Читать книгу Здравствуй, я твоя жена - Оксана Ильина - Страница 9

– Спасибо, сестрёнка, ты лучшая, – послала я сестре воздушный поцелуй, широко улыбаясь ей через камеру. – Ну всё, спокойной ночки, позвоню маме, пока не поздно.

– Давай, – махнула та ручкой. – Но помни – я ничего не обещала, а лишь сказала, что постараюсь!

– Ок, ок, ок, – покачала я головой и сбросила вызов.

А потом, закрыв дверь на замок, перебазировалась в ванную комнату и для большего спокойствия заперлась и там.

Настороженно поглядывая на дверь, я нажала на контакт «Мамуля» и принялась нервно ждать. На душе было как-то неспокойно, хотя прошло всего-то две недели с нашей последней встречи.

– Мамочка, – этот до дрожи родной голос вибрацией прошёл по телу, и сердце блаженно ёкнуло.

– Солнышко моё, – улыбнулась дрожащими губами, до безумия сильно желая обнять сына. – Как дела? Рассказывай, что сегодня делали?

– Мы опять ходили с дедушкой на море, – радостно сообщил ребёнок. Как же быстро он стал называть по сути чужого человека дедушкой. Удивительно, но и Пётр Борисович, муж моей мамы, полюбил Илюшу как родного. Иначе бы я и не оставила его с ними.

– Деда учил меня плавать, но там такие волны были… такие волны… – малыш взмахнул ручками, пытаясь передать их масштаб. – И я набрал много ракушек, мы сделаем из них тебе подарок. Дед покажет мне как, – запинаясь от избытка эмоций, сынуля делился новыми впечатлениями. И пусть мне было до боли тоскливо без него, но я радовалась, что смогла оторвать ребёнка от себя и на лето отпустить к бабушке на море. – Мам, я скажу тебе секрет, – важно заявил Илюша, чуть понизив голос.

– Говори, я обещаю, что никому не расскажу, – серьезно отозвалась я.

– Бабушка тоже не умеет плавать, – и он зашелся детским чистейшей искренности смехом. – А дед говорит, мы с ней будем учиться в детском бассейне. Но бассейн-то маленький, как она туда залезет?

– Дедушка обязательно что-нибудь придумает, – ответила я, с интересом слушая сына и впитывая, как губка, каждую его драгоценную эмоцию.

– Мам, я хочу, чтобы у нас дома тоже был надувной бассейн, – попросил сынок, подперев ладошкой подбородок. Ну какой же он милый, оторваться невозможно…

– Я тоже бы хотела, солнышко, но ты же знаешь – мы живём в квартире, и там его некуда поставить, – попыталась я объяснить как можно мягче.

– А может, поставим в тетину спальню? – с надеждой предложил ребёнок.

– Вместо кровати! И положим тетю в него спать, – пошутила я, а Илюше явно понравилась эта идея, и он одобрительно закивал головой.

– Думаю, нам лучше обсудить это с ней, – улыбнулась я.

– Дедушка скоро придёт с работы, и мы будем делать лук, и ещё удочку. И мам, можешь велосипед, который ты подарила мне на день рождения, прислать сюда? Дед научит меня кататься, – протараторил ребёнок и посмотрел на меня вопросительно своими невероятно голубыми глазками.

– Э-э, а давай я лучше попрошу бабушку купить тебе новый? Пусть будет и там, и тут. Но ты как научишься ездить – сразу сообщишь мне, – подмигнула я сынуле. Боже, как же сильно я желаю, чтобы всему этому его учил отец… Но не уверена, что это вообще возможно…

– Правда?

– Конечно, жизнь моя, я пришлю бабушке денежку, и она купит, – подтвердила я, отгоняя от себя болезненные мысли. Время обязательно расставит все по своим местам.

– Ура, ура! – радостно закричал Илья и пропал из поля моего зрения. А потом из другой комнаты донеслось:

– Бабуля, у меня будет два велосипеда!

Вот и поговорили, называется, похоже, на радостях ребенок про меня забыл. Немного помедлив, я сбросила вызов, понимая, что обратно сына сегодня уже не дождусь. И мама не подошла, видимо, решила, что он отключился. Ладно, что ж, главное, Илюша счастлив. А я как-нибудь справлюсь. Стоило только увидеть ребёнка – и тоска тяжелым грузом сдавила сердце. Ещё никогда мы не разлучались надолго. Да мы и в принципе не разлучались. Даже когда мама год назад перебиралась к своему мужу в Краснодарский край и уговаривала отпустить Илюшу с ней – мол, чтобы мне было полегче, да и ему нужно мужское общение, – но я наотрез отказалась. Одна мысль об этом вызывала во мне бурный протест. Я никому ни за что на свете не отдам своего сына. Моя любовь к нему способна свернуть горы. Ради него я готова на всё. А без него… Без него я просто не вижу себя…

