Читать книгу Анорексичка. Как я шагала к идеальной фигуре и превратила свою жизнь в ад - Одарина Никирина - Страница 6

* * *

Что ж, день Х настал. Сегодня мы празднуем всем классом 8 марта и 23 февраля. Первое ещё не наступило, второе уже прошло. Но это не важно. Будем веселиться. Только как веселиться, если мне не нравится ничего, что я хочу надеть? Думала о платье (и плевать, что не поиграю в твистер, зато буду в платье), но оно подчеркивает все проблемные места. Попа плохо в нем выглядит, какая-то вялая, а оно обтягивающее и короткое. И на бретельках, из-за чего немного видны валики под подмышками. Не понимаю, откуда они. Все время делаю упражнения на грудные мышцы, а они не уходят. Ненавижу их! Вечно портят настроение. Приходится наступать на горло своим желаниям и искать в шкафу что-то более скромное и скрывающее недостатки. Эх, совсем не хочется идти в том, в чем меня уже видели. Возможностей принарядиться в школу не так уж много, нельзя упускать такой шанс. Но и чувствовать себя не в своей тарелке весь праздник из-за того, что будет заметен мой жир, совсем не хочется.

Ну, почему, я не подумала о наряде заранее? Почему не примерила платье неделю назад, да хоть вчера? С чего я решила, что все будет нормально? Странно: когда я покупала это платье на Новый год, мне нравилось, как оно сидело. Да и не изменилась я, вроде, с тех пор. Во всяком случае, не толстела, лучше особо фигура не стала, но если верить сантиметру, чуть скинула в обхвате. Видимо, ошибаюсь. Что ж, будет новый стимул для похудения: отлично выглядеть в этом платье. Но что же мне всё-таки надеть на праздник? Хм… у меня есть рваные джинсы совсем новые, можно подобрать к ним какую-нибудь кофточку. Так-так… Ну, конечно! Вот же зелёная кофточка с рукавом «летучая мышь»: в ней моих валиков не заметят! И с джинсами этими будет идеально смотреться. Нечета платью, но я смогу играть в твистер. Пора краситься и одеваться, а то опоздаю из-за всех этих сборов.

Н-да… в этих голубых джинсах моя попа явно выглядит больше, чем есть на самом деле, а я-то пытаюсь ее замаскировать. Что же это такое! Что не надену, все выставляет мои проблемные места напоказ. Может, все не так плохо? Как взглянуть на себя со стороны? У мамы спрашивать мнения не буду: для нее я всегда красивая, но правды в этом нет. Сниму себя на камеру: сразу будет видно идти мне в этих джинсах или нет.

Ставлю фотик на подоконник, включаю запись и медленно вращаюсь вокруг себя, чтобы снять со всех ракурсов. Теперь похожу вперед-назад: надо знать трясутся у меня ляжки в этих джинсах или нет. Трястись-то они в любом случае будут, но, надеюсь, незаметно.

– Тань! Иди сюда.

Мама зовет, ну, вот.

– Сейчас!

Ага, можно было не напрягать голосовые связки: мама в этот же миг заходит ко мне в комнату. Зачем, спрашивается, надо было звать?

– Мам, я же сказала: «сейчас».

– Да какая разница, я спросить хотела: будешь дома ужинать?

– Нет. Мне хватит чаепития в классе.

– Один чай с пирожными – не еда.

Эх, ну, какая разница, буду я есть – не буду, это мое личное дело.

– Мама, ну там и другое будет! Мы же все девчонки что-то принесем, забыла? Мы с Гульназ вчера в магазин ходили: я купила фрукты и сыр.

– Да? А я и не обратила внимания на них: надо было сказать, а то вдруг бы мы съели?

– Ну, за один день вряд ли все бы успели.

– А ты так пойдешь? Платье не хочешь надеть?

Хочу, мама. Но для этого похудеть сначала надо. Естественно, сказать такое я не могу.

– Почему сразу платье? Я, может, в джинсах хочу. Мне неудобно будет в платье! Оно ограничит мои возможности!

