Читать книгу Самый великий торговец в мире. Часть 2. Окончание истории - Ог Мандино - Страница 7

Вот так получилось, что в том возрасте, когда большинство людей чинно посиживают в тени, предаваясь воспоминаниям, самый великий торговец в мире ступил на новую стезю.

Его первое выступление состоялось в старом молитвенном доме на окраине Кесарии Филипповой, перед скромной аудиторией менее чем в сотню человек. После выступления, за ужином на ближайшей стоянке для караванов, Хафид делился впечатлениями с двумя своими спутниками.

– Ваша речь, – сказал Гален, – отличалась простотой и убедительностью. Уверен, многие описанные вами принципы оказались полезными для всех присутствующих независимо от того, в каком положении они находятся. И, конечно же, никто не может говорить о том, о чем говорили вы, ведь никто из ныне живущих не достигал такого успеха, как вы! Я сгораю от нетерпения услышать ваши выступления в крупнейших городах мира – Риме и Иерусалиме. Вам предстоит выступать много-много раз, и перед большими, и перед малыми аудиториями, прежде чем все желающие утолят свое желание послушать великого мастера. Я в радостном предвкушении!

Без тени улыбки Хафид отодвинул тарелку и произнес:

– Будь так добр, воздержись от комплиментов, Гален, пока я их не заслужу. А теперь подскажи, как мне улучшить свое сегодняшнее слабое выступление.

– Это ведь только ваше первое выступление, Хафид. Не судите себя слишком строго. Ораторским искусством так быстро не овладеешь. Сегодня вечером я обратил внимание, что вы упустили несколько вопросов, которые планировали затронуть в речи, но при этом продолжали говорить совершенно спокойно, поэтому мне кажется, что никто даже не заметил вашу ошибку. Возможно, во время выступления вам стоит больше задействовать язык тела. Периодически подходите ближе к слушателям, делайте паузы, а затем разворачивайтесь и отходите, не говоря ни слова. Помните: хороший оратор – это прежде всего хороший актер. Подкрепляйте все важные моменты в речи жестами, понижайте и повышайте голос. Самое главное – учитесь смотреть в глаза как можно большему числу слушателей поочередно, словно ведете личную беседу с каждым из них, несмотря на разделяющую вас дистанцию.

Хафид печально покачал головой:

– Мне еще столькому нужно учиться.

Гален похлопал его по руке:

– Терпения, мой друг, наберитесь терпения. Уверен, самым великим торговцем вы стали не за один день. За многие годы я имел дело с сотнями ораторов и, должен признаться, в немалой степени поражен вашим самообладанием и уверенностью. Но, если задуматься, тут нечему удивляться. После всех испытаний, выпавших на вашу долю, сегодняшнее, скорее всего, представлялось вам пустячной забавой.

– Как раз наоборот, – вздохнул Хафид. – Не уверен, что слушатели восприняли мои слова всерьез. Казалось, они остались равнодушны, а аплодисменты раздались довольно жидкие.

– Все еще впереди, – заверил его Эразмус. – Все еще впереди.

Но его заверения не оправдались. Ни в Вифсаиде, ни в Хоразине, ни в Капернауме Хафид не сумел зажечь искру в сердцах слушателей.

Последнее выступление в этом туре было запланировано на горную деревеньку Назарет, и, поскольку это поселение находилось на пересечении военных и торговых путей, Гален с помощниками сумели собрать почти триста человек в обеденном зале единственного постоялого двора.

Впоследствии Хафид охотно признавал, что решение выступать в Назарете оказало колоссальное влияние на всю его оставшуюся жизнь. После неудачного выступления в Капернауме, когда, по глубочайшему убеждению Хафида, он потерпел полное фиаско перед рыбаками и торговцами, он был готов отменить свое последнее выступление и вернуться в Дамаск. И только привычка всегда доводить начатое до конца и неумение произносить слова «я сдаюсь» вынудили его двинуться в Назарет.

Хотя ораторское мастерство Хафида улучшалось с каждым выступлением, речь в Назарете ничем особенным не выделялась. Однако во втором ряду, жадно ловя каждое слово, сидел давнишний и уважаемый друг, Сергиус Павел – римский наместник на острове Кипр. Он одобрительно улыбался и кивал, а после заключительных фраз вскочил на ноги и громко зааплодировал.

После того как Хафид ответил на вопросы слушателей, два старых приятеля рука об руку поднялись по ступенькам постоялого двора. Гален и Эразмус следовали за ними. Сергиус зажег масляные лампы в темной комнате и только потом пригласил гостей войти.

– Это помещение не сравнится ни с одной комнатой в моем дворце в Пафосе, – улыбнулся он, снова обнимая Хафида, – но встреча с тобой, величайшим торговцем, и твоим верным соратником Эразмусом уже достаточная для меня роскошь. Как давно мы виделись в последний раз?

Сергиус разлил вино из кожаной фляжки по четырем кубкам.

– Почти двадцать лет назад, наместник, но ты не постарел ни на один день.

– Ха-ха, даже самый великий торговец порой искажает истину, – рассмеялся Сергиус, а Эразмус, пока они потягивали вино, описывал Галену длительное успешное и прибыльное сотрудничество между караванами Хафида и народом Кипра.

