Читать книгу Корханес. Книга первая. Крысобой - Олег Балханов - Страница 1

Оглавление

Пролог


Меня зовут Алекс. Я ничем не примечательный обыватель, среднестатистический мелкий клерк. Но приговорили меня не за это. И не за сокрытие улик или сопротивление при аресте. На меня повесили убийство пяти секретных агентов какой-то спецслужбы. В этой стране куда ни плюнь, в такого агента попадешь. Большой брат следит за тобой.

Смертник может заказать шикарный последний ужин. Сначала я так и хотел. Суп из акульих плавников, фуа-гра, рябчики с ананасом и десерт из экзотических фруктов.

Потом передумал. Никогда ничего подобного не ел. Отправляться в последний путь под традиционные крики «Мертвец идёт!» со вспученным животом, совсем не хотелось. Но может, ничего этого и нет в тюремном меню. Не заглядывал, не знаю.

А заказал я пару сочных бургеров из своей любимой сети забегаловок и упаковку имбирного эля. Ни марку эля, ни забегаловку не назову, у них и без рекламы дела идут отлично. Это мне принесли без разговоров.


Если вы спросите, за что меня приговорили к смерти, сразу скажу, что не знаю. Это официально. На этом стоял и стоять буду до последнего вздоха. Обет молчания, как омерта у итальянцев. Меня подставили и все доказательства подделали. И на записях с видеокамер не я, и пушка не моя. Не виноватый я, и точка.

Допрашивали меня с особым пристрастием. И пакет на голову надевали, и в ванну окунали. Все хотели выяснить, смогу ли я побить рекорд по задержке дыхания. Мне так и не сказали, удалось мне это сделать или нет. Они наверное расстроились, что я молчал всю дорогу.

Закрытый суд прошел в ускоренном режиме. В этом штате по старинке используют электрический стул, чтобы отправить грешника на тот свет. А еще они называются оплотом демократии.

Но по мне, так это лучше, чем смертельная инъекция. Уколы шприцем я ненавижу с детства.

Мою апелляцию отклонили вне очереди и казнь откладывать не стали. Торопятся куда-то.

Я вот никуда не тороплюсь, наслаждаюсь своим последним бургером и запиваю элем. Укладываюсь пораньше и сплю, как ребенок – крепко и почти без сновидений.

Только один и тот же короткий сон снится мне каждый раз под утро. Светят звезды и я медленно лечу в ночном небе над лунной дорогой.

Потом я просыпаюсь и прислушиваюсь. К голосам, которые стал слышать в эту последнюю неделю. Сначала в смысл того, что они говорили, не вникал, не обращал внимания. Скорее всего потому, что говорили они на неизвестном мне языке. Постепенно я к ним привык и однажды утром вдруг обнаружил, что все понимаю.


Они спорили долго и ожесточенно, но не повышая голоса. И спорили из-за того, кому должна достаться моя душа.

О жизни после смерти я никогда не задумывался. Но как насчет при жизни сойти с ума? У меня появились подозрения на этот счет.

– Вот так-так, делите мою душу, значит, – подумал я. – Почему бы вам не спросить мое мнение?

– Он нас слышит? – удивленно спросил грубый мужской голос.

– Это доказывает, что он мой, – ответил ему женский.

Не знаю, что и как это доказывало, но через минуту-другую этот же приятный, хрипловатый женский голос произнес:

– Мы остались одни, с чем я тебя и поздравляю.

– Кто ты? – мысленно спросил я. – И почему я должен радоваться?

– Меня зовут Хильда.

– Мне это ни о чем не говорит. А кто был тот, другой?

– Какой-то безымянный демон. Хотел забрать тебя в ад. Ты же не хочешь попасть туда? – в ее голосе я услышал иронические нотки.

– Смотря, куда хочешь забрать меня ты, – ответил я осторожно. Черт его знает, что лучше.

Она засмеялась.

– Чудак-человек. Тебе пока рано в преисподнюю. Формально я не могу претендовать на твою душу, ведь умрешь ты не с оружием в руках и не на поле боя. Но я и не собираюсь забрать тебя в рай для воинов, если ты понимаешь, о чем я. В этом мире его называют по-разному.

