Читать книгу Престол Немедии - Олаф Бьорн Локнит - Страница 3

О, Берлин, крепкостенный и многолюдный! Не одну сотню лет лелеешь ты корону Немедии и внушаешь единый трепет и друзьям, и врагам силой и грозностью своей. Суровы Немедийские горы, и суров облик твой, город, построенный из серого гранита и белого мрамора!

Впрочем, столь цветисто обратиться к столице Немедии мог только путешественник из стран Восхода, обладающий поэтическими наклонностями и сытым желудком. Сами немедийцы относились к Берлину с прохладцей, ибо славился он своими грязными улицами и ловкими карманниками, а также тем, что там проживают самые спесивые вельможи, самые грубые сборщики налогов и самые дорогие шлюхи во всей Немедии.

Сварогу ранее доводилось бывать в Берлине. Четыре года назад, будучи контрабандистом, он даже удостоился чести быть нанятым некими высокопоставленными особами для выполнения щекотливого поручения, которое нельзя было доверить законопослушным гражданам. Правда, к его выполнению Сварог подошел несколько творчески, что совсем не оценили наниматели, и, в итоге высокопоставленные особы и сибиряк расстались не совсем в дружеских чувствах.

– Ох, наконец-то я смогу принять ванну и выспаться в мягкой постели без клопов! – с наслаждением простонала Ирина, когда они миновали ворота города. – Больше всего во время моих заданий меня угнетает жизнь без всяких удобств.

– Я слышал, знатные дворяне, если им золотой горшок не подадут, и облегчится не могут? – невинно поинтересовался Сварог. Ильма прыснула в кулачок, а Ирина нахмурилась и бросила на девушку сердитый взгляд.

– Есть вещи, которые нецивилизованному человеку вроде тебя не понять, – холодно произнесла рабирийка. – Говорят, славянины и моются-то лишь тогда, когда приходится реку вброд переходить.

– Что ж, придется поискать здесь реку, – хмыкнул Сварог.

Шамсудин вздохнул. Всю долгую дорогу от Дэлирама до Берлина Ирина и Сварог постоянно старались уязвить друг друга, порой переходя на откровенную ругань, что отнюдь не облегчало жизнь их спутникам. Полугном никак не мог понять, каким образом нежные взаимоотношения рабирийки и славянина так быстро выродились во взаимную войну. Сам туранец нисколько не обиделся на девушку-гуля, хитро использовавшую двух друзей в своих интересах. Видимо, у гномьего народа была своя, особенная гордость, которую не ранили подобные вещи.

– Скоро мы доедем до твоего дома, Ирина? – как ни в чем не бывало спросил Сварог. – А то у меня живот подвело, как есть охота. Надеюсь, твой повар прилично готовит?

– Прилично. Только тебе это не поможет, – не без торжества заметила Ирина.

– Это почему? – поднял брови славянин.

– Потому что вы остановитесь на постоялом дворе, – сообщила рабирийка. – Или ты надеялся, что я приглашу вас в гости после того, что вы натворили в Эдесе? Я в Берлине на хорошем счету и не хочу иметь неприятностей с законом.

– Вот, значит, как, – зловеще процедил Сварог. – Когда тебе это было надо, ты не возражала, чтобы мы шли против закона. А теперь, оказывается, такие бандиты, как мы, недостойны водить компанию с честной дворянкой! Если б я уважал закон, ты бы и посейчас сидела в той клетке! Оттуда я тебя вытащил не настолько давно, чтобы ты уже забыла об этом!

– Не горячись, Сварог, ты не так понял Ирину, – Шамсудин положил руку на плечо друга. – В Эдесе мы действительно погорячились, и теперь нам лучше затаиться и не привлекать к себе внимание. Двое таких бродяг, как мы с тобой, в квартале знати будут выделяться, как ястребы в курятнике. Следовательно лучше нам устроиться в гостинице, среди обычных людей.

– Именно это я и имела в виду, – согласилась Ирина. – И в следующий раз, Сварог, когда тебе захочется с кем-нибудь подраться, сначала сосчитай до десяти и подумай, нужно ли это кому-нибудь… А, вот здесь вы и поселитесь!

