне за спасение миров. Он отправился с ней в тот день – печальный день, когда похоронили ее мать, – лишь для того, чтобы охранять девушку. Она была не только его родственницей, но и другом, и ей предстояло стать королевой Гилла.

Каждое слово, произнесенное Мойрой в нескольких шагах от могилы матери, оказалось правдой. Они отправились к Пляске Богов, встали в центр круга. И все изменилось.

Не только время и место, размышлял он, открывая бутылку и делая первый бодрящий глоток. Изменилось все. Они стояли под лучами полуденного солнца в Гилле, а через мгновение на них обрушились свет, рев и ветер.

А потом их окружила ночь – в Ирландии, которую Ларкин всегда считал сказочной страной.

Не только время и место, размышлял он, открывая бутылку и делая первый бодрящий глоток. Все. Они стояли под лучами полуденного солнца в Гилле, а через мгновение на них обрушились свет, ветер и рев.

Затем их окружила ночь – в Ирландии, которую Ларкин всегда считал сказочной страной.

Он не верил в сказки и в чудовищ и, несмотря на свой дар перевоплощения, с подозрением относился к магии.

Теперь приходилось признать, что магия существовала. А также Ирландия и чудовища. Эти твари набросились на них, выскочили из лесной чащи – с горящими глазами и острыми клыками. У них был человеческий облик, но они не были людьми.

Вампиры.

Они питались людьми. А теперь под предводительством своей королевы намеревались уничтожить мир.

Ларкин здесь для того, чтобы остановить их любой ценой. Его прислали сюда боги, поручив спасти миры, населенные людьми.

Он лениво поскреб заживающее бедро и подумал, что вряд ли сможет спасти человечество на голодный желудок.

Отрезав ломоть пирога, чтобы закусить утреннюю порцию кока-колы, он слизнул прилипшую к пальцу пудру. До сих пор ему удавалось уклоняться – под разными предлогами – от уроков кулинарии, которые давала Гленна. Откровенно говоря, он любил поесть, но стряпать – это совсем другое.

Ларкин был высоким, стройным молодым мужчиной с густой гривой вьющихся волос, каштановых с рыжеватым оттенком. Его глаза были почти такого же цвета, как и волосы, – огромные, как у Мойры, и такие же проницательные. Широкий, подвижный, всегда готовый разъехаться в улыбке рот, умелые руки и легкий нрав.

Друзья называли его щедрым – он не жалел на них ни времени, ни денег. Он был компанейским парнем в трактире и надежным товарищем в драке.

Природа одарила его красивыми и мужественными чертами лица, сильным телом и твердой рукой. А также способностью превращаться в других живых существ.

Не сходя с места, Ларкин откусил еще один большой кусок пирога. В доме было слишком тихо, и это раздражало его. Его натура требовала деятельности, шума, движения. Спать Ларкину уже не хотелось, и он решил вывести жеребца Киана на утреннюю прогулку.

Выскользнув через заднюю дверь большого каменного дома, он окунулся в прохладный утренний воздух. На нем были джинсы и свитер, купленные Гленной в деревне. Сапоги он надел свои, не забыл и серебряный крест, который Гленна и Хойт создали при помощи магии.

Земля во дворе была обожжена и вытоптана. Ларкин увидел отпечатки копыт, оставленные им самим, когда он мчался по полю боя, приняв облик лошади.

Увидел он и женщину, которая вчера сидела у него на спине, разя врага пылающим мечом.

Ее движения, медленные и грациозные, можно было принять за танец, не знай Ларкин, что они точно выверены и помогают подготовиться к битве.

Длинные руки и ноги женщины двигались так плавно, что почти не тревожили утреннюю дымку. Ларкин видел, как дрожат ее мышцы, когда она надолго – бесконечно долго – застывала в какой-нибудь позе. Ее руки были обнажены, а тело обтянуто белой рубашкой, которую женщины Гилла не решились бы надеть за пределами спальни.

Она вытянула ногу назад, согнула колено и завела руку за голову, чтобы достать ступню. Рубашка задралась, обнажив живот.

«Жалок тот мужчина, – подумал Ларкин, – который не восхитится подобным зрелищем».

