Читать книгу Весточка с той стороны - Нурлан Баймухаметов - Страница 3

Владельца розового «Бентли», уроженца города Фрунзе, стареющего сорокалетнего мужчину, звали Болот Шокоев. Болот по прозвищу Шоколод. Так однажды, намекая на смуглую кожу, назвал его Гали-Есим Дыркыгалиевич Бекбайтасов, давний благодетель и патрон, могущественнейший столичный чиновник. Он неожиданно объявился неделю назад, когда уже давно алма-атинская жизнь Болота стала вполне размеренной и сытой, и почти позабылись годы бесшабашной, по-студенчески голодной молодости в славном городе Джамбуле, с её суровыми бандитами и бесконечными разборками, подлым рэкетом и гнусным рейдерством. И прочими «прелестями» конца девяностых.

И сетевым маркетингом он даже и не помышлял баловаться. Свой первый миллион Болот сколотил на мясопродуктах: колбасах, сосисках, отбивных и прочих стейках, вовремя смекнув, как превратить захудалые мясокомбинаты в Талды-Кургане и Джамбуле, доставшиеся ему почти даром, – благодаря Гали-Есиму Бекбайтасову, – в источник стабильного дохода. Для него это обернулось «золотой жилой». Ничего оригинального – проверенная временем классика: если красиво упаковать и грамотно преподнести товар, то появившаяся прослойка богатых людей, которую захватила повальная мода на эко-продукты – публика, помешавшаяся на здоровом образе жизни и правильном питании, – готова платить за него хорошую цену. Главное, не скупиться на рекламу и дружить с кем надо – все затраты окупятся сторицей. А дальше понеслось: сеть фирменных мясных лавок «Эко-Фуд», ресторан высокой кухни «Органик» в Алма-Ате, и к первому миллиону добавился еще один. Только Болот никогда не забывал, кому он обязан этим благополучием. Вот потому-то по зову Гали-Есима, Шокоев, бросив все дела, и явился, – как сказал бы его Андрюсик, обожаемый партнер-сожитель, – «пред ясны очи, так сказать», как и когда-то двадцать лет назад. А тогда он «шестерил» на джамбульского бандита Магауйю Джуламанова, Магу по кличке «Магила», – оказавшейся, надо заметить, пророческой, – который и представил его однажды боссу, Гали-Есиму Бекбайтасову, влиятельному заместителю председателя горисполкома города Джамбула, с ухмылочкой отрекомендовав Болота, как «парнишку смышлёного и хитрожопистого». А когда Мага отправился через полгода не по своей воле в мир иной, в бандитскую «Валгаллу», Болот по «наследству» и попал в число «людей» Гали-Есима. И надо признать, не прогадал. Но то – дела давние, былое, так сказать, археология, можно и не вспоминать более. Удивительных событий случалось в те стародавние времена – хоть книжку пиши, но то, с чем теперь обратился к нему босс, однако, порядком его озадачило: Бекбайтасов, человек государственного масштаба и вдруг такая чепуха. «И почему именно ко мне? Филёр я, что ли, какой? Других «шестерок» не нашел, помоложе?» Виду, конечно, Болот не подал, потому что знал: не его ума это дело, а большого человека, такого, как Гали-Есим, и отказать тут никак нельзя.

Галя, как его про себя называл Болот, был с ним, как обычно в таких ситуациях, немногословен. Бросил на стол фотографию, в которую ткнул пальцем, указывая на объект для наблюдения, продиктовал адрес, дал краткие инструкции, наказал: проследи сам – что, где, когда, куда и с кем. Вспомни молодость, усмехнулся он. Будет возможность, любые документы, которые передадут субъекту на фотографии (зовут Искандер Мухаметов), – высматривать. А поступит на то его, Гали-Есимово указание – изъять их технично, без шума и пыли. Не самому, естественно, а сподручным.

