Читать книгу Река снов - Нора Робертс - Страница 8

Фрэнк Брэди вертел в руках бледно-голубой конверт. Его имя и адрес полицейского участка были написаны от руки аккуратным, четким и, несомненно, детским почерком. Так же, как и обратный адрес в углу.

Оливия Макбрайд.

Маленькая Ливи Тэннер, подумал он, девочка-призрак из прошлого.

Восемь лет. Он так и не смог забыть ту ночь, тех людей и тот случай. Он пытался. Он сделал свою работу, восстановил справедливость, насколько было в его силах, а маленькую девочку увезли любящие ее родные.

Дело закрыто, закончено, и бог с ним. Несмотря на то, что время от времени появлялись статьи, сплетни, слухи и даже документальный фильм о Джулии Макбрайд, показанный телевидением поздно ночью, все было позади. Джулия Макбрайд навеки останется красивой, тридцатидвухлетней, а человек, который ее убил, будет сидеть за решеткой еще лет десять, а то и больше.

«Какого черта эта девчонка написала спустя столько времени? – думал он. – И какого черта мне так не хочется вскрывать конверт?»

Фрэнк медлил. Вокруг надрывались телефоны и взад-вперед сновали копы. А Брэди хотелось, чтобы зазвонил его собственный телефон, чтобы можно было отложить это письмо и заняться новым преступлением. Затем он негромко чертыхнулся, надорвал конверт, вынул листок голубой писчей бумаги и прочитал:

«Дорогой детектив Брэди! Надеюсь, вы помните меня. Моей матерью была Джулия Макбрайд, и, когда ее убили, вы отвезли меня к тете. А потом пришли навестить меня. Тогда я плохо понимала, что произошло убийство и вы его расследовали. Вы позволили мне почувствовать себя в безопасности и сказали мне, что звезды стоят на своих местах даже днем. Тогда вы мне очень помогли. Я надеюсь, что вы сумеете помочь мне и теперь.

Я живу с дедушкой и бабушкой в штате Вашингтон. Здесь очень красиво, и я их очень люблю. На этой неделе к нам приезжала в гости тетя, и я попросила у нее ваш адрес, чтобы написать вам. Я ничего не сказала дедушке с бабушкой, чтобы не огорчать их. Мы никогда не говорим ни о моей маме, ни о том, что сделал мой отец.

У меня есть вопросы, на которые не сможет ответить никто, кроме вас. Мне ужасно важно знать правду, но я не хочу причинять боль бабушке. Теперь мне почти тринадцать лет, и когда я думаю о той ночи и пытаюсь вспомнить, все путается и мне становится еще хуже. Может быть, вы поможете мне?

Я подумала, что если вы захотите взять отпуск, то сможете приехать сюда. Я помню, что у вас был сын. Вы говорили, что он иногда видит страшные сны про вторжение инопланетян и ест жуков. Но сейчас он стал старше, и я надеюсь, что больше он этого не делает».

«Ну и ну, – с растерянной улыбкой подумал Фрэнк. – У этого ребенка память, как у слона».

«Здесь есть чем заняться. На нашей базе и в лагере очень красиво. Если хотите, я могу прислать вам наши брошюры. Вы сможете ловить рыбу, ходить в походы и плавать на лодке. На базе есть свой бассейн и ночной бар. И недалеко от самых красивых пляжей Северо-Запада».

Ишь, соблазнительница, улыбнулся Фрэнк и дочитал письмо до конца.

«Пожалуйста, приезжайте. Мне больше не с кем поговорить. Искренне ваша Оливия».

– Господи… – Он сложил письмо, сунул его обратно в конверт и положил в карман куртки. Но избавиться от мыслей об Оливии было не так легко. Он весь день носил с собой это письмо и воспоминания о девочке. Фрэнк решил, что пошлет ей вежливый ответ, теплый, но ни к чему не обязывающий. Можно будет написать ей, что осенью Ной пойдет учиться в колледж и что он завоевал звание самого успешного игрока своей баскетбольной лиги. Сошлется на работу, семейные дела и сообщит, что приехать не сможет.

Если он отправится в Вашингтон, ничем хорошим это не кончится. Просто все, кто имеет отношение к этому делу, лишний раз расстроятся. Он не может взять на душу такой грех. Ее дедушка и бабушка – хорошие люди.