Наконец Хафид задал вопрос, вертевшийся у него на языке с того самого момента, как он увидел среди слушателей Сергиуса. Что почтенный наместник Кипра делает так далеко от своей земли? Что он забыл в отдаленной деревушке Назарет?

– В каком-то смысле винить за мой приезд нужно тебя, Хафид. Тебе говорит что-нибудь имя Савл или Павел из Тарса?

– Разумеется. Маленький проповедник с могучим голосом. Он пытался насаждать новую религию, основанную на учениях человека по имени Иисус, который за подстрекательства к бунту против Рима был распят Понтием Пилатом. Я познакомился с Павлом, когда все от него отвернулись и жизнь его находилась в опасности. Он пришел ко мне после того, как, по его собственному утверждению, во время молитвы в иудейском храме в Иерусалиме услышал голос. По велению этого голоса ему следовало обучиться искусству убедительной речи у самого великого торговца, если он хочет убедить других людей в том, во что верит сам.

– И ты согласился ему помочь?

– Да.

Сергиус кивнул и улыбнулся.

– Должно быть, ты прекрасно его обучил. Павел не побоялся прибыть на Кипр и потребовать встречи со мной. За два дня ему удалось обратить меня в свою веру. С тех пор я являюсь последователем Иисуса.

– Ты? Римлянин?

– Да. Наверное, первый из всех, кого я знаю. А разве этот маленький человечек не пытался обратить тебя после того, как ты вооружил его бесценными советами, благодаря которым он продает идеи с такой же легкостью, с какой продают товары?

– Нет. Он отбыл той же ночью, и с тех пор я его не видел, хотя все эти годы он часто мне писал. Но ты так и не объяснил, Сергиус, зачем ты здесь, в этом Богом забытом месте?

Наместник рассмеялся:

– Богом забытом? Едва ли. Я осознал, что песочные часы моей жизни почти иссякли, и хотел пройти по следам Иисуса здесь, в Палестине, прежде чем умру. Управление Кипром я оставил в надежных руках и взял трехмесячный отпуск, чтобы своими глазами увидеть мир, где Иисус жил и изменил столько жизней.

– Но какую роль играет Назарет?

– Здесь Иисус провел юность, здесь он возмужал, помогая отцу в маленькой столярной мастерской.

– Но родился-то он не здесь, – прервал его Хафид.

Сергиус побледнел:

– Откуда ты знаешь, ведь ты не его последователь?

– Потому что я видел младенца Иисуса вскоре после его рождения в пещере близ Вифлеема.

Потрясенный услышанным, Сергиус закрыл рот руками и ждал продолжения:

– Тогда я был погонщиком верблюдов в огромном караване Патроса и провел три трудных дня в Вифлееме, пытаясь по его поручению продать один-единственный красный плащ, чтобы доказать, что готов стать торговцем. К вечеру третьего дня, после сотен бесплодных попыток, я поел немного хлеба на постоялом дворе и отправился в пещеру, где был привязан мой мул. Было прохладно, поэтому я решил переночевать на соломе в пещере вместе с любимым мулом и не ехать на холмы. Я рассчитывал, что, хорошенько отдохнув, ринусь в бой и все-таки продам плащ. Но, войдя в пещеру, увидел мужчину и женщину, сидевших при свете одной-единственной свечи у выдолбленного камня, из которого кормят животных. В нем на скудном клочке соломы спал новорожденный младенец, а слабой защитой от холода ему служили прикрывавшие его потрепанные плащи родителей.

– И что же ты сделал?

Хафид с силой сжал руки и глубоко вздохнул.

– Несколько мгновений я пребывал в смятении, рисуя в своем воображении ужасные последствия своего возвращения и без плаща, и без вырученных от его продажи денег. В конце концов я достал плащ из торбы и плотно завернул в него младенца, отдав поношенные одежды изумленным родителям. Знаешь, Сергиус, это случилось почти пятьдесят лет назад, а я до сих пор слышу благодарные рыдания матери, когда она поцеловала меня в щеку.

Поднявшись, Хафид принялся мерить шагами комнату, заложив руки за спину, а три слушателя внимали ему, затаив дыхание.

– Обратно я возвращался в глубокой печали. Я не сумел выполнить задание и был уверен, что оставаться мне погонщиком верблюдов до конца жизни. Понуро повесив голову, я даже не заметил, как яркая звезда следовала за мной от самого Вифлеема до стоянки каравана, зато на это обратил внимание Патрос, мой хозяин. Указав на залитое светом небо, он поинтересовался, не стал ли я свидетелем каких-нибудь чудес, на что я ответил отрицательно. Однако он усмотрел в яркой звезде особый знак, ниспосланный Господом, и передал мне десять свитков с принципами успеха, которые я использовал на протяжении всей жизни, обретя больше благ, чем заслуживает один человек. Более того, Патрос строго-настрого наказал мне никому не рассказывать о свитках, пока в один прекрасный день мне не явится знак от человека, которому суждено стать следующим владельцем свитков, хотя этот человек может и сам не подозревать о своем предназначении.

Сергиус улыбнулся:

– И ты передал эти свитки Павлу?

– Именно так. Через три года после того, как моя торговая империя перестала существовать. К тому времени я почти отчаялся найти преемника.