Читать книгу Бес порядка - Оксана Заугольная - Страница 3

Берт

В супермаркете Берт взял маленькую баночку яблочного джема для завтрака и клубничного – к пятичасовому чаю. И пусть в его районе он один пил чай в пять, это не делало его странным. Цельнозлаковый хлеб, немного свежих овощей, и – он вспомнил о Хоуп – раз сегодня среда, то не помешает купить артишоки. По средам завозили свежую партию.

Можно было идти домой и готовить обед. После обеда Берт всегда отдыхал на террасе минут пятнадцать, а затем принимался за настоящую уборку. Завтра четверг, а значит, на уборку будет меньше времени из-за приема у врача. Словно Берт нуждался в помощи этих костоправов! Обсессивно-компульсивное расстройство – придумают же такое!

Конечно, Берт лукавил. Он первый возмутился, когда глава департамента здравоохранения выступил с предложением не ставить ОКР в качестве заболевания, требующего наблюдения. Видите ли, это расстройство не представляет собой опасность для самого человека и его окружения. И не заразное к тому же. Одно только воспоминание об этом приводило Берта в такое исступление, что он бросал все дела и набирал тазик воды, принимаясь стирать.

К счастью, равные возможности для всех предполагали внедрение в здоровое общество людей с любыми отклонениями – Город не собирался отгораживаться от тех, кто в нем особенно нуждался.

И пусть его успокаивало приведение в порядок дома и сада, в этом нет ничего плохого. И уж точно это лучше, чем у соседа, что жил через три дома наискосок. У того вещи вываливались, стоило лишь хозяину открыть дверь. И некоторые сломанные стулья, корзины и набитые банками и каким-то мусором пакеты стояли прямо на клумбе перед домом. Мимо его сада Берт проходил с крепко зажмуренными глазами.

Тем более его маленькие хобби никому не делали плохо. Он не такой человек, чтобы делать кому-то плохо, не так ли?

Перед пятичасовым чаем Берт на славу потрудился, протерев антибактериальными салфетками все поверхности в гостиной и библиотеке, вытряхнув половики и вычистив унитаз и ванну. В приподнятом настроении он спустился к реке, которая протекала по границе его сада. Тихая заводь рядом с оградой не только позволяла иногда окунуться в первобытные инстинкты и постирать на свежем воздухе, но и часто становилась последним пристанищем всякого мусора. А мусор Берт не терпел.

Вот и сейчас он вооружился тростью и принялся ворошить ею засохшие водоросли, нанесенные течением на его аккуратный берег. Водоросли, старый ботинок, пластиковая тара из-под молока. Больше ничего.

Он неторопливо собрал мусор в принесенный с собой пакет, тщательно скрывая разочарование даже от себя. Ничего. Уже третий день совсем ничего, только обычный мусор. Да что там происходит, у господина Моретти?..

В несколько смятенных чувствах он вернулся в дом, предварительно вынеся пакеты с рассортированным мусором к ближайшему баку, и без удовольствия выпил чаю. Ему не хотелось признавать новую зависимость, но всего три дня без ставших уже привычными для него экземпляров для коллекции – и он не может получить наслаждение от своих ежедневных дел. Что с ним дальше будет в таком случае – Берт понятия не имел.

Впрочем, он не собирался сразу опускать руки. Вместо этого после чая он снова вытер все на кухне, протер баночки с крупами и направился на осмотр своей коллекции. Серьезную уборку и чистку экспонатов он проводил по пятницам, когда успевал прийти в себя после приема врача и тем не менее хотел побаловать себя за то, что не перестает посещать это безнадежное место – клинику. Но сейчас он расстроен, и не будет ничего ужасного, если он просто посмотрит на них. Это его успокаивало.

Коллекция разрослась до целого музея и занимала три смежные комнаты. А с учетом своих амбиций Берт был уверен, что придется переоборудовать под нужды его экспонатов и мансарду. Все равно ею никто не пользовался. Берт не только жил один, он не особо располагал к общению родственников, близких друзей у него не было, так что его можно было назвать настоящим затворником. Когда-то этот особняк построили бабка с дедом для большой дружной семьи, но это было давно, на заре создания Города.

История семьи Берта сохранила много упоминаний этого события. Ведь не просто так руководители самых крупных стран объединились в обсуждении этого амбициозного проекта. Вообще, сам факт, что они сумели о чем-то договориться, тогда был удивителен.

