Читать книгу Серебряный. Поиск дорог - Оксана Букия - Страница 9

Корабль плавно скользил по гладкой поверхности воды. Команда умело справлялась с управлением легкого маневренного судна, направляя его по нужному курсу. Матросы расправляли и натягивали паруса, подставляя их попутному ветру. Одаренные в чьи обязанности входило следить за скоростью судна, направляли потоки встречного воздуха в нужное русло. Дим с интересом следил за их работой, открывая для себя новые познания в области мореходства. Шакты, кто ходил на шхуне, уверенно справлялись с двумя стихиями – воды и воздуха, и с легкостью уже проверенной опытом и временем манипулировали энергетическими потоками, ведя корабль сквозь волны навстречу их цели. Дим часто стоял на носу корабля, с наслаждением наблюдая, как вьются нити стихий, как переплетаются, как игриво следуют за разрезающим морскую гладь изящным судном.

Еще ранее в одной из своих многочисленных бесед с княжной Эйлин, Димостэнис поинтересовался, почему шакты долины не показывают свою ауру, словно скрывают ее.

– В Мюрджене не принято выставлять щиты или показывать свои силу. Это – показатель агрессии. К тому же признак плохого тона. Ведь в нашем государстве люди с даром и без него равны. Это всего лишь одна из способностей человеческого тела. Как, например, красивый голос или умение писать картины. Сочинять музыку или слагать баллады. Вкусно готовить и плести кружева. Уметь управлять энергетическими потоками. Это сродни тому, если бы повар вышел на улицу, обвешанный половниками или художник, разрисованный красками. Зачем выпячивать на показ то, чем природа наградила одних и не додала другим, – довольно высокомерно, словно отчитала его, ответила ее высочество.

Тогда Дим не стал оспаривать ее довольно субъективные суждения, но каждый раз замечал, что подданные, окружающие княжну всегда стараются словно бы спрятать свои способности и ни в коем случае не выказывать «признаки дурного тона».

Сейчас в закрытом пространстве корабля это было еще более заметно. Казалось, что даром обладают лишь моряки, ведущее судно. Да и он не отказывал себе в наслаждении ловить лицом шаловливый ветер или вовсе нырять с головой в омут силы разлитой по бескрайним просторам. Забываясь в удовольствии и разбрасывая сверкающие серебряные искры.

Больше всего Дим любил ночное время суток. Мир спал. Море словно уставший, наигравшийся за день котенок, ластилось к борту судна. Волны, окруженные тишиной, тихо плескались под тонким невидимым покрывалом. Их шелест дарил умиротворение и блаженство покоя, проникая, казалось, в самую душу.

– Мы почти приплыли, – в одну из таких ночей на палубу вышла Кари, – ждем Таллу, чтобы не наткнуться на рифы. Обогнем цепочку Скалистых островов и подойдем к берегу.

Она облокотилась на перила, смотря на воду.

– Как вам это удалось? – спросил Дим, воспользовавшись, что они одни и можно задать столь интересующий его вопрос. – Долгие ары империя стремилась к неизведанным землям. Попытки терпели неудачу одну за другой, и ни один корабль так и не зашел в эту неприветливую гавань.

Княжна слегка покровительственно улыбнулась. Будто Астрэйелль был взбалмошным маленьким ребенком, а Мюрджен все понимающим и знающим старшим братом, который запросто мог позволить себе вот такие жесты.

– Наших кораблей было всего два. У нас не было оружия, и мы не пытались войти без приглашения. Мы встали недалеко от рифов, которые надежно охраняют Фельсевер от любых посягательств со стороны моря и стали ждать, подняв белый флаг и всем своим видом давая понять, что мы пришли с миром. Через несколько дней за нами пришла лодка, и взяла троих представителей долины на берег.

– Вы были среди них?

Женщина покачала головой.

– Ту экспедицию возглавлял Янаур Эардоре. Он был первый. И несмотря на то, что он одаренный, смог наладить контакт с правителем Фельсевера. Ян пробыл там чуть более двух миноров, после чего они с князем стали хорошими друзьями. Это открыло нам дорогу в Скалистое государство.

– Вы сказали: «несмотря на то что, он одаренный».

Княжна тонко улыбнулась.

– Я не успела вам сказать, Димостэнис, в Фельсевере запрещен дар. Их закон запрещает использовать силу Шакти в Скалистом государстве.

Иланди какое-то время молчал. Пытаясь проникнуться смыслом ее слов.

– Как это? – недоверчиво уточнил он.

– Исключением являются некоторые отрасли хозяйства и быта, а также целительство, но все под строгим контролем и по специальным разрешениям. Что-то вроде лицензий для неодаренных в Астрэйелле, – закончила она, с вызовом глядя на него.

Вступать в бой он сейчас не собирался. Он все еще не мог победить свое ошеломление.

– Обладание силой Шакти – не прихоть. Как можно бороться с собственной сущностью?

– Я не заметила, чтобы они сильно страдали.

Димостэнис прикусил губу. Все же она начала выводить его из себя.

