Читать книгу Странник Тим, или Детективное агентство «Агата». Книга 1 - Оксана Силаева - Страница 3

Тишину нарушало лишь похрапывание и бормотание Ромки, соседа по комнате. Тимуру не спалось, он лежал с закрытыми глазами, разыгрывая в уме схему завтрашнего боя со Славкой. Это был достойный соперник, умело использующий чужие промахи, но он всегда двигался по определённой траектории, что сильно облегчало оборону. Славкина предсказуемость была на руку Тимуру, нужно было лишь рассчитать ответные выпады и защиту.

– Спим, значит, а вокруг хоть трава не расти, – неожиданно раздался незнакомый хриплый голос, похожий на голос артиста Ливанова.

Решив, что это проделки старших пацанов, Тимур зашарил под подушкой. Там всегда лежал фонарик, на случай если захочется почитать ночью, – жечь электричество в неположенное время в детдоме строго воспрещалось. Тим нажал на кнопку. В тусклом пятне жёлтого света на его кровати сидела, увлечённо вылизывая переднюю лапу, огромная рысь.

– Брысь! – сказал Тимур первое, что пришло на ум.

– Вот, значит, как! И знать нас не хотят. – Рысь, оставив умывание, внимательно посмотрела на Тимура. Чёрные зрачки янтарных глаз сузились до вертикальных полосок.

– Вы кто? – Тимур был скорее удивлён, чем напуган.

– Не из пугливых, смотрю, молодец. – Насмешливо сощурив глаза, рысь дёрнула себя за длинный белый ус. – В Агату пошёл.

– Вы знали маму? – Тимур затаил дыхание, ожидая ответа странного гостя.

– Конечно, – интригующе проворковала рысь, внимательно рассматривая свою вылизанную лапу. – Крендель я.

– Кто? – Тимур не удержался и прыснул со смеху. Слишком уж не подходило имя такому огромному животному.

– Крендель, и попрошу не хихикать, – обиделась рысь. – Твоя прапрапрабабушка, Аглая Спиридоновна, была большая любительница выпечки, особенно крендельков с маком. Вот и нарекла меня соответственно. – Крендель довольно сурово посмотрел на Тима. Но потом, сменив гнев на милость, улыбнулся, отчего его морда уморительно расплылась. Тимур завозился на кровати, пытаясь поближе придвинуться к Кренделю.

– Вы знали и мою прапрапрабабушку? – уточнил он, и сердце у него забилось чуть быстрее.

– Очень интересная была женщина. «Коня на скаку остановит, в горящую избу войдёт» – это про таких, как она. А шутница была… м-да. – Крендель так тяжело вздохнул, что кончики длинных серебристых бакенбардов затрепетали. – Так о чём я? – Задрав заднюю лапу, он почесал за ухом, совсем как обычный кот. – Вспомнил! Я твой проводник.

– И куда ты меня провожаешь? – засмеялся Тимур.

Привычная жизнь перевернулась в один миг – на его кровати сидела говорящая рысь, которая к тому же знала всю его семью. И смех Тимура скорее был защитной реакцией на невероятность происходящего.

– На кудыкину гору! – отрезал неожиданно рассердившийся Крендель и спрыгнул на пол. – Вставай давай, дел полно!

Приземлился он, несмотря на свою комплекцию, совершенно бесшумно и, мягко ступая, направился к окну.

– Я не могу, – вспыхнул Тимур.

Обсуждать своё незавидное положение с незнакомцем ему не хотелось, а вызывать жалость тем более. Его проблемы – это его проблемы и ничьи больше.

– Можешь, можешь. Ты же спишь, а во сне все ходят. Так что подъём!

На мгновение Тимур позволил себе немыслимую надежду и медленно обернулся.

– Обалдеть! – прошептал он, с любопытством рассматривая безмятежно спавшего самого себя, и так же тихо добавил: – А почему нет?

Тимур осторожно попытался пошевелить пальцами ноги, и те ответили на призыв. Он коснулся ступнями пола. Забытый холодок крашеных досок приятно удивил. Предусмотрительно держась за спинку кровати, Тим встал. Ноги даже не дрожали, и это после трёх лет в инвалидном кресле!

– Я стою! – скорее не произнёс, а выдохнул он.

Тимур постоял несколько секунд, раскачиваясь с пятки на носок, проверяя ноги на устойчивость, и наконец, набравшись храбрости, осторожно шагнул раз, потом другой. Получилось! Он был настолько потрясён, что не мог произнести ни слова. Счастливо улыбаясь, сделал несколько замысловатых пируэтов на одной ноге. Он действительно ходил!

– Детский сад, – проворчал, пряча улыбку, Крендель. – Пошли уже. Портки, тьфу, штаны, тьфу, джинсы надень. За четыреста лет все названия перепутались. В Амальгаме не принято в трусах ходить по улицам.

– Где? – Прыгая на одной ноге, Тимур пытался быстро надеть джинсы, но в результате запутался в штанинах и с грохотом упал, не удержав равновесия.

Замерев, он испуганно посмотрел на соседа по комнате. Ромка продолжал спать, безмятежно посапывая.

– Ты долго там копаться будешь? – не обращая внимания на вопрос, подгонял Крендель.

Тимур натянул футболку и пятернёй причесал торчащие волосы.

«М-да, мелковат он, однако, для своих лет, – подумал Крендель, окинув взглядом щуплую фигуру Тимура. – Эх, Агата…»

– Держись за меня, сейчас прыгать будем! – велел Крендель и бесшумно вскочил на подоконник.

«Там же третий этаж!» – ужаснулся Тимур, забираясь следом. За окном было необычно темно. «Почему не горят фонари?» – удивился он, прильнув лицом к стеклу.

– Готов?

Тимур растерянно смотрел на Кренделя, не понимая, чего тот хочет.

– Ох, молодёжь! – смеясь, пробормотала рысь. – За шею мою держись.

Тимур положил руку на загривок Кренделя. Шерсть под ладонью была жёсткой и колючей.

– Зажмурься, прыгаем!

«Там же стекло!» Тимур почувствовал, что Крендель выскальзывает из-под пальцев, и инстинктивно вцепился в него изо всех сил. В следующий момент Тима стремительно затянуло в воронку воздушного вихря. Он не мог выдохнуть, грудь сдавило, голова закружилась, а к горлу подступил ком тошноты.

* * *

Момент приземления он не почувствовал, лишь острая боль пронзила плечо.

– Ох, – застонал Тимур и осторожно сел.

– Бывает, – спокойно отреагировал Крендель. – Ничего, со временем научишься приземляться без последствий. И… – Он запнулся, яростно вгрызаясь в шерсть у хвоста. – Да что ж такое, как на той стороне побываю, так блох нахватаюсь. И откуда они берутся?! Блошиный инкубатор там, что ли, на выходе стоит?

Тимур, не удержавшись, рассмеялся. Необыкновенная, можно даже сказать, волшебная рысь, а страдает от обычных земных блох.

Пока Крендель боролся с блошиной напастью, Тимур огляделся по сторонам. Они находились на крыше каменной башни, похожей на смотровую площадку средневекового замка из компьютерной игры. По кругу её опоясывали зубцы, а между ними в стрельчатых арках стояли овальные зеркала, если можно так назвать странные пульсирующие поверхности. Забранные в чёрные резные рамы, они сокращались, скручивались, переливались немыслимыми узорами, словно живые. Шагнув к зеркалу, Тимур осторожно коснулся его и почувствовал лёгкое покалывание, словно по пальцам пробежал слабый разряд тока. Поверхность оказалась неожиданно твёрдой. Присмотревшись, на чёрном камне под каждой рамой Тимур увидел тускло светящиеся римские цифры. Неожиданно из соседнего зеркала выпрыгнул человек и, кивнув Тимуру, направился к лестничному проёму в центре площадки.

– Где мы?

– Астральная башня, – улыбнулся Крендель, оставив в покое хвост и наблюдая за манипуляциями Тимура, – но чаще её называют Зеркальная. Место перехода в Амальгаму.

– Это…

– Амальгама – Вечный город, который стоит на перекрёстке миров. Про параллельные миры слышал?

– Читал о них фантастику. – Тимур подошёл к краю башни.

Всё было затянуто клубами тумана. Порывистый ветер рвал молочную пелену на куски, делая воздух прозрачнее. Внизу показался мерцающий огнями город, окружённый чёрной лентой реки. Ряды причудливых многоярусных крыш, иссечённые переулками, напомнили Тимуру о беззаботном времени с мамой и добрых сказках, которые она читала ему на ночь.

– Здесь живут волшебники?

– Волшебники? – Крендель отрешённо устремил взгляд в пространство, по-видимому обдумывая слова Тимура. – Ну, не в прямом смысле этого слова. В Амальгаме есть жители, обладающие необычными способностями, или, как там у вас говорят, склонные к экстрасенсорному восприятию, но их не так много. Двое, правда, даже заседают в сенате, но в основном жители Амальгамы обычные люди. Хотя среди странников и ходят легенды о параллельном мире магов, но пока это только истории, рассказанные кем-то и когда-то. Амальгама – просто место, объединяющее параллельные миры, каждый из которых абсолютно уникален и развивается по-своему. – Крендель, запрыгнув на зубчатое ограждение, созерцал город.

– В нём всё по-другому?

– Не совсем. Как же тебе объяснить… – Крендель дёрнул себя за кисточку на ухе. – Например, в твоём мире в детском доме живёт обычный мальчик… пусть будет Степан. А в другом, параллельном, мире живёт такой же Степан, но в особняке вместе с родителями, а в третьем – он родился не в России, а в Индии и живёт в джунглях. Просто в иной параллели жизнь каждого человека складывается иначе. Один мир только покоряет космос, а другой – уже летает на далёкие планеты или, наоборот, так и живёт в первобытном состоянии. Даже небольшое происшествие может повлиять на развитие мира, и вся его будущая история развернётся по-другому.

– Мама называла это «эффектом бабочки».

– Как-как? – уточнил Крендель.

– «Эффект бабочки». Взмах крыла бабочки на одном конце земного шара может вызвать ураган на другом, – объяснил Тимур.

– Интересно, никогда от неё такого не слышал, – немного обиженно протянул Крендель. – Но Агата права: если всё упростить, то, наверное, так оно и выглядит. У тебя в мире раскапывают остатки Атлантиды, а в другой параллели атланты не только выжили, но и процветают.

– Ты сказал, что в другом мире мы можем быть совсем другими, то есть у каждого есть двойник. – Помолчав, Тимур задал осторожный вопрос: – Значит, в одном из этих миров моя мама жива? – Его сердце тревожно забилось.

– К сожалению, нет. Ты странник, Тимур, как и твоя мама. А у странников нет двойников, – вздохнув, покачал головой Крендель.

На протяжении всего разговора из зеркал появлялись люди. В основном это были мужчины разных возрастов, одетые как привычно для Тимура, так и очень странно. Они выпрыгивали из рам, молча кивали друг другу и шли к лестнице.

– Погода сегодня нелётная. – Стараясь перевести разговор на другую тему, Крендель посмотрел на затянутое тучами небо. – Гостей нынче будет немного.

Но, вопреки его предположению, людей из зеркал появлялось всё больше, и вскоре они посыпались как горох.

– Нам пора, дел ещё много. – Крендель спрыгнул с зубца и, потянувшись, громко зевнул, продемонстрировав острые белые клыки.

– Я хотел спросить…

– По дороге спросишь, – не оборачиваясь, важно ответил Крендель и, помахивая пушистым хвостиком, влился в поток гостей, направляющихся к лестнице. Тимуру ничего не оставалось, как последовать за ним.

Расширяющаяся книзу башня состояла из ярусов, соединённых внутри спиралью винтовой лестницы. Тусклого света из маленьких окошек-бойниц было недостаточно, чтобы осветить сумрак. И если бы не странная светящаяся плесень на старой кирпичной кладке, увидеть ступени было бы невозможно. Тимур не удержался и провёл ладонью по стене. Плесень оказалась холодной, густой и скользкой, словно кисель, а на пальцах остался светящийся след. Отдёрнув руку, Тим быстро вытер ладонь о джинсы. Перегнувшись через перила, он попытался разглядеть площадку первого этажа, но в густом сумраке увидеть что-либо внизу не получилось.