С тех прошло достаточно времени, чтобы каждая мало-мальски крупная страна пыталась присвоить себе первенство в этой идее. Приводились какие-то электронные письма, пыльные драные блокноты и даже книги писателей-фантастов той или иной страны как возможный источник той мысли, что нашла такое грандиозное воплощение. Далеким от политики людям это было неважно. Как неинтересно им было и то, сколько сложностей было с выбором материка для строительства Города. Только самые начитанные знали, что Африка была выбрана не случайно. И как колыбель человечества: среди основателей Города большинство было на стороне теории Дарвина, и как наименее подходящее для жизни в то же самое время. Снабдить Город всеми коммуникациями, пресной водой и по самым новейшим технологиям контролировать в нем климат – за это брались все крупные страны разом. Так решалось сразу несколько задач, и это примирило даже сверхдержавы. Правда, лишь в вопросе строительства Города, и только.

В Городе не должно было остаться места для всего того, что владело людьми столько столетий. Голод, безработица, преступность, продажность чиновников – все это предполагалось оставлять за стенами этого детища будущего.

Построить Город оказалось куда легче, чем решить, как он будет жить и функционировать. Проще всего было сделать его таким, каким он задумывался, сразу. Не пускать в него больных, опасных, продажных и просто дураков. Но тогда по всему выходило, что Город стал бы лишь для избранных, а ведь город равных возможностей никак не мог быть таким. Так вместо полицейских и врачей появились соцработники, вместо домов престарелых и приютов – дома отдыха по интересам. И пусть называли их по старинке приютами и домами престарелых, администрация Города была уверена, что это со временем исчезнет. Те же, кто строил этот Город, и стали его первыми жителями. Разные по национальности, характеру и с разными вкусами, они создавали Город таким же причудливым, совмещающим в себе в жутковатый и завораживающий микс всех архитектурных идей, каковые когда-либо находили отклик в душе жителей мира. Да, можно было не верить в реальный путь Города, но в него сам не верить было нельзя: он выглядел именно так, каким его видели в самых смелых мечтах его основатели. И практически каждый мечтал попасть в него хотя бы на время, не говоря уж о том, чтобы стать полноправным жителем.

Но вот в чем была заковыка. Официально считалось, что попасть в Город довольно просто. Требовалось или иметь профессию, нужную жителям города, или же вложить определенную сумму в его развитие. Правда, это не всегда давало возможность поселиться совсем уж в любом районе. Чаще всего новые жители оказывались на постоянно расширяющихся границах Города, и это всего лишь означало, что через несколько лет они будут почти в центре, – Город разрастался семимильными шагами. По самым смелым прикидкам выходило, что рано или поздно весь мир станет Городом. Весь мир навсегда избавится от преступности, голода, страданий и болезней.

Эти грандиозные планы мало интересовали Берта, который уже родился в Городе. Его бабка с дедом познакомились на строительстве, и свой дом они отстроили вместе с заделом на будущую большую семью. Так и вышло в общем-то. Точнее, так было тогда. В самом начале.

Берт исправно раз в месяц освежал краску на ограде вокруг могил деда с бабкой и матери с отцом, ничуть не жалея, что никто из многочисленного когда-то семейства не живет рядом, чтобы помогать ему. Кружевные прутья привычно покрывались бронзовой краской, цветы опрыскивались от вредителей и подравнивались, могильные камни натирались антибактериальными салфетками. Эта работа выматывала Берта пуще прочих, но вместе с тем приносила удовольствие. Он любил цветы, но только там, на кладбище. Слишком много от них было грязи, они могли гнить, сохнуть и попросту облетать. В дом Берт брал только искусственные венки, которые иногда покупал там же у неприлично бодрых старух.

Джейн

– Вот если не для протокола, то вы ведь периодически продолжаете убирать разных личностей? – Джейн подала Лилс очередной пакет с их покупками, и подруга пискнула от восторга и зарылась в шуршащие свертки. Господин Моретти посмотрел на дочь, потом на Джейн и тяжело вздохнул. Намек он прекрасно понял: водить Лилс по магазинам было тем еще испытанием, и Джейн справлялась с ним куда лучше, чем самые преданные охранники. А ведь по существу она могла и охранять свою подружку – и такой зачет она в свое время тоже сдавала. Если, конечно, в Городе мог оказаться сумасшедший, способный напасть на дочь самого господина Моретти. Разве что приезжий.

