Отрывок из книги
О том, что между Россией и Украиной идет война, я узнала на небольшой автозаправке, где познакомилась с украинками, тоже путешествовавшими на машине. О реальных военных действиях, которые велись между нашими странами, в тот момент речи не шло ни в русских, ни в европейских, ни в американских СМИ. В рассказы взволнованных женщин о бесчинствах «русских оккупантов» на территории их страны трудно было поверить. Можно было подумать, что это просто результат промывки мозгов, как и сюжеты о зверствах «украинских нацистов», которыми на фоне взятия Крыма фонтанировали российские медиа, зеркальная копия агрессивной пропаганды по ту сторону конфликта. Встреча между нами случилась, так сказать, на нейтральной территории – где-то посреди условной Европы. Женщины обращались ко мне недружелюбно, с упреком – как если бы само то, что я русская, автоматически делало меня ответственной и виновной в преступлениях, о которых они говорили, – в какой-то момент мне даже показалось, что на меня кричат. В память врезались их слова о цинковых гробах, возвращавшихся с «востока».
Это было в конце мая 2014-го, за три месяца до того, как у населенного пункта Зеркальный Донецкой области украинские оперативники задержали военнослужащих ВДВ России. И хотя на вопрос о том, как русские солдаты попали на территорию соседнего государства, Путин ответил, что они «заблудились», предъявление мировой общественности вооруженных людей в качестве живого доказательства военного вторжения заставило даже официальные СМИ в какой-то момент произнести неудобное слово «война». Правда, тогда российский и украинский президенты сразу же подписали соглашение о перемирии, как если бы война закончилась, не успев по-настоящему даже начаться.
.....
В фильме Алексея Балабанова «Груз 200» (2007) девушка попадает в руки милиционера, который оказывается маньяком и приковывает ее к постели в своей квартире. Она ждет жениха-десантника из Афганистана, но жених возвращается «двухсотым». Милиционер, к которому как к ответственному работнику попадает цинковый гроб, приносит его в дом, вскрывает топором и бросает труп на постель к девушке со словами: «Просыпайся, жених приехал». Девушка остается в отчаянии лежать рядом со своим разлагающимся, облепленным мухами женихом. Действие происходит в 1984 году. Именно тогда, ровно тридцать лет назад, во время афганской войны и возник термин «груз 200» – то ли по номеру соответствующего приказа Министерства обороны СССР (приказ № 200), то ли по нормативному весу транспортируемого контейнера с телом военнослужащего (200 кг).
200 килограмм – вес всего «транспортируемого контейнера», плотно сколоченного деревянного ящика. В нем, по правилам перевозки – деревянный гроб, в деревянном – герметично запаянный цинковый, а в цинковом – мертвый солдат. Но даже такая упаковка, кажется, не является достаточно прочной и надежной: не только живые десантники заблуждаются, но и мертвые продолжают блуждать. Они возвращаются в постели к своим невестам, как у Балабанова в 1984-м, или приходят домой к женам и детям, чтобы о них заботиться, как у нас, в 2014-м. Как, помимо прямого давления, ведущее необъявленную войну государство может добиться молчания от родственников, получивших мертвый груз? Не только живые солдаты часто являются главными кормильцами. Ипотеки для военнослужащих, оплачиваемые Минобороны, субсидии, компенсации и т. д. представляют собой механизмы, посредством которых мертвые солдаты продолжают обеспечивать свои семьи.
.....