Фрэнк послал им анонимный чек, когда они подавали документы на опеку. Чтобы им было на что свести концы с концами, сказал он себе сейчас. Так же, как говорил тогда. И в первые два года послал еще несколько чеков – чтобы девочке было легче освоиться на новом месте.

А потом закрыл счет, выяснив, что тот так и остался неиспользованным.

В конце концов, он всего лишь коп, напомнил себе Фрэнк, сворачивая к дому. Не психолог, не социальный работник, и его связывает с Оливией только убийство.

Чем ей поможет разговор с ним?

Он припарковался рядом с ярко-голубой «Хондой-Сивик», четыре года назад пришедшей на смену «Фольксвагену». На обоих бамперах красовались вмятины. Селия рассталась со своим любимым «жучком», но так и не научилась ездить без аварий.

Велосипед Ноя уступил место подержанному «Бьюику», в котором малый не чаял души. Через несколько недель мальчик уедет на нем в колледж. Мысль об этом вонзалась в душу Фрэнка, как стрела в сердце.

Цветы в палисаднике преуспевали – благодаря стараниям Ноя. Один бог знает, откуда у парня взялся талант садовника, подумал Фрэнк, выходя из машины. Когда мальчик уедет, они с Селией прикончат цветы за месяц.

Фрэнк вошел в переднюю и почуял запах «Флитвуд Мака». У него упало сердце. Селия любила готовить «Флитвуд Мак», а это означало, что в середине ночи Фрэнку придется встать, крадучись пробраться на кухню и поискать тщательно спрятанный кусок скоромной пищи.

В гостиной было прибрано – еще один плохой признак. То, что там не валялось ни газет, ни обуви, означало только одно: Селия рано пришла с работы в приюте для женщин и взялась за домашние дела.

Они с Ноем ненавидели, когда на Селию нападало желание заняться домом. Приготовленная ею еда была не столько вкусной, сколько полезной; после уборки ничего нельзя было найти, а после стирки и глажения белья Фрэнк недосчитывался половины носков.

В другое время Селия предоставляла заботу о доме мужчинам, и все шло более-менее гладко.

Когда Фрэнк вошел на кухню, его худшие опасения подтвердились. Счастливая Селия что-то помешивала на плите. На столе рядом с фруктовым пюре ядовито-желтого цвета лежала буханка хлеба из толченой коры какого-то дерева.

И все же она была обворожительна. Светлые волосы, забранные в конский хвост, узкие бедра подростка и длинные, стройные белые ноги…

Она стояла с совершенно невинным видом, за которым, как хорошо знал Фрэнк, скрывалась железная решимость. Если Селия Брэди чего-то хотела, ее не остановило бы и землетрясение.

Именно так и вышло с ним, когда она была двадцатилетней студенткой, а он двадцатитрехлетним стажером, арестовавшим ее за участие в демонстрации против опытов на животных.

Первые две недели знакомства они провели в спорах. Вторые две недели – в постели. Она отказывалась выходить за него замуж, а он ее уламывал. Фрэнку тоже было не занимать решительности. Они прожили вместе год, и в конце концов он взял ее измором.

Фрэнк подошел к ней сзади и неожиданно обнял.

– Я люблю тебя, Селия.

Жена повернулась к нему и быстро поцеловала.

– Ты будешь есть пюре и черные бобы. Тебе это полезно.

Он подумал, что как-нибудь переживет это: в глубине холодильника лежала маленькая пицца.

– Это не помешает мне любить тебя. Где Ной?

– Пошел гонять собак с Майком. А потом у него свидание с Сарой.

– Опять?

Селия улыбнулась.

– Фрэнк, она славная девушка. Через несколько недель он уедет, а до тех пор они хотят подольше побыть друг с другом.

– Как бы он не потерял голову из-за этой девчонки. Ему всего восемнадцать.

– Фрэнк, пройдет полсеместра, и она станет для него воспоминанием… Что у тебя случилось?

Он не вздохнул. Просто взял протянутую женой банку с пивом.

– Ты помнишь дело Джулии Макбрайд?