– Что за возможности? – Мама смотрит на меня так, будто я ее чем-то удивила.

– Ну, сама подумай: мы конкурсы всякие придумали, игры.

– Раньше тебя это не останавливало.

Мама права. Я действительно всегда предпочитаю на праздники надевать платья или юбки. Но раньше они на мне хорошо сидели.

– Неправда, только в Новый год. И мне же нужно кофточку эту выгуливать.

– Да выгуливай. Надеюсь, помнишь, что лимонад не надо пить и всякие колы…

Мама регулярно напоминает мне про вред лимонадов и газировок, как будто я до сих пор не запомнила. Даже обидно: я и сама не стану их пить. Там же столько калорий…

– Мам, я такое в рот не беру, сама знаешь, может, уже хватит мне все время про это говорить! Я уже не маленькая.

– Но и не взрослая.

– Взрослая-взрослая.

– Взрослые дурью не маются: картошку во враги не записывают. Ладно, конфеты, но без картошки-то как?

Родители еще не смирились, что я отказалась от картошки. Особенно мама. Думает, что без нее я исхудаю, и пытается мне втолковать, что ее нужно есть. А ведь если бы я отказалась от свеклы какой-нибудь, то никто бы даже не заметил.

– Есть одну картошку хуже, чем не есть ее совсем. Я не хочу ее есть. Кто-то не любит морковь, а я – картошку.

– Ты любила ее. А после Нового года, как с ума сошла.

– Спасибо, мама, очень мило с твоей стороны.

– Я тебе добра желаю и не понимаю, зачем ты отказываешься от нормальной еды. Ты же растешь. – Мама с грустью вздохнула.

– Я почти не расту уже. И все ем, кроме картошки. Мы же не будем считать конфеты за еду?

– Ладно. Я все сказала. Когда домой придешь?

– Не знаю. Не поздно. В школе нас на ночь не оставят, – попыталась я пошутить и глянула на часы в телефоне.

– Знаю, что не оставят. Но после праздника иди домой сразу, нечего по темным улицам гулять. И холодно.

– Понятно.

– И телефон не выключай, – продолжала мама.

– Не надо звонить: не порть мне праздник.

– Тогда на смс отвечай.

Как будто я буду сидеть с ребятами за столом и писать смски маме. Ну, глупость же! Я сделала глубокий выдох и спокойно сказала:

– Мам, я же здесь рядом, зачем это все?

– Если будет поздно, то я, напомню, что надо иди домой.

– Твое поздно – у других рано, – в моем голосе зазвучало раздражение.

– Меня не волнуют другие, меня волнуешь ты.

Пора явно сворачивать этот бессмысленный спор.

– Все. Мам, сейчас ведь ругаться начнем. Хватит уже.

– Не начнем. А кофту, кстати, надо бы прогладить, – мама неодобрительно потянула за рукав мою кофту.

– Знаю! Ты не даёшь!

– Ну, ладно. Собирайся. – Мама вышла из моей комнаты, но дверь оставила открытой.

Вот так легко испортить настроение. Мало мне толстой попы и бедер, так ещё мама со своими глупостями и беспокойством. Как ей можно рассказать о целлюлите и спросить, что делать? Она же сразу скажет, что у меня нет никакого целлюлита, и все нормально. Даже смотреть на доказательства не станет, начнет следить, чтобы я ела больше. А вдруг картошку куда-нибудь станет подсовывать? Ну, правда. В те же котлеты, например. И все испортит. Я просто хочу стройные бедра и нормальную попу. И живот плоский с прессом. И валики убрать. Не позволю никому мне помешать!

Посмотрим видео, что у меня там: трясется жир или нет? Так: попа все же большевата, джинсы подчёркивают ее, и вид сбоку мне не нравится. Но ляжки не трясутся, и на том – спасибо. Нужно будет надеть капроновые колготки под джинсы: они меня немного «подтянут». К тому же все равно на улице холодно, пусть и пять минут идти до школы. Да и погулять хочется потом: идти домой сразу после нашей классной вечеринки я не собираюсь. Я сама решаю, что мне делать. И погуляю в любом случае. Тем более, надо будет размяться после застолья. Не отказываться же от всех вкусностей на празднике? Ребята сразу начнут подкалывать, что я голодаю.