«Судя по всему, раз Галя делает акцент на документы, это и есть самое важное, – решил Болот. – Но это его категоричное "проследи сам"… Вот уж, странно. Однако ж, дело хозяйское. Надо исполнять».

С фотографии на него смотрела счастливая пара: парень с девушкой, прижавшись друг к другу, сидят на диване за столиком в кафе. Он нежно приобнял её, а она склонила голову на его плечо.

«Пожалуй, девушка красива», – решил Болот.

Тонкие черты лица выразительно подчеркивали голубые глаза. Полные губы, приоткрывшись в полуулыбке, слегка обнажили ровный ряд белоснежных зубов. Выбившаяся из зачесанных назад русых волос непослушная прядка упала на лицо. А это означает, что девушка непременно – в последующий миг, так и не запечатлённый неведомым фотографом – попробует кокетливо сдуть её в сторону.

А вот парень точно не в его вкусе. Длинные, почти до плеч, нечесаные каштановые волосы ниспадают по обе стороны скуластого лица. Вдоль высокого лба обозначилась морщинка. Прищуривающиеся чёрные глаза прикрывают стильные очки-велосипед. А явно сломанный, с горбинкой нос подпирают усы, сползающие к подбородку старомодными подусниками.

И что такая девушка могла найти в нём? Женщин Болот не понимал, да и не любил.

«Но этот же – мужлан усатый, не то, что мой утонченный Андрюсик», – подумал Болот. Андрюсик! На душе у него потеплело.

Вести наблюдение за субъектом не составило никакого труда: парочка практически никуда не ходила. Разве что каждый вечер, – за все те дни, что он их вел, Болот в этом убедился, – проводила в том самом кафе, где и запечатлел их фотограф. Субъект со своей подругой не расставался ни на минуту. «Каждый вечер в том же самом кафе! Однако! Странная привычка, если не учитывать, что они жили в том же доме, где оно и располагалось». Субъект постоянно что-то рисовал. Он то всматривался в людей, снующих мимо их столика на летнике, то вдруг устремлял пытливый взгляд в зал и там пытался что-то узреть среди отдыхающей публики. Как-то Болоту показалось, что, может, и его в «Бентли» он высмотрел и зарисовал.

На второй день наблюдения Болоту как будто бы повезло. К парочке за столик подсел огроменный парень, под два метра ростом, атлетического сложения. Судя по тому, как он обнялся с субъектом (который, кстати, тоже не был маленьким) и поцеловал в щеку его подругу, Болот понял, что они – друзья. И это уже стало интересней. Но к разочарованию Болота, никто никому ничего не передал. Они посидели с часик, да и разошлись. Кажется, парочке стало плохо. Вероятно, отравились несвежим десертом. Десерт в этом кафе и вправду был неважным. На следующий день они в кафе не появились. Болот выяснил, что субъект заболел и, видимо, серьёзно. Настолько, что помещен в реанимационное отделение. Когда Болот доложил об этом Гали-Есиму, ему показалось, что босс озадачен. А сообщение о том, что субъект скончался в больнице в тот же день, и вовсе его удивило. Бекбайтасов дал указание Болоту понаблюдать теперь за подругой покойного и, по возможности, как он выразился, «проинспектировать» квартиру субъекта. Разумеется, не самому.

На этот случай у Болота были два «свободных художника», как он их называл: долговязый Дильшат, мастер по любым замкам и автомобильным, в частности, по кличке «Тычок», данной ему за любимую присказку «Ты, чо!»; и плотно сбитый Рахмон, домушник, отзывавшийся на кличку «Презик» – уж больно рожей походил на бессменного таджикского президента.

Только вот было неясно, что искать. Галя на этот счет указаний пока не давал. Но всё же какой-никакой результат наконец проявился: сегодня на похоронах девушка субъекта отдала какую-то красную папку тому типу, что был замечен им в кафе пару дней назад.

«Неужели конец моим мучениям? – Болот обрадовался. – Устал я, утомился». Из-за Галиного поручения он забросил все дела.

