Читать книгу Охранник для чокнутой - Оксана Лаврентьева - Страница 5

Его знакомая из прошлого залилась смехом, от которого у Богдана по коже побежал озноб.

Ему ещё не доводилось видеть, чтобы девушки реагировали подобным образом на шок. Кажется, у неё настоящий нервный срыв. Уж лучше бы разревелась, как это сделала бы любая другая нормальная девчонка на её месте. Но, ключевое слово здесь «нормальная», а значит, это не относится к Бонни. Недаром даже её одноклассники называли Бон чокнутой. Похоже, за много лет ничего не изменилось…

Судя по всему, мужик, которого он сгоряча приложил от всей души, начал приходить в себя: боковым зрением Богдан заметил какое-то движение. Он тут же обернулся. И как раз вовремя, так как этот ёбарь-перехватчик уже собрался нанести ему удар. Пришлось повторить свой коронный хук слева, отчего подонок вернулся на пол в свою первоначальную позу.

– Что это за скотина? – с возмущением поинтересовался Богдан у хозяйки дома, которая всё ещё сидела на диване, прижимая к себе яркую диванную подушку.

Под глазами у девушки чернели круги от размазанной туши для ресниц. Её тёмно-каштановые волосы были взлохмачены так, будто её волокли до дома вниз головой. Кроме того, она казалось хорошо поддатой. В общем, её внешний вид говорил о продолжительной вечеринке, или же она очень активно не хотела давать этому лощёному пижону. Хотя, первая версия не исключала вторую. Скорее всего, пили они вместе, а потом Бонни шлея попала под хвост. Она и трезвая-то непредсказуемая, а что тогда говорить о пьяной!

– Да так… один знакомый, – пробубнила девушка в подушку, явно не желая с ним общаться.

– Твой бывший или же…

– Вот ещё! Да я с ним только сегодня познакомилась! – оскорбилась Бонни или Баунти, как он её когда-то называл.

– А что за чучело открыло мне дверь? Он сразу же свалился с ног. Я удивляюсь, как он вообще сумел подняться на ноги, ведь он же мертвецки пьян. Кстати, он так и остался лежать на коврике около входной двери.

– Ничего страшного, он и до этого там лежал. Его туда с самого начала определили, – усмехнулась Бонни, стараясь выглядеть невозмутимой. Но он-то видел, чего ей это стоило.

А она нисколько не изменилась, такая же вредная и упрямая, в жизни не покажет своей слабости. Даже в таком плачевном состоянии Бон продолжала строить из себя независимую и сильную духом. Впрочем, такой она и была. А ещё Баунти не любила, когда её жалели, тогда она вмиг превращалась в разбушевавшуюся фурию. А у него никогда не получалось относиться к ней без сочувствия, ведь он прекрасно знал, каково ей приходилось среди одноклассников.

Воспоминания раскалённым ножом резали его мозг, оставляя в душе кровоточащую рану…

Огромная разница в возрасте позволяла Богдану относиться к ней как к младшей сестрёнке. Тем более что их пути часто пересекались, так как он буквально прописался у них дома. Галина Ивановна, её бабушка и его классный руководитель, относилась к нему чуть ли не как к родному сыну, и на то были свои причины. Поэтому он всегда защищал Бонни не только от её сверстников, но и от самой себя. Ведь у девчонки уже тогда наблюдался невыносимый характер. Но, чем больше он её жалел, тем сильнее она его ненавидела. В итоге Богдан отступился от неё, плюнув на это неблагодарное дело.

– Не дом, а проходной двор какой-то! И куда только Галина Ивановна смотрит?! – не сдержался он.

– И какого чёрта вам всем от меня нужно?! И этот туда же! Проходной двор, видите ли! А тебе какое до этого дело?

Как ни странно, но на его вполне справедливое замечание девушка среагировала настолько бурно, что Богдан даже опешил.

– Правда глаза режет? А как это ещё можно назвать? Привести в дом мужиков, с которыми ты почти незнакома! – Богдан еле сдерживался, гнев кипел в нём подобно лаве, стремящейся вырваться наружу. Странно, но даже сейчас он принимал её беды близко к сердцу. Но что он получал взамен? Как всегда, одну лишь чёрную неблагодарность. Поэтому он со злостью продолжил: – А бабушка в курсе, что в её отсутствие ты превращаешь дом в притон? Или она уже к этому привыкла?

Как всегда Баунти оказалась непредсказуемой. Куда только подевалась её показная бравада? Ведь не успел он закрыть рот, как девушка побледнела и уставилась на него затравленным и каким-то по-детски беспомощным взглядом. У Богдана от этого зрелища аж всё внутри перевернулось.

Кажется, он перегнул палку. В конце концов, её только что чуть не изнасиловали, а он ей про притон! К тому же сразу вспомнилась её горе-мамаша, нагулявшая дочку от какого-то чернокожего студента. Наверняка Бонни подумала, что он и её посчитал за девицу лёгкого поведения, если не сказать больше…

И почему с ней всегда так сложно? Неужели даже сейчас, в этом возрасте между ними ничего не изменилось? Как кошка с собакой.

