Читать книгу Сказания старого леса - Оксана Игоревна Провоторова - Страница 1

Солнце только начало выползать из-за горизонта. Ночное небо над Воронцовкой рассеивалось и светлело. Звезды медленно гасли под сонное щебетание птах в орешнике на лесной опушке. Вдалеке раздался звон железной цепи и громыхание ведер. Где-то чуть дальше внезапно заскрипело колесо телеги. Все громче стал слышен женский говор и смех. Все отчетливее слышатся мужские разговоры, грохот захлопывающихся дверей в избах. Так просыпалась и наполнялась звуками Воронцовка. По весне в деревнях просыпаются рано. Дел у местных жителей невпроворот.

Вот не спеша на деревенскую дорогу вышел Ванюшка. Мальчишка лет десяти шел, еле поднимая ноги и потирая глаза. За ним, что-то тщательно пережёвывая, опустив голову вниз, шла бурая корова. Ванюшка споткнулся, встрепенулся, как воробушек, и вдруг, резко развернувшись к своей рогатой попутчице, закричал: «А ну, вперед пошла!». Корова пошла чуть живее, будто вняв приказу мальчика.

– Ванька, Ванька! – по дороге со всех ног несся его брат Митька. – Ванька! Кнут-то, кнут-то забыл!

Ванька остановился, дождался брата, взял в руки кнут, отбросил ремень его, разрезав воздух звонким щелчком.

– А ну, пошла! – закричал Ваня.

Мальчики пошли вместе по деревне. Ото всех домов к ним навстречу выходили бурые и пятнистые коровы. Нехотя становились кормилицы в неровный строй, превращаясь в одну огромную мычащую реку, поднимая столбом пыль.

– Смотри, смотри, Ванька! – Митька толкнул в бок брата.

Солнечные лучи ножами разрезали синее небо. Со стороны восхода между деревянными избами по маленькой тропинке шла в сторону пастушков первая красавица Воронцовки. Русая коса шириной с ладонь закинулась на пышную грудь девицы. Волосы ее в свете просыпающегося солнца горели огнем и казались золотыми. Силуэт красавицы словно растворялся в воздухе. Казалось, она плыла по нему, будто и вовсе не касаясь тропинки. На плечах девушки лежало большое резное коромысло.

– Здравствуй, Аленка! – крикнул Ванька и замер.

Красавица подняла глаза от земли, заулыбавшись всем лицом. Ее зеленые, как омут, глаза светились особенным светом и теплом.

– Здравствуй, Ванюшка!

Мальчик налился румянцем и опустил глаза. Девушка прошла мимо, потрепав по голове его младшего брата Митьку, и пошла дальше.

– А я вот вырасту и женюсь на Аленке, – протянул Митька, почесав нос.

Ванька внезапно отвесил ему подзатыльник, взял за шкирку и повернул в сторону стада.

– Ванька, коровы! – закричал Митька. А стадо-то от горе пастухов пустилось на колхозные поля.

– Вот и влетит же нам! – протянул Ванька, отвесил еще одну оплеуху и пустился бегом к рогатым подопечным…

Аленка слыла первой красавицей на деревне не зря. Красотой с ней помериться не рискнула бы ни одна девица в деревне. Русые волосы до пят она заплетала в косу. Лицо ее имело правильные черты. Щеки всегда горели румянцем, а под взором ее зеленых глаз не мог устоять никто. Аленка была стройна и имела пышные формы на зависть всем подружкам.

Завидной невестой она слыла еще и потому, что умела делать практически все. Возьмется вышивать рушник – краше и аккуратнее вышивки никто не сделает. Порвет сестра сарафан – залатает так, что и захочешь дыру найти, не найдешь. Ну, а коли сшить нужно что – то это точно к ней. Так раскроит, так сошьет, так вышьет, что краше наряда не найдешь. К Аленке-мастерице из других деревень невесты ездили за нарядами подвенечными.

Матушка души в ней не чаяла. По дому она помогала, не прекословила никогда. И за коровой сходит, и дома приберется, и поесть состряпает. Не спешили родители ее замуж выдавать, хоть шел ей двадцатый год.