– Если не для протокола, то да, – наконец произнес он и исподлобья глянул на Хоуп: собирается ли она рухнуть в обморок или начать размахивать своим диктофоном? Диктофон у нее на поясе он заметил, еще когда девчонка пришла. Тыкать в это он не стал. Если подружке дочери так спокойнее – пусть. Больше всего он сейчас боялся, что она заиграется в детектива, каковыми иногда по сути были те же соцработники, попадет в историю и погибнет. Или уедет обратно в свой богом забытый городишко. Для господина Моретти это было бы совершенно равноценной трагедией – его Лилс привязалась к этой глупышке.

Джейн не повела и бровью, только снова зашуршала пакетами, вынимая блестящий от стразов пояс и протягивая его подружке.

– Я так понимаю, в основном это те люди, которых никто не хватится? – уточнила она.

– Разумеется, дорогая моя, – господин Моретти снова вздохнул, на этот раз ностальгически. – Сама посуди, вот кто потерял бы того же Рэя до того, как он встретил тебя? А сколько таких Рэев самого разного возраста и комплекции носится по Городу? Или те же зеленые. Думаешь, их кто-то считает?

Нет, Джейн так не думала. И про Рэя: его вряд ли хватился бы кто-то, кроме той старушки, которую он навещал в доме престарелых, и про зеленых. Как таковыми они не были настоящими борцами за экологию или что-то вроде того. Просто они использовали лазейку в законах Города о равных возможностях для каждого и якобы боролись за что-то, на деле нигде не работая или перебиваясь случайными заработками. И жили они коммуной в самой необжитой зоне Города. Так что Джейн вовсе не была такой уж наивной, каковой считал ее господин Моретти. Она наморщила лоб и все-таки предположила:

– Но это если труп не находят. Но ваш метод… он не предполагает каких-то похорон. И тело должно где-то всплыть. Фигурально выражаясь. И тогда его должны найти мы и попытаться обнаружить состав преступления или признать это несчастным случаем, а может, самоубийством.

Джейн немного лукавила. Хоть соцработники и брали на себя львиную долю работы полицейских, даже иногда выступали в роли детективов, но преступлениями как таковыми они не занимались. Их ведь не было в лучшем городе мира, не так ли? А если нет объекта, то нет и необходимости им заниматься. И такая вот диалектика сводила Хоуп с ума. Она знала, что негласно всем этим мутным занимается как раз господин Моретти как некий «санитар леса» или в данном случае Города. Но это казалось ей верхом безумия.

– Даже не знаю, что лучше, – подергал себя за ус господин Моретти. – С одной стороны, это определенно несчастный случай. Счастливым его не назовешь. С другой стороны, не самоубийственно разве лезть на рожон там, где я хозяин?

– Я не об этом, – с досадой махнула рукой Джейн. – Нет этих тел, понимаете? Ни одного такого висяка не всплывало за последние полгода, а то и больше.

– А меж тем должны всплыть, – заметил господин Моретти. – Причем не фигурально, а именно в самом прямом смысле слова. Архитектура нашего района весьма примечательна, Джейн. Мы находимся прямо над водой, но не над озером, а над рекой. Просто здесь же находятся охлаждающие установки для всего Города, так что под нами слои льда и лишь потом вода. Эта река проходит под всем нашим районом и продолжает течь через Центральный, водопадом спускаясь в джунглях. И если они все не намерзают комом где-то рядом…

– Фи, папочка, – вклинилась Лилс, бросая на пол туфли. – Это так некультурно!

– Тортик? Или клубнички? – моментально сориентировался господин Моретти. Дочь он любил без памяти, и, глядя на них, Джейн не раз и не два задумывалась о том, какой была бы ее судьба, окажись она единственной дочерью своих родителей. А о том, какой и насколько короткой была бы ее жизнь, не подружись она с Лилс, она предпочитала не думать.

– Мм… – Лилс мечтательно зажмурилась, становясь еще красивее. – Клубничного коктейля… со льдом.

– Сейчас будет. – Господин Моретти кивнул одному из охранников, кажется, Гейбу, и тот, скинув одежду и оставшись в черном водолазном костюме, открыл люк и тотчас нырнул в прорубь.