Когда пятьдесят восемь месяцев назад я приняла решение рожать несмотря на то, что мой муженек провалился сквозь землю, никто не знал об этом. Но я, будучи восемнадцатилетней девчонкой, уже тогда понимала, насколько мне будет тяжело. И было… было гораздо сложнее, чем я только могла себе представить. В нашем небольшом посёлке слухи разлетаются со скоростью света. И люди будто только и ждали, на кого излить свою желчь. Как только мой живот стал заметен, на меня просто обрушился шквал негатива. Меня клевали, унижали, надо мной смеялись. Называли гулящей и обвиняли во лжи. Якобы я придумала про мужа, чтобы скрыть свой позор. Но я, дура, била себя кулаком в грудь, возражая: «Он приедет, и вы все увидите!» Не приехал. И я просто перестала выходить из дома. Потому что не могла выносить злорадные взгляды окружающих. В них так и читалось: «А мы знали! Мы же говорили! Сама виновата!» Я словно была чем-то обязана всем этим посторонним людям и не оправдала их ожиданий. Будто опорочила их честь. И весь посёлок разом захотел спросить с меня за это. Спросить за то, на что не имел права…

Я скрывала беременность до четырех месяцев. Не только из-за того, что мне было страшно, – просто тогда я еще надеялась, что Антон придёт. Думала, он приедет, и мы вместе сообщим всем радостную новость. Господи, сейчас хочется ржать истерическим смехом над тем, какой идиоткой я была…

Мне приходилось носить свободные вещи, всячески скрываться при переодевании, пока мама сама не стала замечать, что я странным образом поправилась в области живота. Но она и подумать не могла, что её приличная дочь, которая никогда и ни с кем не встречалась до этого, может оказаться беременной Однако мне пришлось рассказать и о беременности и замужестве, когда та собралась тащить меня на обследование. Какой же был скандал. Даже спустя пять лет, вспоминая об этих событиях, я закрываю глаза и чувствую, как волосы встают дыбом… Это был один из самых страшных дней в моей жизни. Мама орала на меня так впервые за все мои восемнадцать лет. А потом, обнявшись, мы вместе долго плакали. И она сказала слова, которые стали для меня потом девизом. «Раз ты решила рожать, не рассчитывай ни на кого, кроме себя. Ни на мужчин, которые сегодня есть, а завтра нет. Ни на меня с сестрой. Мы, конечно, поможем, но не всегда будем рядом. Когда-нибудь и у нас появится личная жизнь. Ты одна приняла это решение, и тебе нести ответственность за своего ребёнка». А потом, немного помолчав, она вытерла слезы и добавила: «Я так хочу, чтобы вы были самыми счастливыми. А не пережили то же, что и я». Мама поднимала нас совершенно одна. Папа погиб, когда она была беременна мной. Возвращался выпивший после работы домой, и прямо перед нашим подъездом его сбила машина. И мама осталась одна с двумя маленькими детьми в двадцать четыре года. Ей пришлось очень туго. У нас было не самое беззаботное детство, однако полное любви. Нам не дарили новомодных кукол на новый год и дни рождения. Под ёлкой каждый год мы неизменно находили сладкие подарки, которые мамочке выдавали на работе. И радовались, как чему-то самому необыкновенному. А главное – мы научились ценить не материальные ценности, а друг друга. Помню, как мама приходила с ночной смены рано утром, а мы с Ирой пекли для нее блины. Конечно, эти блины больше напоминали угли, а по кухне так вообще будто проходился ураган. Но мама никогда нас не ругала – наоборот, устало улыбалась и пробовала на вкус наше невзрачное творение. И благодарила Бога за то, что когда-то они с отцом купили электрическую плиту, а не газовую.

Мне было страшно неловко, когда мама впервые привела меня в женскую консультацию. К тому времени я уже успела узнать, что пропустила кучу важных обследований. Да ещё там меня безжалостно запугали врачи, и я несколько дней рыдала, ожидая записи на УЗИ и результатов анализов. И даже когда подтвердилось, что с моим ребёнком всё хорошо, на меня продолжали давить. Не знаю, почему. Не знаю, чем я им не угодила, но со мной обращались как с отбросом общества. В очереди сидели счастливые, горделивые мамочки со своими мужьями – и я, виноватая перед всем миром…

Хватит! Не хочу больше вспоминать, и так глаза на мокром месте. Но замечу, что после рождения сына я изменилась на сто процентов. И больше уже никто не мог меня обидеть. Я не просто обросла броней. Моя броня была с шипами…