Гостиница называлась очень необычно: “Королевский плот”. Говорили, что хозяин, движимый верноподданническими чувствами, собирался назвать свое заведение “Королевский оплот”, да цензоры из Канцелярии не разрешили, заявив, что королевским оплотом является доблестная немедийская гвардия, а никак не грязный кабак. Но вывеска была уже готова, и владелец гостиницы, чтобы не заказывать новую, просто стер в надписи одну букву, изменив неугодное чиновникам название на вполне нейтральное, хотя и насквозь бессмысленное.

– Мой дом находится отсюда на достаточном расстоянии, чтобы я могла быстро найти вас в случае необходимости и при этом ночью не слышать твоего храпа, Сварог, – сообщила Ирина. – Ну, вы пока отдыхайте, а мы с Ильмой поехали…

– Как – с Ильмой! – заволновался сибиряк. – Ты собираешься забрать ее с собой?

– Не беспокойся. Я знаю несколько надежных мест, где можно спрятать ее и ребенка, – ответила Ирина и повернулась к девушке. Ильма покорно наклонила голову, но украдкой бросила из-под темных ресниц призывный взгляд на славянина. Это вдохновило сибиряка на борьбу за свое личное счастье.

– Послушай, Ирина, так ли ты уверена в надежности этих мест? – вкрадчиво заговорил Сварог. – По-моему, самое безопасное место – там, где есть два таких добрых меча, как мой и Шамсудинов. Никто не будет искать дочь барона в дешевой гостинице, а если и попытается – мы доходчиво объясним соглядатаю, что он ошибся.

Ирина на несколько мгновений задумалась, сдвинув тонкие, изящно выгнутые брови, и наконец кивнула:

– Хорошо, пусть Ильма и девочка остаются с вами. Но вы отвечаете за них головой! – Ирина твердо взглянула в глаза славянина и полугнома.

– Не командуй, женщина, – поморщился Сварог. – С нами – как за каменной стеной, тебе ли об этом не знать.

– Во всякой стене существуют ворота, – туманно ответила Ирина и, кивнув на прощанье, подхлестнула свою усталую лошадь.

– О Иштар, какая спесь! – развела руками Ильма, когда рабирийка отъехала на порядочное расстояние. – Даже королева Рэлея держится гораздо скромнее.

– Ты знакома с королевой Немедии? – удивился Шамсудин.

– Да, и очень близко, – не без гордости сообщила девушка. – Она очень благородная и добрая дама, всегда приветливая даже со слугами. Однажды она подарила мне свое платье… – Ильма внезапно вспыхнула и замолчала, поймав испытующий взгляд слегка раскосых глаз Шамсудина.

– Что, твой старик-барон и тряпок тебе не покупал? – добродушно усмехнулся Сварог. – Ничего, вот дадут мне обещанную награду – пойдем с тобой в лавку, выберешь себе любое платье!

Ильма ответила славянину признательной многообещающей улыбкой, и Сварог погрузился в приятные мечты, поэтому договариваться с хозяином “Королевского плота” о комнатах и обеде пришлось не столь подвластному плотским устремлениям и до отвращения вежливому Шамсудину.

Ильма осталась в своей комнате укладывать усталую и потому раскапризничавшуюся Нию, а Сварог и Шамсудин спустились в общий зал. На хозяина гостиницы полугном произвел неизгладимое впечатление, усилившееся от знакомства с его мышью, поэтому обед был добротный и вкусный. В дальнем углу зала небольшая компания азартно резалась в кости, оттуда доносились радостные выкрики вперемежку с ругательствами. Насытившийся Сварог все чаще поглядывал в ту сторону, побрякивая истощившимся за время пути кошельком. Перехватив направленный на игроков взгляд сибиряка, Шамсудин привычно вздохнул и принялся подсчитывать, сколько дней они смогут продержаться вдвоем на деньги полугнома. Но судьба, явившаяся в виде обтрепанного однорукого нищего, просившего милостыню у посетителей “Королевского плота”, спасла друзей от разорения.

– Сварог! – вдруг радостно воскликнул нищий, приближаясь к столику славянина и полугнома. – Снова в наши края? Давно о тебе здесь не слыхивали!

Сибиряк уставился на калеку непонимающим взглядом.

