Читать книгу Абсорбент. Маньяк, который меня любил - Оксана Олеговна Заугольная, Оксана Заугольная - Страница 10

Кажется, следователь не совсем поверил. Сложно было понять, что он думает, лицо непроницаемое. Наверное, уже решил, что она психическая. Диана однозначно так думала и наверняка уже объяснила новичку, как обстоят дела. Но приехал быстро, а чего еще желать в ее ситуации?

Ане снова захотелось обнять себя за плечи, но усилием воли она остановилась. Ей было страшно. Очень страшно. Она привыкла бояться рядом со своим домом и в тех местах, где они бывали с Николаем, на работе раньше ей было спокойно. Дурочка. Разве можно было на что-то надеяться, если даже переезд не помог? Сколько прошло времени, прежде чем Николай нашел ее новую квартиру? Всего ничего.

Она смотрела, как следователь кусает губы, пытаясь решить, открывать ли письмо самому или доверить специалистам. Все его сомнения были написаны на лице. Аня не собиралась ему помогать. Она слукавила. Открывать ей не хотелось не потому, что она рассчитывала, будто на письме сохранились отпечатки. Что с них толку? Нет, когда она чуть сжала плотный конверт, положив его в файл, она увидела, как бумага в этом месте набухает и как образуется под ее пальцем красный отпечаток. А открывать такое она точно не собиралась.

Игорь Валерьевич тем временем решился. Пробормотал еле слышно: «А в этот раз почтового штемпеля нет», – и осторожно вытряхнул конверт на другой файл.

– Подайте, пожалуйста, нож для разрезания бумаги, – не отрывая взгляда от конверта, попросил он.

Аня молча протянула его, держа за лезвие и чувствуя необычный страх даже перед таким ножом.

– Иногда такие вещи портятся при перевозке, – объяснил он, хотя, скорее всего, убеждал себя. А Аня просто не хотела думать, что он имеет в виду под «такими вещами». Конверт? Рисунок? Что-то еще?.. – Вскрываю при вас, Анна Максимовна.

– Хорошо, – ответила Аня и отвернулась. Смотреть ей на самом деле не хотелось. Но и следователя она прекрасно понимала. Вряд ли ее делом будут всерьез заниматься, раз прислали такого… стажера. А значит, и конверт сунут куда-нибудь до лучших времен. Пусть вскрывает. По крайней мере, пока она сидит здесь с ним, страх отступает.

Аня машинально пододвинула к себе поближе вазочку с печеньем. Теперь сцена еще больше напоминала тот день, когда она сидела на кухне с подружкой Иринкой и пила чай, пока та вздыхала и закатывала глаза, переживая больше, чем она сама.

Хотелось не возвращаться в свою квартиру, а снова трусливо сбежать. Но работа, свежее белье, привычная чашка… Нет, десять лет назад все было проще. И тогда она могла сбежать к Иринке и жить у нее две недели, пока Иринкин брат собирал ее вещи, договаривался с квартирной хозяйкой и искал ей новое жилье. А сейчас? Она может разве что переехать к Вахе, но это окончательно поставило бы крест на их возможном совместном будущем. Братья Вахи были болтливы, как старые сплетницы, и передали бы все матери, а та бы точно такую невестку не одобрила до самой смерти.

А Иринка вышла замуж и родила детей. Они до сих пор перезванивались по праздникам, но от былой дружбы ничего не осталось. Аня не хотела даже рассказывать ей про свои проблемы, не то что навязываться пожить. Да и Сергей, Иркин брат, несколько лет назад уехал в Москву и не мог бы помочь с переездом. Нет, теперь со своими страхами ей предстояло справляться самой. Или с помощью вот… следователя.

Она механически жевала безвкусное печенье, невидящим взглядом смотря на следователя, воюющего с конвертом, и вспоминала тот день, когда она очутилась у Ирины.

Она тогда впервые переехала от родителей и снимала небольшую комнату в хрущевке на первом этаже. Квартирная хозяйка к ней не лезла, в комнате было все, что нужно, ей можно было пользоваться холодильником и стиральной машиной. Аня чувствовала себя совсем взрослой и свободной, пока снова не появился Николай. Она не знала, куда он исчез почти на полгода. Хотелось бы верить, что просто не знал, где она живет, но даже надеяться на это было глупо. Мама рассказала ему сразу, как только он спросил.

Тем не менее у нее были эти полгода, и она почти привыкла не бояться. Но однажды Николай просто встретил ее у подъезда. Тогда Аня проскользнула мимо и поскорее заперлась в комнате, сквозь щель в плотных занавесках наблюдая за ним, стоящим прямо под окнами. Чтобы он не видел ее силуэта, она не включала свет и вскоре вообще перестала пользоваться верхним светом, откатываясь в своей мании на несколько лет назад. Сложнее всего было выйти из подъезда, но, к счастью, Николай не стоял у дома круглосуточно. Аня тогда часто ночевала у подруг, даже у Риты и Вики, и ей достаточно часто удавалось избегать Николая.