– Да, я слышал про Вальгаллу, – до меня начало доходить. – Так ты валькирия?

– Я более древняя сущность – алайсиага. Я отведу тебя в другой мир и силой, данной мне свыше, воскрешу в теле воина, чтобы восстановить там баланс.

Не то, чтобы я сразу в это поверил. Но и к тюремному психиатру записываться не спешил. Хильда на мой вопрос про баланс сказала лишь, что вернется за мной в назначенный день. Я решил об этом пока не думать.


По секрету, не для протокола, могу сказать, что мое настоящее имя – Алексей Сергеев и прозвище Бешеный Пес дали мне не за красивые глаза. Когда руки по локоть в крови, странно, если тебя зовут, например, Добрый Кот.

Это был далеко не первый случай, когда меня попросили помочь одному хорошему человеку. Конечно, не бесплатно. Услуги специалиста высокого класса стоят дорого. Это тебе не в штабе писарем сидеть.

Обстоятельства сложились так, что шансов скрыться на этот раз у меня не было. Кто бы мог подумать, что эти негодяи работают на какую-то спецслужбу? Вели они себя как обычные бандиты-отморозки и наверняка знали, на что шли. В общем, сами виноваты.

Я-то был готов ко всему. Я как пионер, всегда готов.

Короче, я в самом деле убил тех пятерых. Было бы побольше времени, я бы рассказал вам подробнее. Но за мной уже пришли.


Я совершенно спокоен. Делай, что должно и будь, что будет. Главное, свою миссию я выполнил. Теперь мое место займет кто-то другой. Дай бог ему удачи больше, чем мне.

Молча встаю и иду по коридору, окруженный надзирателями, вспоминая слова одного старого клиента, что человек всегда умирает в одиночестве.

Нет никого, кто уронит скупую слезинку после моей смерти. И это хорошо. Ничто не держит меня в этом мире.


Комната с низким потолком тускло освещена старомодными плафонами дневного света. Пахнет ароматизатором – лесные ягоды и травы. Электрический стульчик выглядит древним раритетом. Если выставить на аукцион, интересно, сколько за него дадут?

Сиденье холодит сквозь робу, давненько сюда никто не присаживался. Меня пристегивают к подлокотникам и ножкам, надевают на голову штуковину, похожую на терновый венец. Все, как в кино, даже как-то неудобно за участие в этом дешевом шоу. Не хватает только команды «Мотор!»


Отказываюсь от местного священника и от последнего слова. Что я могу сказать всем этим людям, что собрались с утра пораньше в соседней комнате за тонированным бронестеклом? Раньше, вполне возможно, «пользуясь случаем», послал бы их всех весьма литературно. Но в последние дни на меня снизошло какое-то отстраненное чувство. Даже не знаю, как назвать – не благодать и не просветление, нет. Просто предчувствие, что я в самом начале пути. Как будто кто-то только и ждет, как рука палача ляжет на рубильник. Чтобы забрать меня отсюда.


Этот женский голос внутри моей головы. Хильда. Вернулась, как и обещала.

– Солдат, ты готов?

– Да, – отвечаю мысленно. – Готов.


Я улыбаюсь и закрываю глаза.


Глава 1


Сначала был холод. Каменный пол, на котором я лежал, похоже, сделан из мраморных плит. Сквозняком принесло запахи – лесные ягоды и травы. Я услышал шум деревьев, качающихся от ветра.

Потом пришла боль. Нестерпимая и выматывающая боль во всем теле. Раскалывалась голова, на внутренней стороне век плыли красные круги, меня тошнило. Продлись эта боль еще секунду и я бы не выдержал, завыл. Но меня вдруг отпустило. Вдох, выдох. Холодный озноб волной прокатился от головы к ногам.

Медленно открыл глаза. При свете тускло мерцающего светильника в углу на треноге, низкий потолок казался крышкой гроба. Руки мои были сложены на животе, я поднял их и поднес к лицу. Повертел ладони, руки как руки, в тканевых перчатках с обрезанными кончиками на пальцах. Я не помнил, как оказался в этом небольшом помещении. Поднял голову и огляделся.