Бонни беззвучно заплакала, уткнувшись носом в подушку. А он как самый последний идиот застыл рядом с ней, не зная, что ему делать. И тут, совершенно неосознанно он сделал к ней шаг, его рука сама по себе потянулись к девушке. Когда Богдан опомнился, было уже поздно: его ладонь вовсю наглаживала девичью головку, с нежностью прикасаясь к её спутанным волосам. В конце концов, проклиная себя в душе за мягкотелость, он начал успокаивать эту несносную девчонку.

– Бон, ну не плачь, я не хотел тебя обидеть. Хочешь, я сейчас выкину этих придурков за дверь? А ты пойдёшь в ванную, приведёшь себя в порядок, а после мы будем пить чай с конфетами, которые я принёс для вас с бабушкой.

– Про придурков за дверью мне очень понравилось, а что касается всего остального… Когда это мы с тобой пили чай как нормальные люди? Ведь не пройдёт и пяти минут, как мы вцепимся друг другу в глотки.

Не успел Богдан возмутиться по этому поводу, как его внимание привлёк зашевелившийся на полу козёл, которого он отправил в нокаут. Поэтому он молча схватил его за шиворот и выволок обидчика Бонни на лестничную площадку. Вслед за ним отправился и его дружок.

Богдан быстро вернулся обратно и, как ни в чём не бывало, продолжил:

– Вообще-то, только моё горло в опасности, потому как я всегда относился к тебе лояльно.

– Ага, кто бы говорил! Да ты меня просто терпел. Ты хуже, чем те уроды, которые гнобили меня в детстве: они хотя бы открыто говорили мне в лицо то, что думали. Ты был обо мне такого же мнения, но корчил из себя моего друга. И всё для того, чтобы прогнуться перед моей бабушкой. Вот, мол, какой я благородный!

Богдан уставился на девушку с потрясением.

Он и раньше догадывался об этом, но сейчас это стало очевидным. Да она ревновала его к своей бабушке! Ведь у неё никого кроме Галины Ивановны не было, эта добрейшая из женщин заменила ей и мать и отца. Впрочем, ему тоже…

***

Нелюбимым может стать всё, что угодно: автомобиль, что-нибудь из одежды, зачастую жена. Иногда такими становятся даже дети, и он – наглядный тому пример. С виду добропорядочные родители, любящие своего единственного отпрыска, а на самом деле… Богдан всегда ощущал свою ненужность, и только сейчас, когда он стал по-настоящему хорошим экономистом, отец наконец-то обратил на него внимание. Снизошёл до своего сына, увидел в нём личность и человека, достойного своего внимания.

С мамой всё обстояло гораздо хуже. Для неё, как и прежде, на первом месте шёл её бизнес. Модельные агентства занимали всё её время. Именно поэтому в детстве за ним ухаживали чужие люди. Даже в первый класс он шел, держа за руку не мать, а свою гувернантку. Ещё бы! Разве мог он тягаться с её кастингами, дефиле и прочими заморочками модельного бизнеса?

Иногда Богдану казалось, что у него никогда и не было нормальной семьи и полноценного детства. Взаимовыгодное сотрудничество абсолютно чужих друг другу людей, живущих под одной крышей. Коммерческий союз, но никак не семья.

Правда, в детстве он имел всё, о чём только могли мечтать другие дети: дорогие игрушки, последние модели девайсов и гаджетов… Но Богдану катастрофически не хватало самого главного – родительской любви. Поэтому он, одинокий несчастный мальчишка искал эти чувства на стороне. И ему в этом плане крупно повезло, ведь его классная руководительница оказалась женщиной с большой буквы.

– Бон, ты так и не повзрослела. Детский сад какой-то! Хотя, сколько тебе? Девятнадцать, двадцать? По сути, ты и есть ещё ребёнок, – усмехнулся Богдан. – Запомни, я никогда не претендовал на твоё место в сердце Галины Ивановны. Ты для неё была и есть самый дорогой и близкий человек на свете. Просто твоя бабушка великая женщина, у которой любви хватит на многих. И это не просто громкие слова.

– Ой, вот только не надо мне тут заливать про вечные ценности! В отличие от некоторых я повзрослела очень рано. Ко мне с четырнадцати лет относились уже как к взрослой. Особенно мужики.

Её последняя фраза, произнесённая с сарказмом и с нескрываемой злостью, заставили его ужаснуться.

– Что ты хочешь этим сказать?

– А то, что в детском доме ко мне постоянно приставал один из воспитателей…

Мир вокруг него зашатался, и Богдан с трудом сфокусировал взгляд на безумно красивых девичьих глазах.

– Какой ещё детский дом?! Что ты плетёшь? – Он невольно сорвался на повышенные тона.

Бонни посмотрела на него с неподдельным удивлением, после чего ответила:

– А ты разве не знал, что я почти два года находилась в детском доме?