– Ты, Тимур, потомственный странник. Все они могут перемещаться из одного мира в другой. Вместе со мной, конечно. Как говорят ваши учёные, я образую пространственную дыру для перемещения, – рассказывал полный важности Крендель, неслышно касаясь лапами ступеней. – Я принадлежал вашей семье четыре поколения.

– А до тебя кто был проводником?

– Не знаю. – Крендель неожиданно остановился. Тимур налетел на него и едва не упал. – Я об этом думал… История вашей семьи намного длиннее. Твоя прабабушка утверждает, что вашей родословной несколько тысяч лет, но обо мне упоминается лишь последние четыреста. – Крендель повернул голову и задумчиво посмотрел на Тимура. – Я интересовался у Аглаи Спиридоновны, но она так и не дала мне внятного ответа. Загадка…

– А люди из зеркал – они тоже странники?

– Ты там хоть одного такого, как я, видел? – дёрнув плечом, фыркнул Крендель, под кожей перекатились мощные мускулы. – Нет, мой друг, это гости Амальгамы. В каждом мире существуют люди, обладающие способностью перемещаться сюда. Их называют двуликими, в честь древнеримского бога Януса, покровителя входов и выходов, а по-простому дверей, – с учительской интонацией продолжил Крендель. – Из своих миров двуликие могут попасть только в Вечный город. А ты можешь бывать в любом из миров, которых известно сто пятьдесят три, но, возможно, их намного больше. Кто знает, что там ещё во Вселенной имеется. Кстати, под каждым зеркалом указан номер мира, твоя параллель значится как Сорок седьмая. Странников, к сожалению, всегда было немного, а теперь стало ещё меньше, – глубокомысленно закончил Крендель.

– А мама? – дрогнувшим голосом спросил Тимур.

– Агата была удивительной женщиной! Из всех моих хозяев с ней было легче всего. – Крендель остановился и посмотрел на мальчика. Янтарные глаза подёрнулись влагой. – Мне очень жаль, что так получилось. Я очень по ней скучаю… Пойдём, – смутился Крендель, увидев, как Тимур изо всех сил пытается сохранить самообладание. – Что-то я последнее время очень чувствительный стал. Неужели старость?

Остальную часть пути они проделали в молчании. Лестница закончилась в круглом полутёмном зале с несколькими рядами каменных скамеек.

На противоположной стороне комнаты светилась арка. В неё, мимо двух стражей в каменных латах, и проходили люди из зеркал. Внимание Тимура привлёк суетливый человечек в ярком восточном халате и в вышитой золотом тюбетейке. Он, видимо, уже который раз пытался пройти мимо стражей, но все попытки заканчивались неудачей. Как только человечек приближался к арке, пространство в ней становилось мутно-серым, превращаясь в невидимую стену, которая, как пружина, отталкивала его назад.

– Ай, шайтан! – вполголоса выругался он и, склонив голову, словно боясь, что его узнают, быстро пересёк зал и засеменил вверх по лестнице.

– Запрещённый товар, – прокомментировал происходящее Крендель. – Не пропускают.

– Кто? – спросил Тимур, с интересом разглядывая светящуюся арку.

– Стражи башни, – пояснил Крендель. – Сам виноват, знал же, что их не обманешь. Пошли, нам это не грозит.

* * *

Тёплый предрассветный воздух был пронизан незнакомым нежным ароматом. В чёрном небе, окружённая россыпью звёзд, мерцала серебристым светом обычная земная луна. Тимур глубоко вдохнул и улыбнулся. Он пригляделся в поисках знакомого с детства ковша Большой Медведицы. Рисунок созвездий казался знакомым, но в то же время каким-то чужим, что-то в нём было не так, а что именно, Тимур не понял и решил потом спросить у Кренделя.

Снизу доносился плеск воды, бьющейся о каменные стены. Тимур перегнулся через перила – широкая тёмная река неспешно текла вдаль. Пройдя над арками мраморного моста, друзья оказались на длинной улице, которую освещали причудливые перламутровые фонари в виде лилий. Вокруг полураскрытых, чуть мерцающих бутонов роились зелёные светлячки. Тимур остановился рядом с фонарём: ему показалось, будто тот свернул лепестки и снова раскрылся.

– Мне кажется или он действительно движется? – Задрав голову, мальчик с любопытством рассматривал странный фонарь.

– Шевелится, шевелится, – улыбаясь, подтвердил Крендель. – Почему бы нет, не железный же он.

– Ты хочешь сказать…

– Это цветок мерцелия, их в Амальгаме используют как фонари и специально высаживают вдоль улиц и дорог.

– Ничего себе цветочек, да в нём метра три-четыре! – Тимур обошёл вокруг толстый столб-стебель.

– Бывают и карликовые сорта, – объяснял Крендель, наблюдая, как Тимур увлечённо разглядывает фонарь. – Мерцелия – самый востребованный цветок в Амальгаме: неприхотливый, быстро растёт и польза налицо.

– А эти зелёные светлячки?

– Обычные светлячки, мерцелия ими питается. Про росянку слышал? Вот и мерцелия такой же хищник. Пойдём, рассвет скоро.

Тимур коснулся толстого тёмно-зелёного стебля. На ощупь тот был гладким и холодным. Мальчику хотелось ещё узнать, как ухаживают за цветами, но Крендель, посчитав, что вопрос исчерпан, бодро прошествовал дальше.

– А где все жители? – Тимур догнал рысь и зашагал рядом по пустынной улице.

– Странный вопрос. Спят, чем ещё должны заниматься добропорядочные граждане в такое время?

Вдоль брусчатой мостовой стояли здания разных форм и стилей – это был настоящий архитектурный хаос. Между строениями с вычурными колоннами, увитыми зелёным плющом, неожиданно обнаруживались деревянные коттеджики с крошечными палисадниками. И тут же возвышался несуразный дом, похожий на гигантский корабль, но без мачт, руля и труб, – громоздкий ящик с иллюминаторами вместо обычных стёкол. А рядом прилепился домишко, напоминающий огромную тыкву. Это разнообразие, как ни странно, выглядело очень гармоничным, создавая ощущение уюта. Всё вокруг казалось вполне земным: и небо, и улица, и странные дома. Если бы не утверждение Кренделя, что они находятся в другом измерении, Тимуру бы и в голову такое не пришло.

– Амальгама! – гордо изрёк Крендель, окидывая взглядом улицу. – Перекрёсток миров. Мой любимый город.

Растерянный Тимур молча шёл рядом. Всё происходящее не укладывалось у него в голове. Странник, Амальгама, проводник – просто какое-то сумасшествие. С другой стороны, вряд ли кто может похвастаться таким приключением. Странник Тимур – звучит как супергерой!

– Амальгама – особенный город, тут свои законы и правила. Амальгамцы в основном народ мирный и немного консервативный. Кстати, среди них много двуликих. – Не оглядываясь, Крендель свернул на одну из узких улочек. Охотящиеся мерцелии бросали тускло-белые отблески на кирпичные стены домов. – Город живёт так, как считает нужным, и требует от гостей уважения к своим традициям. Здесь очень много разных запретов, гласных и негласных, не удивляйся. Без этого никак нельзя. Например…

Неожиданно из проулка вылетел конный экипаж, Тимур с Кренделем еле успели отпрыгнуть к стене. Лошадь шарахнулась, громко заржала и проскакала мимо, задрав голову. Седой важный кучер даже не посмотрел в сторону друзей.

– Здесь что, машин нет? – Удивлённый Тимур провожал экипаж взглядом.

– И не только машин. В Амальгаме нет телевизоров, газа, электричество здесь добывают ветряные и водяные мельницы. Здесь нет многого, к чему ты привык в твоём мире. Путешествуют в каретах и кебах, но большинство жителей предпочитают велосипеды – ни от кого не зависишь, и для здоровья полезно. Кстати, телефонов здесь тоже нет, только беспроводной телеграф, так что придётся выучить азбуку Морзе.

– Какая древность! Но ты же говорил, что город – перекрёсток миров, неужели амальгамцы не могут использовать лучшие изобретения? – поразился Тимур.

– Эх, молодёжь! Ты только представь, что здесь начнётся, если каждый гость потащит с собой всё что ни попадя из своего мира?! – Крендель слегка повысил голос. – Амальгама погрузится в хаос, в котором будут бегать динозавры, а за ними станут охотиться люди на космических тарелках. Амальгама должна постепенно развиваться своим путём. В ней есть место магии и артефактам, но в допустимых нормах. Для этого и существует список Киреева, запрещающий ввоз в город определённых товаров и технологий.

– Список Киреева? – уточнил Тимур, еле поспевая за прибавившим шаг Кренделем.

– Был такой известный учёный и не менее известный сенатор. Ещё в правление королевы Сусанны он доказал, что свобода ввоза и вывоза товаров из Амальгамы приведёт к разрушению индивидуальности города. – Крендель снова свернул в один из проулков. – С тех пор и существует список Киреева. Его постоянно дополняют, ведь жизнь в других мирах не стоит на месте, всё время появляется что-то новое. Объяснять всё это долго и сложно, почитаешь дома «Историю возникновения Вечного города» и всё поймёшь.

От слова «дом» у Тимура потеплело в груди. У него есть дом – его, мамин и Кренделя. Тимур счастливо улыбнулся, поглядывая на шагающего рядом проводника. Крендель доставал ему до груди, крупные уши заканчивались серебристыми кисточками, морду обрамляли пышные бакенбарды. Мускулистое тело на длинных лапах вызывало не только страх, но и уважение.

Они шли около получаса и наконец оказались на круглой мощёной площади. В неоновом свете мерцелий тёмно-фиолетовая брусчатка поблёскивала, словно стеклянная. Закрученные спиралью ряды ларьков, павильонов и деревянных прилавков под яркими навесами казались настоящим лабиринтом.

– Центральная площадь и городской рынок. В народе это место называют амальгамским лабиринтом, – подтвердил мысли Тимура Крендель. – Днём здесь не протолкнуться и действительно можно заплутать. Скоро будем дома.

Но Тимур не услышал его. Он замер около трёхметровой статуи, изображающей стройную длинноволосую женщину в древнегреческой тунике, спадающей струящимися складками до самых ступней. Женщина смотрела в зеркало в ажурной чёрной раме. Идеальное лицо с тонкими правильными чертами в обрамлении вьющихся локонов было нежным и в то же время решительным. Печальная улыбка на губах делала его загадочным и каким-то неземным. Казалось, у этой женщины есть тайна, не известная никому, недосягаемая для обычных людей.

– Королева Сусанна, удивительная женщина. Основательница города и его первая правительница, – опередив вопрос, пояснил Крендель.

– Мне от мамы досталась монетка с таким же изображением. – Тимур вытащил свой талисман из-под воротника.

– Серебряный амальгамум, редкая теперь вещь. Пойдём, уже недалеко.

Они пересекли площадь и вышли на широкую улицу.

– «Аллея Серебристых каштанов», – прочитал Тимур на косо прибитой к деревянному столбу табличке.

По обе стороны аллеи выстроились огромные серебристые деревья. Высотою с трёхэтажный дом, они напоминали гигантские сморчки с необъятными, метров по шесть в диаметре, ножками-стволами. Только вместо сморщенных шляпок стволы венчали конусообразные кроны из плотно прилегающих веток. Из-за идеально ровных краёв крон деревья были похожи друг на друга, как близнецы. Единственное, что их связывало с каштанами, – это форма листьев. Тимур замер, заворожённо рассматривая гигантов. Порыв ветра сорвал несколько жёлтых листьев, и они, кружась, устремились вниз. Тимур подставил руку, один лист мягко опустился на ладонь.

– Здесь уже наступила осень?

– В Амальгаме нет смены времён года, здесь всегда лето. Бывает, конечно, прохладно и дождливо, но редко и недолго. С этим деревом всё намного печальнее, оно умирает. – Крендель с грустью посмотрел на жёлтый лист.