Рядом на полу лежал шлем. На скамье у приоткрытой двери я увидел лук и колчан со стрелами, круглый щит, ножны то ли с мечом, то ли с саблей и еще какие-то предметы поменьше. К дверному косяку прислонилось короткое копье.

Оглядев и ощупав себя, обнаружил, что я полностью облачен в доспехи из какого-то неизвестного материала. На ногах высокие ботинки на шнуровке. Согнув колени, осторожно повернулся на правый бок и уперевшись рукой, сел.

Значит, теперь я рыцарь или как это называется в этом мире. Интересное кино. В любом случае, это лучше раскаленной сковородки, тут с Хильдой не поспоришь. Кстати, где она? Мне нужен гид и инструктаж, как себя вести и что делать. Но в голове было пусто, никаких голосов.

Покрутил головой и запястьями, согнул и расправил плечи. Все в порядке, можно вставать. Поднял с пола шлем и надел. Автоматически защелкнулись замки, плотно соединяя шлем с гибким воротом кирасы. Ого! Встроенный в узкое забрало прибор ночного видения, вот так сюрприз! Окружающий мир сразу приобрел четкие очертания зеленоватого цвета. За окном стало видно край леса, а в дверном проеме – лошадь, спящую стоя у коновязи.

Либо это какая-то магия, либо этот мир не такой уж отсталый. Внутри шлема напротив носа еще и встроенный фильтр для дыхания. Уплотнения по бокам усиливали звуки, стал слышен треск поленьев в костре где-то снаружи.

Я поднялся и подошел к скамье. Ножны оказались деревянными, покрытыми толстым слоем черного лака. Рукоятка кривой сабли, обтянутая витым черным шнуром, легла в ладонь, как влитая. Я вынул саблю из ножен. Волнистый узор разделял зоны разной закалки. Сабля была в отличном состоянии и очень остро заточена. Пару раз взмахнув ею, со свистом рубанул воздух и сразу понял, что это тело сохранило свою мышечную память. Мне-то в прошлой жизни никогда не приходилось пользоваться таким оружием. Я ловко вложил саблю в ножны и отработанным движением пристегнул к поясу. С другой стороны повесил большой тесак в кожаных ножнах. Больше ничего трогать не стал и вышел наружу. Небо было затянуто тучами, колючий холодный ветер проникал сквозь одежду.

Лошадь проснулась и посмотрела на меня. Справа от коновязи гнедой мерин жевал сено из кормушки. Слева чуть поодаль горел костер. У костра сидел человек в похожих доспехах, европейской внешности, с короткими светлыми волосами. Он услышал мои шаги.

– Кранц?! – удивленно и одновременно радостно воскликнул он. – О, всемогущий Михр! Кранц, ты воскрес!

Человек вскочил и низко поклонился. Я понял, что мне ничего не угрожает и поднял забрало.

Меня зовут Кранц и я умер. А теперь типа воскрес. Перенесся в это тело прямиком с электрического стула во Флориде. Неплохо бы это дело отметить. Хотя бы пожрать. Мне казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как я дожевал последний бургер.

– Я ничего не помню, – сказал я охрипшим голосом. Приятный язык, певучий. – Кто ты и как тебя зовут? И кто я?

Решил, что пока вопросов достаточно и присел поближе к огню, чтобы согреться.

Человек опустился на колени сбоку от меня и сжал ладони в замок у груди.

– Она так и сказала, – шепотом произнес он. – Что ты ничего не будешь помнить.

– Кто? – я повернулся к нему.

– Ведьма. Фреха. Она сказала нам ждать и ни в коем случае не беспокоить тебя.

Так, тут есть ведьмы. Ясно. Интересно, Фреха и Хильда одно и то же лицо? А всемогущий Михр, это кто, бог или святой? Впрочем, это подождет.

– Ты не ответил на мой вопрос, – сказал я с легкой укоризной.

Человек моментально нагнулся и дважды ударил лбом об землю.

– Прости, Кранц, – быстро и суетливо заговорил он. – Я просто вне себя от радости. Меня зовут Марвин, я твой сотник. А ты Крысобой Кранц, командир тысячи.