А отбоя от женихов не было. Свататься приезжали и из Ольшанки, и из Зеленовки, и даже из Савлино. Отец же сказал, что выбрать Аленка должна сама себе суженого. Да только Аленка выбирать не спешила. Ей слаще было на рассвете любоваться небом просыпающимся, лесом звонким, вдыхая вольный запах пшеничных полей, с подружками вечерами на завалинке чирикать да по праздникам хороводы водить.

Любила Аленка по лесу гулять. То грибов принесет целый кузов, то ягод. Вернется довольная. Подружки порой удивляются, когда пустые возвращаются. Кажется, что нет никакого добра в лесу, а она корзинку еле тащит. И правда, чудеса какие.

А лес-то недалеко от Воронцовки и вправду необычным слыл. Поговаривали люди, что колдовства в нем полно и Леший в нем живет. Лес был небольшим, словно острова раскидан по земле. Только люди в нем все равно терялись часто. Леший неугодного кругами водил, пока с ума не сведет. А коли обмануть Лешего удастся да убежать из лесу, страж хозяина его в пути нагонит. Стражем тем был старый дуб в лесу. По дороге он преследовал беглеца, по полям за ним хаживал да не успокаивался, пока беглец сам в лес не воротится да выкуп за себя не принесет.

А по дороге в тот лес вообще ходили с осторожностью. Там, рассказывали, помимо стража Лешего, колесо от телеги можно было встретить. Колесо само собой катилось и преследовало человека в пути. Катилось оно, поговаривали, пока не переедет насмерть. Так Леший себе прислужников набирал – души убиенных присваивал, да заставлял их свои покои сторожить, да всякие поручения свои выполнять.

Один путь был в лес – хозяину выкуп принести. Потому-то всяк, кто в лес шел, угощения с собой нес для хозяина. Кто пироги, кто хлеба краюшку, а кто крынку с молоком. Тогда Лешего можно было не опасаться. Добрым он становился с угощения. Но заветы лесные все равно соблюдать нужно было: лишнего не рвать и из леса не забирать, ветки зря не ломать, хлам не бросать да птиц зря не пугать. Соблюдая правила, путник в лесу мог ничего не опасаться.

Аленка про заветы лесные еще от бабушки своей узнала. Потому в лес ходила смело. Напечет с вечера пирогов, а утром пару штук хозяину гостинцем несет. На пенек положит пирожки на салфеточке вышитой и скажет: «Угостись, хозяин! Не побрезгуй!». И идет дальше своею дорогой, не оглядываясь.

А Леший в тех лесах, в правду сказать, водился. Стоял посреди леса большой терем с резными ставнями. На ставнях тех леса красота написана, реки бурные шумят да медведи по пням скачут. Не ставни, а красоты невиданной картины.

Крыша у терема покатая, высокая, а на ней черный петух сидел с огненными глазами. Глаза те далеко видеть могли. Вот увидит петух, что в лес кто-то идет, встрепенется, крыльями захлопает да закричит совиным криком. На крыльце терема, на высоких ступенях, старый волк сидел. Не на цепи сидел, но предан был хозяину и далеко без надобности или приказа от терема не отлучался. Братья стража серого вокруг службу несли. Следили за порядком да за тем, чтоб чужаки к терему не прошли.

Но охранялся терем не только волками. Огромные старые ели плотным кольцом стояли вокруг. Ни человеку сквозь них не пройти было, ни птице не пролететь. Но как хозяин лесной надумает владения свои дозором обойти, расступятся ели и дорога меж них, как скатерть ровная, стелется.

Терем был чист и светел. За порядком тут следили так называемые лесники, что в услужение к Лешему попали, многие не по доброй воле, а по невежеству своему. Не все люди о правилах лесных знали, да и те, что знали, не все соблюдали. Вот и забрал их Леший к себе. А кто и сам пришел, устав от жизни людской, покой в лесах дремучих ища. Хозяин таких не прогонял, но сильно и не гонял.

Лесники порядок в доме держали, за зверьем лесным приглядывали, раненых птиц подлечивали да за людьми, что в лес приходили, присматривали.

Вот однажды лесник один принес Лешему подарок от гостьи – пирожки с яблоками. Да такими вкусными они оказались, что Леший оторваться не мог. И хоть был он совершенно не жадным и угощения свои всегда делил с пташками лесными да животными всякими, на этот раз съел все сам. Остался в руках лишь платочек, расшитый птицами чудесными да цветами невиданными. Схоронил платочек хозяин лесной. А сам наказал лесникам: как явится снова гостья эта в лес – сразу сообщить ему.