Коротко постриженные волосы женщины были цвета воронова крыла, а глаза – голубыми, как озера Фонна. В его мире она не считалась бы красавицей – ее телу не хватало мягкости и округлости, но Ларкину нравились ее сила, резкие черты лица и крутые дуги бровей.

Она опустила ногу, отвела ее в сторону, затем сделала глубокий выпад вперед, держа руки параллельно земле.

– Ты всегда ешь столько сладкого на завтрак?

Ларкин вздрогнул от неожиданности. Он стоял тихо и неподвижно, полагая, что женщина не догадывается о его присутствии. Черта с два. Ларкин откусил кусок пирога, о котором совсем забыл.

– Вкусно.

– Это уж точно. – Блэр опустила руки и выпрямилась. – Не привык так рано вставать, да?

– Не спится.

– Понятно. Отличная была драка.

– Отличная? – Он окинул взглядом обожженную землю, вспомнил крики, кровь, смерть. – Это тебе не вечеринка в кабачке.

– Все равно весело. – Она тоже огляделась, в глазах загорелся мрачный огонь. – Мы задали жару вампирам – что может быть лучше?

– Могу кое-что предложить.

– Я предпочла бы не спешить так. – Она повела плечами, разминая напряженные мышцы, и оглянулась на дом. – Не слишком приятно переходить от обручения к драке, а потом обратно – как победители. Особенно если на уме совсем другое.

– Об этом я и говорю.

– Надеюсь, Гленна и Хойт хотя бы теперь получают удовольствие друг от друга, потому что в целом вечер получился довольно дерьмовым.

Плавной, почти невесомой походкой она приблизилась к столу, на котором во время дневных тренировок раскладывали оружие. Взяла бутылку воды и с жадностью опустошила почти половину.

– У тебя знак королевской власти.

– Что?

Ларкин приблизился и осторожно коснулся пальцем лопатки Блэр. Там было изображение в виде креста, такого же, как у него на шее, только кроваво-красного цвета.

– Обычная татуировка.

– В Гилле знак на теле может носить только правитель. После того как власть переходит к новому королю или королеве, когда они поднимают меч из камня, у них появляется такая метка. Вот тут. – Он похлопал ладонью по бицепсу правой руки. – Только не крест, а кладдах[3], и считается, что его рисуют боги.

– Клево. Потрясающе, – бросила она, заметив его удивленный взгляд.

– Но сам я этого не видел.

– А ты ничему не веришь, пока не увидишь собственными глазами? – Она насмешливо склонила голову.

Ларкин пожал плечами.

– У моей тетки, матери Мойры, был такой знак. Но она стала королевой до моего рождения, и я не видел, как появился символ.

– Никогда не слышала эту часть легенды. – Блэр мазнула пальцем пудру на пироге Ларкина, потом облизнула его. – Наверное, до нас не все доходит.

– А откуда у тебя этот знак?

«Забавный парень, – подумала Блэр. – Любопытный. Потрясающие глаза. Опасность! Уилл Робинсон!» – пришло на ум девушке[4]. При такой внешности и темпераменте сложности неизбежны. А она не создана для сложностей – убедиться в этом ей пришлось на горьком опыте.

– Я заплатила, и мне сделали эту наколку. Многие люди делают татуировку. Что-то вроде девиза. У Гленны тоже есть. – Она сделала еще глоток и, не отрывая взгляда от Ларкина, похлопала себя по пояснице. – Здесь. Пентаграмма. Я видела, когда помогала ей одеваться перед обручением.

– Значит, их делают только женщины.

– Не только. Ты тоже хочешь такую?

– Пожалуй, нет. – Он рассеянно потер бедро.

Блэр вспомнила, что Ларкин не издал ни звука, когда она выдернула стрелу из его ноги. Сильный парень – несмотря на потрясающие глаза и детское любопытство. Проворен в бою и не хнычет после битвы.

– Нога болит?

– Немного. И еще плохо сгибается. Но Гленна хороший врач. А как твоя?

Она согнула ногу, поднеся пятку к ягодице, сымитировала удар.

– Порядок. На мне все быстро заживает – тоже семейное. Хотя и не так, как у вампира, – добавила она. – Но все равно охотники на этих тварей выздоравливают быстрее обычных людей.

Она взяла куртку со стола и набросила ее на плечи, поеживаясь от утренней прохлады.