Первые лучи восходящего солнца окрасили край неба розовым. Нежная рассветная дымка и царящая вокруг тишина вызвали у Тимура ощущение нереальности. Как будто всё вокруг – компьютерная игра, в которой он, словно со стороны, видит себя, Кренделя, каштаны. И Тим ощутил запущенность окружающего пейзажа. Крендель был прав: могучие каштаны знавали лучшие времена. А потом что-то произошло, и они лишились былого величия, постарели, начали терять листву, как люди в старости теряют волосы. И умирать один за другим.

– Пристанище странников. – Крендель печально смот-рел на уходящую вдаль улицу. – Когда-то, если верить историческим документам, здесь росло свыше ста семидесяти каштанов, а сейчас их немногим больше пятидесяти. – Тяжело вздохнув, Крендель добавил: – Страшная трагедия для города. Пойдём.

Перед тем как двинуться следом за Кренделем, свернувшим с аллеи в сторону, в заросли высокой травы, Тимур ещё раз окинул взглядом улицу. Бóльшая часть серебристых каштанов была мертва или умирала. Голые облезлые скелеты ветвей, свисающая длинными полосами белёсая кора являли собой печальное зрелище, но даже мёртвые, эти гиганты вызывали восхищение. Тимуру захотелось помахать им рукой, но он не решился и отправился на поиски своего проводника.

Передвижения Кренделя в высокой оранжевой траве можно было отследить по качающимся верхушкам. Тимур с трудом пробирался за рысью: толстые стебли не хотели гнуться, пружинили, больно ударяя по лицу. Проводника он нашёл около старого каштана с потрёпанной ветрами кроной.

– Вот ты и дома, странник Тимур, – торжественно произнёс Крендель, усевшись на траву возле ступеней.

Тим уже устал удивляться: дерево действительно оказалось домом. Закрученные в немыслимые узлы гигантские корни расползались, словно змеи, в разные стороны, вгрызаясь в землю. Между ними приютились покосившиеся ступени, ведущие к облезлой круглой двери с узорчатым молотком вместо звонка. Четыре овальных окна с потрескавшимися стёклами вросли в ствол и, будто глаза каштана, печально глядели сквозь свисающую длинными лентами сухую кору.

– В нём можно жить? – Тимур вдруг почувствовал щемящую боль в груди.

Мамин дом. Она приходила сюда, а может быть, и стояла на том же месте, где сейчас стоит он. У неё была тайна, которую мама хранила даже от него. Странница Агата, она была здесь, на аллее Серебристых каштанов.

– Этот Дом стоит со времён рождения города Амальгамы и простоит ещё столько же, – возмутился Крендель.

– Почему мама никогда не говорила мне об Амальгаме? – задал Тимур мучивший его вопрос.

– Не положено. Странник имеет право поставить в известность своего последователя только при достижении оным шестнадцатилетия, – отчеканил Крендель. – Кодекс чести странников, страница два.

– Но она могла мне хотя бы намекнуть? – обиженно протянул Тимур.

Его искренне оскорбило недоверие мамы. Он никогда и никому не выдал бы её тайну.

– Тим, это же Кодекс чести, – недоумённо посмотрел на него Крендель. – Как же можно его нарушать? Странник должен вести себя соответственно данному Кодексу, иначе какой же он тогда порядочный странник?

– Но…

– Иди и приложи ладонь к двери, – сердито перебил его Крендель, считая, что вопрос исчерпан.

– Зачем?

– Затем, что Дом пропускает только своих, – проворчал проводник.

Тимур прижал подрагивающую от волнения руку к шершавой двери. В первую секунду ничего не произошло, но потом он почувствовал странное тепло, исходящее от Дома. Ему даже показалось, что серебристый гигант вздохнул, как вздыхают старики, когда после долгой дороги наконец получают возможность отдохнуть. Раздался тихий скрип, и дверь открылась. Их приглашали войти.

Тимуру вдруг стало грустно. Казалось бы, всё должно быть наоборот, он должен быть счастлив, у него снова есть свой дом и появился новый друг, а он чувствовал только печаль. Крендель, мягко ступая, вошёл первым.

Мальчик остановился, не решаясь перешагнуть порог. Что его ждёт здесь, в этом новом для него мире? Внимание Тимура привлёк тусклый блеск металлической таблички над дверным молотком, он осторожно стёр толстый слой пыли.

– «Детективное агентство “Агата”, – прочитал он. – Мы решим любые ваши проблемы».

– Тим, ты где там застрял? – раздалось из глубины Дома.

– Иду.

В круглой прохладной комнате витал запах свежих древесных опилок. Так пахло в мастерской детдома, где Ник вытачивал рапиры для мальчишек. Узкая винтовая лестница закручивалась и исчезала где-то наверху. Паркет, покрытый толстым слоем пыли, на каждый шаг отзывался жалобным скрипом. Внимание Тимура привлекла красиво изогнутая вешалка с изящными крючками, затянутая паутиной. На ней висели маленькая сиреневая шляпка-колокол, зонтик-трость того же цвета и коротенький светлый палантин. Тимур погладил поля шляпки. Мамины вещи, такие странные и такие родные. Он представил маму в этом наряде – она была бы очень хорошенькой, ей всегда нравилось носить необычное.

Тимуру снова показалось, что Дом вздохнул, скрипнув паркетом. Он обернулся и окинул взглядом уютную комнату: янтарный цвет мебели приятно сочетался с серебристым цветом стен. Обстановки здесь было немного: кожаный диван, пара глубоких кресел, круглый стол из тёмного дерева со стульями, кухонный буфет, шкаф для одежды, плита и миниатюрная раковина с замысловатым краном, вырастающим прямо из стены. Вся мебель идеально вписывалась в округлость стен, а свет исходил от пронизывающих стены тонких светящихся жилок.

Всё это делало Дом тёплым и весёлым. «Весёлым, как мама», – подумал Тимур. Вот только густая пыльная паутина покрывала всё вокруг, её длинные спутанные нити, словно волосы, свисали даже с потолка.

– Ничего, теперь всё изменится. Дом справится! Он сильный! – нарушил тишину Крендель. – Пойдём, я покажу тебе кабинет Агаты.

Оставляя на пыльном полу круглые следы с отпечатками когтей, он стал подниматься по лестнице. Тимур осторожно последовал за ним.

– Кабинет Агаты, – торжественно объявил Крендель, пропуская Тимура вперёд.

Тимур шагнул в просторную светлую комнату. Всю противоположную стену занимало огромное овальное окно с тонким переплётом, из него открывался красивый вид на заросшее травой поле. Из обстановки, как и внизу, было только самое необходимое: массивный стол-бюро со множеством ящичков и полочек, удобное кресло на вертящейся ножке, узкая тахта и деревянные стеллажи вдоль стен, сплошь заставленные томами в кожаных переплётах и картонными папками с надписями на корешках.

Из общего аскетического стиля выбивались только громоздкие каминные часы, тихо тикающие на столе. С причудливыми бронзовыми завитушками и пятнистым от сырости циферблатом, они были, несомненно, очень старыми. В овальном серебряном медальоне над циферблатом сохранилась фотография – Тимур и Агата. Мама обнимает его за плечи, оба счастливо улыбаются, глядя в объектив камеры.

Тимур сразу отвёл взгляд, слишком мучительно для него было видеть их счастливые лица.

– «Дело “Жёлтого апельсина”», – прочитал Тимур на одной из папок. – Мамин почерк.

– Это картотека Агаты. Здесь закрытые, приостановленные и незаконченные дела твоей мамы. Агентство принадлежало ей, Агата была единственной женщиной-детективом в городе. – Крендель, запрыгнув на тахту, растянулся во всю длину и положил голову на мощные лапы.

– Она была хорошим сыщиком?

– О да, одним из лучших и самым известным! Агате поручались наиболее запутанные дела. А какие люди к ней обращались, о-го-го!

– Расскажи мне о маме, какой она была здесь, – попросил Тимур, усаживаясь на край тахты рядом с Кренделем. Сначала он хотел сесть в кресло, но почему-то не решился.

– Наверное, такая же, как и там, у вас. Может быть, только немного энергичнее, ей всегда не хватало времени на все дела. Для неё три дня были очень маленьким сроком. Преступления раскрывать – не семечки щёлкать!

Тимур провёл руками по тахте – на обивке остались пыльные дорожки от пальцев.

– А Амальгама большая? – спросил он, чтобы поддержать разговор, хотя говорить совсем не хотелось, его захлестнула волна грусти.

– Не большая и не маленькая.

– Я хотел спросить, – Тимур решил задать вопрос, мучивший его с первой минуты перемещения в Амальгаму, – когда я проснусь в детдоме, то здесь исчезну?

– Да, мой друг. Но не расстраивайся, ночь там – это трое суток здесь. Так что у тебя достаточно времени, – успокоил Крендель и весело добавил, смешно сморщив нос: – На сегодня хватит лекций, пора заняться уборкой. Как думаешь? Воду можешь взять внизу.

– Да, конечно. – Тимур нарисовал на стене рожицу – под слоем пыли показались светящиеся нити.

– Что это?

– Ну как объяснить, – почесал затылок Крендель. – Они как вены в теле, по ним течёт жизнь Серебристого каштана.

– Что-то вроде канальцев, по которым текут питательные вещества в растениях?

– Прошу тебя больше так не говорить о Доме. Какое же он растение? – сердито фыркнул Крендель. – Он Серебристый каштан!

Тимур недоумённо пожал плечами, но больше приставать с расспросами не стал, его ждала работа.

Тим обходил комнату, методично отмывая стены, потолок, мебель. На это ушло несколько часов. Он устал, но это была приятная усталость. Потому что радость от того, что ему удалось сделать с Домом, с лихвой компенсировала все затраченные силы. В последний раз пройдясь по комнате, Тимур удостоверился в том, что убрал всё самым тщательным образом, на мебели не осталось ни пылинки. Он аккуратно разложил бельё в шкафу, отдраил раковину и насухо вытер вымытую посуду. Зеркало и оконные стёкла сверкали чистотой.

– Там есть третий этаж. Дверь заперта, я не смог открыть, – доложил Тимур дремавшему на тахте Кренделю, поднявшись с ведром воды наверх.

– Эта комната всегда закрыта. Даже я не припомню, чтобы она за четыреста лет хоть раз открывалась, – ответил Крендель, с интересом наблюдая, как Тимур с тряпкой на коленях ползает под столом.

– Здесь странная мебель, она словно выросла из пола. – Тим старательно вытирал вросшую в пол витую ножку стола.

– Эта мебель растёт вместе с Домом, – улыбнулся Крендель. – Её не так много, но самым необходимым Каштан своих хозяев обеспечивает, как и водой, и энергией для кухонной плиты.

– И освещением, – закончил Тимур, направляясь к стеллажам. – Надо бы ещё облицовку снаружи подправить, – задумчиво произнёс он, протирая корешки папок.

– Зачем? Дом сам себя вылечит. Хозяин вернулся, и он поправится.

– Ты опять говоришь о нём как о мыслящем существе.

– А он и есть мыслящий. Никто не помнит, как в Амальгаму попали семена Серебристого каштана. Возможно, их привёз какой-нибудь странник из неизвестной параллели. Они были здесь ещё до основания города. Протри-ка вот здесь, над тахтой. – Крендель показал лапой. – Видишь?

Под пылью на стене показались тёмно-синие контуры карты. Она не была нарисована или вырезана, а проступала изнутри, сквозь слой прозрачной древесины, как будто тоже выросла вместе с Домом. Крендель ткнул пальцем в середину:

– Видишь круг? Это Центральная площадь. От неё лучами отходят центральные улицы. Остальное, – Крендель провёл лапой по карте, – улицы, переулки, частная собственность жителей Амальгамы. Это Парламентский проспект, на нём находится здание парламента, адвокатские и нотариальные конторы, гражданский суд и полицейский участок. Всё, что связано с административными делами, расположено там.

– А здесь? – Тимур указал на другую широкую улицу.