– Не узнаешь? – догадался нищий. – Я же Вонючка Пфундс. У Карелы работал, неужели не помнишь?

Лицо Сварога выразило попеременно напряженную работу мысли, погружение в воспоминания и, наконец, радость узнавания.

– Вонючка! – заорал славянин, заставив обернуться в свою сторону всех сидящих в зале. – Ну конечно! Мог заговорить зубы любому стражнику, пока ребята перетаскивали товар… Правда, тогда у тебя были две руки.

– Увы, да, – вздохнул Пфундс, вытянув обмотанную тряпками культю. – Во время одного дельца мне не повезло, и злыдень-таможенник оттяпал мою правую клешню. Парни, конечно, намотали ему кишки на уши – да руку-то уже не вернешь. Пришлось уйти из шайки и заняться более спокойным ремеслом, – Вонючка одернул свою пыльную хламиду и церемонно сообщил: – Теперь я член правления Сообщества нищих Берлина и предместий, отделение безногих и безруких.

– Неплохая карьера, – одобрил Сварог.

– Да, место денежное, – подтвердил Пфундс. – А ты чем занимаешься?

– Да тем, что подвернется, – честно ответил славянин. – Вот, познакомься – мой друг Шамсудин, сын Гроина, из Турана. Весьма достойный человек, в гвардии владыки Илдиза служил, – и Сварог похлопал по плечу полугнома, скорбно взирающего на очередного подозрительного приятеля сибиряка.

– Друзья Сварога – мои друзья, – торжественно сказал Пфундс. – Запомни, Шамсудин, если что – обращайся к нам. Помощь всего Сообщества обещать не могу, но отделение безногих и безруких всегда тебя поддержит.

– Очень любезно с твоей стороны, – выдавил из себя туранец, которому физиономия нищего живо напомнила его недавнее ремесло надзирателя.

– Сварог, а помнишь Карелу? Зверь-баба была! И, не в обиду тебе будь сказано, не слишком тебя жаловала, – доверительно произнес Вонючка.

– Да и я ее тоже, – проворчал славянин. – В делах она толк знала, но слишком много о себе мнила, а это может привести к большим неприятностям.

– И привело, – кивнул Пфундс. – Угораздило ее перейти дорогу Большому Эрдеку. А он не посмотрел, что баба, раз – и готово, – и Вонючка выразительно провел большим пальцем по горлу. – Хотя мы ее предупреждали…

– Женщину предупреждать бесполезно, пока сама не нарвется, – хмыкнул Сварог. – А помнишь, Пфундс…

И оба приятеля погрузились в воспоминания, от которых за лигу пахло разбоем, контрабандой и прочими противными закону авантюрами. Шамсудин рассеянно поглаживал выползшую на его плечо мышь и вспоминал сытую и спокойную жизнь на рудниках.

– Знаешь, Сварог, дела наши в последнее время не очень, – неожиданно посетовал Вонючка.

– Это почему? – из вежливости поинтересовался славянин.

– Да в Берлине что-то странное происходит, – принялся охотно объяснять Пфундс. – Тюрьмы переполнены, казни, почитай, каждый день, на главные посты Немедии каких-то безвестных людишек поставили. Даже генерала Хертена, которого народ так любил, обвинили в измене и прилюдно голову снесли… Ну, и все в том же духе.

– Похоже на большую чистку, – со знанием дела сказал Шамсудин. – Владыка Илдиз тоже так иногда поступал – после раскрытия заговора или поражения в войне.

– Во-во, – закивал Пфундс. – Но у нас-то войны не было, да и в заговор с трудом верится. Все, вроде, нормально шло, а тут король Нимед направо и налево своих самых преданных людей в чем попало обвинять начал. И пошла катавасия. Теперь любого по доносу схватить могут как заговорщика – и поминай, как звали. Ну, народ и забеспокоился, боятся. А раз боятся – подают нам меньше. Мы ведь от перемен в политике тоже зависим, – вздохнул Вонючка. – А недавно, представьте – королеву в темницу заточили! Нимед, понятно, ей всегда изменял, но чтоб жену, да в Каземат – это слишком! Объявлено было, что она хотела мужа отравить и регентшей при наследнике стать – только кто в это поверит? Королева Рэлея тихая да скромная женщина, нищим всегда щедро подавала – такая худого не замыслит.

