Читать книгу Депортация - Олег Айрашин - Страница 4
Часть I. Хроника безумного дня
Глава 3. Боевой вызов
ОглавлениеЧехия, Южная Моравия
13 июля 2046 года, пятница
13 часов 20 минут европейского времени
Порой кажется, что весь мир против тебя. Мечтаешь, планируешь, а потом – р-раз! – и всё идёт крахом. И что дальше – неизвестно.
Превозмогая боль в плече, в растерянности бродил я по дорожкам парка. Поникла трава на полянах, застыло убогое море, сгинул дом, провонявший горелой серой. Я очутился в другом измерении, будто вернулся в прошлое – неудачник, банкрот – без надежды на интересную, обеспеченную и долгую жизнь в любезной сердцу стране. Окаянная пятница!
Что такое? Опять посторонний звук, словно стрекочет огромное насекомое. Всё ближе и ближе. Да что же это?! В воздухе, трепеща громадными крыльями-лопастями, висит стальная стрекоза. Повернувшись вокруг оси, вертолёт опускается, приземляясь на вершину холма.
В зелёном тулове открывается овальная брешь, на траву спрыгивает пассажир. Знакомая плотная фигура. Уверенно спускается по тропинке – Вараксин! Правая рука Ратникова, руководитель группы активных действий первого сектора. Привет из Академии.
Что же случилось? Какие уж тут шутки – но в ушах звучал саундтрек от «Бондианы» – самый известный, из «Голдфингера».
– Извини, Александр Павлович, без приглашения. – Мы пожали друг другу руки. – А чем у тебя воняет, как на пожарище? Но вроде бы всё цело?
– Всё цело, говоришь? Увы, не всё… Зато ты, Игорь Маркович – как всегда, благоухаешь парфюмом. Будто не из военного вертолёта выскочил. А…
– Да, – ответил он на незаданный мною вопрос. – Ты ведь у нас в резерве. Это боевой вызов. Именем Академии приказываю!
– Да, всё хорошее быстро кончается.
– А что насчёт семьи? Тебя не потеряют?
– Всё в порядке, Жена и внучка – в России, сын в Эквадоре.
– Продумай легенду для супруги, куда исчезаешь. Мы забираем тебя надолго.
– А сейчас…
– На военный аэродром, с натовцами договорились. И в Москву – к Ратникову.
Гул двигателя, жужжание лопастей – низкие шумы мигом наводят дремоту. Вскоре пришёл и настоящий сон, со сновидениями. Бреду я тропинкой, что проходит по верхушке каменного гребня. Слева и справа – пропасть. Навстречу – Мишаня. Нам же не разойтись! А он по сторонам не смотрит, пялится в смартфон.
– Мишаня!
Не слышит. Толчок в плечо… Как больно! Я падаю в пропасть – и просыпаюсь в холодном поту.
Вараксин смотрит недоумённо. Я киваю – мол, вздремнул. Но к чему бы такой странный сон? И это чувство смертельной угрозы. Хотя, да – ведь Мишаня предупреждал меня о злопамятном Аспидоне.
Ага, как же! Пока мы хванчкарой баловались, отмороженные партийцы, подслушав наш разговор, доложили шефу. И повелел он – изничтожить Константинова! Те за кислотой сгоняли, заодно прутьев стальных под окном навтыкали. А пока я Мишаню до калитки провожал, лестницу скользкой гадостью намазали, компьютер подожгли и флешку растворили. Да ещё жути нагнали звуками страшными. Как в дурном триллере.
Сердце замерло, словно при падении в пропасть, – вертолёт снижался. Что там?
Аэропорт, самолёт-беспилотник грязно-зелёного цвета.
Титановая птица резко взяла разгон, меня прижало к сиденью – и вот мы уже в воздухе. На табло высвечивается время в полёте – 0:42. Успею ещё покемарить…
Москва, Академия метанаук, первый сектор
13 июля 2046 года, пятница
18 часов 20 минут московского времени
Двух месяцев не прошло с последней встречи у Ратникова – и вновь я на минус тринадцатом этаже. Невольно взглянул на Часы Войны. Ого! Двадцать минут до полуночи.
Значит, не обошлось. Но что же стряслось?
В кабинете, кроме хозяина, присутствовал Вараксин.
– А ведь беды Александра Павловича могут быть связаны с… – Игорь Маркович оборвал фразу. – Быть не может, чтобы в один день…
– Пожалуй… – прервал его Ратников. – Тогда с пострадавшего и начнём. – Он развернулся ко мне. – Стало быть, у тебя учинили погром? И уничтожили рукопись?