– Проспект Великих начинаний. Здесь школа, детский сад, Амальгамская академия наук, Центральная библиотека, музей «Конфискат», Университет дружбы народов и Полицейская академия. В ней учатся жители многих параллелей, – гордо заявил Крендель. – А лучшие межпараллельные полицейские, как правило, странники, как и ты. Здесь проходит проспект Хрустальных врат, он ведёт к Астральной башне.

– А это?

– Наша улица. Одним концом она выходит на Центральную площадь, а другим упирается в озеро Забвения. Из него вытекает Река, текущая вспять, и кольцом окружает город. – Крендель нежно провёл лапой по рисунку. – Аллея Серебристых каштанов… Красиво звучит, правда? Между прочим, упоминаний о её закладке нет ни в одном из старых фолиантов. И площадь, и проспекты – всё постепенно пристраивалось к ней. Каштаны словно существовали здесь всегда и всегда принадлежали только странникам. Они крепко связаны со своим хозяином, и пока жив хотя бы один член семьи, живёт и каштан. Если странник не возвращается, дом умирает, – тихо произнёс Крендель. – Когда Агаты не стало, а ты ещё не достиг возраста странника, Каштан простоял три года в полном одиночестве и сразу обветшал. Но теперь он поправится.

– А те дома, то есть каштаны, что засохли, их хозяева умерли? – Тимур так же, как и Крендель, провёл пальцем по аллее Серебристых каштанов.

– Этого никто не знает. Странники просто не вернулись домой. Хотя за последние десять лет, мне кажется, количество погибших каштанов сильно увеличилось. – Крендель помолчал немного и добавил: – Это так печально, дорогой мой друг. Не представляю Амальгаму без странников.

– А на каком языке здесь разговаривают?

– На эсперанто.

– Эсперанто?

– Универсальный язык, на нём говорят все амальгамцы и гости города.

– Мне тоже придётся его выучить? – вздохнул Тимур.

– Тебе повезло, – Крендель, смеясь, ткнул его в бок, – все странники начинают автоматически говорить на любом языке, куда бы они ни попали. У них, как бы так объяснить, – Крендель задумчиво почесал за ухом, – врождённый лингвистический дар. Ты и сейчас говоришь на эсперанто и даже не замечаешь этого.

Тимур удивлённо уставился на Кренделя.

– И не только говоришь, ты и думаешь на эсперанто. Говорю же, тебе выпала честь быть удивительным человеком – странником. Ладно, что-то я утомился от лекций. Вздремну немного, а ты сходи погуляй, осмотрись.

Тимур аккуратно прикрыл дверь и присел на ступеньку. Он закинул руки за голову, сцепив пальцы на затылке, и смотрел на небо, на облака, медленно плывущие мимо, на жёлтый диск солнца.

– Надо бы прополоть, – вдохнув терпкий горьковатый запах травы, тихо сказал он сам себе. Трава, словно возмутившись его словами, сердито зашелестела. Тимур спустился по лестнице, обошёл Каштан вокруг и снова поразился его мощи. Он никогда не видел таких гигантских стволов. Осторожно снял кусочек засохшей коры – под ней уже появилась новая нежная корочка. Дом затягивал свои раны. Тимур прижался лбом к дереву и почувствовал то, чего давно не испытывал, – безопасность и покой.

– Я дома!

Задрав голову, Тимур посмотрел наверх – полузасохшие ветви покрылись нежно-серебристыми почками.

– Живём, – счастливо улыбнулся он. – Живём!

Дом ответил тихим шелестом листьев.

Тимур, обдирая кожу на руках, методично повыдергал всю траву в радиусе трёх метров и сложил её в большую кучу. Так же решительно он расправился с зарослями сорняков на тропинке, ведущей к дороге. Вытирая пот со лба, Тим улыбнулся. Теперь Дом стал похож на обитаемое жилище, а не на заброшенный дом с привидениями. Неожиданно Тим почувствовал чей-то пристальный взгляд и обернулся. По дороге шли высокий худой человек в чёрном костюме и рыжая копия Кренделя. Странник, не останавливаясь, с лёгким поклоном приподнял шляпу в знак приветствия. Тимур вежливо поклонился в ответ. Прохожие двигались в сторону озера, видимо, их каштан находился дальше по улице. Постояв ещё несколько минут, Тимур вернулся домой. Но как только он закрыл дверь, снаружи раздался стук дверного молотка.

– К нам посетители. – Переместившийся на диван Крендель лениво приоткрыл один глаз. – Иди открывай.

– Это детективное агентство?

На пороге стояли две старушки, похожие друг на друга как две капли воды: пухленькие, невысокие, в одинаковых шляпках и длинных оранжевых плащах. Единственным их отличием были сумочки – красная у одной и персиковая у другой. Тимур про себя сразу окрестил их Персиковой дамой и Красной дамой.

– Я… я не знаю, – замялся Тим, густо покраснев.

– Но у вас здесь написано! – строго сказала Персиковая дама, указывая пальцем на табличку.

– Я же говорила, мы не туда идём! – подхватила Красная дама.

– Нет, это я говорила!

– Нет, я! Всё ты вечно путаешь со своим склерозом!

– Сама ты склеротичка!

Изумлённый Тимур открыв рот наблюдал за перепалкой старушек.

– Дамы, давайте вернёмся к вашему делу, – примирительно промурлыкал подошедший Крендель. – Что вас к нам привело?

– У нас воет собака! – Персиковая дама театрально закатила глаза.

– Ты всё перепутала, собака воет не у нас, – фыркнула Красная дама.

– Но она же воет!

Крендель знаками попросил Тимура открыть дверь пошире и проворковал:

– Что ж мы на пороге? Прошу, проходите!

Устроившись в креслах, старушки представились.

– Госпожа Ирма Беркович, – гордо выдвинула подбородок дама с красной сумочкой.

– Госпожа Илма Беркович, – строго представилась дама с персиковой сумочкой.

Встреча с частным детективом явно была для них большим событием, к которому они тщательно готовились: белоснежные седые волосы красиво уложены, щёки и подбородок покрывал толстый слой пудры. Глядя на старушек, Тимур испытывал огромное желание улыбнуться, так они были похожи на два пушистых одуванчика.

– У нас… – начала Ирма.

– Собака… – перебила её Илма.

– Почему ты всё время меня перебиваешь?

– Я лучше расскажу!

– Да ты даже в магазине двух слов не свяжешь!

– Я?!

– Дамы, прошу вас, остановитесь! – Крендель примирительно поднял лапу. – Так мы никогда не узнаем, что вас к нам привело.

Старушки сердито переглянулись.

– У нас есть сосед, господин Манчини.

– А у него собака, овчарка Лайла.

– Славная такая, добрая, мухи не обидит.

– Но теперь она воет.

– Постоянно!

– Уже месяц!

– Это сводит нас с ума!

– А хозяин делает вид, что ему всё равно!

– Мы думали, что он не кормит бедную собачку, стали давать ей мясо через дыру в заборе…

– Но она продолжает выть!

– Мы ходили к нему, чтобы выяснить, в чём дело…

– Но он и слушать нас не стал, прошёл мимо, будто мы невидимые!

– Какая невоспитанность! И это совсем на него не похоже!

– И он так ужасно выглядел!

Тимур с Кренделем переводили взгляд с одной старушки на другую.

– Если я вас правильно понял, милые дамы, – не выдержал Крендель, – у вашего соседа, господина Манчини, есть собака по имени Лайла. И она воет в течение месяца, чем вас сильно раздражает?

Старушки замолчали и одновременно кивнули головами.

– Вы хотите узнать, почему воет собака? – несмело спросил Тимур.

– Не только причину, – повернулась к нему Персиковая дама. – Мы хотим, чтобы вы заставили её замолчать. Я чувствую, здесь какая-то страшная тайна, – наклонившись вперёд, добавила она таинственным шёпотом.

– Да, да, очень жуткая тайна! – Красная дама выжидающе уставилась на Тимура, который озадаченно смотрел на Кренделя, совершенно не представляя, что же делать дальше.

– Сейчас мы заполним соответствующие бумаги. Затем подпишем договор, – выручил его Крендель. – Тимур, там, на столе в кабинете, лежит стопка чистых папок. Принеси, будь добр.

Закончив все официальные процедуры и получив домашний адрес сестёр Беркович, Тимур и Крендель пообещали посетить их через пару часов.

– Что я буду там делать? – растерянно вопрошал Тимур, меряя шагами кабинет. – Я ничего не понимаю в проведении расследования.

– Без трагедий! – успокоил его Крендель, потягиваясь на тахте. – Достань-ка из правого ящика стола толстую тетрадь жёлтого цвета.

– «Процесс планирования расследования преступления», – прочитал Тимур написанное от руки название. – Мамин почерк.

– Читай.

– «Первое – использование первоначальной информации».

– То есть что мы на данный момент имеем?

– Две дамы Беркович. Живут в Цветочном переулке. Одни.

– Так, дальше.

– У них есть сосед, господин Манчини, у которого есть собака по имени Лайла.

– И…

– Она воет.

– Давно воет?

– Ну, не знаю. – Тимур задумчиво потёр нос. – Вспомнил, месяц!

– Это о чём говорит?

– О чём?

– Думай, Тим, думай.

– Что месяц назад что-то произошло в доме господина Манчини?

– Молодец! Давай дальше.

– «Выдвижение версий». – Теперь Тимур озадаченно почесал затылок.

– Выдвигай.

Тимур задумчиво зашагал по комнате.

– У господина Манчини кто-то умер, – размышлял вслух Тимур. – Говорят, поэтому воют собаки. А так как он жив, что подтверждают старушки, значит, умер кто-то из родственников.

– Отлично! Ещё.

– Собака больна и воет от боли. Больше не знаю. – Расстроенный Тимур плюхнулся на тахту рядом с Кренделем.

– Ты упустил две версии. Первая – что старушки Беркович просто врут.

– Зачем? – удивился Тимур.

– Да мало ли зачем! У них проблемы с соседом, и они хотят ему досадить. А может, они сами по себе вредные. И есть вторая версия, о которой мы пока ещё не знаем, не догадываемся, потому что не получили полной картины происходящего.

– Я… – Тимур снова вскочил.

– Потом скажешь, – с глубокомысленным видом кивнул Крендель, – какой я молодец. Читай дальше.

– «Определение способов решения задач расследования». Это как?

– Очень просто. Что ты собираешься делать? – Подперев лапой голову и пряча в усах улыбку, Крендель наблюдал за суетливыми перемещениями Тимура.

– Наверное, пойти к старушкам Беркович, посмотреть, что и как, – догадался Тимур.

– То есть провести осмотр места происшествия, опрос свидетелей и подозреваемого, – подтвердил Крендель и подпёр голову второй лапой. – Если получится, конечно. Читай дальше.

– «Составление плана расследования и заведение дела».

– О, бумажная работа – это не по мне. Заведи дело и запиши всё, о чём мы говорили, а я пока вздремну. – Сладко потянувшись, Крендель свернулся калачиком и закрыл глаза.

Тимур достал пустую папку, выдвинул один из ящиков в поисках ручки или карандаша, но, не найдя ничего, стал открывать все подряд. В одном из отделений оказались чернильная ручка с золотым пером и бутылочка с синими чернилами. Так вот откуда у мамы любовь к чернильным ручкам! Все её знакомые и заказчики смеялись над таким «древним» увлечением, но сами же с восхищением наблюдали, как красиво она выводит свою подпись. Перелистывая мамины записи, Тимур снова подумал, насколько же красив её почерк. Тим заправил ручку чернилами и старательно вывел на папке: «Дело № 1. “Воющая собака”». С непривычки получилось немного коряво, а в конце плюхнулась большая чёрная клякса. Но это не испортило ему настроения.

– Моё первое дело! Даже не верится, что это со мной происходит, – пробормотал Тимур и, открыв папку, стал тщательно записывать детали происшествия.

– Принеси коробку с нижней полки стеллажа, – велел Крендель, когда Тимур закончил писать.

– Что там?

– Увидишь.

В коробке оказался старый школьный рюкзак, с которым Тимур ходил в первый класс. Мальчик вертел его в руках, не веря своим глазам. На одном кармашке красным фломастером корявым почерком первоклашки было выведено «Тимур», на другом «Агата». Он написал это сразу, как только научился писать. Тимур расстегнул молнию и стал выкладывать содержимое рюкзака на стол.