– Джулии Макбрайд? – У Селии поднялись брови. – Конечно. Это было самое громкое дело за годы твоей работы, и ты все еще грустишь, когда по телевидению показывают фильмы с ее участием. А что такое? Ты давно покончил с этим. Сэм Тэннер в тюрьме.

– Малышка…

– Да, я помню. Она разбила тебе сердце. – Селия погладила его по руке. – Оно у тебя слабое.

– Девочку отдали под опеку деду с бабкой, и те увезли ее в штат Вашингтон. У них там дом и база отдыха на полуострове Олимпия. Неподалеку от национального парка.

– Национальный парк «Лес Олимпик»? – У Селии загорелись глаза. – Это чудесное место! Я была там после окончания школы. Там держат в узде этих алчных кровососов.

Для Селии алчным кровососом был каждый, кто рубил деревья, сносил старые постройки, охотился на кроликов или заливал цементом пахотную землю.

– Вот и обнимайся со своими деревьями.

– Не смешно. Если бы ты имел представление, какой вред наносят лесорубы, не видящие дальше собственного носа…

– Не заводись, Си. Я и так питаюсь одними бобами и фруктовым пюре.

Она слегка надулась, затем дернула плечом и начала закипать. Но поскольку ссора с ней в планы Фрэнка не входила, он вынул из кармана письмо.

– Почитай-ка и скажи мне, что ты об этом думаешь.

– С каких это пор тебя стало интересовать мое мнение? – Однако, прочитав две первые строчки, Селия села, и ее воинственный настрой тут же исчез. – Бедная девочка, – с сочувствием пробормотала она. – Такая грустная и такая храбрая…

Она разгладила письмо, отдала его Фрэнку и снова вернулась к плите.

– Слушай, Фрэнк, отдохнуть всей семьей до отъезда Ноя в колледж – это мысль! Последний раз мы жили в палатке, когда ему было три года. Помню, тогда ты поклялся, что больше никогда не будешь спать на голой земле.

У опечаленного письмом Фрэнка гора свалилась с плеч.

– Знаешь, Селия, я действительно люблю тебя.

Оливия изо всех сил пыталась вести себя нормально и не распускать нервы, чтобы дед с бабкой ничего не заметили. У нее захватывало дух, все внутри дрожало от возбуждения и слегка побаливала голова, но она справилась со всеми домашними делами и даже что-то съела во время ленча, чтобы никто не обвинил ее в отсутствии аппетита.

Брэди скоро будут здесь!

Она испытала облегчение, когда деду сразу после ленча позвонили из лагеря и попросили уладить какое-то пустяковое дело. Придумать предлог не ходить с ним оказалось проще простого, хотя Оливия испытывала чувство вины из-за собственной нечестности.

Это чувство заставило ее работать вдвое усерднее: вымести террасу столовой базы отдыха и прополоть окружавшие ее цветы.

Тем более что отсюда было прекрасно видно всех приезжающих и отъезжающих.

Оливия пропалывала веселые ярко-оранжевые настурции, свешивавшиеся с низкой каменной стены, обрывала отцветшие белые маргаритки и одним глазом косилась на вход.

Руки девочки потели в резиновых перчатках, которые она надела только для того, чтобы поздороваться с Брэди, не стесняясь грязных пальцев и траура под ногтями. Фрэнк должен был понять, что она достаточно взрослая для разговора о матери и отце.

Она не хотела, чтобы в ней видели испуганную маленькую девочку, которую нужно было защищать от чудовищ.

Она научится сама прогонять чудовищ, подумала Оливия и рассеянно провела рукой по щеке, измазав ее землей.

Она расчесала волосы, собрала их в аккуратный конский хвост и пропустила его через отверстие в красной бейсболке. Надела джинсы и майку с надписью «Риверс-Энд». С утра и то и другое было чистым, но теперь, как она ни старалась, коленки джинсов запачкались.

Лишнее доказательство того, что она работает, подумала Оливия. И что она человек ответственный.

Они будут здесь с минуты на минуту, думала девочка. Должны быть. Непременно должны. Иначе вернется дедушка. Он может узнать Фрэнка Брэди. Скорее всего, так оно и будет. Дед помнит всех и все. И найдет способ помешать ей поговорить с Фрэнком, помешать ей задать вопросы. Если они не появятся сейчас, все ее планы, надежды и чаяния рухнут.