– Хочу кофе.

– А мне кофе не нравится. Кола лучше. – Он одарил ее очаровательной улыбкой. – Будешь готовить себе завтрак?

– Попозже. У меня еще есть дела.

– Может, приготовишь на двоих?

– Может. – «Хитрый парень, – подумала она. – Валяет дурака». – Над чем работаешь?

Ларкин задумался, но всего на секунду. Он старался каждый день проводить хотя бы немного времени у волшебного ящика под названием телевизор и гордился, что узнал новые выражения.

– Собираюсь вывести коня на прогулку, потом накормить его и почистить.

– Сегодня светло, но все равно не стоит отправляться в лес безоружным.

– Я проедусь по полям. Гленна просила не кататься одному по лесу. Не хочу, чтобы она волновалась. А ты не составишь мне компанию?

– Нет, спасибо, мне хватило вчерашней ночи. – Она игриво толкнула его в грудь. – Неплохая скорость, ковбой.

– А у тебя легкая и уверенная посадка. – Он оглянулся на утоптанную землю. – Ты права. Хорошая была драка.

– Да уж. Но следующая будет потяжелее.

Ларкин удивленно вскинул брови.

– Ты хочешь сказать, что эта была легкой?

– Конечно. По сравнению с тем, что нам предстоит. Можешь не сомневаться.

– Да помогут нам боги! Если ты приготовишь яичницу с беконом, я не буду возражать. Думаю, надо наедаться до отвала, пока у нас еще есть желудки.

«Звучит очень жизнеутверждающе, – подумала Блэр, входя в дом. – И он абсолютно прав, черт возьми!» Ей еще не приходилось встречаться с таким дерзким отношением к жизни и смерти. Не покорность судьбе – именно так ее воспитывали, – а уверенность, что он живет так, как хочет, пока жизнь его не закончится.

Блэр восхищала такая жизненная позиция.

С раннего детства она знала, что чудовище под кроватью – настоящее и что стоит лишь расслабиться, и оно перегрызет тебе горло.

Ее учили оттягивать этот момент и – пока у нее есть силы – рубить и жечь, уничтожать как можно больше врагов. Но сила, хитрость и бесконечные тренировки не могли вытеснить понимания того, что наступит день, когда она окажется недостаточно быстрой, недостаточно хитрой, недостаточно удачливой.

И чудовище победит.

В мире всегда поддерживалось некое равновесие между вампирами и охотниками – они преследовали друг друга. Теперь ставки подняты на невообразимую высоту, размышляла Блэр, заваривая кофе. Речь уже не идет о долге и традиции, передававшихся из поколения в поколение почти тысячу лет.

Теперь грядет битва, цель которой – спасение человечества.

И вот она здесь, в составе этого странного маленького войска – двое из них, вампир и маг, оказались ее далекими предками, – чтобы принять участие в самой важной из битв.

Два месяца до праздника Самайн и решающего поединка, предсказанного богиней. Они просто обязаны подготовиться как следует, подумала Блэр, наливая кофе. Выбора у них нет.

Взяв чашку, она поднялась к себе в комнату.

Квартира в Чикаго, которую она снимала последние полтора года, не шла ни в какое сравнение с этой спальней. Кровать с высокой спинкой, по обеим сторонам которой вырезаны драконы. В такой кровати женщина чувствует себя заколдованной принцессой из сказки – если ей охота помечтать.

Несмотря на то что дом принадлежал вампиру, в углу комнаты висело большое зеркало в массивной раме из красного дерева. Шкаф мог вместить в три раза больше одежды, чем Блэр привезла с собой, и она использовала его для хранения оружия, а вещи запихнула в комод с выдвижными ящиками.

Стены, выкрашенные в темно-лиловый цвет, были украшены картинами с лесными сумрачными пейзажами, так что при задернутых занавесках комната словно тонула в вечном полумраке. «Все правильно», – подумала Блэр. Большую часть жизни она провела без света.

Но теперь она отдернула шторы, впустив внутрь яркое солнечное утро, и уселась за роскошный – хоть и небольшой – письменный стол, чтобы проверить электронную почту в своем лэптопе.

Она ничего не могла поделать с огоньком надежды, который загорался каждый раз, когда она садилась за компьютер, а потом гас, когда в почтовом ящике не обнаруживалось ответа от отца.