– Резиновые перчатки – это понятно: чтобы не оставлять своих следов. А бумажные конверты зачем?

– Собирать улики. – Крендель выпустил длинные когти и вертел лапой перед собой, словно определяя их остроту.

– Лупа, тетрадь и карандаш – понятно. А линейка и циркуль?

– Ты меня удивляешь. – Крендель перевернулся на спину, сложив лапы на мощной груди. – Ты что, никогда детективы не читал? Попадётся тебе след ноги, чем замерять будешь?

– Моментальный фотоаппарат «Полароид». Обалдеть, я такой только в энциклопедии видел! Бинокль, чернила, губка. Какой-то порошок. Он для чего?

– Мог бы и догадаться – для снятия отпечатков. А теперь нам пора.

Центральная площадь оказалась очень оживлённым местом: по тротуару спешили люди, по дороге неслись конные экипажи, кебы и кареты. Но всё же большинство жителей действительно передвигались на велосипедах самых невероятных конструкций. Среди них встречались двух- и трёхместные. Среди амальгамцев попадались даже мастера, виртуозно разъезжающие на моноциклах. Выглядело всё это невероятно! Среди такого количества велосипедов Тимуру и самому очень захотелось прокатиться с ветерком.

– Почему в Амальгаме запрещены машины? – поинтересовался он, провожая взглядом очередной велосипедный шедевр.

– Амальгамцы очень берегут свою природу, дорогой мой друг. Машина – это гарь и вонь. У вас-то там миры огромные, а у нас одна маленькая Амальгама. Вот и запретили ввоз всех изобретений, наносящих вред природе. И вообще, амальгамцы, – назидательно продолжил Крендель, – как я тебе уже говорил, народ очень консервативный. Их устраивает нынешний уклад жизни города.

Цветочный переулок оказался совсем рядом, нужно было только пересечь Центральную площадь. Тимур едва успевал крутить головой, чтобы не упустить самое интересное. Жители Амальгамы казались обычными людьми, только одето большинство из них было в стиле 30-х годов XX века. Тимуру почему-то вспомнились старые фильмы про гангстеров: в них дамы щеголяли в изящных платьях и очаровательных шляпках клош, а мужчины – в пиджаках с широкими плечами, придающими фигуре мужественный вид. Амальгамцы степенно двигались между прилавками, переговаривались с продавцами и рассматривали разложенный товар. Кренделю пришлось силком оттаскивать Тимура от рядов, где торговали животными. Кого здесь только не было – от обычных белых крыс и хомячков до изумрудных ящериц с сапфировыми глазами и странных существ, о которых мальчик раньше и не подозревал.

Пока Тимур рассматривал странного ярко-фиолетового зверя, усыпанного белыми выпуклыми пятнышками, он стал свидетелем странного разговора.

– Но вы же продаёте?

– Продаю.

– Я покупаю и даю хорошую цену. Что вам ещё надо?

– Нет.

– Почему?

– Вы мне не нравитесь.

Тимур обернулся. Рядом с прилавком на маленьком стульчике сидел старик, закутанный, несмотря на жару, в тёплый плед. Он был похож на нахохлившегося воробья. Перед ним стоял аквариум с ничем не примечательной коричневой корягой внутри.

– Так продадите? – раздражённо спросил покупатель ещё раз.

– Я же сказал, нет.

Покупатель, пробормотав что-то себе под нос, пожал плечами и отправился к другим прилавкам. Старик ещё больше сгорбился. Он думал о чём-то своём и нежно поглаживал аквариум. И столько было в его фигуре усталости и отрешённости, что Тимуру стало искренне жаль старика.

– Здравствуйте! Что вы продаёте?

– Стеклянную бабочку, – поднял голову продавец.

У него было очень хорошее лицо – доброе, открытое, покрытое сеткой мелких морщинок.

– Вы хотите купить? – Старик внимательно посмотрел на Тимура.

– Да… Наверное…

– Она вам нравится?

– Да, – уверенно сказал Тимур, заглядывая в пустой аквариум.

– Но вы же её не видите?

– Я вижу, как вы к ней относитесь, – улыбнулся Тимур.

– Она прекрасна! – улыбнулся в ответ старик. – Вы только посмотрите, какие у неё крылья! Стеклянная бабочка – чудо природы! Иметь её в доме – большое счастье!

– Зачем же вы её продаёте?

– Грета прожила в нашей семье более тысячи лет. И я никогда бы не расстался с ней. – Старик вздохнул и плотнее завернулся в плед. – Но я стар и скоро умру, а вместе со мной оборвётся и род Фонтекрю. Что тогда будет с Гретой? Кто за ней будет ухаживать, кормить?

– Но ведь бабочки столько не живут? – возразил Тимур. Несчастный старик, видимо, сошёл с ума: мало того что продаёт выдуманную бабочку, но ещё и рассказывает о невозможном.

– Обычные – да, но эта…

– Бабочка-призрак из Сорок шестой параллели, – закончил фразу подошедший Крендель. – Они живут очень долго, если их, конечно, целенаправленно не уничтожать. Никто и никогда не видел новорождённую стеклянную бабочку, так что вполне возможно, что она живёт вечно.

– Вы странник? – встрепенулся старик. От радостной улыбки морщинки возле его глаз превратились в лучики. – Пожалуйста, купите мою Грету, она принесёт вам удачу, поверьте!

Старик суетливо покопался в карманах и достал маленькое зеркало. Озорно подмигнув, поймал солнечного зайчика и направил его в аквариум. Бабочка действительно была прекрасна – невесомая, невероятно хрупкая, как тончайший хрусталь, Грета сидела на самом кончике коряги. Почувствовав, что на неё смотрят, она распахнула переливающиеся радужными бликами крылья, приподнялась на задних лапках и посмотрела прямо на Тимура огромными круглыми глазами.

– Крендель, ты видел?! Видел?! – восхищённо воскликнул Тимур, оглядываясь на невозмутимого проводника. – Она на меня посмотрела!

Старик по-детски звонко рассмеялся и спрятал зеркальце.

– Ты мне нравишься, маленький странник. Я буду очень рад, если ты заберёшь Грету.

– Можно мне её купить? – Тимур умоляюще посмотрел на Кренделя.

– Немного позже. Ты же не собираешься заниматься расследованием с аквариумом в руках? – Крендель настойчиво потянул его за собой. – И предупреждаю, я очень не люблю насекомых. У меня так и чешутся лапы от желания взять и прихлопнуть их. Даже таких прекрасных.

– Пожалуйста, я очень хочу иметь стеклянную бабочку! – Тимур остановился и с тоской оглянулся на снова нахохлившегося старика.

– Хорошо, стой здесь. Я сейчас.

Пошептавшись со стариком, повеселевший Крендель вернулся:

– Получишь ты свою Грету, только немного позже! – и бодро зашагал по аллее.

Цветочный переулок оправдывал своё название: застроенный двухэтажными деревянными коттеджами, он утопал в зарослях самых невероятных расцветок.

– Сколько цветов!

– Цветочный бизнес – один из самых прибыльных в Амальгаме. Некоторые параллельные миры связаны с другими вселенными. Представляешь, что можно оттуда привезти? – хмыкнул Крендель.

Во дворах было буйство красок, особенно в тех, на калитках которых висела ярко-синяя табличка с жёлтым треугольником внутри.

– Что это? – поинтересовался Тимур, остановившись возле одного едва видного из-под зелени коттеджа.

– Так отмечают дома, чьи хозяева ушли и не вернулись.

– Они погибли?

– Да кто же знает! В Амальгаме всякое бывает. Исчез человек, а потом через сто лет вернулся.

– Сто лет?

– А что ты удивляешься? Амальгамцы – долгожители, средний возраст здесь триста – триста пятьдесят лет, а есть такие, кто и до четырёхсот дотягивает. Когда амальгамец доживает до семидесяти лет, время для него словно останавливается. Я о том, что внешних изменений почти нет.

– Ничего себе, везёт же! – присвистнул Тимур.

– Как сказать, – улыбнулся Крендель. – Прирост населения в городе составляет пять процентов в год, это всего лишь двадцать детей. И как наши учёные ни бьются над увеличением рождаемости, не получается добиться положительных результатов. Видимо, в амальгамцах так заложено, так их долгая жизнь компенсируется.

Тимур скользил взглядом по Цветочному переулку. Очень редко, но встречаются такие улицы, на которых хочется остаться, присесть на лавочку и просто смотреть на прохожих или на дома. Цветочный переулок оказался именно таким. Было в нём что-то размеренное, успокаивающее. Он словно уговаривал: «Не спеши, тебе некуда торопиться. Присядь, полюбуйся мною».

Коттедж старушек Беркович стоял в самом конце улицы. Калитка была не заперта, и друзья прошли по аллее к дому. Тимур осторожно стукнул дверным молотком по металлической пластине. За дверью послышались торопливые шаги, и на пороге появилась одна из сестёр. Так как она была без сумочки, Тимур не смог определить, которая именно.

– О, господин сыщик, проходите, проходите. Ирма только что чай заварила, наиароматнейший чай, – призывно помахала рукой госпожа Илма.

Крупный белый цветок, свисающий с деревянных перекладин веранды, вдруг закрылся с оглушительным хлопком. Тимур, вздрогнув он неожиданности, непроизвольно сделал шаг назад.

– Не пугайтесь, это пунция-мухоловка из Пятой параллели. Прекрасное растение и очень выгодное: ни один комар или муха мимо неё в дом не проскользнёт, – успокоила госпожа Илма.

Висящий рядом бутон пунции качнулся и, изогнувшись, как змея, заглянул в лицо Тимура, словно пытаясь его запомнить. А потом вдруг оторвался и упал на пол. Но подскочил, шустро пробежал по веранде, перебирая ножками-лепестками, спрыгнул на землю и, перевернувшись, воткнулся в клумбу.

– Не стой как столб! Ну надумал цветок зажить своей жизнью, так часто бывает, – подтолкнул Крендель замершего от удивления Тимура. – Не задерживай движение.

Первый этаж коттеджа сестёр Беркович напоминал купеческий дом из кинофильма: зеркала в старинных рамах, столики с витыми ножками, массивные комоды из тёмного дерева, портьеры с помпончиками и стулья с высокими резными спинками. Всё свободное место было заставлено фотографиями в рамочках, вазочками, фарфоровыми статуэтками и прочими безделушками. Тимур с Кренделем остановились на пороге: они не представляли, как тут пройти, не задев и не разбив что-нибудь.

– Проходите, проходите, – затараторила госпожа Илма, протискиваясь между ними. – В столовой нас ждут Ирма и ароматный чай.

Тимур с Кренделем с интересом наблюдали, как старушка, словно юная танцовщица, легко порхает среди мебели.

– М-да, – протянул Крендель, задев лапой подставку для зонтиков. – Давай как-то пробираться. С моими габаритами я буду как слон в посудной лавке.

Тимур представил слонообразного Кренделя и засмеялся, но, взглянув на сосредоточенную морду друга, взял себя в руки.

– Я пойду первым, – предложил Тим и осторожно двинулся вперёд.

Они с трудом достигли следующей комнаты, которая оказалась вовсе не столовой. Повсюду: на стеллажах, столах и стенах – стояли, лежали, сидели и висели чучела. Головы неизвестных Тимуру животных с выпученными глазами, крошечные пушистые зверьки, оцепеневшие рептилии, парящие на нитях под потолком насекомые всевозможной раскраски, птицы и другие существа – миниатюрный музей естествознания.

– Наш отец был известным учёным, – сообщила госпожа Илма, – профессором естественных наук. Он водил знакомство со многими странниками-охотниками, которые привозили ему для изучения трофеи из разных миров.

Было видно, что старушка несказанно рада интересу гостей. Она подскочила к одному из столиков:

– Вот это рыба-капля. Очень интересное создание, правда?

В стеклянном сосуде в прозрачной жидкости плавало кляксообразное существо с вполне человеческими носом-картошкой и толстыми губами.