Вопросы посыпались внутри моей головы, как жетоны из однорукого бандита, когда выпадают три семерки. Крысобой. Командир тысячи. Это наверное круто. Но сначала нужно что-нибудь съесть, не то я снова умру. На этот раз от голода.

Я посмотрел на костер. Марвин как будто прочитал мои мысли и достал из подсумка бумажный сверток. Он развернул его и протянул мне, а сам бросился наливать из фляги в большой колпачок какую-то жидкость.

Я кивком головы поблагодарил и взял полоску вяленого мяса. Ничего вкуснее я не ел. Ну да, воскреснув, все кажется пищей богов. Попробовал напиток и сразу понял, что это божественный нектар. Не иначе. Медовуха с какими-то душистыми травами. Выпил залпом. Марвин тут же подлил до краев. Жить можно, мне начал нравиться этот мир. Я взял еще один кусок мяса.

– Где мы? – задал я следующий по важности вопрос, когда немного утолил жажду и голод.

– На окраине Шамы. Это скит старого отшельника, который умер летом, – ответил Марвин. Он разглядывал меня с щенячьим восторгом. – После битвы с гоблинами мы привезли тебя сюда. Арьергард остался севернее, а основная часть армии отправилась на юго-восток к побережью. Мы не могли уйти с ними из-за запрета Фрехи тебя шевелить.


Гоблины. Ну конечно! Если есть ведьмы, как же без гоблинов. Куда я попал?

– Мы с тобой одни? – я огляделся вокруг.

– Лим и Риццо отъехали к ручью за водой, они скоро вернутся.

– Кто это?

– Десятники моей сотни. Командор Юстиг оставил нам лучших лошадей, чтобы мы могли догнать остальных. Нужно запастись водой, – объяснил Марвин. – Юстиг единственный не терял веру, что ты очнешься. Мы же только молились всемогущему Михре. Но лекари сказали, что ты навсегда впал в кому.


Значит я все-таки не умер, а всего лишь впал в кому. Поэтому тело функционирует нормально после того, как обрело мое сознание.

– Что произошло? – спросил я. – Как я впал в кому?

– Отравленная стрела попала тебе в бедро между защиты, – ответил Марвин. – Дьявольски точный выстрел или просто случайность. Яд попал в кровь и добрался до сердца. Пока мы тебя доставили к шаману Илро, прошло время, за которое мозг отключился. Илро вынул стрелу и ввел противоядие, тело ожило, но восстановить работу мозга оказалось шаману не под силу.

У нас есть шаман. Мы, похоже, язычники. Наверное, поклонники культа какого-то Михры.

– И что было потом?

– Всех деталей я не знаю. Говорят, что из магов, которым можно доверять, в Корханесе осталась одна Фреха. Юстиг через наместника Риффена попросил ее о помощи. Мы привезли тебя сюда, как она велела. Она уже ждала здесь. Фреха неделю сидела возле тебя, колдовала наверное. А потом ушла, сказав, что если на то будет воля неба, ты воскреснешь. Мы ничего не могли сделать и просто ждали.

– А если бы я не воскрес? – спросил я. – Что бы вы сделали?

– Юстиг сказал, что потерять такую фигуру, как ты, мы не имеем права. Не в эти смутные времена. Так что он приказал ждать.


Вот значит как. Я тут не просто какой-то тысячник, а важная фигура. Ладно, с этим разберемся позже. Надо добраться до Юстига.

– Что вообще происходит? Из-за чего война с гоблинами? – спросил я.

Марвин тяжело вздохнул и покачал головой.

– Ты вроде как прежний, и взгляд, и голос, и все остальное, – сказал он. – Но эти вопросы, Кранц… Я теряюсь, ты как будто другой человек. Как можно забыть, что гоблины наши злейшие враги?

– Ладно, Марвин, – сказал я успокаивающим тоном. Наверное для него это действительно слишком. – Давай поговорим об этом по дороге. Надо собираться. Где черти носят Риццо и Лима?

Марвин вскочил, пошел в дом и задул светильник. Принес все мои вещи.