Кстати, о делах. Прежде чем отправиться к Гали-Есиму, в его алма-атинскую резиденцию, Болот решил, что не лишним будет сделать пару-тройку звонков. Первый – Петровичу, начальнику ветслужбы его Талды-Курганского мясокомбината.

У Петровича был неприятно зычный голос, и Болот слегка отставил от уха смартфон.

– Слушаю вас, Болот Оморович.

– Как там телята? – перешел сразу к делу Болот, поморщившись: надо было отодвинуть смартфон подальше.

– Да-да! Отличная партия. Телята вскормлены исключительно молоком. Это песня какая-то. Сам осматривал, – затараторил Петрович. – Вы бы видели их белые языки – первый признак! Да и вес хороший, выше среднего. Выход будет большим.

– Карантин отбыли?

– Карантин на днях заканчивается. Разтаможку тоже сделали. Правда, еще пару дней займет дооформление груза. Решили сэкономить и перегрузить с крытых вагонов в полувагоны – так дешевле. Погода позволяет. Сами транспортники предложили. У них в наличии такие допотопные китайские полувагоны ещё есть. С деревянным настилом. Специально для перевозки скота. Планируем в пятницу отправку с арендованного прирельсового склада на комбинат – Медрет Медырович сказал. К субботе, обещал, телятки будут на месте.

После такого исчерпывающего доклада Болот передумал звонить Медрету, коммерческому директору.

– Ага. Это хорошо. Передайте ему пусть потом отзвонится.

Болот успокоился: Медрет Рахымов – дело своё хорошо знает. Проверенный человек, ещё по джамбульским делам. Если он посчитал, что доставка телят полувагонами, а не скотовозами, целесообразней, то так тому и быть. Партия всё-таки большая. Хлопотно.

Второй звонок – Андрюсику. Тот заведовал его рестораном. И, кстати, неплохо справлялся.

– Ауо, дорогой. Ты, некоторым образом, для меня освободишься когда-нибудь?

Андрюсик плохо выговаривал «л»: вместо «алло» получалось «ауо». Болоту это очень нравилось.

– Андрюсик, солнце, папочка заедет к восьми. Попроси Жан-Пьера что-нибудь вкусненькое сотворить, на твой вкус. И непременно – "Шато Лафит" урожая тринадцатого! И никаких "Шеваль Блан".

Но надежда насладиться в обществе обожаемого Андрюсика очередным кулинарным шедевром от французского шеф-повара его ресторана, Жан-Пьера Дебю, выписанного Болотом из далекого Ларошеля, угасла сразу же после разговора с Галей, который был явно не в духе. Таким раздраженным Болот его не видел никогда.

– Ну, что за паскудный цвет! – возмущался Гали-Есим, разглядывая на большом мониторе, на который были выведены изображения с десяток камер видеонаблюдения, автомобиль Болота. – Что у тебя другой машины нет, что ли? К чему этот розовый цвет? Светишься как пидо… э… торшер, в общем!

Он не договорил, но Болот догадался, что тот имел в виду, и обида явственно проступила на его лице. Бекбайтасов заметил это и смягчился, понимая, что это чересчур:

– Ладно-ладно, Болот. Не дуйся! Спасибо, что не стразами обклеил. Проинспектировали квартиру?

Обиду пришлось проглотить.

– Не могли, босс, люди кругом – суета, – сказал Болот.

– Как раз в это время и надо было квартиру осмотреть. В такой-то суете кто там внимание на вас обратил бы? Мне тебя, что ли, учить?

– Вам, и только вам, босс, – льстиво заметил Болот.

Гали-Есим отмахнулся. Но, кажется, остался доволен.