– Её привезли из Сто семнадцатой параллели, где всю поверхность занимает океан. Люди там живут на маленьких плавучих островах. А это, – продолжала госпожа Илма, показывая на крошечного пушистого зверька с телом крота и розовой морской звездой вместо морды, – звездонос. Он с… не помню откуда, – махнула она рукой. – Тут у нас коллекция очень редких насекомых, а это – перламутровая гарпия. Здесь мой любимец – осьминог-одеяло. Чудесное животное, правда?

Осьминог походил на мешок с глазастой головой. Мускулистые щупальца, словно змеи, торчали в разные стороны. Удивительными были тончайшие ярко-фиолетовые перепонки на покрывале, благодаря которым казалось, что осьминог парит, как призрак с развевающейся мантией.

– Подойдите ближе, я покажу вам что-то интересное.

Тимур шагнул и зацепил головой маленькое чучело, висевшее на импровизированной ветке. Оно закачалось маятником из стороны в сторону, и Тим, испугавшись, что нить оборвётся, придержал его.

– О, вас она тоже заинтересовала? Это любимица отца, его самое последнее приобретение, – обрадовалась Илма. – Мракия из Седьмой параллели. Отец звал её Валькирией.

Чучело было сделано так мастерски, что выглядело как живое. Существо, напоминающее летучую мышь, висело вниз головой, обмотавшись серебристыми крыльями, будто плащом. Тимур осторожно потрогал его и отдёрнул руку. «Фу, гадость какая», – подумал он, вытирая о джинсы испачканные серебристой пыльцой пальцы.

– Ой, я вас заговорила, а Ирма-то ждёт! – всполошилась старушка и, подхватив Тимура за локоть, потянула дальше в недра дома.

– Налюбовался? – хмыкнул Крендель, уже успевший расположиться за накрытым столом.

Тимур даже не заметил, как тот проскользнул впереди него.

– У вас тут есть животные, запрещённые для ввоза в Амальгаму. Как удалось провезти? – строго спросил сестёр Крендель.

– Что вы, всё абсолютно законно! – испуганно замахала руками госпожа Илма. – Животные были привезены мёртвыми, с разрешения экспертной таможни, для научных исследований.

– Мы законопослушные граждане, – подтвердила госпожа Ирма. – Вам булочку с изюмом или бутерброд с колбасой? – спросила она с милой улыбкой.

Тут и раздался собачий вой. Протяжный, жалобный, тревожный.

– О, я не могу больше это слышать! – застонала госпожа Ирма.

– Он сведёт нас с ума! – вторила ей Илма.

– Спокойствие! – строго сказал Крендель. – На время следственных мероприятий прошу вас соблюдать полную тишину. Тим, твои действия?

Тимур встал со стула, подошёл к окну и, выглянув в щель между занавесками, окинул взглядом коттедж напротив.

– Где в вашем доме можно организовать наблюдательный пункт? Так, чтобы было видно соседский коттедж? – Тимуру самому понравилось, как красиво он выразился.

– На чердаке! – воскликнула Илма.

– Точно, там и кресло есть, – закивала головой Ирма.

– Вперёд, дамы, проводите нас. – Крендель вышел из-за стола, с сожалением оглядев нетронутое угощение. Ирма, перехватив его взгляд, улыбнулась.

– А пирожки с собой возьмём. А то остынут и вкус потеряют.

Старушки повели друзей к лестнице, на ходу рассказывая, когда и кем из родственников был построен этот дом.

Окно чердака выходило прямо во двор соседа. Тимур достал из рюкзака бинокль и посмотрел на дом Манчини.

На дорожке сидела крупная овчарка. Задрав морду вверх, она пела свою жуткую песню. Хлопнула дверь, и на ступенях коттеджа появился высокий мужчина в сером костюме и широкополой чёрной шляпе. Он был настолько худой, что вещи болтались на нём как на вешалке. Манчини, опустив голову и сгорбившись, шёл к калитке. Под низко надвинутой шляпой Тимур не смог разглядеть его лица. Лайла, увидев хозяина, заскулила и, поджав хвост, бросилась прятаться в будку. Словно и не заметив собаки, Манчини прошёл мимо. У калитки он остановился и, будто почувствовав, что за ним наблюдают, посмотрел вверх. Несколько секунд Тимур разглядывал его лицо. Неестественно бледная кожа, обтягивающая острые скулы, ввалившиеся тёмные впадины глазниц, опущенные уголки серых губ – лицо покойника, а не живого человека.

Тряхнув головой, Тимур отпрянул от окна.

– Что? – насторожился сидящий рядом Крендель. – Так что же ты там увидел?

– Манчини или очень болен, или с ним происходит что-то странное. У него вид зомби.

– Зомби? – озадаченно переспросил Крендель.

– Так называют ходячих мертвецов, – попытался объяснить Тимур.

– О, чего только не придумают люди, – вздохнул Крендель. – Может, мы сделаем вылазку, пока его нет?

– А можно? – Тимур вопросительно взглянул на друга.

– Странник Тим, ты должен посетить место преступления и собрать улики, так всегда делала твоя мама, – заверил его Крендель.

Друзья спустились в гостиную.

– Что там? Как там? – засыпали их вопросами сгорающие от любопытства старушки.

– На данной стадии расследования мы не можем разглашать полученные сведения, – важно ответил Крендель.

– Вы не могли бы посидеть во дворе и последить за улицей? Если появится господин Манчини, вы нам сообщите, – попросил Тимур.

– Вы пойдёте в его дом? – восхищённо ахнула госпожа Илма.

– Он преступник? – охнула госпожа Ирма.

– Я всегда подозревала, что с ним что-то не так. Человек, не любящий цветы, не может не скрывать какую-то тайну, – безапелляционно выпалила госпожа Илма.

– Это я подозревала, а не ты, – обиделась госпожа Ирма.

– Дамы, дамы, – попытался остановить их Крендель, но безуспешно. Перебранка продолжалась ещё несколько минут, пока старушки просто не выдохлись.

– У меня есть колокольчик, – отвлёкшись от словесной баталии, вспомнила госпожа Ирма.

– А я могу запеть песню при его появлении, – от этой мысли глаза Илмы засверкали.

– Я тебя умоляю, от твоего голоса все соседи сбегутся, – хихикнула госпожа Ирма.

– Неправда! – возмущённо воскликнула сестра.

– Итак, принимаются оба предложения! – предотвратил Крендель новый скандал. – Тим, я буду здесь, а ты иди. Можно было бы, конечно, пойти с тобой, но как-то я с собаками не очень дружу.

– А от вас к соседу перебраться можно? Не через калитку? – поинтересовался Тимур.

– А то ж! – хитро блеснула глазами госпожа Илма.

Сёстры Беркович вместе с Кренделем живописной компанией расположились за столиком на лужайке, а Тимур, отодвинув неприбитую доску забора, пролез во двор Манчини. Лайла, увидев гостя, дружелюбно замахала хвостом и, подбежав, принялась обнюхивать.

– Только не лай, – попросил её Тимур.

Прижимаясь к стене, он пробрался к крыльцу. Оказавшись у двери, глубоко вздохнул и только после этого нажал на ручку. На удивление, дверь оказалась незапертой и открылась совершенно беззвучно. Тимур увидел тесную прихожую, слева темнел ещё один дверной проём. Навстречу неприятно пахнуло затхлостью.

В одноэтажном коттедже соседа было всего три комнаты. Пройдясь по ним, Тимур заметил странность: дом выглядел заброшенным, словно в нём никто не жил, вокруг царил беспорядок. Глядя на ведущую в кухню цепочку следов на полу, Тимур понял, что хозяин уже давно не заходит в другие помещения. Кухня, видимо, когда-то была уютной. Но теперь весёленькие шторы в горошек пропылились и свисали серыми тряпками. В раковине шаткой горкой высилась грязная посуда, покрытая плесенью. Засохшие цветы торчали кривыми скелетами из горшков на подоконнике. Посуда с остатками пищи и бутылка протухшего молока на маленьком откидном столике источали ужасный запах. Следы обрывались около кресла, стоящего перед раскрытым настежь окном. Тимур открыл холодильник: пустые полки – ни продуктов, ни напитков. Словно господин Манчини не ел, не спал и не ходил по дому, а проводил всё время, сидя в кресле у окна.

Постояв ещё несколько минут, Тимур решил не испытывать судьбу и вместо того, чтобы вернуться к входной двери, вылез во двор через открытое окно.

Лайла подпрыгнула и, радостно взвизгнув, попыталась его облизать.

– Бедная девочка, – прошептал Тимур, ласково поглаживая собаку по голове, – что-нибудь да придумаем.

Пробравшись обратно через лаз, он застал компанию за весёлой беседой и поеданием булочек с творогом. Увлечённо обсуждая кого-то из соседей, старушки совсем забыли, зачем вышли на улицу. Только Крендель был начеку, что, впрочем, совершенно не влияло на его аппетит.

– Ой, рассказывайте скорее, что там! – в один голос воскликнули сёстры, увидев Тимура.

– Что выяснил, друг мой? – поинтересовался Крендель, засовывая в рот очередную булочку.

– Странно всё там, словно никто и не живёт в доме. Еды нет, постель выглядит так, будто на ней сто лет не спали. Везде пыль и грязь, – поделился впечатлениями Тимур, присаживаясь в пустое кресло. – Вы не могли бы рассказать о соседе поподробнее? – обратился он к сёстрам.

– Господин Манчини никогда не отличался общительностью, – начала госпожа Ирма.

– Но был вежлив, – продолжила госпожа Илма.

– Обожал свою собаку.

– Никогда не любил цветы.

– Что, по нашему мнению, просто ужасно. Разве можно жить без цветов? – В глазах Ирмы светилось неподдельное возмущение.

– Да-да. Посмотрите на наш двор, каким бы он был без цветов?

– А господин Манчини всегда был таким худым? – Тимур постарался вернуть разговор к интересующей его теме.

– Вы тоже заметили? – в один голос воскликнули старушки.

– Он стал как привидение. И лицо такое… такое… ужасное! – сделав большие глаза, добавила Ирма.

– У нас где-то есть фотография, – сощурившись, вспомнила госпожа Илма. – Наш двор снимали для конкурса «Самый цветочный коттедж Цветочного переулка», фотографии отдали нам. На снимок случайно попал и сосед, когда проходил мимо.

Старушки кинулись к комоду и извлекли старый потрёпанный фотоальбом. Скоро в руках Тимура оказалась фотография соседа на фоне дома сестёр.

– Да нормальный вроде, – промурлыкал Крендель, заглядывая через плечо Тима.

Со снимка на них смотрел симпатичный молодой мужчина с приятной улыбкой.

– Но сейчас он выглядит намного старше. Когда была сделана эта фотография? – поинтересовался Тимур.

– Месяц…

– Два месяца…

– Нет, месяц! – в очередной раз заспорили старушки.

– Спокойствие! Скажем так: около двух месяцев, – примирительно предложил Крендель, укоризненно поглядывая на старушек.

– Он очень изменился. Видимо, господин Манчини сильно заболел, – предположил Тимур, не отрывая взгляда от фотографии. – Но тогда возникает вопрос: почему он не обращается к врачу? Здесь больница есть?

– В Амальгаме медицина на самом высоком уровне, – с гордостью заявила госпожа Ирма. – А Городской госпиталь – одно из лучших медицинских учреждений во всех параллелях!

– Когда-то мы работали в нём медсёстрами! – похвалилась госпожа Илма.

– Второй вопрос: почему он спит в кресле на кухне и ничего не ест? Третий, самый важный: почему собака стала его бояться? – Тимур задумчиво побарабанил пальцами по крышке стола и добавил решительно: – Мне стоит ещё некоторое время понаблюдать за Манчини.

Крендель одобрительно кивнул.

– О, наш дом к вашим услугам, – радостно защебетали старушки.

– Так и решим: мы с дамами здесь, а ты – на наблюдательный пункт, – подытожил Крендель, поудобнее устраиваясь в кресле. – Так что вы такое вкусное мне предлагали? Пирожки с мясом?

Сёстры, весело щебеча, кинулись подавать ему тарелки.