На террасу вышла пара и села за один из чугунных столиков. Сейчас к ним выйдет кто-нибудь из обслуживающего персонала и предложит выпить или перекусить. И тогда она будет здесь не одна.

Оливия продолжала пропалывать бордюр, прислушиваясь к женщине, которая вслух читала путеводитель. Пара начала обсуждать, какой маршрут выбрать на завтра, покороче или подлиннее, и брать ли с собой продукты для пикника, которыми база обеспечивала отдыхающих.

В обычное время Оливия сделала бы перерыв и помогла гостям выбрать наиболее подходящий маршрут. Как правило, отдыхающие были людьми общительными, а дедушка с бабушкой поощряли стремление девочки делиться своими знаниями о здешних местах. Но сейчас она была слишком занята своими мыслями, чтобы вступать в непринужденную беседу, и поэтому продолжала работать на террасе, пока не дошла до самого края.

Она увидела большую старую машину, вырулившую на подъездную аллею, но тут же поняла, что сидящий за рулем мужчина слишком молод для Фрэнка Брэди. Лицо у него было приятное – насколько можно судить о человеке в бейсболке и темных очках. Из-под бейсболки выбивались волнистые русые волосы, выгоревшие на солнце.

Женщина на пассажирском сиденье тоже была симпатичная. Его мать, догадалась Оливия. Хотя едва ли. Недостаточно стара. Может быть, тетя или старшая сестра.

Она перебрала в уме заказы, пытаясь вспомнить, должна ли сегодня прибыть какая-то пара, но вдруг заметила еще одного мужчину, сидевшего сзади.

Сердце гулко забилось в груди, отдаваясь эхом в голове. Когда машина миновала последний поворот и остановилась, Оливия медленно поднялась на ноги.

Она узнала его сразу. И нисколько не удивилась тому, что туманные воспоминания прояснились, едва Фрэнк вышел из машины. Она тут же вспомнила цвет его глаз, звук голоса и мягкое прикосновение к щеке его большой ласковой руки.

Когда он повернулся и увидел Оливию, девочка почувствовала головокружение. Она стянула с дрожащих рук резиновые перчатки и сунула их в задний карман. Во рту пересохло, но она заставила себя вежливо улыбнуться и шагнула вперед.

Он сделал то же самое.

Женщина и молодой человек, выходившие из машины, сразу как-то потускнели и отошли на задний план, как и стена огромных деревьев, ярко-голубое небо над ними, порхание бабочек и пение птиц.

Она видела только его, как в ту ночь, когда он открыл дверь шкафа.

– Я Оливия, – сказала девочка голосом, который показался ей чужим. – Спасибо, что приехали, детектив Брэди. – Она протянула руку.

«Сколько еще эта малышка будет надрывать мне душу?» – думал Фрэнк. Она стояла очень прямо, серьезно смотрела ему в глаза, вежливо улыбалась, и только голос слегка дрожал.

– Рад снова видеть тебя, Оливия. – Он пожал ей руку. – Ливи. Разве тебя больше не зовут Ливи?

– Зовут. – Ее улыбка стала теплее. – Хорошо доехали?

– Очень хорошо. Мы решили ехать на машине, но для этого понадобился «Бьюик» моего сына. Только в такой громадине можно путешествовать со всеми удобствами. Правда, Селия?

Он протянул руку и обнял жену за плечи. Оливии понравился этот жест. Ей нравилось наблюдать, как люди ведут себя друг с другом. Эта женщина ему подходила, и улыбка у нее была дружелюбная. А в глазах читалось сочувствие.

– Это Селия, моя жена.

– Здравствуй, Ливи. До чего же чудесные здесь места! Знаешь, однажды я была в вашем лагере, когда мне было столько лет, сколько сейчас Ною. Я никогда не забывала ту поездку. Ной, это Ливи Макбрайд, хозяйка базы.

Ной посмотрел на нее сверху вниз и кивнул – вежливо, но отчужденно.

– Привет, – только и сказал он и сунул руки в задние карманы джинсов. Пряча глаза за темными очками, юноша пристально изучал ее лицо.

Она была более высокой, чем он ожидал. Неуклюжей. Ной напомнил себе, что он видел только ее старую фотографию. Фотографию маленькой девочки, зажимающей уши и плачущей от страха и горя.