Через пару дней другой слуга ветром к дому прилетел и сообщил, что по поляне гостья идет, прямиком в лес. Леший вокруг себя обернулся да и на месте, где слуга девушку видел, очутился. Смотрит Леший: идет по полю девица, полами сарафана ветер играет, коса русая широкая до пят солнце отражает, щеки алым огнем пылают, а глаза, как изумруды, горят. И почувствовал Леший, что страшно ему вдруг стало. Впервые за пять веков страшно стало. Ничего он не боялся прежде и никого, а тут девица на него жути страшной нагнала вдруг. Спрятался хозяин, а девица неподалеку в лес заходит. Прошла немного по лесной траве да около ближайшего пенька остановилась. Достала девушка из корзинки сверточек аккуратный, развернула, положила на салфетке пирожки на пенек и говорит: «Угостись, хозяин! Не побрезгуй!». А голос у девицы нежный и певучий, будто соловушка на рассвете поет. А речь как реченька журчит по весне.

Поклонилась девушка в сторону леса, перекрестилась и пошла в глубь его. Леший сразу у пенька оказался. Пирожки взял осторожно, понюхал, а от них творогом сладким пахнет. Откусил раз Леший, откусил второй, смотрит, а на пеньке бельчата сидят, глаза на него уставили. Отдал Леший им один пирожок да приказал, чтоб девушку опередили, впереди скакали да траве приказ его передали – перед девушкой отступать, ноги не путать, грибы ягоды не прятать от глаз ее. А потом как засвистит, и разом из-под земли перед девушкой грибы повыскакивали, ягоды со всех сторон огненно-красной россыпью загорелись. Наелась девушка ягод вдоволь, набрала полную корзину грибов, снова поклонилась лесу и пошла домой.

А Леший в дом вернулся да на лавке лег. Три дня с нее не вставал. Пока снова гостья в лес не пожаловала. Улетел Леший ветра порывом, аж верхушки деревьев поломал.

Вот так и стал жить Леший в ожидании девушки. Позже увидел он ее в компании подружек. Узнал, что зовут любаву его Аленкой.

Шумные и озорные подружки вздумали в прятки-догонялки в лесу играть. Да так озорно смеялись они, что не выдержал Леший да сам засмеялся и в ладоши захлопал. Напугались девушки и вон из леса бежать.

Долго не приходила Аленка в лес. Кидался ветром хозяин на каждое уханье петуха, стража своего. Да только не Аленка в гости к нему приходила. Злился Леший. Ветками сухими гостей закидывал, страшным звериным криком кричал, тропки лесные так закручивал да головы так одурманивал, что гости его по три дня выйти не могли из трех сосен. А потом и вовсе зима пришла. Леший с расстройства влез к себе на крышу да волком выть ночами стал, пургу и метель перевывал. Тяжело ему было. Лешие, они зимой спать должны, а наш хозяин и глаза сомкнуть не мог с тех пор, как Аленка в страхе из леса убежала.

И вот как-то зимним утром услыхал Леший скрип снега, будто от саней. Вышел Леший на опушку, борода серая по снегу волочится, кафтан наизнанку. Думает, выйду к людям, спрошу про Аленку.

Идет он в лаптях на разную ногу, а следов не оставляет. Смотрит, правда сани едут. Ближе подъехали – а на облучке Аленка сидит. Леший замер да так пургой в лес и унесся. Девушка с сестрой на опушке остановилась. Аленка с саней соскочила и говорит сестре:

– Ты здесь посиди, а я хвороста охапку наберу – вернусь. Потом еще схожу. А ты сиди, поняла?

– Поняла, – кивнула Машенька.

Сестра в лес и пошла. Далеко Аленка не уходила. Сестра ее видела хорошо. Ходила по краю. А мороз стоял сильный. У Машеньки щеки гореть от него стали, руки, ноги холодом сковывает. Девочка с саней соскочила и давай плясать по дороге. Да так заигралась, что не заметила, как сестра к саням вернулась.

– Что ж ты, негодница, обещала на санях сидеть, а сама по дороге скачешь. А если унесутся кони, как домой по снегам возвращаться будем? – отчитывает Аленка сестрицу, а сама к саням заходит. Вдруг ахнула девушка и хворост аж уронила. Санки полные дров стоят, и хворост сверху большой кучей лежит.

