Читать книгу Полли и Том. Жабий язык - О. Кит - Страница 1

Жабий язык

Эта шляпка решительно не получалась.

Честное слово – Полли замаялась выпарывать ленту, но та всё не слушалась и выкручивалась из рук, словно уж.

– Влюбилась! – кинул Оскар через порог, зияя щербатым ртом, и тут же затрусил на улицу поскорее.

Полли покраснела до самых ушей. «Оп!» – это строчка снова вильнула вбок.

И Полли сердито отбросила шляпу.

Возможно, она бы не стала такой, если бы в тот день закрылась пораньше!

Миссис Бо попивала студеное молоко с чаем, устроившись в кресле на заднем дворе. Её ноги подрагивали под платьем, но миссис не хотела признавать своё положение и всем рассказывала, что просто танцует сидя.

– Знаешь, что такое «втюриться», дорогуша?

– Нет, тётя Бо, – ответила Полли, выходя в сад безо всякого настроения.

– «Втюриться» – это истыкать себе иголками пальцы, пытаясь пришить ординарный бантик на ординарную шляпку.

Полли украдкой глянула на свои руки и всё поняла.

– Кажется, Оскар прав, – поделилась она откровенно и зачем-то стала ощипывать инжир, – и надо же было мне в тот день задержаться!

Старушка Бо подумала, что в этом году у инжира станется неурожай – он просто обидится, если Полли сейчас же не перестанет.

– Выпей-ка лучше молока, – попросила она с беспокойством, – а затем перескажи старушке всё. Да поподробней.

Полли – неожиданно для себя – послушалась. Она села на плетёную табуретку, взяла чашку в руки и осторожно заглянула в чужие глаза. Те уже столько всего повидали! И начали подмигивать с озорством ещё до того, как Полли открыла рот.

А она его всё же открыла. И рассказала вот такую историю.

* * *

Тем утром Полли ставила цветы в вазу. Их собрал Оскар: спозаранку он снова был на холмах у поместья и принёс домой не букет, а охапку сирени – и теперь в каждой комнате стояла нарядная ветка.

Лавку украшали в последнюю очередь. Среди рядов шляпок, лент, тканей, а также всяческих безделушек и дешевых сервизов очень удачно вписывались ветки разного роста. Полли взглянула издалека, встав в проёме, и осталась довольна.

Пока на неё кто-то не налетел.

– О, прошу прощения! – тут же вымолвил джентльмен, вежливо трогая козырёк. – Я слишком счастлив, а потому невнимателен. Извините!

Этот нежданный мистер был рыжим, немного кудрявым, с улыбкой во всё лицо и глазами ребёнка. Первым делом он поздоровался с Полли и сказал, что счастливее всех.

– А ещё мне нужна женская шляпка, – добавил он после, – для невесты.

И затем он не умолкал до самого ухода, восторженно хватал ленты, мял свой котелок из синего сукна и всё говорил-говорил-говорил – вот только Полли не слушала. Она рассеянно кивала, предлагала цветы и готовые банты, смущалась, а когда рука мистера коснулась прилавка и – заодно – ладони, то раскраснелась до самых ушей.

Мистер передал ей фунт в счёт предоплаты, а затем распрощался до воскресного вечера.

Полли из разговора запомнила только имя и совсем не запомнила фасон шляпки. Вечером она сидела в своей мастерской и готова была разрыдаться, потому что не любила работать «спустя рукава».

* * *

– А затем этот джентльмен приходил ещё пару раз. Я такая непутёвая! Скоро свадьба, а шляпы всё нет… Мы оба у тебя – я и Оскар – глупышки.

– Я, вообще-то, молодец, – обиделся мальчик, лежавший в гамаке.

Хотя ему было не очень-то интересно слушать влюблённые вздохи, когда раскачивался очередной зуб.

Старушка Бо поспешила урезонить обоих:

– Если люди совершают глупые вещи, то это ещё не признак недостаточного ума, – философски ввернула она. – И любовь так прекрасна!

– Но не первая и не в джентри.

Здесь тётушка согласилась.

– Значит, мистер часто захаживает? – поинтересовалась она погодя.

– В неделю по несколько раз!

– Хм.

Миссис Бо покачала задумчиво головой, а ноги её совсем расплясались под клетчатым одеялом. Полли вновь ощутила себя виноватой и удручённо повесила нос.

– Мне бы просто сделать хорошую шляпку, – вздохнула она, – остальное не очень-то важно. Так, тётя?

Между тем, у старушки было своё представление о важностях в этой жизни.