* * *

Скоро у меня День рождения. Шестнадцать лет. Вроде такой классный возраст.. Юность. Но я не радуюсь. Я давно перестала радоваться Дням рождения. С 12 лет для меня это самый грустный праздник. Не праздник. День, который нужно пережить. Я старею.

Юность. Если я юная, то почему у меня целлюлит? Неужели нельзя ничего вкусного, если хочешь иметь стройную и подтянутую фигуру? Вот он возраст: я почти не расту и не могу беззаботно обедать, как раньше. Все лишние калории идут в мои бедра, а не в энергию. Пора приниматься за диеты.

Но я не против провести День рождения с лучшими друзьями. Не хочу потом вспоминать, что не отметила шестнадцатилетние. Пожалею. Если недавно мне казалось, что пятнадцать – это много, то теперь я понимаю: это мало. Много дала бы, чтобы мне снова исполнялось пятнадцать, а не шестнадцать. Было бы проще избавиться от целлюлита. Иногда я представляю, как просыпаюсь и оказывается, что я моложе. Но этого никогда не происходит. Ладно. Хватит грустить. Это так глупо. В жизни бывает столько проблем, о которых я не знаю. Но от этого почему-то не легче.

* * *

Вот и День рождения. Я критически рассматриваю, как сидит на мне платье, но мама не дает мне сосредоточиться на анализе моей фигуры.

– Во сколько придут все?

– Мама, через час уже.

– Вы вчетвером будете?

– Не знаю: 4-6. Паша в деревне, но может сегодня вернётся, а Оля болеет, но возможно все-таки придет.

– И заразит остальных? – Мама беспокоится из-за ходящей сейчас эпидемии гриппа, но, по-моему, напрасно.

– Мам, да не заразно, ее тошнило утром.

– Это вполне может быть гриппом. Вряд ли торт ей пойдет на пользу.

– Может и пойдет.

А вот мне торт точно на пользу не пойдет. Печалька.

– Таня, ты сейчас будешь накрывать на стол?

– Чуть позже.

– Не затягивай, а то не успеем.

Не успеем? Во множественном числе? Мама с папой разве останутся с нами?

– Мам, мы же одни собирались…

– В смысле? – Мама удивленно посмотрела на меня. Неужели не понимает?

– Я же говорила, что хочу нормально отметить с друзьями, а если вы дома будете, то это уже не то…

– То есть нам сейчас нужно уйти куда-то всем, да? Куда интересно?

Как будто нельзя сходить в то же кино. Предложу – обидится. Мама и так уже обиделась.

– Ну, ты не понимаешь. Я же из-за этого и пригласить многих не могу: веселиться, когда родители и брат дома, уже не получится. Всем будет неловко.

– Мы тебе, по-моему, не мешаем. Будем сидеть у Вити в комнате. К вам выходить никто не собирается.

Ну, почему родители не понимают, что нам хочется отметить одним? Раз в год. Почему?

– Это не меняет ничего. Мы, например, хотим попеть в караоке, а я при брате не могу, он смеется потом и говорит, что я петь не умею. А я хочу попеть в караоке и не думать, что он будет ржать надо мной.

– Пойте, на здоровье. Витя вообще-то к друзьям полчаса назад ушел, когда ты в ванной красилась.

Ой, уже лучше. Но важнее, чтобы нас оставили родители.

– А вы? Кино же есть…

Но мама как будто не слышит.

– Нам уйти некуда. День рождения – семейный праздник.

– А я хочу с друзьями отметить! Уже большая. И ничего мы не натворим. Ты же знаешь.

Какой смысл быть взрослой, если тебя даже не считают взрослой? Ничего хорошего в этом нет, только обмен веществ замедляется.

– Не натворите, конечно, но мы не пойдем же по улицам шататься. И родители ребят будут только рады, что мы дома.