Тимур раскачивался в кресле, бесцельно листая старые номера «Амальгамского вестника», сложенные ровными стопками. Газеты были вполне обычными, с фотографиями и броскими заголовками. «Всё как и у нас», – подумал Тимур и перевернул страницу. На последней полосе обнаружилась рубрика «Поиск». «Разыскивается господин Кругликов. Последний раз его видели 13 июля по адресу: ул. Цветочная, дом 8. Полиция ведёт расследование», – прочитал Тимур.

– Где-то я уже это встречал, – задумчиво пробормотал он и взял другую газету. «Разыскивается господин Дерк. Последний раз его видели 10 августа во дворе его коттеджа на улице Цветочной, 12. Полиция ведёт расследование».

Тимур на секунду задумался, а потом начал быстро перебирать газеты, раскладывая их по числам. Внимательно изучив все колонки «Поиск», он, перескакивая через ступеньки, спустился вниз.

– А у вас давно люди пропадать стали? – Тимур плюхнулся в кресло и отхлебнул чай из кружки Кренделя.

– О да, прямо напасть какая-то. Где-то полгода назад началось, у нас шесть соседей пропали, – заохали старушки.

– Полиция разводит руками!

– А самое ужасное, пропадали одинокие люди, и у всех дома остались животные и цветы! – возмущалась Илма.

– Разве можно так поступать с живыми существами! – пылая праведным гневом, добавила Ирма.

– А вы за пропавшими соседями ничего такого не замечали?

– Какого такого? – удивились старушки.

– Может быть, они себя странно вели, может быть, дома у них что-то необычное происходило?

– Дорогой Тимур, мы никогда не заглядываем в чужие дворы и не лезем в жизнь соседей. Это не принято, это неприлично, в конце концов! – возмутилась Илма.

– Если бы не вой бедной псины, нам бы никогда не пришло в голову наблюдать за соседом. То, что он выглядит странно, ещё не повод вмешиваться в его личную жизнь. Кому нужна помощь, тот сам за ней обращается, – добавила Ирма.

– Что-то нарыл? – наклонившись к Тиму, тихо поинтересовался Крендель.

– А можно мне тоже колбасы с сыром? – Тимур неожиданно почувствовал, что жутко голоден. За всеми приключениями он совершенно забыл про еду, и теперь желудок протестующее заурчал.

– А мы сейчас вам бутербродов сделаем, с собой возьмёте, – предложила госпожа Ирма.

– Да-да, – засуетилась Илма.

И старушки, переключившись на обсуждение бутербродов, поспешили на кухню.

– Тим, такое тут бывает, пропадают у нас люди, – произнёс Крендель. – Амальгамцы – народ-путешественник. При таких долгих жизнях чем ещё заниматься? Только и остаётся, что путешествовать.

– Возможно, но почему они исчезают, никого не предупредив? И, самое странное, все они соседи сестёр Беркович, – понизил голос Тимур, стараясь, чтобы старушки не услышали их разговор. – Жили совсем рядом, а один – вообще в доме напротив. За полгода бесследно исчезли шесть человек, а теперь творится что-то непонятное с господином Манчини.

– Ты молодец! Чувствуется Агатина порода, смотрю и радуюсь, – довольно сощурился Крендель.

– А вот и мы! – Старушки принесли корзину, полную бутербродов и сладких булочек.

– Ночь длинна, – сказала госпожа Ирма.

– А чем ещё заниматься ночью, как не едой, – подхватила госпожа Илма.

Сопровождаемый щебетанием старушек, Тимур снова отправился на свой пост. Солнце клонилось к закату, чердак наполнялся сумерками. Тимур опустился в кресло и попытался записать разговор с сёстрами Беркович, но было уже слишком темно. Он отложил тетрадь и принялся энергично опустошать корзинку с едой.

Услышав, как заскулила Лайла, Тимур схватил бинокль. Господин Манчини, опустив голову, брёл по аллейке к дому. Он скрылся за дверью, так и не обратив на собаку никакого внимания. Больше ничего не происходило. Время тянулось мучительно долго, казалось, ночь никогда не наступит. Но вот наконец в небо выплыл серебристый блин луны. Во дворе сестёр Беркович зажглись мерцелии, осветив и соседский двор. Тимур, жуя бутерброды, продолжал наблюдать, но окна Манчини так и оставались тёмными. Помаявшись ещё несколько минут, Тим решил провести разведку на месте. Взяв фонарик, он осторожно, стараясь не скрипеть ступенями, спустился вниз. В доме было тихо, видимо, старушки благополучно отправились спать. Пересекая тёмную комнату, Тимур на что-то наткнулся. Упавший стул загрохотал.

– Эх, молодёжь! Теперь вся округа знает, что ты идёшь к Манчини, – проворчал Крендель, который, оказывается, дремал на кушетке у двери. – Помощь нужна?

– Сам справлюсь.

– Сам так сам, но если что…

Тимур не услышал окончание фразы, он был уже на улице.

«Сама» – любимое слово его матери.

– Как же мне, Агата, тебя не хватает, – вздохнул Крендель и неслышно выскользнул за дверь.

Прокравшись к забору, Тимур отодвинул доску. Увидев его, Лайла подбежала и завиляла хвостом.

– Держи, малышка. – Он ласково потрепал собаку по голове и протянул захваченные бутерброды. Лайла проглотила их не жуя. – Извини, больше в карман не поместилось. Потом ещё принесу.

Собака благодарно ткнулась в руку холодным носом. Тимур, стараясь ступать как можно тише, подкрался к окну кухни и, отодвинув край занавески, заглянул внутрь. Но луна, как назло, спряталась за облако, погрузив всё в темноту. Разглядеть что-либо стало невозможно.

Тимур потоптался под окном ещё немного и, решив рискнуть, направился к крыльцу. Постоял несколько минут, прислушиваясь, затем медленно, чтобы не нарушить тишину, открыл дверь и проскользнул внутрь. Раздался предательский скрип половиц. Тимур замер в ожидании шагов или окрика, но ничего не произошло. Он постоял, прижавшись к стене, ещё немного. Его не покидало ощущение, что в доме что-то не так и в этой тихой темноте таится какая-то невидимая угроза.

Вышедшая из-за облаков луна снова заглянула в окно, тускло осветив комнату. Тимур заметил, что за прошедший день внутри ничего не изменилось. Прокравшись на цыпочках в кухню, он увидел господина Манчини, неподвижно сидящего в кресле напротив окна. Сердце бешено заколотилось, ладони стали противно холодными и липкими от пота. Он судорожно вытер их о джинсы и сделал несколько осторожных шагов к креслу. Хозяин дома оставался неподвижен.

– Господин Манчини, – срывающимся голосом нерешительно позвал Тимур. – Господин Манчини!

Мужчина не пошевелился и не издал ни звука. Тимур осторожно обогнул кресло. Манчини, не реагируя на шаги, продолжал смотреть в открытое окно.

Лунный свет падал на его неподвижно застывшее лицо. В сумраке тёмные впадины глаз превратились в чёрные дыры, а заострившийся профиль с приоткрытым ртом и виднеющейся кромкой белых зубов завершал жуткую картину. Луна скрылась за облаком, и видение пропало. С трудом сглотнув подступивший к горлу комок ужаса, Тимур хрипло спросил:

– Вам плохо?

Неожиданно верхняя часть головы Манчини зашевелилась, и комнату наполнило странное шипение. Колючая волна страха пробежала по позвоночнику, заставив Тимура вскрикнуть. Отступив назад, он резко включил фонарь и осветил кресло. Ослеплённое светом существо, сидящее на голове господина Манчини, глухо зашипело, взмахнуло крыльями и бросилось на Тимура. Удар в лицо был таким сильным и неожиданным, что сбил мальчика с ног. Тим упал навзничь и больно ударился головой об пол. Единственным, что он успел увидеть, перед тем как потерял сознание, была метнувшаяся к окну неясная тень.

– Тимур, Тим, очнись! – кто-то настойчиво тряс его за плечо.

Мальчик чуть приоткрыл глаза – веки казались неподъёмно-тяжёлыми – и попытался сфокусировать взгляд. Над ним, нависая чёрной тенью, стоял Крендель. Тимур с трудом сел. Перед глазами, вынуждая снова зажмуриться, заплясали тёмные пятна. Пошарив вокруг рукой, он нащупал потухший фонарь. Забыв об осторожности, Тимур несколько раз стукнул им об пол, и тусклый свет разлился по комнате.

– Ну ты меня и напугал, я чуть усы не проглотил со страха, – сверкая широко раскрытыми глазами, Крендель уселся рядом.

– Что это было?

– Не знаю. Всё так быстро произошло, что я ничего не успел разглядеть. А хозяин?

Господин Манчини всё так же неподвижно сидел в кресле. Встав, Тимур ощупал болезненную шишку на голове и сделал несколько нетвёрдых шагов к креслу. Он осторожно коснулся руки мужчины и почувствовал мертвенный холод.

– Господин Манчини, вы ранены? – спросил Тимур. Ответа не последовало.

Друзья перетащили безвольное тело господина Манчини на кровать. На удивление, он оказался совсем лёгким, Тимур и один бы справился. Манчини был жив, но очень слаб. Во всяком случае, так авторитетно заявили срочно разбуженные старушки Беркович. Сёстры уже и не вспоминали о своих претензиях к молчаливому молодому человеку, не любившему цветы.

– Ах, мальчик совсем истощал, – искренне сочувствуя, причитала госпожа Ирма. – Бедняжка, он словно истаял. Ему нужно усиленное питание, – со слезами в голосе добавила она.

– Ирма, где наш контрольный чемоданчик? Там настой живицы, это то, что ему сейчас нужно! – скомандовала госпожа Илма.

– Сейчас принесу, а ты пока разотри ему руки и ноги. Я скоро.

Ирма неожиданно быстро для своего возраста припустила домой.

– Где здесь плита и вода? И как найти чистое полотенце? – неизвестно кому задавала вопросы госпожа Илма, исследуя комнаты и периодически охая: – Какая грязь, какой бардак, ужас!

Бывшие медсёстры Беркович, забыв о своих разногласиях, слаженно принялись за лечение господина Манчини. Тимур и Крендель стояли у стены, ожидая приказаний.

– А можно у него спросить? – попытался вклиниться Тимур между сыпавшимися с двух сторон медицинскими терминами.

– Никаких разговоров, – отрезала госпожа Ирма, поправляя подушку.

– Мальчик слишком слаб. Я вызвала врача, он сейчас прибудет, – строго добавила госпожа Илма, подоткнув простыню.

– Да, ему нужны покой и забота, – шикнула госпожа Ирма, нежно укрывая больного одеялом.

– Но…

– Пойдём, – толкнув Тимура под руку, прошептал Крендель. – Бесполезно. Старушки так соскучились по заботе о ком-нибудь, что спорить с ними бесполезно. Мы зайдём завтра, – бодро сообщил он сёстрам и, важно прошествовав к выходу, добавил: – До свидания, дамы, был рад нашему знакомству.

Домой Тимур с Кренделем добрались глубокой ночью. Серебристый каштан оправдывал своё название, на фоне звёздного неба его листва казалась подсвеченной неоновыми лампами. Искрящийся шар кроны шелестел и раскачивался в такт лёгким порывам ветра. Тимур, несмотря на усталость, остановился на несколько минут полюбоваться. Он никак не мог привыкнуть к величавой красоте дерева.

Дома Крендель сразу же развалился на диване, вытянувшись во всю длину.

– Я вздремну, наверное, – промурлыкал он. – И тебе советую. – Крендель приоткрыл жёлтый глаз.

– Нет, мне не хочется. Совсем не хочется. – Взбудораженный Тимур нервно ходил по комнате.

– Тогда иди наверх, не мельтеши перед глазами, – проворчал Крендель. – И умойся, пожалуйста. Ты где-то всё лицо испачкал.

Поднимаясь по лестнице, Тимур заметил, что светящаяся паутина стен стала ярче. Теперь по Дому разливался приглушённый свет, как от светильника, накрытого абажуром. Он коснулся стены, её поверхность оказалась тёплой и гладкой.