Вряд ли Бекбайтасов отдавал себе в этом отчёт, но он так и не смог привыкнуть к похвалам, щедро и отовсюду расточаемым в его адрес уже много лет. «Будь то даже неприкрытая лесть от такого малого по его меркам человека, как я», – думал Болот. Странность, которую Шокоев подметил в поведении своего патрона давно, и которой иногда успешно пользовался.

Когда Болот показал то, что снял камерой смартфона, Гали-Есим заметно повеселел.

«Неужели это настолько нечто такое важное, значительное, что Галя тут, при мне, почти напрочь теряет присущее ему самообладание, – удивился Болот. – Что же это за дело такое?»

Показу предшествовала небольшая заминка со смартфоном, сначала изумившая Болота, а затем вызвавшая в нём уважение к тому, как всё серьезно продумано у босса в плане безопасности. Дело в том, что смартфон Болота завис. Насмерть. Заморозился. Не помогла и перезагрузка. Болот огорчился, ведь он только что объявил боссу: у него есть любопытное видео.

– Погоди, Болот, – сказал Бекбайтасов, видя, как тот мучается со смартфоном. Он включил интерком и сухо произнес в трубку: «Вудин, ты? Дай десять минут своей машинке отдохнуть. И зайди ко мне сейчас».

Смартфон чудесным образом ожил.

«Глушилка электронная, блокирует в помещении любую запись, – смекнул Болот. – Опасается компрометирующих материалов. Солидно! Неплохо бы самому такой игрушкой обзавестись».

В комнату вошел Вудин, сутулый молодой парень в очках. Мрачный, как грозовая туча.

– Дай-ка ему телефон, – сказал Болоту Бекбайтасов, а Вудину приказал: «Выведи видео с телефона на монитор».

Вудин принял из рук Болота смартфон, быстро оценил, что делать, что-то там подстроил, и вот уже на экране монитора появилось изображение.

Бекбайтасов кивнул Вудину, и тот вышел из комнаты.

– Ну, давай, что там у тебя, показывай.

На мониторе мелко зашевелились люди, вроде бы стоявшие поначалу неподвижно одной небольшой шеренгой во дворе и с почтением внимавшие каждому слову муллы – Болот прокручивал видео в ускоренном режиме. Он лишь тогда замедлил воспроизведение, когда дошел до эпизода, где девушка субъекта передаёт красную папку высокому парню.

– А это что за детина? – поинтересовался Гали-Есим.

– Это приятель, друг покойника, – пояснил Болот. Он поставил видео в режим паузы, увеличил слегка смазавшееся изображение так, чтобы на папке можно было различить белую этикетку с надписью «Домбра».

– Всё понятно, – сказал Гали-Есим. – Дальше.

Болот продолжил воспроизведение видео.

– Тэ-эк! Погоди, а это кто? Стоп! Что за матрёшка такая? – Бекбайтасов указал пальцем на стоявшего неподалеку от девушки субъекта человека, и впрямь, фигурой напоминавшего матрёшку. – Напряженно смотрит, как она папку отдает!

Болот снова включил режим паузы.

– Не знаю. Родственник, наверно. На него я внимание не обратил. На похороны приехал из… Я узнаю…

– Не надо. Это я так, к слову, – перебил Гали-Есим. – Значит так. Проследи за детиной с красной папкой. Где там будут поминки?

– В кафе, – ответил Болот. – Это в доме, где покойник проживает. Проживал, то есть.

– Всё понятно. Вот что, – сказал Бекбайтасов. – Не выпускай его из поля зрения. У него папка, которая мне нужна. Такая вот задача. Изымешь её сегодня, как представится возможность. Кто там у тебя в работе – Тычок?

Болот кивнул.

– Замечательно. Сразу же её ко мне, – он хлопнул ладонью по столу. – Сюда. Да вот еще. Про детину разузнай: кто такой, что такое.

Он встал из-за стола, давая понять, что обсуждать больше нечего.

Болот огорчился: накрылся ужин, придется отложить на завтра; но виду не подал. «С этой папкой, – будь она неладна, – придется повозиться».