– Другие родители дают возможность детям отметить одним! – Степень моего отчаяния дошла до предела.

– А меня не волнуют другие. – Мама спокойна. Они с папой никуда не уйдут.

– Ты постоянно это говоришь. Ну, спасибо за веселый День рождения!

Я бы хлопнула дверью, если бы мама не стояла в моей комнате, поэтому демонстративно отвернулась к окну. Мама осторожно подошла ко мне.

– Тань, хватит, зачем ссориться в такой день. Чем ты недовольна?

– Все как всегда. – Сказала я и покачала головой.

Ещё одна причина, почему я не люблю День рождения: отметить так, как хочется, никогда не получается. На мое пятнадцатилетие мы с друзьями ходили в кино, а потом гуляли по центру. Пожалуй, это был лучший праздник, несмотря на мамины звонки и смски, что пора домой. Сегодня мои планы полностью рушатся. Но ничего не поделать, пора накрывать на стол и нацеплять на лицо улыбку.

* * *

Праздник идёт нормально, хотя мама все-таки вышла и поприветствовала гостей. Бесполезно ее просить. Было так неловко, когда Ленка оттащила меня в сторону и спросила, будут ли весь вечер мои родители дома. Спасибо брату, что ушел к друзьям. Минус свидетель. Ленка, конечно, мечтает поднять бокал с вином или шампанским, но такого точно не будет. Впрочем, ребята больше удивляются моему отказу от картошки. Я специально пожарила ее для них, но себе в тарелку, естественно, не положила. Мне все равно, что они думают. Лишь бы перестали меня уговаривать съесть картошечки в честь Дня рождения. И почему все считают, что жареная картошка – обязательный гарнир на праздничном столе? Остальное же я ем. Ну, кроме конфет с колбасой, разумеется.

– Будем петь! Будем петь! – Завопила Ленка, схватив микрофон от караоке на тумбочке у телика.

– Ой, я стесняюсь, – смутилась Гульназ.

Ага, я тоже. Ведь в комнате брата сидят родители и по-любому услышат наши завывания в микрофон.

– Не надо. Может, ты не подозреваешь о своих способностях? – попыталась пошутить я.

– Не-не-не. Посмотрим, как вы споете сначала. – Гульназ взяла со стола мандаринку и уселась на диван.

– Ну, вы включайте, а я чаю принесу: для связок голосовых хорошо. – Бросила я и устремилась на кухню.

На кухне мне пришла в голову супер-идея: подмешать вина в чай. Бутылка в холодильнике у нас открытая, много наливать не буду. Родители не заметят. Нечего было мне мешать праздновать с друзьями. Бунтуем!

Возвращаюсь в зал.

– Можете прочистить горлышко. – Я улыбнулась.

Ленка берет чашку и подозрительно на меня смотрит:

– Пахнет странно.

– Это чай. Крепкий. – Медленно сказала я с хитрым блеском в глазах.

– Я люблю крепкий. – Борька попытался взять у Ленки чашку, но она не дала и засмеялась.

– Хватит ржать, пей уже. – Мне не терпелось увидеть ее реакцию.

Ленка глотнула мой чай.

– Даже не знаю, что за вкус. Коктейль получился у тебя странный.

– Тише ты. – Я поглядела на закрытую в зал дверь. Про коктейль родителям слышать не надо.

Борька с Гульназ тоже стали пить, но Гульназ отпила лишь треть чашки. Я пить не стала. На самом деле на кухне я просто уже хлебнула вина без всякого чая. Правда, переживала, что в алкоголе много калорий. Это не лучше газировки.

В караоке мы пели от души. Не из-за чая с вином, там больше привкуса алкоголя, чем его самого, но любимые песни подняли настроение даже мне. Однако мне захотелось чего-нибудь по-настоящему веселого.

– Давайте включим на караоке плюсовку, позвоним Ольке и поднесем телефонную трубку к колонке: пусть думает, почему ей поют.