– Ой, – только и произнесла Джейн и кинулась к проруби, чтобы убедиться в том, что Гейб жив. И обнаружила, что охранник довольно резво плывет в сторону мерцающего в толще воды фонаря. Под водой все было устроено куда хитрее, чем Джейн могла заподозрить!

– Теперь понимаете, моя дорогая, что ничего намерзнуть там не может, – совсем тихо произнес господин Моретти. – А теперь идите, прошу вас. Пока Лилс не захотелось мороженого из карри. Ее вкусы меняются быстрее, чем мы успеваем находить поставщиков.

– А она не… того? – пробормотала себе под нос Джейн, машинально оглядывая тоненькую фигурку подруги. Мистер Моретти лишь тяжело вздохнул, и Хоуп поняла его без слов. Будь та «того», то есть в счастливом ожидании малыша, а в возможностях господина Моретти сделать таковое ожидание счастливым никто не сомневался, были бы шансы, что потом вкусы Лилс вернутся в норму. Так что Джейн оставалось только мысленно пожелать грозному мафиози удачи и исчезнуть, пока Лилс не привлекла ее к своим гастрономическим развлечениям.

За ней грузно топал Майкл, но к этому она привыкла. Огромный, как трехстворчатый шкаф, охранник исправно сопровождал ее на территории Северного района – господин Моретти не собирался избавляться от молоденькой соцработницы или позволять это сделать кому-то. По крайней мере, на своей территории.

Вместе они прошли вдоль всего берега, и пусть Джейн едва не отморозила ноги, к вечеру она знала главное: где из-подо льда выходит русло и куда река течет дальше. Оставалось лишь проследить дальше. Но это в другой день. И стоило запомнить, что в Северный район стоило надевать ботинки потеплее – для создания оптимальной температуры во всем Городе где-то должно было быть холоднее, причем значительно. Вот такой интересный урок она вынесла из своей прогулки, тоже неплохо. Раньше она в Северном районе бывала только в доме Лилс, да и туда их доставляли на машине, а обратно Майкл вел ее по теплым подогреваемым тротуарам.

Сейчас же Джейн попрощалась с Майклом и поспешила домой, размышляя, станет ли история про ныряющего за льдом охранника достаточным утешением для Рэя, который был вынужден первый за три недели выходной, совпавший с ее выходным в участке, провести в одиночестве.

Но он должен был понять ее, он ведь тоже был соцработником, хоть до сих пор и торчал в лаборатории! И ей прекрасно было известно, что там он мог задерживаться часами! Но положа руку на сердце, Джейн надеялась, что Рэй поворчит только для виду и что день он провел, как и следует проводить отгулы на курсах, в обнимку с подушкой.

Робин Вок

Только оказавшись наконец в самолете, Робин с облегчением выдохнула. Ей не хотелось показывать при родителях своей робости перед поездкой, но, право слово, откуда ей научиться самой предъявлять билеты и сдавать багаж, если всю жизнь за нее это делал отец? Она даже машинально оглянулась, окидывая взглядом салон самолета, постепенно наполняющийся людьми, их сумками, чемоданами и складными колясками. Нет, а вдруг мама или папа не выдержали и тайком купили билет на ее же рейс? Не то чтобы они имели склонность к подобным авантюрам, но всегда лучше проверить. Не зря Робин считала себя весьма обстоятельной и вдумчивой девушкой. Это куда лучше, чем без головы бросаться во всякие приключения.

– Потеряла кого-то? – участливо поинтересовался какой-то парень, наклоняясь прямо к ее креслу.

Робин от неожиданности вжалась в кресло. В голове панически вспыхнула мысль об опасности разговора с незнакомцами, но тут же погасла: они же, в конце концов, были не на улице, а в самолете. С попутчиками разговаривать было безопасно и даже вежливо.

– Нет, – промямлила Робин и сама на себя рассердилась. Улыбнулась как можно шире – ей не раз говорили, что у нее чудесная улыбка и прекрасные зубы. – Просто первый раз лечу одна. Не привыкла.