Ничего нового, про себя отметила она и откинулась на спинку стула. Насколько ей известно, он сейчас путешествует где-то в Южной Америке. И сообщил ей об этом брат.

Уже шесть месяцев от него не было вестей, что тоже не новость. Отец считал, что выполнил свой долг по отношению к ней еще много лет назад. Обучил и натренировал, хотя ей так и не удалось заслужить его похвалы.

Просто он ждал мальчика. А родилась девочка. Отец никогда не скрывал разочарования, что дар унаследовала дочь, а не сын.

Шон Мерфи не был склонен к сантиментам. Он отправил дочь в «свободное плавание», когда Блэр исполнилось восемнадцать.

Теперь она раздумывала, отправить ли ему второе письмо, если он еще не ответил на первое. Она написала ему перед тем, как лететь в Ирландию: поделилась предчувствиями и попросила совета.

«Нет, хватит, – подумала Блэр. – Больше никаких писем, никаких попыток сообщить о грядущей битве».

У отца своя жизнь, свой путь, и он никогда не хотел иного. То, что она все еще ищет его одобрения, – это ее проблемы. Она уже давно отказалась от попыток завоевать его любовь.

Блэр выключила компьютер, надела фуфайку и ботинки. Нужно подняться наверх, в тренировочный зал, и с помощью гантелей приглушить обиду, размяться и нагулять аппетит.

Говорят, что в этом самом доме родились Хойт и его брат Киан. В начале XII века. Разумеется, здание модернизировали и перестраивали, но, судя по его размерам, семья Маккена была далеко не бедной.

Конечно, в распоряжении Киана имелась почти тысяча лет, чтобы заработать состояние и выкупить дом. Но похоже, что он тут не жил.

У Блэр не было привычки беседовать с вампирами – она их убивала. Киан стал исключением. По непонятной причине он воевал на стороне людей и в какой-то мере даже финансировал их маленькую армию.

Кроме того, она видела, как Киан сражался вчера вечером – яростно и беспощадно. В предстоящей битве союз с ним мог склонить чашу весов на их сторону.

Нужно подняться по каменной лестнице в помещение, которое когда-то было главной гостиной, потом танцевальным залом, а теперь служило спортзалом.

Увидев двоюродную сестру Ларкина Мойру, занимавшуюся с гантелями, Блэр замерла на пороге.

Будущая королева Гилла заплела волосы в толстую косу, спускавшуюся до талии. Капельки пота катились по вискам девушки, футболка на спине взмокла. Дымчато-серые глаза сосредоточенно смотрели прямо перед собой. Интересно, о чем она думает?

Блэр прикинула, что рост у девушки всего пять футов три дюйма, а вес около ста десяти фунтов – естественно, без одежды. Маленькая, но отважная. Блэр высоко ценила отвагу. То, что она поначалу приняла за робость, оказалось бдительностью. Мойра замечала все.

– Я думала, ты еще спишь, – сказала Блэр, входя в зал.

Мойра опустила гантели и вытерла лоб.

– Недавно встала. Хочешь позаниматься?

– Да. Тут хватит места для обеих. – Блэр взяла десятифунтовые гантели. – Обычно по утрам ты зарываешься в книги.

– Я… – Вздохнув, Мойра вытянула руки, как ее учили. Хорошо было бы, чтобы ее руки стали такими же гибкими и мускулистыми, как у Блэр, но и слабыми их уже не назовешь. – Теперь я с утра занимаюсь здесь, а потом иду в библиотеку. Обычно в это время все еще спят.

– Понятно. – Блэр с любопытством посмотрела на Мойру, которая перешла к упражнениям для трицепсов. – Это твоя тайна?

– Нет. Не совсем. – Мойра взяла бутылку с водой, отвинтила крышку. Потом снова завинтила. – Я слабее всех вас. И тебе с Кианом нет нужды напоминать о моей слабости – хоть вы и проделываете это с завидной регулярностью.

Блэр почувствовала что-то вроде смущения.

– Да, это неприятно. Я хочу перед тобой извиниться. Мне хорошо известно, какие испытываешь чувства, когда стараешься изо всех сил, а тебя смешивают с грязью.