Поднявшись в кабинет, Тимур решил занять себя чем-нибудь и достал со стеллажа старое дело.

– «Дело “Золотого жука”», – прочитал он вслух название на папке. – Интересно. Апчхи, апчхи!

В носу невыносимо щекотало. Усевшись на диван, Тимур почесал нос, на руках остался слабо светящийся серебристый след.

– Крендель, Крендель! – закричал Тимур, свесившись через перила.

– Чего орёшь как оглашенный? – раздался недовольный голос проводника.

– А в Амальгаме есть энциклопедия флоры и фауны?

– Толстая книга в коричневом переплёте, на самой верхней полке. И умоляю тебя, дай мне поспать.

Энциклопедию «Флора и фауна Амальгамы и параллельных миров» Тимур нашёл быстро и, усевшись в кресло, принялся с нетерпением листать страницы. Он так увлёкся, что не заметил, как ночь сменилась днём. Лишь когда луч солнца добрался до него, Тимур понял, что первый день в Амальгаме закончился.

Снизу донёсся восхитительный аромат какао.

– Я решил приготовить завтрак, – бодро сказал Крендель, показывая на накрытый стол.

– Откуда у нас продукты? – поинтересовался Тимур, усаживаясь.

– Сбегал в лавчонку на городском рынке, Агата всегда покупала там какао.

– Но у нас же нет денег? – удивился Тимур, с удовольствием прихлёбывая из кружки.

– А мне кредит открыли, как старому клиенту, – подмигнув, засмеялся Крендель.

Перекусив на скорую руку, они отправились в Цветочный переулок.

Старушек Беркович дома не оказалось, но в дверях торчала записка.

– «Мы у соседа», – улыбаясь, прочитал Крендель. – Славные дамы, в таком возрасте забота о ком-то лечит все проблемы.

Друзья застали старушек за домашними хлопотами. Комната соседа за ночь преобразилась и теперь сияла чистотой. Больной лежал на белоснежных простынях и, хотя выглядел слабым, всё же был намного бодрее, чем ночью.

– Добрый день, – вежливо поздоровался Тимур.

– Здравствуйте, – пытаясь изобразить слабую улыбку, прошелестел господин Манчини.

Его бледное осунувшееся лицо слегка порозовело, но под глазами всё ещё залегали тёмные круги.

– Как себя чувствуете? – поинтересовался Крендель, легко запрыгнув на одеяло.

– Сейчас же освободите кровать! – всплеснула руками госпожа Ирма. – Мальчику нужны покой и свежий воздух!

– Да-да. Вам лапы сначала надо продезинфицировать!

– Да-да, – закивала Ирма. – Сейчас я принесу…

– Нет уж, спасибо. – Испуганно отпрянув, Крендель спрыгнул. – Не стоит беспокоиться. Я тут на стульчике посижу. Вот так и спасай жизни. Если бы не мы, он бы недолго протянул, – обиженно проворчал Крендель.

– Разрешите мне задать несколько вопросов? – не обращая внимания на его причитания, спросил Тимур.

– Ой, не знаю, – засомневалась госпожа Ирма, заботливо поправляя больному подушку. – Антонио ещё не завтракал.

– А вот и молоко со свежими пончиками. – Госпожа Илма появилась из кухни с подносом в руках. – Сейчас мы мальчика покормим, потом примем настоечку, и тогда, возможно, вы сможете с ним поговорить.

Старушки, удивительно помолодевшие за ночь, засуетились, пристраивая поднос на кровати. Пришлось Тимуру с Кренделем ждать, пока они, умильно щебеча, кормили больного с ложечки. Антонио, смущённый таким вниманием, сначала пытался воспротивиться, но быстро сдался под ласковым натиском сестёр Беркович.

– Надо же, смотри, они даже посвежели и ругаться перестали. Нашли предмет забот, и всё встало на свои места, – хмыкнул Крендель, пытаясь примоститься на стуле. Получалось плохо: когда он пристраивал одну лапу, другая начинала съезжать. – А кто-то недавно говорил, что невоспитанный, мол, человек, странный…

– Ладно тебе, пусть порадуются. – Тимур улыбался, наблюдая за суетой старушек вокруг больного.

После завтрака сёстры милостиво позволили поговорить со своим подопечным.

– Господин Манчини, вы помните, что с вами произошло? – спросил Тимур, придвигая стул ближе к кровати.

– Не знаю, – смутился Антонио. – Всё как в тумане. Чётко помню только, что сидел у окна и услышал, как кто-то скребётся в стекло. Я открыл окно, и всё. Даже не помню, когда это было, вчера или месяц назад. Извините, столько беспокойства. Мне рассказали, что я обязан вам своим спасением. Благодарю вас, очень благодарю!

Манчини попытался приподняться и пожать Тимуру руку, но тут же обессиленно упал на подушки. На бледном лбу больного выступили капли пота.

– Что вы наделали! – всплеснула руками госпожа Илма и, схватив салфетку, стала вытирать соседу лоб.

– Довели до приступа, – ахнула госпожа Ирма и, забежав с другой стороны, подключилась к процессу. – Больше никаких вопросов!

– Нет. Нет. Всё хорошо, не беспокойтесь, – успокоил их Антонио, ещё больше смутившись. – Спрашивайте всё, что вам требуется.

– Господин Манчини, разрешите осмотреть ваш затылок? – попросил Тимур.

– Зачем? – заинтересовался Крендель.

– Зачем? – возмутились старушки.

– Зачем? – удивился Манчини.

– У меня появилась одна версия, но я бы не хотел о ней говорить, пока не получу доказательств, – объяснил Тимур.

– Сказал так сказал! – восхищённо шепнул Крендель.

– Если это для вас важно, то конечно. – Манчини попытался повернуться. Сёстры, причитая в два голоса, бросились ему помогать.

– Смотрите, – позвала госпожа Илма, подоткнув несколько подушек за спину больного.

Тимур обошёл кровать и внимательно посмотрел на затылок Манчини. Как он и предполагал, там обнаружилось маленькое круглое фиолетовое пятно.

– Вы закончили? Ему тяжело так лежать, – строго спросила госпожа Ирма.

– Да, спасибо. Мы не могли бы на несколько минут вернуться в ваш дом? – теперь Тимур обратился к старушкам.

– Но как же мы оставим мальчика? – забеспокоилась госпожа Илма.

– А вдруг ему станет хуже, – запереживала госпожа Ирма, – а он будет здесь один без помощи и…

– Милые леди, это всего на несколько минут, – спрыгнув со стула, вступил в разговор Крендель. – Вы, надеюсь, не забыли, по какому мы здесь поводу?

Компания воспользовалась лазом в заборе и через несколько минут была уже в доме сестёр.

– Ну-с, дорогой друг, начинайте! – Довольный Крендель вытянулся на диване, положив мощную голову на передние лапы.

Старушки уселись в кресла, выпрямив спины и сложив руки на коленях, как две прилежные ученицы.

– Ночью, когда на меня напало то странное существо в доме Манчини… – начал Тимур и замялся. – Нет, не так. Госпожа Илма и госпожа Ирма, когда не стало вашего отца?

– Год назад, – удивлённо переглянулись сёстры.

– Вы ведь замечали, что с того времени Цветочный переулок стал стремительно пустеть? Шесть его жителей исчезли за такой короткий срок, и никто не знает, где они находятся.

– Вы хотите сказать, что в этом виноваты мы? – испуганно ахнули старушки.

– Старушки-убийцы? – глубокомысленно поинтересовался Крендель, склонив голову набок.

– Что?! – возмущённо вскинулись сёстры. – Мы уважаемые жители Амальгамы! Что вы себе позволяете!

– Нет-нет. Вы как раз не имеете к этому никакого отношения, – попытался успокоить их Тимур. – К этому причастен ваш отец.

– Как? – удивился Крендель. – Мёртвый старик-убийца?

– Не смейте чернить имя нашего отца! – сверкая глазами, закричала подскочившая в кресле госпожа Ирма.

– Он был необыкновенно порядочным человеком! – взвилась госпожа Илма и, сжав маленькие кулачки, ринулась на обидчика.

– Подождите, вы всё не так поняли! – Тимур подошёл к чучелу мракии. – Господин Беркович стал невольным виновником происшедшего. Вот кто главный убийца.

Тимур осторожно качнул мракию.

– Ещё лучше, чучело-убийца, – приподнявшись, хмыкнул Крендель. – Что-то я совсем ничего не понимаю.

– Она не чучело, а вполне живая мракия. Сейчас всё объясню. Когда на меня напало существо в доме господина Манчини, я в чём-то испачкался, но не заметил этого. Помнишь, Крендель, ты велел мне умыться? Так вот, оказалось, что моё лицо было перепачкано серебристой пыльцой. И тут меня осенило: в первый раз в вашем доме, когда я трогал Валькирию, у меня на пальцах остался такой же серебристый след. Из энциклопедии «Флора и фауна Амальгамы и параллельных миров» я узнал: мракии, когда не могут добыть пищу, впадают в спячку и усыхают до такой степени, что уменьшаются в размере. – Тимур, схватив рукой тушку, остановил её кружение. – Ведь ваш отец не делал из неё чучело, правда? Он посчитал, что она и так засохшая, поэтому прекрасно сохранится без потрошения?

– Папа сказал, что у него не поднимается рука уродовать такую красоту, – подтвердила госпожа Илма, испуганно вжавшись в кресло.

– Он боялся, что она рассыплется, – добавила госпожа Ирма, пытаясь сдержать слёзы.

– Я так и думал! – счастливо заулыбался Тимур. – Посмотрите, теперь она выглядит совсем иначе, чем год назад, правда? – Он осторожно раздвинул крылья мракии.

Густая шерсть на округлившемся брюшке искрилась в дневном свете, чёрные глаза светились сытостью, на месте носа шевелилась влажная ярко-розовая присоска. Мракия оглядела присутствующих и моргнула.

– Вы видите, она отлично выглядит. Валькирия, попав в благоприятные условия, ожила и принялась питаться. – Тимур отпустил крылья, они с тихим хлопком закрылись. – Мракия выбирала себе одиноких жертв, чтобы обедать в тишине и покое.

– Фу, какая гадость! – фыркнул Крендель, брезгливо передёрнув плечами. – Но почему она всегда возвращалась сюда?

– Насколько я понял, для мракии дом Беркович стал безопасным логовом, здесь она очнулась от спячки и сюда всё время возвращалась, – пояснил Тимур.

– Она что, кровь сосала, а плотью закусывала?

– А это самое интересное! – триумфально воскликнул Тимур. – Мракии питаются жизненной энергией! Они высасывают всё до капельки, и человек или животное перестаёт есть, пить, интересоваться чем-либо и превращается в бестелесное существо. Просто исчезает!

– Ой, я помню, папа говорил, что мракии – это самые хитрые убийцы, – приложив пальчик ко лбу, вспомнила госпожа Илма. – Присасываются к жертве и впрыскивают особый яд, который делает её покорной. Она только и ждёт своего хозяина, чтобы его накормить.

– Вы хотите сказать, что из-за папы погибли наши соседи? – не выдержав, заплакала госпожа Ирма.

– М-да, – задумчиво протянул Крендель. – Такого поворота я не ожидал.

Старушки, обнявшись, громко зарыдали, оглушительно сморкаясь в кружевные платочки.

– Простите, я не хотел вас расстраивать, – смутился Тимур, обескураженный произведённым эффектом. – Подождите, я ещё вспомнил! Там в сноске профессор Гарпин написал, что, возможно, пострадавшие от укуса мракии живут ещё некоторое время, невидимые никому. Так, может быть, ваши соседи ещё живы?!

Его глаза засветились надеждой. Поначалу Тимур думал, что, когда раскроет своё первое дело, все будут счастливы, но вышло наоборот. Рыдающие старушки Беркович расстроили его, радость победы померкла.

– Вы думаете, это возможно? И мы сможем им помочь? – вытирая глаза, обрадовалась госпожа Ирма. – Нужно срочно написать друзьям папы.

– Да, да! И в полицию, – громко сморкаясь, проговорила госпожа Илма.