Незнакомец улыбнулся в ответ на ее улыбку. Она оказалась не менее чудесной, и белоснежные зубы ярко выделялись на фоне темной кожи. И молчал. Просто смотрел на нее своими темно-карими чуть выпуклыми глазами и улыбался. Робин даже смутилась. В отличие от дурочек-подружек, она прекрасно умела пользоваться зеркалом и прекрасно знала, что не тянет на роковую женщину, из-за которой стоит вот так нависать. Да, глаза у нее красивые и улыбка… Но этот парень выглядел как человек, повидавший множество не менее прекрасных глаз. Почему-то он производил приятное впечатление. Это заставило Робин насторожиться: всем известно, что именно вот такие встречи приводят к неприятностям. Очаровательный молодой человек с приятным голосом и улыбкой, а потом не досчитаешься содержимого сумочки или в ее случае рюкзака. И это в лучшем случае!

– А вы?.. – наконец решила спросить она, чтобы прервать неловкое молчание.

Улыбка незнакомца стала еще шире, и Робин против своей воли залюбовалась его толстыми, словно вывернутыми губами. Их хотелось коснуться, и от этого неожиданного желания Робин едва не спрятала руки за спину.

– Нет, я не впервые, – покачал головой парень. – Я всегда летаю один, сейчас вот лечу домой.

– Вы живете в Городе? – сообразила Робин и расслабилась: жители Города казались ей людьми особенными, полными добродетелей и не склонными к неблаговидным поступкам.

– Скорее, в пригороде, – усмехнулся парень. – В Городе живет моя старшая сестренка. Все остальные из нашей семьи работают на ферме, только я вот… – он потряс тощим рюкзаком, – путешествую.

Робин снова улыбнулась, но теперь ее улыбка была несколько натянутой. Все это чрезвычайно мило, конечно. Ферма, красавчик из большой и, видимо, небогатой семьи, наверняка выпивающий и ничего не знающий о том, как правильно вести себя с девушками, привыкший всех покорять своей улыбкой! Но при чем здесь она и почему он все еще стоит здесь, расточая свое очарование? Потому как совершенно напрасно он это делает, она совершенно точно не из тех, на кого это действует!

– А вы сейчас… – Она замялась и покраснела, не зная как не нагрубить и не намекнуть на то, что пора бы уже и честь знать. И стюарды как назло еще не начали ходить – посадка была слишком долгой! Но незнакомец и тут ее прекрасно понял, и пришло уже время Робин краснеть совершенно по другой причине.

– Я сейчас стараюсь ненавязчиво проскользнуть на свое место, которое находится рядом с тобой, милая. – Улыбкой он словно извинялся за то, что указал на ее промашку. И правда, ее пухленькие ножки занимали весь проход, а она еще и столик откинула. Словно рассчитывала весь полет провести одна, без соседа.

– Простите, – пробормотала Робин, ужасно смутившись. Она поспешно вскочила в проходе, сталкиваясь с незнакомцем и едва не падая от этого на пол. Да чего там скрывать, со своей неловкостью она обязательно упала бы, если бы он не придержал ее за талию. Последний раз так ее держал парень на выпускном балу во время танца. В школе. И да, это был сын маминой подруги.

Щеки Робин горели так, что на них можно было бы поджарить пару тостов, а незнакомцу хоть бы что. Она снова мило улыбнулся и протиснулся мимо нее – как в этот момент Робин ненавидела свое полненькое тело! – и сел на свое место. Если бы Робин могла, она бы сбежала в туалет в хвосте самолета и просидела бы там всю дорогу. Одно плохо: перелет должен был длиться более десяти часов, и такого она себе позволить не могла. Пришлось садиться на место и надеяться, что по ее лицу ничего этого понять нельзя.

Пристегнуться удалось только со второго раза – что за напасть такая! А тут еще этот, с позволения сказать, сосед снова открыл свой рот.

– Мне кажется, такой долгий перелет и то, как близко мы находились буквально минуту назад, позволяют нам продолжить чуть более тесное знакомство, – заметил он, щелкая ремнем безопасности и справляясь с ним с первого раза. – Как думаешь, милая? Меня вот зовут Джей. Мои родители – люди без особой фантазии, но зато с большим количеством детей, вот и имена у нас у всех на одну букву. Нам с сестричкой еще повезло, а вот на младших фантазия у них окончательно иссякла, и близнецов они назвали Джонами. Обоих!