– Ты? В детском доме? Как ты туда попала?!

– Очень просто. Меня туда сплавил отдел опеки, когда у бабушки случился инсульт. У меня тогда появились тёрки с одним придурком из нашего класса… В общем, однажды моё терпение лопнуло, и я разукрасила его физиономию так, что Ван Гог нервно курил бы в сторонке. – Баунти улыбнулась. Но почти сразу же на её лицо легла тень. – Как назло, у этого пацана папаша оказался со связями. Так что он быстро лишил бабулю опекунства, ссылаясь на её здоровье, и как следствие – ненадлежащее исполнение своих обязанностей.

Богдан слушал девушку, не в состоянии это осмыслить. Мучительно прикидывал в уме, пытаясь понять, а где же он был в это время? Почему ему об этом ничего неизвестно?! Но ведь он периодически звонил Галине Ивановне, узнавал, всё ли у них в порядке и нужна ли ей какая-нибудь помощь? И всегда получал один и тот же ответ: «У нас всё хорошо, ничего не нужно». После чего Галина Ивановна сразу же переводила разговор в другое русло, интересуясь его успехами…

– Но ведь я каждый год приезжал к ней на День Учителя. И всегда она отлично выглядела. Правда, на вопрос о тебе отвечала иногда уклончиво. Но я никогда не лез к ней с расспросами, зная, что… – Богдан замялся, подбирая нужные слова, – что у тебя всегда всё сложно.

– Понятно. Моя бабуля не любит жаловаться.

Досада и злость на самого себя заставили его замолчать. Баунти тоже притихла как мышка. Но когда он наконец-то посмотрел на девушку, то поймал на себе её внимательный изучающий взгляд, причём чисто женский, оценивающий.

От неожиданности Богдан среагировал на такое повышенное к себе внимание не лучшим образом: улыбнулся ей во весь рот. Он сам не понял, как это у него получилось. Нашёл время для улыбок!

Как ни странно, но Бон тотчас смущённо опустила глазки, и это на неё было совсем не похоже.

– Всё рассмотрела? – ехидно поинтересовался он у девушки.

– Было бы на что смотреть!

Богдан усмехнулся:

– Вообще-то я нравлюсь женщинам… Хоть раз в жизни меня похвали.

Баунти демонстративно подкатила глаза.

– Я тебя умоляю, за что тебя хвалить? За то, что ты ни разу не навестил больную женщину, которая вложила в тебя столько сил?!

Её справедливые и поэтому крайне обидные для него слова отозвались в сердце тупой болью. И Богдан вдруг с предельной ясностью понял, какая же он сволочь.

– Да, я неблагодарная скотина, и полный дурак, что повёлся на её отговорки. Но и ты тоже…

– Наконец-то я услышала от тебя что-то умное! Скотина и дурак, – хмыкнула Баунти. – Точнее и не скажешь.

Богдан аж заскрипел зубами от злости и бессилия. Так и захотелось отходить её ремнём по мягкому месту, чтобы знала, как разговаривать со старшими!

Усилием воли он взял себя в руки. Пристально посмотрел в глаза этой нахалки и спокойно заметил:

– А теперь встала и прошла в ванную. И чтобы вернулась назад умытая и причёсанная. А то похожа на какое-то огородное пугало.

– Слушаюсь, товарищ генерал!

Баунти вскочила с дивана и демонстративно вытянулась перед ним в струнку. После чего лихо отдала ему честь левой рукой, в то время как правой она прижимала к своей обнажённой груди диванную подушку. Но так как эта подушечка оказалась небольшой, а девичья грудь, наоборот, довольно объёмной, то она там явно не уместилась.

Так что Богдан ошарашенно уставился на тёмный сосок, который дерзко и как-то призывно выставился из своего укрытия. Да его словно током шарахнуло, как будто он голых баб отродясь не видел! Но Богдан тут же успокоил себя тем, что такую реакцию у него вызвал элемент неожиданности…

Не обратив на него никакого внимания, Бон резко крутанулась на пятках и замаршировала к двери. А его взгляд тут же прилип к стройной девичьей фигуре.

Сумасшествие какое-то! И когда эта девчонка успела превратиться в красивую женщину? На мордашку она всегда была как куклёнок, а что касается фигуры…

Он никогда не обращал на это внимания, да и на что там смотреть, когда их разделяли девять лет разницы?! Иногда по просьбе Галины Ивановны он, заканчивающий школу детина, встречал маленькую Бонни с уроков. И уже тогда эта колючка не желала идти с ним за руку. Приходилось насильно ловить её маленькую ладошку, чтобы перевести этого чертёнка через дорогу. А сейчас он смотрел на неё совсем другими глазами, и ему такой расклад совсем не нравился.

Когда Бон появилась из душа вся такая свежая, пахнущая чем-то пряным, с лёгкой ванильной ноткой, ему пришлось пережить новый шок. Ведь даже в домашнем халатике она показалась ему чертовски привлекательной, а её личико без косметики – одухотворённым и по-детски наивным.