– А, может, ваш Нимед… того? – Сварог выразительно постучал себя по голове. – С царствующими особами это нередко бывает.

– Да непохоже, – пожал плечами Пфундс. – Он тут на днях с речью к народу обращался, призвал быть верными короне и искоренять мятежников – так вроде такой же, как и раньше, совершенно нормальный. Правда, он всегда мастак говорить был, а в этот раз все мямлил да мялся – ну это и понятно. Несладко ему, когда сын помер.

– Как умер? – удивился Шамсудин.

– А вот так! – развел руками Вонючка. – Манифест уже вышел, и траурные флаги во дворце развесили. Говорят, заговорщики из клана королевы отравили наследника. Да только зачем? А я вот что думаю, – Пфундс перешел на доверительный шепот. – Небось, парнишка от простуды какой скончался, без матери-то кто за ним последит? А король наш под это дело неугодных-то и уберет! Ох, чую, будет еще казней в Берлине, – покачал головой глава отделения безногих и безруких.

Заказав вина, Сварог остался обсудить со старым товарищем былые подвиги, а Шамсудин поднялся наверх. Проходя мимо комнаты Ильмы, полугном, словно повинуясь внезапной мысли, подошел к двери и осторожно постучал. Когда в ответ никто не отозвался, Шамсудин толкнул дверь, и она с тихим скрипом отворилась. Девушки в комнате не было, лишь на столе горела толстая восковая свеча в дешевом гостиничном подсвечнике.

– Ильма, ты идешь? – раздался с кровати сонный детский голос. – Ильма, мне холодно! И вообще, мне надоело путешествовать! Когда мы вернемся к маме?

Шамсудин тихо притворил дверь и, кивнув сам себе, неспешно зашагал к своей комнате.

* * *

Три дня Сварог и Шамсудин безвылазно просидели в “Королевском плоте”, охраняя Ильму и девочку. На второй день явилась Ирина, сообщила, что была в Канцелярии с докладом о происшедших в Дэлираме событиях, и там действия девушки-гуля и ее помощников всемерно одобрили. Потом рабирийка туманно намекнула об ожидающей их большой чести и уехала. Сварог, радостно потирая руки, принялся прикидывать размер предполагаемой награды, и уже собрался было в счет нее сыграть несколько партий в кости с завсегдатаями “Королевского плота”. А Шамсудин задумался, почему это у Ирины такой усталый и озабоченный вид, и какую новую интригу затеяла неугомонная рабирийка.

Утром четвертого дня, когда Сварог, позевывая от скуки, вгонял свой магический кинжал в порядком уже истыканную столешницу, а полугном ползал по полу, катая на спине визжащую от восторга Нию, дверь их комнаты распахнулась, и решительный голос Ирины скомандовал:

– Собирайтесь скорее, мы едем во дворец!

Сварог поднял голову – и оторопел. Он привык видеть Ирину в простом платьице или в мужском дорожном костюме – а теперь девушка-гуль предстала перед ним в чудовищно дорогом придворном наряде. Тяжелое платье из роскошной аквилонской парчи, вышитой вручную знаменитыми шамарскими швеями золотыми нитями и самоцветами, переливающееся в такт дыханию алмазное ожерелье, при виде которого у любого вора загорелись бы глаза, высокая затейливая прическа, украшенная оправленным в золото гребнем из вареного панциря черепахи – все это превратило авантюристку из Дэлирама в величественную королеву. Сварог покосился на Шамсудина – и испытал облегчение, увидев, что тот потрясен не меньше.

– Поторопитесь, во дворце ждать не любят, – сказала Ирина, насладившись произведенным эффектом и кокетливо наклонив голову, отчего тяжелые алмазные серьги в ее ушах качнулись и брызнули ослепительным снопом искр.

– А с кем мы будем встречаться во дворце? – спросил полугном, смущенно поднимаясь с пола, невзирая на решительные протесты Нии.

– Нас удостоит аудиенции король Немедии! – торжественно сообщила Ирина и, покосившись в сторону Сварога, добавила: – Так что кое-кому неплохо бы вымыться и причесаться, на худой конец.