Против желания Робин неуверенно улыбнулась и напрочь забыла о своем решении промолчать всю дорогу. Джей был такой забавный! И потом, она же не собирается с ним общаться после перелета. Просто скоротать время в самолете. Ничего особенного.

– Робин, – представилась она и, чтобы не казаться стеснительной букой, добавила: – А вот я у родителей единственный ребенок.

– С ума сойти, – присвистнул Джей. – Везет!

– Не скажи, – тут же возразила Робин, уже отойдя от своего смущения. С Джеем было просто. Совсем не как с ее знакомыми парнями. – Когда ты единственный ребенок, о тебе слишком пекутся. Меня даже в колледж папа на своей машине возил!

– А я как-то в свинарнике крышу чинил и провалился, – без всякого смущения начал рассказывать Джей. – Ударился – думал, ногу сломал, да еще измазался весь как черт. Еле-еле прихромал домой. Мать посмотрела и говорит: «Пойдешь на колонку мыться – ведро воды для поливки огорода захвати».

Робин захихикала, прикрыв рот ладошкой. Лицо Джея было во время рассказа скорбным, но глаза смеялись. Пожалуй, перелет обещал быть на самом деле веселым.

Уже через полчаса после взлета Робин знала, что старшая сестра Джея «выбилась в люди» и смогла закончить курсы с отличием и работала теперь в Городе. Впрочем, все остальные не жаловались – пусть Город и отодвинул их деревню с обычного места, но жизнь стала куда сытнее. Родители Джея не надеялись даже вырастить всех детей живыми и здоровыми, не говоря уж о том, чтобы выучить хотя бы в школе. Теперь же некоторые из них даже повидали мир, неизменно возвращаясь домой. Вот как сейчас возвращался сам Джей.

Робин еще немного смущали пылкие взгляды темнокожего красавчика, но она все же разговорилась. Памятуя о своих собственных правилах безопасности, она не говорила ничего, что могло бы навести соседа на информацию о ее планах в Городе или финансовых возможностях, она рассказывала о своей учебе и о том, как планирует работать вместе с отцом. Последнее Джей всецело одобрил, а вот про ее учебу расспрашивал с таким живым интересом, что Робин даже стало неудобно. Сама она такого же интереса к своей учебе не испытывала. Просто получила диплом, и все.

– Ты похожа на мою маму, – неожиданно произнес Джей, когда она боролась с принесенным обедом. И почему его всегда так неудобно запечатывают?

– Чем это? – пробормотала Робин, наконец вскрывая упаковку с курицей и гарниром.

– Она, конечно, коренная африканка со всем отсюда вытекающим, – чуть смутился Джей. – Но она такая же вот…

Он обвел руками вокруг себя и, прежде чем Робин успела обидеться, застенчиво добавил:

– Такая же красивая.

От неожиданности Робин немедленно забросила в рот целую вилку вареной моркови, которую терпеть не могла, и принялась жевать, лихорадочно решая, что на это ответить. Что обычно говорят в таких случаях? Если бы она только была уверена, что это шутка или Джею от нее что-то нужно… Или хотя бы могла пересесть. Но теперь нужно было искать ответ и ненароком не обидеть при этом – им вместе лететь еще несколько часов.

Похоже, ее молчание напугало Джея.

– Я слишком тороплюсь, да? – спросил он с удрученным видом. – Просто едва я увидел тебя, Робин, как сразу понял – это судьба.

– Определенно торопишься, – как можно суше ответила Робин, всеми силами стараясь скрыть рвущуюся на лицо улыбку. Не так уж часто она получала искренние комплименты! Если уж совсем честно, то разве что от родителей.

– Прости, – виноватым при этом Джей совсем не выглядел, и его глаза лукаво поблескивали, а в уголках губ пряталась улыбка. Робин вдруг поняла, что слишком часто и подолгу пялится на его губы, и рассердилась на себя. Такого с ней еще не было, так можно дойти и до того, чтобы начать целоваться с первым же попутчиком. А дальше что, как Нэнси бросаться на шею каждому встречному и искать приключений и на свои сто двадцать?

Она намеренно напомнила себе о своем весе и окружности бедер, чтобы остудить голову. Джей был слишком хорош и при этом не выглядел опасным, хоть и был им. Разве не опасно влюбляться в незнакомцев?

Кажется, с этим предупреждением себе она все-таки опоздала.