– Шляпок в мире – целое множество, а любовь…

– Нет-нет, – оборвала Полли, не желая подобное слушать.

Миссис попробовала снова, но шляпница лишь отмахнулась и вернулась в свою скромную лавочку.

– Взрослые – препротивные люди, – вынес свой вердикт Оскар, слегка шепелявя.

Но пока он праздно покачивался в своём гамаке, пяткой задевая кусты инжира, пальцами шатая один зуб за другим, тётушка Бо переживала за молоденькую племянницу и, конечно, пыталась найти решение.

Впрочем, решение нашло миссис Бо значительно раньше.

Вскоре после ухода Полли, старушка заприметила кое-кого за садовой оградой. Выкатившись из-за стола, по-прежнему танцуя ногами, тётя Бо направилась навстречу очень давней знакомой. Благо, она действительно появлялась вовремя.

И за корсажем у неё, как обычно, очень звонко гремело.

* * *

Так уж бывает, что в небольших городках много слухов. А если вы не согласны, значит, эти слухи о вас.

Мистер Томас был как раз несогласным, и за его спиной то и дело шушукались. Полли однажды слышала в булочной: две юные леди в пелеринках обсуждали предстоящую свадьбу.

– Каков кавалер! – расстраивалась одна, а Полли немного краснела.

– Загляденье! – поддерживала печально другая.

И обе они вздыхали, словно два рыбака, упустивших волшебную рыбку.

Между тем, шляпницу это ничуть не трогало – так она отвечала тётушке Бо. Она целыми днями пришивала цветы и ленты, унизав напёрстками пальцы, и была абсолютно уверена – никогда в жизни она больше не станет влюбляться.

– У тебя осталась всего неделя, – услужливо напоминала ей старушка, когда Полли снова порола нитки.

– Пять дней, дорогуша, – заглядывала она в мастерскую, слыша, как Полли ругается.

– А свадьба-то уже послезавтра! – изводила тётушка Бо, словно бы не замечая, как шляпница переживает.

Будто Полли сама не знала, что возится и опаздывает!

А тем временем, не у всех дела были плохи. Взять, к примеру, Оскара – кажется, не было младшего брата счастливей, чем он. В глубине души Оскар давно определился с профессией. Сестра попрекала его тем, что он целыми днями где-то шатается, тётушка Бо сердилась, когда не дожидалась его на обед, и никто из них пока что не знал, чем занимается Оскар.

А он – представьте себе! – каждое утро носил колпак.

Не простой, а колпак поварёнка из хлопковой ткани. И был самым забавным, потому что – с щербатым ртом.

Никто ему не верил, но сегодня был первый раз, когда он делал эклеры. Не все – только парочку, зато оба они получились. Держа их за пазухой, Оскар ехал домой на облучке вместе с кучером, пока молодые хозяева скакали рядом верхом, а дети шумели в повозке.

В городе начинались летние гуляния, и на всех улицах было шумно и весело. Леди и джентльмены разъезжали в машинах, громко смеясь, молодёжь сбивалась в стайки на главной площади, готовясь вот-вот заплясать, и разноперая толпа сновала мимо туда-сюда.

Но никто и не думал заглядывать в мастерскую – тогда хорошо раскупали крендели, а не шляпки.

Полли не вытерпела и приоткрыла дверь, чтобы впустить больше солнца. А заодно, возможно, и кого-нибудь с кошельком.

И вот, стоило ей только встать за прилавок, как в проёме действительно нарисовался чужой силуэт. Это была очень высокая и стройная леди, одетая в мужской верховой костюм, но с дамским зонтиком наперевес. Она ослепительно улыбнулась и кого-то напомнила.

– Какой день! – сказала она, ни к кому, собственно, не обращаясь. – Скажите, мисс, вы – та самая милая шляпница по имени Полли?

– Возможно, я не та самая и не милая, но с уверенностью могу сказать: Полли – это я.

Шляпница очень смущалась принимать комплименты и часто отнекивалась.

Между тем, молодую леди это ничуть не задело. Очень внимательно обведя взглядом все полки, витрину и даже шляпку Полли, которая сиротливо висела в углу, она заключила:

– Прекрасно! – очень уверенным тоном. – Да вы и впрямь – мастерица!

– Благодарю вас, – ещё больше сконфузилась Полли. – Так вы хотели бы сделать заказ?

– Вовсе нет! – поспешно отказалась мадам. – Мне пока хватит и одной.

А затем она подмигнула Полли, словно та была в курсе чего-то особенного, и застучала каблуками по мостовой в сторону главной площади. Можно сказать, это было невежливо, но очень сложно таить обиду на таких лучезарных людей.