– Ну, давай. Что-нибудь смешное: может, Виагру «Убью свою подругу?» – Предложила Лена.

– Типа за то, что она не пришла на бездик? – уточнила Гульназ.

– Да не, просто посмеемся, – объяснила я. – Она сама смеяться будет.

Шутка действительно получается веселой. Но мне мало. Одноклассникам звонить слишком просто. Нужен адреналин.

– Давайте классной позвоним?

– С ума сошла? – Борька посмотрел на меня с ужасом.

– А я не против, – сразу согласилась Ленка.

– Я не хочу в этом участвовать. – Гульназ погрустнела. Разыгрывать классную руководительницу ей явно не хотелось.

– Да не участвуй, – не стала спорить я. – Мы сами позвоним. Что поставим?

– Может, не надо? – Борька надеялся воззвать к нашему с Ленкой разуму. Напрасно.

– Билана давай. – Немного подумав, сказала Ленка.

– А что из него у нас есть? Что-нибудь про любовь давайте. – Я посмотрела на Борьку, у него в руках был пульт от караоке.

Борька включил какой-то трек, из колонок понеслось: «Я так люблю тебя, я так хочу тебя…» Нет, такое точно не надо. Классной не понравится.

– Как-то слишком: вторая часть ужасна.

– А может там «хочу к тебе?» Непонятно же. – То ли серьезно, то ли нет, предположила Ленка.

Однако меня эта теория порадовала, и я быстро набрала номер классной, чтобы не передумать. Через несколько гудков мы услышали знакомый голос и подставили телефон к колонке. Учительница недоуменно спросила: «Что, кто это?» Мы не выдержали и засмеялись. Нажали отбой. Но телефон тут же зазвонил.

– Алло? – Ответил Борька.

– Борис, это Нина Владимировна.

Мы тоже все слышали. Говорит она громко.

– Я знаю, что это вы сейчас звонили. У Татьяны День рождения? Веселитесь?

– Нет. Мы ошиблись. Мы не вам хотели. – Сразу стал оправдываться Борька. Молодец. Спалился.

– Не надо врать. Я очень разочарована тобой и всеми вами. Никак не ожидала. Такого за всю мою педагогическую деятельность ещё не было. Чтобы так не уважать учителя! Позор!

Борька чуть не плачет, да и все мы ни живы, ни мертвы. На самом деле обижать мы её не хотели, просто разыграть. Казалось, это так весело. И неправда: мы уважаем классную и любим, но… вот захотелось мне получить дозу адреналина. У других учителей я же телефон не знаю… Получила адреналинчик. Дура.

– Я пойду домой. – Гульназ встала с дивана.

– Да ладно, Гульназ, тебе же ничего не будет, она только про нас подумала. – Заверила Ленка. И права: классная даже если узнает, что Гульназ была у меня, не станет ее обвинять. Гульназ в таком по доброй воле участвовать бы никогда не стала.

– Все равно пойду. – Повторила Гульназ и посмотрела на дверь.

– Иди, ладно. Сейчас помогу собраться. – Я тоже встала, подавляя вздох. Весело было недолго.

Когда я проводила Гульназ и вернулась в зал, ребята молчали.

– Из-за тебя меня классная будет ненавидеть. – Борька с горечью схватился за голову.

– Нет, это я во всём виновата. Я все ей объясню.

– Смешно, что это произошло, когда твои родители дома, – заметила Ленка, – видимо, думают, что мы просто музыку слушаем. Будешь им говорить?

– Классная все равно расскажет, так что лучше я сама. А завтра утром схожу к ней домой и все объясню. Все будет хорошо.

Не знаю, что буду говорить классной и как извиняться, но ребят я спасу. Моя глупость – моя вина.

– И что тебе в голову взбрело? – Рассердился Борька. – Это все из-за отказа от картошки, твоим мозгам каких-то веществ явно не хватает.

Снова картошка, ну, прям, помешались на ней.

– Нет. Мои мозги все имеют. – Тихо сказала я, однако про себя добавила: им не хватает радости из-за дурацкого целлюлита на бедрах.