Стук копыт мы услышали одновременно и повернули головы. Одинокий всадник во весь опор скакал в нашу сторону, не разбирая дороги.

– Это Лим, – сказал Марвин. – Что-то случилось.

Он отвязал лошадь и помог мне сесть в седло. Я надел боевые перчатки, прикрепил щит, лук и колчан, вертикально вставил в специальный паз копье. Марвин быстро затушил костер и собрал свои вещи.

К нему подскакал Лим и резко остановившись, хрипло выдохнул:

– Тоширунги. Их много. Риццо убит, я сумел оторваться.

Потом он посмотрел на меня, сделал приветственный жест открытой ладонью и хотел сказать еще что-то, но повалился лицом вперед на шею лошади. В его спине торчали две стрелы.


Глава 2


Марвин положил мертвое тело десятника на бок на мерзлую землю. Снял с него шлем и провел по лицу ладонью, закрывая глаза. Забрал пояс с мечом и вместе со шлемом закинул в торбу. Вскочил на своего мерина и взял поводья лошади Лима.

– Надо уходить, Кранц, – сказал он. – Как можно быстрее.

Мы рысью поскакали к склону небольшого холма. Укрывшись в тени деревьев, на ходу оглянулись назад. Примерно тридцать всадников появились из леса с другой стороны долины. Раскинувшись цепью, они быстро приближались к скиту.

Пустив лошадей галопом, мы обогнули холм и помчались в сторону высокой горной цепи. В прошлой жизни я никогда не ездил верхом, и тем более не скакал во весь опор на быстроногой породистой лошади по ночной равнине. Лошадь подо мной, казалось, летит, почти не касаясь земли. Я держался одной рукой за поводья, а другой – за коротко стриженную густую гриву, наклонившись и прижавшись к ее шее.

Я не разбираюсь в лошадях совершенно, но уже понял, что местные скакуны какие-то другие. Они были больше и сильнее, и мне показалось, что гораздо умнее. По крайней мере, я своей лошадью почти никак не управлял. Она косила на меня красивым глазом, как бы спрашивая «Ну как? Тебе нравится наш полет?»

Ветер свистел, усиленный слуховой системой шлема. Зеленые контуры окружающего мира уже стали привычными. Не знаю, сколько времени мы скакали галопом. Может быть час, а может и три часа. Эта равнина казалась бескрайней, горы приблизились, но до них все еще было далеко.

Марвин свистнул, лошади плавно сбросили скорость и вскоре перешли на шаг.

– Оторвались достаточно, – сказал он. – Можно передохнуть.

Я огляделся. Преследователей видно не было. Колючки и мелкий кустарник кое-где сменились тонкими деревцами, похожими на чахлые пальмы.

Мы спешились. Я поднял голову и высоко в небе заметил большую птицу, которая пикировала прямо на нас.

Марвин тоже посмотрел вверх и сразу схватил свой лук.

– Это хонгор! – крикнул он. – Готовится атаковать.

Я взял свой лук, достал стрелу из колчана. Руки сами натянули тугую тетиву.

Птица поняла, что мы ее заметили, и взмыла вверх к тучам.

Марвин слегка расслабился.

– У тебя звериное чутье, Кранц, – произнес он уважительно. – Этот хонгор такой резкий. Очень опасный.

Мое внимание привлекла другая птица. Что-то среднее между грифом и огромной вороной. Размером поменьше хонгора, она, тем не менее, смело напала на него, издав устрашающий крик.

Схватка была короткой. Грифо-ворона дважды попала клювом в грудь и шею хонгора, когтями отбив его ответные попытки ударить клювом. Полетели перья и кровь. Хонгор заверещал, развернулся и улетел в сторону гор.

Проводив его глазами, я стал искать ворону, но она как будто испарилась. Появилась ниоткуда и исчезла в никуда.

Марвин поднял забрало и внимательно смотрел на меня.

– Что? – спросил я его.

– Мне кажется, это была Фреха. Она тогда ушла пешком в лес, а позже я заметил такую же птицу над деревьями. Парням не сказал, потому что не был уверен. Вряд ли это совпадение, Кранц.