Но все хорошее заканчивается, и в конце концов удача отвернулась от нее. Сначала Николай осмелел настолько, что постучал в дверь. Аня от растерянности забыла, что живет не одна, и следующие полчаса провела в закрытой комнате, не отвечая на ласковые слова стоящего прямо за дверью Николая.

«Анечка, милая, я так соскучился, – журчал Николай и, судя по шороху, гладил дверь. Аню передернуло. – Давай посидим на кухне, попьем чаю. Инга Мстиславовна чай свежий заварила…»

Аня лишь скрипела зубами, посылая мысленно все кары на голову не только Николая, но и Инги Мстиславовны, которая впустила его в квартиру.

А потом Николай ушел. Аня сидела в комнате до тех пор, пока не увидела знакомую макушку под окном.

Тогда она открыла наконец дверь и едва не наступила на подарок Николая. Может, лучше было бы, если бы она его раздавила, но Ане редко дарили подарки просто так, а фигурка была такая красивая… И Аня поставила ее на полку и только после этого вышла снова в коридор и заперла дверь на все засовы.

«Твой мальчик конфет вкусных принес, будешь чай?» – выглянула из кухни квартирная хозяйка.

Аня с трудом удержала гневный вопль.

«Ешьте сами, Инга Мстиславовна, – процедила она, чуть прикрывая свою ярость улыбкой. – И это не мой мальчик. Пожалуйста, не впускайте его больше».

Она все-таки прошла на кухню и мельком глянула на коробку конфет, чтобы убедиться в том, что знала и так. Эти конфеты она не ела, ей не нравилась цитрусовая начинка. Но разве это интересовало ее преследователя?

А где-то через три дня, когда она жарила котлеты, Инга Мстиславовна то ли по глупости, то ли из каких-то других соображений забыла о просьбе Анны.

Аня снова вздрогнула всем телом, вспомнив, как услышала этот щелчок замка и негромкое хихиканье хозяйки. Инга Мстиславовна никогда не хихикала так со своими гостями, и взгляд Ани метнулся к двери. Скрыться в комнате она бы не успела.

«Не подходи», – заявила она, когда на пороге появился Николай с его обычной улыбкой, уверенной и гадкой. Она махнула лопаткой для готовки и отступила к окну.

«Анечка, да что с тобой, я же не сделаю тебе ничего плохого, – изумленно расширил глаза Николай. – Ты же меня знаешь!»

Аня знала. Он и впрямь казался совершенно безобидным, но почему-то от этих обещаний становилось только страшнее.

Она влезла на подоконник и распахнула окно, мгновенно продрогнув до костей.

«Не подходи», – снова предупредила она и неловко повернулась, уронив один из хозяйкиных горшков с фиалками. Но ей было все равно.

«А то что? – Николай усмехнулся и выставил руки с поднятыми ладонями, медленно придвигаясь ближе. – Прыгнешь? Ань, не глупи. Это же первый этаж».

«Молодой человек, вы же не сняли ботинки, наденьте тапочки!» – крикнула из коридора квартирная хозяйка, и, когда Николай отвернулся, Аня решилась. Можно было попробовать пробежать мимо него в комнату, но Аня не надеялась на свою ловкость. Поэтому она прямо с лопаткой в руке выпрыгнула из окна и бросилась прочь. В домашнем платье и тапочках, с лопаткой в руке – так она бежала по улице, ни разу не обернувшись. Она знала, что Николай смотрит ей вслед, и это придавало ей силы.

Такой она и постучалась к Ирине.

«Мне кажется, или пора вызывать полицию?» – поинтересовалась Ирина, оглядев ее с головы до ног. Аня и сама понимала, как по-дурацки выглядит. Мокрые и грязные тапочки на босу ногу, платье, больше похожее на халат. Ладно хоть лопатку она все-таки сунула по пути в урну, хотя жалко было до невозможности. Хорошая лопатка.

Аня покачала головой.

«Я сама виновата, – призналась она. – Он мне ничего не сделал. И ты же его знаешь, он безобидный».

Ирина поджала губы, не соглашаясь с Аней, но спорить не стала, как и вызывать полицию. И брату запретила. Вместо этого она пустила Аню пожить на две недели, дала свою одежду и туфли, пока Сергей ездил забирать ее вещи и разрывать договор с хозяйкой. Только сковородка осталась в той квартире: на ней были котлеты, и Инга Мстиславовна просто убрала ее в холодильник. Но Ане было все равно. Она просто не хотела больше оказываться в такой ситуации.

Ноги после того прыжка еще долго побаливали, но прошло и это.

Аня прекрасно помнила свой ужас. И до сих пор никак не могла понять, почему, несмотря на все уверения Николая, она так его испугалась, что вышла в окно.

– Ух ты ж… – следователь выругался, и Аня моргнула, прогоняя воспоминания. Как она и предполагала, рисунок в конверте был. Только его вряд ли можно было вытащить, настолько он был пропитан красной жидкостью.

– Это ведь не может быть кровь, правда? – вырвалось у Ани, и она уставилась в такие же широко раскрытые глаза следователя. Кажется, такого он не ожидал.

И Аня обязательно посмеялась бы над ним и его ошарашенным видом, не будь на залитом красным листке очередного изображения ее самой со вскрытым животом.