– Да. И комп, и флешку. Её, похоже, растворили в царской водке. Но почему-то серой воняло – жуть.
– Кислый раствор следовало быстро нейтрализовать едким натром, – Ратников умел шутить в любой обстановке.
– А где бы я его взял?
– Тогда этим, как его, едким калом.
– Жаль, тебя рядом не было…
– Постой-ка, ведь раньше ты всё на бумаге распечатывал? А тут что помешало?
– Да вот сглупил, электронам доверился.
– Ясно… – сказал Ратников. – А с лестницы упал – тоже сам?
– Намазали слизью какой-то, я и покатился. Должен был в окно вылететь, прямо на стальные колья. В палисаднике воткнули, остриём вверх; точно бы нашампурился.
– Считаешь, пытались убить?
– Наверняка.
– В местную полицию обращался?
– Не успел.
– Вот и хорошо. Пусть-ка наши спецы сперва посмотрят.
– Ну, разумеется.
– Что-то ещё необычное?
– Вроде бы всё.
– А как же гость, Александр Павлович? – вмешался Вараксин. – Ты рассказывал…
– Да, сегодня, как раз перед тем, как… Мишаня приходил.
– Мишаня, это который? Уж не Котов ли? – спросил Ратников.
– Он самый. Неужто помнишь?
– Ещё бы! А к тебе он – зачем?
– Мишаню охмурили муэртисты. Он совета спрашивал: вступать ли в их партию. Подожди, ты думаешь?.. Да нет! У него же всё на лице написано. Да и не отлучался он никуда.
– Я пока ничего не думаю. Но ведь вы с ним общались, выпивали? Верно?
– Ну, выпили на пару, – я потёр больное плечо.
– Ты чего это плечо всё щупаешь? Ударился?
– Похоже, вывихнул.
– Это вряд ли, тогда бы орал от боли. Сходи к нашим костоправам, сразу как закончим.
– Конечно. А, вот что… Я в разговоре прошёлся по Аспидону…
– И?
– Мишаня перепугался не на шутку. И меня давай стращать, дескать, Аспидон всеведущий и мстительный, поберегись, Палыч!
– И как ты, ноги задрожали?
– Ещё чего. Где я – и где Аспидон?
– О чём ещё говорили?
– Ну, вечные темы. Эликсир, биохрон, справедливость. Это же Мишаня, группа «Б».
– Что значит – группа «Б»?
– Я привык делить людей на два типа – «А» и «Б». Группа «А» – кто совершает и достигает. А группа «Б» – когда иметь или казаться важнее, нежели чем быть. Они выбирают синюю таблетку.
– М-да, не очень-то ты Мишаню… Имеются друзья более близкие? Кто, если не секрет? Присутствующие не в счёт.
– Стругацкие, Борис и Аркадий. Меня притащили сюда, чтобы уточнить эти детали?
– Потерпи, потерпи… И всё же вспомни, было ещё необычное?
– Вроде ничего. А, да… Калитка!
– Что – калитка?
– Звякнула, будто кто её закрыл. Уже после того, как…
– Пон-нятно… – вытащив из кармана, Ратников подбросил на ладони ключи от сейфа. – Разговор у нас нешуточный, а потому – вспомним традицию нашего сектора.
Он открыл сейф.
– Анатолий Борисович, – сказал я. – У тебя не просто бронированный шкаф, а настоящая скатерть-самобранка!
– А як же ж.
Сервировочный столик уже венчала бутылка армянского коньяка.
– Порежь покамест, – Ратников протянул мне тарелку с помидорами. – Игорь Маркович, придвигайся плотнее. Ну, за встречу!
Мы дружно выпили.
– Кстати, – дожевав красный ломтик, Ратников обратился ко мне, – а в Академии ты, оказывается, бываешь? В июне любимый сектор номер пять посещал. А как сюда – лишь под конвоем?
– Ты и сравнил! У Сергея-то своё, родное. А тут что? Ох, человечество в опасности! Ах, срочно спасать! Именем Академии и старшего сына её – первого сектора! Не по мне это всё… Так зачем я понадобился?
– Не спеши, – вместо ответа сказал Ратников. – Скажи, во сколько начались передряги твои? Ну, звуки эти неземные, файлы с рукописью?
– Днём. В половине первого.