Он никогда не забывал, как она выглядела. Никогда не забывал ее.

– В последнее время наш Ной даром слов не тратит, – серьезно сказала Селия, но ее глаза смеялись так, что Оливия не выдержала и улыбнулась.

– Пока будете регистрироваться, можете оставить машину здесь. К сожалению, все номера с видом на озера заняты, но у вас будет комната с прекрасным видом на лес. На первом этаже есть семейный номер с собственным внутренним двориком.

– Замечательно! Я помнила вашу базу все эти годы. – Желая успокоить девочку, Селия положила руку ей на плечо, повернулась и стала рассматривать дом. – Похоже, за это время она стала больше. Как и деревья.

Дом был большой, старый и солидный. Три этажа, центральная часть под крутой двускатной крышей. Широкие окна, из которых открывались ошеломляющие виды. Обветренные коричневые стены и темно-зеленая отделка делали дом такой же частью леса, какой были высившиеся над ним гигантские деревья.

– Тут все кажется таким естественным. Тот, кто строил этот дом, понимал, что гармония с природой важнее, чем борьба с ней.

– Это был мой прадедушка. Сначала он построил центральную часть, а потом вместе со своим братом и с моим дедушкой пристроил остальное. И он же дал базе название. – Оливия боролась с желанием вытереть потные ладони о джинсы. – «Риверс-Энд». Конец реки. Но здесь нет ни конца реки, ни ее начала. Это просто… метафора.

– Которая означает отдых и приют в конце путешествия, – догадалась Селия, и Оливия снова улыбнулась.

– Ага, точно. Именно это он и хотел сказать. Сначала это была гостиница, а базу отдыха сделали только потом. Мы хотим сохранить здесь первоначальную атмосферу, стараемся сберечь это место и сделать так, чтобы вид базы гармонировал с чистотой леса и озер.

– Ты найдешь с ней общий язык, – подмигнул Фрэнк. – Селия грудью стоит за первозданную природу.

– Как и каждый, у кого есть мозги, – выпалила Оливия, и Селия одобрительно кивнула.

– Думаю, мы с ней поладим. Ливи, покажешь мне базу, пока эти здоровенные бугаи будут вынимать багаж?

Пока Селия уводила ее, Оливия оглядывалась на Фрэнка. Она сгорала от нетерпения, но сделала то, о чем ее просили, и открыла половинку большой двустворчатой двери.

– В прошлый приезд я так и не побывала внутри, – сказала Селия. – Денег у меня было в обрез, и я воротила нос от удобств, которые были для людей побогаче. Я была одной из первых хиппи.

Оливия остановилась как вкопанная и заморгала.

– Правда? Вы не похожи на хиппи.

– Я надеваю свои любимые бусы только по особым случаям – например, в годовщину Вудстока[2].

– А Фрэнк тоже был хиппи?

– Фрэнк? – Селия откинула голову и расхохоталась. – Этот человек родился копом и сторонником республиканской партии. Тут уж ничего не поделаешь, – со вздохом сказала она. – Ба, да тут красиво!

Она сделала полукруг по главному вестибюлю, восхищаясь полами и стенами из натуральной сосны и пихты и огромным каменным камином, в котором по случаю теплого августа вместо пламени горели свежие цветы. Повсюду стояли уютные диваны и мягкие кресла.

Вокруг сидели отдыхающие, пившие кофе или вино, наслаждавшиеся видами или листавшие свои путеводители.

За стойкой из полированного дерева сидели два клерка в накрахмаленных белых рубашках и зеленых охотничьих куртках. Расписание экскурсий на сегодня было написано на старой грифельной доске, а на стойке красовалась глиняная ваза с мятными лепешками пастельных тонов.

– Добро пожаловать в «Риверс-Энд». – Женщина-клерк быстро кивнула Оливии, а потом гостеприимно улыбнулась Селии. – Вы остановитесь у нас?

– Да. Селия Брэди с семьей. Муж и сын выгружают багаж.

– Да, миссис Брэди, мы рады принять вас. – Она что-то быстро набрала на клавиатуре под стойкой. – Надеюсь, ваша поездка была приятной.