– Откуда это? – спрашивает Аленка. А Машка стоит рядом и сама глазам не верит.

Переглянулись сестры, стремглав на сани вскочили и понеслись в деревню, только снежная пыль над полем встала.

Вздохнул громким ветром хозяин в лесу, лег на снег да так и уснул.

Разбудило хозяина щебетание птиц. Сквозь трепещущие на ветру салатовые листья березы пробивалась, как через кружево, синева весеннего неба. В лесу стоял опьяняющий аромат травы и цветов. Леший приподнялся. Серо-зеленая борода его осталась лежать на земле, а через секунду и вовсе растаяла. На босых ногах Лешего были все те же лапти. Только теперь после зимы они потемнели и практически полностью развалились. Леший скинул их и побрел босой по весеннему мягкому мху. Чуть поодаль он заметил своего стража – серого волка. Видимо, в ожидании пробуждения хозяина, разнежившись в первых теплых лучах солнца, серый разморился и задремал. Леший потрепал его за ухо, как домашнего пса, и побрели они по пробудившемуся лесу к терему хозяина.

Здесь уж все было готово к приходу владыки лесного. Лесники остатки снега превратили в небольшой прудик прямо у крыльца. На пруду сидели две уточки с зелеными шейками.

– Вот так подарок! – изумился хозяин. – А что Аленушка? – вдруг как будто очнулся Леший.

Рассказали прислужники, что зимой после встречи с ним Аленушка еще пару раз приезжала на санях да с папенькой. Лесники, по примеру хозяина, хворостом да сухостоем рубленым сани им загрузили. А они уж не испугались, а лишь поблагодарили, угощения оставили. По весне, как снег сошел, отец Алены один приезжал. Да все по лесу бродил, слезы утирал. Ничего не взял и не просил ничего.

Озадачился хозяин: «Не случилось ли чего?». И тут, как бы мысли его опережая, примчался к крыльцу один из услужников. Сообщил лесник, что в лес пришла орда мужчин из деревни. По владениям лесным рыщут, кричат, шумят, ветви ломают. Вихрем взмыл в верхушки деревьев хозяин лесной. Пронесся молнией до места да так на верхушке сосны и замер. Сидит не шевелится. Видит: идут мужики – и молодые, и старые. Идут цепью сквозь лес и кричат во все горло: «Алена! Аленушка!».

Леший камнем вниз упал, за спинами мужиков пронесся, замер в кустах.

– Пришел хозяин на зов! – раздался гневный голос одного из мужчин. Почти полностью седой, но, к удивлению, совершенно не старый мужчина обернулся вокруг себя да как закричит:

– Отдай мою дочь, Леший! Ведь знаю, что ты ее забрал. Ты за ней все ухаживал, подарками своими да гостинцами лесными одаривал. Верни дочь мою, заклинаю тебя! – упал после слов таких на землю и всем телом затрясся.

Прислонился спиной к березке белоствольной хозяин, поднял глаза в небо, но ответа там не нашел, куда Аленка делась. Разозлился Леший, что пропала возлюбленная и что обвиняют в том его. Рассвирепел вдруг, взмыл в небо стрелой да как рухнет оттуда вниз, что не только деревья полегли в том месте, но и земля разошлась. Испугались мужики гнева Лесного владыки и бросились бежать со всех ног. А хозяин ветер нагнал, пыль в поле столбом встала: куда бежать, где деревня, ничего не видно. Оглянулись беглецы, а в лесу деревья с корнем рвет. Рвет да в их сторону бросает. Еле унесли ноги непрошеные гости.

Лишь к утру успокоился Леший. Упал на траву зеленую, отдышаться от гнева не может. «Делать-то что? – думает. – Где Аленку искать?». Подошел к хозяину друг и страж его верный – волк серый. Волк мудрый был, много видел. Принес он в зубах своему хозяину шапку одного из мужиков сбежавших. Надел ее на себя Леший и вмиг человеком молодым обернулся. Только вот рубаха наизнанку надета да пояса не хватает и лапти на босу ногу, да не на ту, «Не страшно, – подумал Леший. – Умный не выдаст, дурак не различит».

Взял Леший в руки палку и пошли они с волком прямиком в Воронцовку.