Заехав по пути в дом Ирины и оставив там Ильму с ребенком под присмотром дюжих привратников, что показалось Сварогу совершенно излишним, они втроем проследовали во дворец немедийских правителей.

Суровый каменный замок, столичная резиденция немедийских королей, когда-то являлся центром небольшой крепости Берлин, призванной защищать подходы к плодородным долинам центральной части страны, буде враг сумеет прорваться через перевалы Немедийских гор. Замок являлся отличным защитным сооружением, но был малопригоден для обитания королевской семьи. Королевские мастера старались вовсю, отделывая внутренние помещения дворца по последней моде и стараясь сделать большие мрачные залы роскошными, а комнаты – уютными, но старый замок сопротивлялся этому, как покрытый шрамами седой ветеран, на которого пытаются натянуть шитый золотом яркий камзол лакея. Зодчие давно предлагали Нимеду пристроить ко дворцу новое крыло, более удобное и современное, как это сделал отец нынешнего короля Зингары, но Нимед неизменно отказывался. “Народ не будет уважать правителей, которые из страха перед сквозняками отказались от традиции предков,” – гордо говорил молодой король. Ну, традиции традициями, а вечный насморк обитателей королевской резиденции давно уже вошел в поговорку у жителей столицы.

Затянутые в мундиры стражники распахнули перед экипажем Ирины дворцовые ворота. Длинная, усаженная причудливо подстриженными деревьями аллея вела к парадному входу в замок, мрачной громадой возвышающийся над ухоженным парком. Стараясь хоть немного скрасить впечатление суровости древнего строения, придворные садовники разбили вокруг множество ярких цветников и понатыкали затейливых фонтанчиков. По дорожкам гуляли разряженные вельможи и дамы, и привыкшая к хмурым воинам крепость недоуменно прислушивалась к взрывам легкомысленного смеха. Впрочем, сейчас смех звучал приглушенно – при дворе был траур по скончавшемуся маленькому принцу.

Вывалившись из экипажа, Сварог прежде всего принялся разминать затекшие в тесноте ноги, которые всю дорогу славянину пришлось держать поджатыми под себя из опасения испачкать платье рабирийки. Ирина, ожидавшая, что сибиряк поможет ей выйти из кареты, застыла с протянутой рукой и растерянным лицом. Положение спас Шамсудин, быстро выскочивший из экипажа вслед за другом и галантно подавший руку девушке.

– Ну ты и славянин! – возмущенно сказала Ирина Сварогу. – Тебя опасно даже пускать в королевские покои.

– И не пускайте, – согласился сибиряк. – У меня свои будут. Мне предсказали, что я стану королем.

– И ты в это веришь? – подняла брови девушка.

– Мало ли что может случиться в жизни, – философски ответил Сварог.

По широкой каменной парадной лестнице Ирина и ее спутники поднялись на второй этаж, где у огромных, украшенных гербом королевского рода дверей застыли высоченные гвардейцы с непроницаемыми лицами. Сварог решительно шагнул в ту сторону.

– Не сюда, – остановила его Ирина. – Прием будет конфиденциальным.

– Каким? – не понял славянин, но девушка просто подтолкнула его в направлении уходящего вбок коридора, вход в который охраняли каменные статуи каких-то воинов, выражением лиц до боли похожих на охраняющих двери солдат.

Пройдя по коридору несколько шагов, Ирина остановилась возле задрапированной двери. Возле нее, кроме гвардейцев, казавшихся родными братьями предыдущих гвардейцев, стоял бледный изысканный вельможа с завитыми длинными волосами.

– Ах, госпожа Ирина! Его Величество сейчас занят, тебе придется подождать – томно протянул вельможа и окинул взглядом ее спутников, задержавшись на Свароге. – А кто это с тобой?

– Мои друзья, месьор Юлих, – высокомерно ответила девушка. – Его Величество знает о них и сам пожелал видеть этих людей.

– Как Его Величеству будет угодно, я лишь спросил, – Юлих замолчал и поднес к носу тонкий кружевной платочек.

Ирина со скучающим видом отвернулась к окну, составленному из цветных стекол и превращающему самый пасмурный день в солнечный, Шамсудин начал рассматривать мозаичную картину на потолке, а Сварог привалился плечом к витой полуколонне, выступающей из стены. Царедворец Юлих, потеребив платком нос, поднял висящий у него на груди лорнет и принялся в упор рассматривать сибиряка. Сначала Сварог игнорировал это, но потому ему надоело и он грозно взглянул на вельможу.