Скоро ли я перестану удивляться чему-либо? Надо быстрее адаптироваться. Не пристало тысячнику ходить с отвисшей челюстью.

– Думаешь, она меня охраняет? – спросил я.

– Было бы неплохо, – Марвин кивнул. – Мы тут вдвоем на незнакомой территории и шансов добраться к своим у нас не так уж много.

Мы сели на лошадей и легкой рысью направились дальше.

– На чьей мы территории? – спросил я. – Как насчет наместника Риффена в Корханесе?

Марвин какое-то время раздумывал, как покороче ввести меня в курс дела.

– Корханес – это неприступная крепость, форпост в этой провинции, – начал он. – Провинция Шама не так давно вошла в состав Империи. Здесь сходятся границы царства гоблинов на северо-востоке, нашей Империи на юго-востоке и королевства Тоширунгов на западе. Еще есть Великая степь на севере, но кто сейчас там верховодит, неизвестно. Оттуда давно никто не появлялся. И никому в голову не придет соваться туда меньше, чем в пятьдесят тысяч всадников.

– Мы проиграли последнюю битву с гоблинами? – спросил я.

– Нет, – тут же отозвался Марвин. – Но и не выиграли. Их оказалось в три раза больше, чем мы думали. Гоблины набрали наемников и еще всякого сброда из приграничных с Великой степью районов. Они напали неожиданно, нарушив перемирие.

– Сколько всего их было? – продолжал расспрашивать я. – И сколько было нас?

– Их было больше ста пятидесяти тысяч, – ответил Марвин. – Наш армейский корпус состоит из двадцати отрядов по тысяче. Если бы врагов было тысяч пятьдесят, мы бы их уделали. Но когда их семеро к одному, это очень сложно.

Ничего себе. Наша маленькая армия не проиграла битву такой ораве врагов и организованно отошла, оставив арьергард.

– Какие у нас потери?

Лица Марвина я не видел, но почувствовал, как он помрачнел.

– Потери неравномерные. Мы же были, как всегда, в первом ряду, – сказал Марвин глухим голосом. – От моей сотни осталось тридцать пять человек. Теперь уже тридцать три. От нашей тысячи всего человек триста, считая раненых.

Вот это мясорубка. Чертовы гоблины, убили семь сотен моих бойцов.

– Первым делом, как вернемся, надо собрать наших, – продолжил Марвин. – Всех раскидали по другим отрядам, чтобы сформировать ровно десять тысяч. В арьергарде почти две тысячи осталось, но там наших нет, только свежие, те, что в битве почти не пострадали.

Получается, всего мы потеряли восемь тысяч, меньше половины.

– Какой урон мы нанесли врагу?

– Весь этот сброд мы рассеяли, сколько там разбежалось живых, не знаю. А гоблинов почти уполовинили. Убитых у них три к одному нашему. Они отступили к своей границе и в ближайшее время рыпаться не станут.

Марвин замолчал и мы ускорились.

– Тогда почему мы отошли к побережью? – голос пришлось повысить. Я почти кричал.

– Из-за тоширунгов, – Марвин махнул плетью назад. – Они нас боятся. Но знают, что сейчас мы ослаблены. Могут внезапно напасть. Нам нужно перестроить ряды, получить пополнение из метрополии. Тогда мы вернемся.

– А кто остался в Корханесе? – крикнул я.

– Там гарнизон в пять тысяч бойцов, могут держать оборону три месяца. Корханес город небольшой, нам бы не хватило места и припасов. В любом случае, безопаснее отступить, чем подвергать риску неопытное пополнение, на которое могут напасть по пути. А так, спокойно отсидимся в портовом бастионе. Перейти через перевал тоширунги никогда не рискнут.


Теперь все стало более-менее понятно.

Непонятно мне было, почему до сих пор темно. Я уже довольно долго находился в этом мире, но подняв забрало увидел, что ничего не изменилось и даже не собиралось светать. Но спросить не решался. Это могло показаться детским вопросом. Скорее всего была зима, но бесснежная. И возможно, сейчас полярная ночь, которая могла длиться месяцами. А может вообще здесь всегда темно.