– Очень. – Селия посмотрела на табличку, пришпиленную к куртке. – Спасибо, Шарон.

– Вы пробудете у нас пять ночей. В вашем распоряжении будут семейный номер, ежедневный завтрак на троих, любой из маршрутов с проводником…

Оливия отвернулась от Шарон, продолжавшей свою приветственную речь, и посмотрела на дверь. Когда вошли Фрэнк и Ной, у нее похолодело в животе. Они несли багаж и рюкзаки.

– Шарон, я помогу. Покажу Брэди их комнату и все остальное.

– Спасибо, Ливи. Миссис Брэди, вы не могли выбрать себе лучшего гида, чем мисс Оливия Макбрайд. Приятного отдыха.

– Вот сюда. – Стараясь не торопиться, Оливия провела их по коридору и свернула направо. – Слева оздоровительный клуб и гостиная. В бассейн можно пройти через них или через южный вход.

Она отбарабанила сведения о времени завтрака, обеда и ужина, о том, как можно заказать еду в номер, о часах работы гостиной, ценах на прокат каноэ, рыболовных принадлежностей и велосипедов.

Пропустив гостей в номер, девочка остановилась у двери и расцвела, когда Селия ахнула от удовольствия.

– Бесподобно! Нет слов! Фрэнк, ты только посмотри на этот вид! Просто как в лесу! – Она быстро подошла к дверям, которые вели во внутренний дворик, и распахнула их. – Господи, и зачем мы живем в городе?

– Это связано с проблемой занятости, – иронически ответил Фрэнк.

– Большая спальня здесь, а вторая там. – Оливия сцепила руки, а потом развела их в стороны. – Если вам нужно что-нибудь еще, я с удовольствием отвечу на ваши вопросы… Я… Если хотите сходить куда-нибудь во второй половине дня, есть несколько легких и коротких маршрутов.

– Фрэнк, не хочешь вспомнить молодость и поиграть в скаутов? – Селия улыбнулась, не в силах сопротивляться мольбе, горевшей в глазах девочки. – Думаю, мы с Ноем немного поплаваем в бассейне. А ты мог бы прогуляться с Ливи и слегка размять ноги.

– Отличная мысль. Ливи, ты не против?

– Нет, нет, не против! Можно выйти прямо отсюда. – Она махнула рукой в сторону внутреннего дворика. – Тут есть короткий маршрут всего на километр. Можно даже не переобуваться.

– Вот и отлично. – Он поцеловал Селию и погладил ее по руке. – Я скоро вернусь.

– Можешь не торопиться. – Она подошла к двери и посмотрела вслед девочке, которая вела мужчину к деревьям.

– Мама…

Селия обернулась лишь тогда, когда оба исчезли в лесу.

– Да?

– Почему ты ничего мне не сказала?

– О чем, Ной?

– Это ведь дочка Джулии Макбрайд, так?

Селия обернулась. Ной стоял в дверях своей спальни, небрежно прислонившись плечом к косяку.

– Да. А что?

– Мы приехали сюда не для того, чтобы бродить по лесам и ловить рыбу. Папа ненавидит рыбалку. Его идеал отпуска – лежать в гамаке на заднем дворе.

Она чуть не рассмеялась. Ной был совершенно прав.

– А ты как думаешь?

– Он приехал повидаться с девочкой. Неужели в деле об убийстве Джулии Макбрайд появилось что-то новое?

– Нет. Ничего подобного. Ной, я не знала, что оно тебя так интересует.

– А почему оно не должно меня интересовать? – Он оттолкнулся от косяка и взял из стоявшей на столе голубой вазы ярко-красное яблоко. – Это дело расследовал папа, и оно было у него самым громким. Люди все еще говорят о нем. А он думает. – Ной показал подбородком в ту сторону, куда ушел отец. – Даже если молчит об этом. Мама, что все это значит?

Селия пожала плечами.

– Эта девочка… Оливия… написала ему письмо. У нее есть вопросы. Не думаю, что дедушка и бабушка ей много рассказывали, и сомневаюсь, что они знают об этом письме. Давай дадим им немного посекретничать.

– Конечно. – Ной откусил яблоко и посмотрел в окно вслед высокой девочке и мужчине, скрывшимся в лесу. – Просто я удивился.