– Ах, какой мужчина! – восхитился Юлих и танцующей походкой направился к славянину. Подойдя, он прикоснулся тонким пальцем к бугрящимся под тканью куртки мускулам сибиряка.

– Какая сила! – Юлих заулыбался в лицо Сварогу. – Ты нездешний?

– Из Киммерии я, – буркнул славянин.

– Ах, как интересно! – Юлих подался вперед, обдав Сварога ароматом благовоний. – У вас на родине, кажется, очень жарко?

– Просто пекло, – заверил Сварог и на всякий случай отошел подальше. Разочарованный вельможа вздохнул и принялся обозревать в лорнет неподвижных гвардейцев.

Неожиданно дверь королевских покоев отворилась, и оттуда вышла заплаканная дама в накинутом на голову темном шарфе – знаке скорби. Натолкнувшись на Юлиха, который брезгливо отстранился, женщина пошатнулась и, всхлипывая, побрела по коридору.

– Госпожа Тана, – окликнула женщину Ирина и участливо спросила: – Что случилось?

– Ах, милая Ирина, ты не представляешь, – слезы градом катились по лицу госпожи Таны, смывая пудру и румяна. – Три дня назад казнили моего мужа – преданнейшего королю человека, ты же знаешь! – а теперь забрали сына. Сейлор никогда не занимался политикой, он простой офицер! Я на коленях умоляла короля поверить мне и отпустить сына – но Его Величество отказал мне. Завтра моему мальчику отрубят голову на площади Трех Ворот!.. – женщина зарыдала в голос. – О Митра, что же происходит?!

Ирина хотела было что-то сказать – но от двери раздался тягучий как патока голос Юлиха:

– Его Величество ожидают госпожу Ирину и ее спутников!

Ирина торопливо и слегка смущенно погладила Тану по рукаву платья и, расправив плечи, стремительной походкой вошла в королевские покои. Шамсудин и Сварог последовали за ней.

Тщательно отделанная и ставшей оттого уютной комната предназначалась, по-видимому, для частных бесед правителя с придворными. Стены были завешаны ткаными гобеленами – эта мода пришла недавно из соседней Аквилонии. С потолка на витом шнуре спускалась люстра, украшенная выточенными из горного хрусталя подвесками, блестящими в пламени ароматных свечей словно капельки росы. На низком мозаичном столике стояли графин с вином и фрукты в фигурной серебряной вазе. В широком мягком кресле с удобной высокой спинкой сидел король и, слегка прищурившись, разглядывал вошедших. Позади него возвышались двое вельмож, у ног на скамеечке притулился карлик с огромной головой и печальными глазами.

Нимед был молод, но уже имел репутацию сильного и умного политика. Король Аквилонии Вилер как-то заметил, что, если бы имел такого сына, как Нимед, то ему было бы легче умирать. При этом Вилер с отвращением взглянул на своего молодого племянника Нумедидеса, наследника трона, чьи способности внушали дядюшке серьезные опасения за судьбу Аквилонии.

Ирина присела в церемонном реверансе, Сварог и Шамсудин поклонились.

– Приветствую тебя, госпожа Ирина, и вас, месьоры, – любезно сказал король. – Мне доложили, что вы оказали большую услугу Немедии, перекрыв контрабандный ввоз лотоса через Замору. Заморийские власти никогда не были способны навести у себя порядок, и этим приходится заниматься нашим подданным, что они делают просто блестяще.

Ирина вновь сделала реверанс, Шамсудин поклонился и незаметно толкнул Сварога, который, засмотревшись на вытканную на гобелене картину весьма фривольного содержания, перестал следить за речью короля.

– Впрочем, госпожа Ирина, кажется, не раз уже справлялась с самыми сложными заданиями, – продолжил Нимед. – Просто не верится, что такая молодая и прелестная девушка столь искушена в делах пятого департамента… Месьор Трент! – король обернулся к одному из вельмож и сделал знак рукой. Тот выступил вперед и торжественно открыл небольшой бронзовый ларчик. Там, на бархатной белой подушечке лежала подвеска – огромный алый рубин, оправленный в золото и обрамленный маленькими блестящими самоцветами.