Опустив забрало, посмотрел налево, чисто интуитивно. И увидел у горизонта большую группу всадников, человек сто, не меньше. Они охватывали нас дугой, прижимая к горам.

– Марвин, слева! – крикнул я.

– Мы им нужны живьем! – догадался Марвин. – У них арканы и на шестах сети, которыми ловят лошадей.

Он оглянулся назад и направо. Я тоже оглянулся. Вдалеке маячили те самые тридцать всадников. Настырные гады. Они скакали не прямо за нами, а наперерез, беря нас в клещи и пытаясь отсечь от горного хребта.

– Давай срежем, – крикнул я. – К перевалу не успеем!

В цепи гор справа были видны несколько входов в ущелья. Я показал в их сторону.

Марвин круто направил мерина направо и свистнул лошадям. Те сразу повернули следом. Ну точно – умные. Мне ничего не нужно было делать, только удержаться в седле на крутом вираже.

Быстрым галопом мы полетели к ближайшему просвету между гор. Стремительно сокращая расстояние, мы должны были успеть раньше тех преследователей, что скакали позади справа. Я увидел, как они приготовили луки.

– Черт! Они могут нас достать! – крикнул Марвин. – Щит, возьми щит!

Что бы я делал без Марвина? Я взял щит в правую руку, но подумал, что врагам проще попасть в лошадь, тогда какой смысл в маленьком щите? И они же вроде хотят взять нас живыми.

Но тут мимо уха просвистела первая стрела. Пригнувшись на левую сторону и закрыв щитом правый бок, я как какой-нибудь циркач несся со страшной скоростью, балансируя всем телом. Подготовка в нашей имперской армии, что надо. Мое тренированное тело всадника рефлекторно реагировало на постоянно меняющуюся обстановку. А моему сознанию городского жителя оставалось только диву даваться выносливости, силе и мастерству Крысобоя Кранца.

Марвин еще успевал вертеть головой. Он увидел что-то в небе, показал мне рукой и направил мерина левее, к другому ущелью, которое было дальше.

Я сначала не понял этот маневр. Так мы подставляли спину и одновременно давали шанс толпе слева настигнуть нас и накрыть стрелами.

Но потом увидел впереди в небе знакомую птицу. Если это Фреха, то она явно указывала нам дорогу в самый узкий проход. Увидев, что мы скачем куда нужно, она взмыла ввысь и исчезла.

Как все сложно устроено. Жаль, что здесь нет огнестрельного оружия. Зачем, интересно, я понадобился Хильде в этом древнем мире? Какой еще к чертям собачьим баланс? Мысли сами лезли в голову, пока тело жило своей жизнью, на рефлексах. Я даже не заметил, что сел прямо и сильно бью пятками по бокам своей лошади. Казалось, что быстрее скакать невозможно, но мы еще больше ускорились. Стрелы больше не долетали. Лошадь Лима умчалась далеко вперед и уже скрылась в ущелье за высокими скалами. Скоро и мы на полном скаку влетели в прохладный сумрак. Скорость пришлось резко сбросить. Дно ущелья было усыпано острыми камнями.

Видимо, чтобы мы сильно не тормозили, наша путеводная птичка громко крикнула где-то впереди. Не «кар-кар», а что-то вроде «хорг-морг». Она взмахнула крыльями и в это же время высоко над головами у нас заскрипело и затрещало. План ведьмы стал понятен.

Сообразив, что вот-вот начнется обвал, лошади и без наших понуканий начали двигаться быстрее, аккуратно ступая между камней.

В скалу над нами ударили три стрелы, послышались крики погони. Это те, что прискакали слева, ворвались в узкий проход. Мы с Марвином развернулись назад и успели выпустить по стреле в первого всадника, как начался камнепад.

Пронзенное в горло моей стрелой, тело тоширунга шмякнулось на камни, его конь прорвался к нам, но всех остальных, кто оказался у входа в ущелье, завалило огромными валунами за какие-то секунды. Грохотало так, что я чуть не оглох. Парочка камешков долетела и до нас, один щелкнул мне по правому наплечнику. Плотно засыпанный на высоту в тридцать метров, проход в ущелье исчез.