– У нас в это время было четырнадцать тридцать, – Ратников переглянулся с Вараксиным. – Остаётся ещё версия. А не связано ли нападение с твоей работой – здесь, в Академии? – он кивнул на потолок. – В пятом секторе? Может, утечка? Защита у вас хиленькая.
– Исключено. У нас всё чисто.
– И всё же? Над чем вы с Сергеем нынче мудрите? Я не просто так спрашиваю.
– Ну, хорошо. Проект «Лазарь», вы в курсе?
– Нет, – ответил Вараксин. – И что это значит?
– Вот! А говорите, защита слабая.
– Давай-ка по делу. – Ратников выудил сигарету из пачки.
– В общем, так. Кто творит историю, по-вашему? Личности или массы?
– А можно без предисловий? – Ратников щёлкнул зажигалкой.
– Разумеется, – ответил я. – Если кратко, мы решили воскресить гениев. Из доэликсирной эпохи.
– Вот оно что! – сказал Вараксин. – А как именно? И кого именно вы взяли в оборот?
– Как мы понимаем, после смерти человек не исчезает напрочь. А от гения остаётся много чего, и физическое тело – даже не главное.
– А что главное? – спросил Ратников.
– Информация – ментальная и духовная. Пушкин – не только смуглый и курчавый мужчина невысокого роста, внук негра. Куда больше это «Евгений Онегин» и куча других нетленок. А если добавить генетический анализ…
– Так-так-так, – сказал Ратников. – А правда, что генетический материал можно собрать лишь при захоронении, а кремирование…
– Вовсе не так, – перебил я. – Следы генов содержатся, к примеру, в отпечатках пальцев, оставленных на рукописях, нотах, скульптурах.
Вдохнув дразнящий аромат, я пригубил из пузатой рюмки.
– Ну, ну! – Ратников тоже сделал глоток.
– В общем, мы собираем всё, что связано с человеком. Портреты и фотографии, письма, особенно бумажные, воспоминания современников.
– Понятно, – Ратников, затянувшись, пустил дымные колечки.
– В результате можно оживотворить персону, точнее, версию-два. При желании – улучшенную, без вредных привычек.
– Любопытно, – сказал Ратников. – И кто же спасётся?
– Принцип у нас такой. Сначала основоположники прогрессивных идей и крупнейшие философы. Махатма Ганди, к примеру. Потом великие учёные: Ньютон, Эйнштейн. Талантливейшие музыканты, живописцы, писатели…
– Ребята, – поинтересовался Вараксин, – они у вас там как? Все вместе или по отдельным палатам?
– Какие палаты? У нас целый городок.
– Так они же того, – сказал Ратников, – с ума свихнутся. Как вы объясните вашим лазарям из разных эпох…
– Я думал, что сами сообразите, – прервал я его.
Мои собеседники переглянулись.
– Загробный мир? – Вараксин вопросительно смотрел на меня.
– Его лучшая часть – царствие небесное. Мы постарались убедить в этом наших гениев.
– Рай?! – удивился Ратников. – А если ваш гений в бога не верит? Либо верит, да не в того? А как насчёт Вольтера, не говоря уже о Ленине?
– Таких мы не берём в «Эдем». Каждому воздастся по вере его.
– М-да, – Ратников раздавил сигарету в пепельнице. – Похоже, у вас и правда всё чисто. Эта версия отпадает.
– Версия – чего? – поинтересовался я. – Моих злоключений?
– Не только… – Ратников вздохнул. – Похоже, ты не в курсе последних событий?
– Не до новостей было.
И тут до меня дошло – боевой вызов!
– Неужто – опять?
Ратников кивнул.
– Где?
– Италия, – сказал Ратников. – «Калабрия».
– А когда?
– В четырнадцать часов тридцать минут московского времени, – ответил Вараксин.
– Бесовщина какая-то… У меня, в тот же час – погром и покушение.
– Да уж, – согласился Ратников. – Как говорил Шерлок Холмс: «Какое же это совпадение! Нет, нет, эти два события связаны между собой, несомненно, связаны. И наша задача – отыскать эту связь»[9].
– Хорошо сказано, как раз под наш случай.
– Мало того, – кивнул Ратников. – Наш любимый сыщик будто предвидел твоё возвращение. Сюда, в первый сектор.
– Это ты о чём?
– Да вот, из «Собаки Баскервилей»: «Нет ничего лучше таких дел, где все словно сговорились против тебя. Тогда-то и начинаешь входить в азарт».
9
Артур Конан Дойл. Второе пятно