– Орден Чести даруется мужчинам, но мы решили сделать исключение, – проговорил Нимед. – Твои заслуги, госпожа Ирина, требуют достойного вознаграждения.

Король поднялся с кресла, вынул из ларца орден-подвеску и, подойдя к Ирине, самолично прикрепил его к платью девушки.

Сварог взглянул на рабирийку. Лицо девушки-гуля выразило изумление, потом растерянность, но Ирина быстро взяла себя в руки и смиренно произнесла:

– Получая столь высокую награду из твоих рук, мой король, я осознаю, сколь много мне еще предстоит совершить, чтобы оправдать такую милость.

Нимед вежливо улыбнулся девушке и перевел взгляд на ее друзей.

– Из доклада госпожи Ирины явствует, что без вашей помощи это дело не было бы раскрыто, – сказал король. – Я рад познакомиться с людьми, так самоотверженно защищавшими интересы Немедии, не будучи на королевской службе… Откуда вы родом, уважаемые месьоры? – любезно спросил Нимед, взглянув на полугнома.

– Шамсудин, сын Гроина из Турана, если угодно Вашему Величеству, – представился спутник Сварога. – Капитан гвардии Владыки Илдиза… в отставке.

– Султанапурский правитель умеет подбирать себе людей, – кивнул Нимед и без особого интереса спросил: – А почему ты оставил службу, месьор Шамсудин?

– Семейные обстоятельства, Ваше Величество, – ответил полугном.

Король перевел взгляд на славянина.

– Сварог из Киммерии, – сказал тот и, подумав, добавил: – Наемник.

Нимед пошевелил губами, придумывая для Сварога какой-нибудь вопрос, так и не придумал, уселся обратно в кресло и произнес:

– Хотя вы и не являетесь подданными немедийской короны, но вы славно послужили ей и имеете право на награду. Что бы вы хотели получить из моих рук, месьоры?

У Сварога загорелись глаза и он открыл было рот, но Шамсудин быстро и незаметно наступил ему на ногу и, поклонившись, проговорил:

– Мы помогали госпоже Ирине не из расчета на награду, а из любви к порядку и справедливости. Все, что преподнесет нам Его Величество, будет для нас величайшей милостью.

Взгляд сибиряка выразил большое разочарование. Король кивнул и сделал знак второму вельможе. Тот вынес два парадных эстока в кожаных ножнах, рукояти которых были украшены серебряной насечкой, а на конце набалдашников переливались вправленные в металл изумруды. Шамсудин с поклоном принял меч, и Сварог был вынужден сделать то же самое.

– Надеюсь, эти мечи в ваших руках еще послужат славе Немедии, месьоры, – произнес король положенное по ритуалу и добавил: – А это вам на расходы. Думаю, в дороге уважаемые месьоры поиздержались.

При этих словах все тот же вельможа протянул Сварогу и Шамсудину кожаные мешочки с королевским вензелем, в которых что-то многообещающе позвякивало.

– Благодарю всех за честную службу, – сказал Нимед, и в его голосе явственно послышалось нетерпение. Ирина, Сварог и Шамсудин в последний раз поклонились и быстро покинули королевские покои.

– Ну, и зачем мне эта игрушка? Этим прутиком даже драться толком нельзя! – раздраженно воскликнул Сварог, выйдя из дворца. – Шамсудин, что за чушь ты нес перед королем? Надо было денег попросить или поместье, на худой конец.

– Никто бы тебе поместье не дал, – спокойно ответил полугном. – То, что король Нимед сказал о награде – просто ритуальная фраза. Я и ответил, как было положено.

– Нергал вас всех забери с вашими ритуалами, – буркнул славянин. – Даже наградить по-человечески не могут, – и, открыв врученный ему кошелек, сибиряк принялся изучать его содержимое.

Ирина молча шла впереди к своему экипажу, машинально теребя приколотый к платью орден. Внезапно она остановилась, обернулась к Сварогу и Шамсудину и медленно произнесла:

– Можете считать, что я сошла с ума, но человек, с которым мы разговаривали – не король Нимед!