– Тем, у кого в груди не болит хьярт, требуя необходимой энергетической подпитки, словно огонь, сжигающий тебя дотла, этого не понять, – довольно жестко произнес он.

Кари вспыхнула.

– Люди живут и без хьярта. Таких – вы называете смертными. Разве вы одаренные – бессмертны?

Более глупого вопроса ему еще не задавали. Тем более было неожиданно услышать его из уст этой женщины. Впрочем, когда речь заходила о силе Шакти, даре, людях, им обладающих, княжна довольно часто теряла свое самообладание.

Не дождавшись ответа, она ушла, разорвав тишину ночи, гневным стуком каблуков.

Первое, что почувствовал на берегу Димостэнис – сила. Она не была разорвана на нити, а плотным ровным потоком окутала его с ног до головы. Как в Мерзлых Землях или в Голубых горах или подземельях его родового поместья. Там, где она не использовалась шактами. Она доходила до сердца, до самой души, проникала в его сущность. Убаюкивала, тянула за собой, манила обещаниями. Дим поддался ее чарующему зову, дотянулся до частиц стихий, дремлющих в его крови, и выпустил на волю серебро.

На него обрушился шквал разнообразных чувств. Мешанина красок, звуков, ураган новых ощущений. Дим зажмурился, едва не поддаваясь соблазну, закрыть руками еще и уши, чтобы хоть немного ослабить приветственный рев стихий.

Наконец какофония беспорядочно сменяющих друг друга эмоций улеглась. Пятая стихия вплелась в линии остальных четырех, проникая в них, давая проникнуть в себя. Чувствуя умиротворение мира, его слабости и силу, тревоги и спокойную уверенность. Необъятную, неоспоримую мощь. То, что ни один человек не в состоянии взять. Сломать, подчинить, использовать. То, что никому не подвластно.

Осталось сделать еще рывок. Смять последнюю преграду. Почувствовать пульс мироздания. Заставить в унисон с ним биться сердце. Тогда он сможет понять кто он. Сможет найти свой путь.

– С вами все в порядке, Димостэнис?

Возвращение было почти болезненным. Дим с трудом разлепил веки.

– Лучше, чем когда-либо, ваше высочество, – выдохнул он, оглядываясь. Смотря на мир не вырвавшимся на свободу даром, просто глазами.

– Вы странно выглядите? Не хотите разделить со мной экипаж?

– Благодарен за вашу заботу обо мне. Думаю, что мне лучше проехаться верхом.

Княжна кивнула.

– Тогда до вечера.

Димостэнис выдохнул. Восторг бил ключом. Пьянящее чувство торжества. Пусть он не смог пока сделать последний шаг и познать то, что для него все еще было скрыто под тонким покрывалом тайны, он ликовал. Его стремление попасть сюда не было ошибочным. Всего лишь миг незабываемого блаженства стоил миноров упорной борьбы, терпения, прилагаемых усилий.

Следующие несколько дней Дим был предоставлен самому себе. Кари и ее везери6 были заняты государственными делами, и он вдруг оказался абсолютно свободен. Димостэнис с упоением пил этот новый неизведанный для него нектар под названием мир Фельсевера. Люди, их нравы, обычаи, быт, чем они живут и чем отличаются от имперцев или мюрдженцев, их особенности дара и почему здесь не принято им пользоваться. Самое главное – ему невероятно нравилось чувствовать силу здешних мест, пропускать сквозь себя, открывать новые грани дара, он первый раз искренне, каждой клеткой тела наслаждаться тем, чем одарила его природа.

Утро в Фельсевере было и вовсе чем-то невероятным. Закутанный в плащ, еще совсем потемну Дим садился на своего скакуна, и они уносились из города, где было открытое небо, нетронутая земля и стихии нежно приветствовали, заигрывали, ласкались, вовлекая его в свои еще сонные игры. Это острое наслаждение полного слияния с миром невозможно было сравнить ни с чем.

В такие моменты можно было сбросить маску и быть неуверенным в себе, признаться в слабости и не умении пользоваться своими новыми способностями. Не изображать из себя всесильного Серебряного и просить у стихий помощи. Наконец преодолеть себя и сделать шаг, распахнуть последнюю дверь и познать свое собственное я.

С каждым днем Димостэнису нравился этот край все больше и больше. Казалось, скалистое государство полностью проникло в него, слилось с его мироощущением, и прочно, словно огромными узами-щупальцами сковало его сердце и подчинило себе. Он бы, наверное, хотел здесь остаться. Эта мысль, появившись однажды поутру, после обычных изматывающих снов о прошлом, с каждым днем все больше и больше владела его разумом. Здесь никого не интересовал Серебряный и он сможет потеряться среди скал и камней, найти свое место, где будет просто жить, наслаждаясь тем, что имеет и со временем прошлое разожмет свои когтистые пальцы и оставит его в покое, давая шанс на спокойное будущее.

Здравый смысл всегда вставлял ноту горечи в его сладкие мечтания. Его никто не отпустит. Пока его аура сияет серебром, он не сможет быть свободным.