– Даже если я буду стараться изо всех сил, все равно получится неважно, правда? Нет, я не ищу жалости, – поспешно добавила Мойра, предупреждая возражения Блэр. – Упреки выносить нелегко, но я понимаю, что они справедливы… пока. Поэтому я прихожу сюда рано утром и поднимаю эти проклятые штуки, как ты мне показывала. Не хочу быть слабой, не хочу, чтобы остальные беспокоились за меня.

– Мышцы у тебя еще не наросли, но скорости уже прибавилось. И ты потрясающе стреляешь из лука. Если бы не ты, неизвестно, как бы все обернулось вчера вечером.

– Нужно избавиться от слабых мест, а таланты можно развивать в свободное время. Так ты сказала – и разозлила меня. Теперь я поняла мудрость этих слов. И больше не сержусь. Ты хороший учитель. Кинг… Думаю, он щадил меня… потому что был мужчиной. Настоящим мужчиной, – прибавила она, и в ее глазах появилась печаль. – Думаю, я ему нравилась. Как самая маленькая.

Блэр не знала Кинга, друга Киана, которого взяла в плен и убила Лилит. А потом превратила в вампира и отправила назад, в этот дом.

– Не волнуйся, я не дам тебе поблажки, – пообещала она.

Закончив утреннюю тренировку и наскоро приняв душ, Блэр почувствовала, что проголодалась. Решив, что имеет право побаловать себя, она занялась приготовлением французского тоста.

Бросив на сковороду немного ирландского бекона – белок все же необходим, – она включила MP3-плеер и выбрала группу «Green Day»[5]. Самая подходящая музыка для кухни.

Потом налила себе вторую чашку кофе и разбила яйца в кастрюльку.

Она взбивала яйца с маслом, когда в кухню вошел Ларкин. Он остановился и с любопытством посмотрел на плеер.

– Что это такое?

– Ну… – Как же это объяснить? – Такой способ насвистывать во время работы.

– Нет, я не машинку имею в виду. Тут их так много, что не запомнишь. Я про звуки.

– А… Популярная музыка. Рок – его разновидность.

Ларкин слушал, склонив голову и широко улыбаясь.

– Рок. Мне нравится.

– Еще бы. Сегодня не хочу яичницу. Будет французский тост.

– Тост? – На его лице удовольствие от музыки сменилось разочарованием. – Обычный поджаренный хлеб.

– Не совсем обычный. И вообще, будешь есть то, что я приготовлю. Или готовь себе сам.

– Так любезно с твоей стороны, что согласилась приготовить завтрак.

Он произнес эту фразу таким страдальческим тоном, что Блэр с трудом удержалась от смеха.

– Расслабься и доверься мне. Я видела, какой у тебя аппетит, ковбой. Тебе это понравится не меньше, чем рок, – особенно если обмакнуть в масло и сироп. Через минуту будет готово. Ты не перевернешь бекон?

– Сначала мне нужно вымыться. Я убирался в конюшне. Не хочу ни к чему прикасаться.

Вскинув бровь, она посмотрела ему вслед. Вечно он увиливает от работы на кухне. Хотя, нужно признать, у него это ловко получается.

Вздохнув, Блэр сама перевернула бекон. Потом нагрела вторую сковородку. Она собиралась положить на нее хлеб, когда услышала голоса. Новобрачные проснулись. Значит, нужно увеличить порцию.

«Непринужденность. Этого Гленне не занимать», – подумала Блэр. На ней был свитер защитного цвета и черные джинсы; яркие рыжие волосы рассыпались по плечам. «Городской шик в деревенских условиях», – отметила Блэр. Не считая милого румянца на щеках – свидетельства утренних объятий.

Она совсем не походила на женщину, которая с боевым кличем бросилась на ораву вампиров, размахивая боевым топором. Но вчера было именно так.

– М-м… Французский тост. Читаешь мои мысли. – По дороге к кофеварке Гленна рассеянно погладила руку Блэр. – Помочь?

– Нет, я сама. Ты и так взяла на себя львиную долю работы на кухне. Кроме того, лучше я займусь завтраком, чем обедом. Это голос Хойта?

– Да, он уже идет. Говорит с Ларкином о лошади. Мне кажется, Хойт немного расстроен, что Ларкин успел к Владу раньше его. Вкусный кофе. Хорошо спала?

– Как убитая – пару часов. – Блэр окунула хлеб во взбитые яйца и положила на сковородку. – А потом… как бы это сказать… сон был беспокойным. Была слишком возбуждена. – Она скосила глаза на Гленну. – Мне некуда выплеснуть избыток энергии – в отличие от невесты.

– Должна признаться, сегодня я чувствую себя спокойной и отдохнувшей. Разве что… – Поморщившись, Гленна потерла правый бицепс. – Руки болят, словно я полночи размахивала кувалдой.

– Боевой топор прилично весит. Но ты им хорошо поработала.

– Я бы не назвала это «работой». Но мне не хочется вспоминать – по крайней мере, пока не поем. – Повернувшись, она достала из буфета тарелки. – Угадай, часто ли я так завтракала – тосты, жареный бекон – до того, как все это началось.

– Не знаю.

– Никогда. Ни разу, – с усмешкой добавила она. – Я всегда тщательно следила за своим весом, будто от него зависят судьбы мира.

– Ты много тренируешься. – Блэр перевернула хлеб. – Тебе нужно хорошо питаться. Углеводы, белок. Если и прибавишь пару фунтов, даю гарантию, это будут мышцы.

– Блэр. – Гленна оглянулась на дверь, чтобы убедиться, что Хойт еще далеко. – У тебя больше опыта, чем у нас всех. Только между нами: как мы вчера сражались?

– Выжили, – бесстрастно ответила Блэр. Она продолжала жарить тосты: сняла со сковороды одну порцию, положила следующую. – Это самое главное.

– Но…

– Буду с тобой откровенной, Гленна. – Блэр повернулась и облокотилась на столешницу. Хлеб на сковородке скварчал, источая соблазнительный аромат. – Такого я еще не видела.

– Но ты этим занималась… охотилась на них… много лет.

– Правильно. Но никогда не встречала столько вампиров сразу, в одном месте и в одно время. И так хорошо организованных.

– Хорошей новостью это не назовешь, – вздохнула Гленна.

– Плохая новость или хорошая – неважно. Это факт. Вампиры не созданы – по крайней мере, по моему опыту – для того, чтобы жить, работать или сражаться большими группами, сообща. Я спрашивала об этом тетку, и она подтвердила мои наблюдения. Они – убийцы. Они могут странствовать, охотиться и даже жить стаями. Небольшими стаями, и у них может быть вожак, мужчина или женщина. Но они не могут объединяться в крупные группировки – это им не свойственно.

– Это была не армия, – пробормотала Гленна.

– Нет, конечно. Прошлой ночью мы имели дело с отрядом – подразделением армии. Похоже, они готовы умереть за нее. Я имею в виду Лилит. И это серьезно.

– Понятно. – Гленна села за стол. – Вот, значит, что я получила, попросив об откровенности.

– Эй, выше нос. Мы выжили, разве ты забыла? Это победа.

– Доброе утро, – поздоровался Хойт, входя в кухню. Потом нашел взглядом Гленну.

«А мы похожи, – подумала Блэр. – Она и ее дядя черт знает в каком поколении. У нее, мага и вампира много общего – внешность, происхождение, а теперь и дело. Никому не дано предугадать судьбу, ее непредсказуемые повороты».

– Вы оба просто сияете, – сказала она, наблюдая, как Гленна подставляет Хойту губы для поцелуя. – Похоже, без солнцезащитных очков рядом с вами не обойтись.

– Защищают глаза от солнца и придают модный вид? – парировал Хойт, рассмешив ее.

– Садитесь. – Она выключила музыку и поставила тарелку с целой горой тостов на стол. – Я наготовила на целую армию, которой мы, собственно, и являемся.

– Настоящий пир. Спасибо.

– Я не увиливаю от обязанностей в отличие от некоторых. – Заметив точно рассчитанное появление Ларкина, она покачала головой. – Как раз вовремя.

Выражение его лица было невинным и дружелюбным.

– Уже готово? Я немного задержался на обратном пути. Заскочил к Мойре, чтобы напомнить о завтраке. Выглядит аппетитно.

– Ешь. – Блэр положила четыре французских тоста на тарелку Ларкина. – Ты и твоя кузина моете посуду.