Мы спасены. Благодаря нашему ангелу-хранителю, если можно так назвать здоровенную ворону с красными глазами. Она сидела на высокой скале, наклонив голову набок и смотрела на нас.

– Тебе придется доказать, что я старалась не зря, – услышал ее голос у себя в голове.

– Почему бы тебе не превратиться в человека, не спуститься и не поговорить? Объяснить, что ты хочешь, – спросил я.

Ворона молча взмахнула крыльями и испарилась, как будто ее и не было.

Ладно, спешить мне некуда.

Я спрыгнул с лошади и пошел к мертвецу. То, что это мертвец, у меня сомнений не было. Марвин присоединился ко мне, вооружившись копьем. Он на всякий случай ударил им в незащищенную шею, но это явно было лишнее. Труп даже не дернулся.

– Отличный выстрел, Кранц, – сказал Марвин, выдергивая мою стрелу. Он протянул ее мне. – Прямо в узкую щель между маской и кольчугой.

Я задумчиво посмотрел на окровавленный наконечник и на фиолетовое оперение своей стрелы. Из лука я стреляю хорошо, это радует.

Мой первый клиент в этом мире был явно не самым простым воином. Его железная маска с искусно нарисованным лицом какого-то демона выглядела дорого. Марвин расстегнул ремешки маски на затылке. Снял ее и протянул мне. Но я не спешил брать.

Стоял, тупо уставившись на лицо мертвеца, точнее, на мерзкую харю гиены. Наконец, я взял маску и перевел взгляд на Марвина. Тот, как ни в чем не бывало, принялся шмонать труп по карманам и залез ему за пазуху. Нашел какой-то мешочек и высыпал на ладонь разноцветные леденцы. Закинул один себе в рот и протянул мне.

– Будешь? – спросил он таким будничным тоном, что я чуть не засмеялся. – Тебе же нравится сладкое.

Вовсе нет, подумал я. Вот если бы это была кубинская сигара… эх. Откуда ей тут взяться?

Марвин пожал плечами, ссыпал леденцы в мешочек и положил в подсумок. Снял с мертвого богато украшенный пояс с коротким мечом и вынул из его правого голенища красивый кинжал. Вопросительно посмотрел на меня.

– Можешь взять себе, – кивнул я.

Довольный Марвин встал, подобрал лежащий в стороне лук тоширунга и пошел ловить его коня.


Я же присел и стал разглядывать клыкастую уродливую морду. Да, попадать в плен к таким чудищам – не самая лучшая идея. Когтистая лапа гиены оказалась больше моей нынешней руки и почти вдвое больше той, что была у меня в прошлой жизни. Ростом этот урод не вышел, всего-то метр семьдесят, но грудь у него широченная даже с учетом доспехов. Значит орков тут называют тоширунгами. Наверняка в этом мире аналоги эльфов и гномов имеются. Интересно, как выглядят гоблины? Наши злейшие враги.


Я встал и пошел спросить Марвина. Но тот уехал верхом вглубь ущелья, ведя за собой лошадь Лима. Он хотел догнать коня, который от испуга, вызванного камнепадом, продолжал ковылять далеко впереди.

Упаковав маску орка в сумку на боку своей лошади, я собрался вскочить в седло, как увидел фигуру в плаще с накинутым капюшоном. Она стояла в двух шагах в стороне, на большом камне.

– Фреха? – спросил я тихо.

– Да, – ответила она. Ее мелодичный голос совсем не походил на хрипловатый голос Хильды. – Рада, что ты в порядке, Кранц. Хильда сказала, в прошлой жизни твоя новая сущность тоже была воином.

«Скорее, профессиональным убийцей», – подумал я.

Ведьма услышала мои мысли.

– Это то же самое, – сказала она. – По крайней мере, в этом мире.

Тут Марвин оглянулся и позвал меня.

– Кранц! Кранц! – снова позвал меня Марвин. – Посмотри. Здесь какая-то пещера.

Фреха снова исчезла. Я сел на лошадь и подъехал к Марвину.

Вход в пещеру наполовину загораживала пятиметровая скала, похожая на коренной зуб. Но проход все равно был достаточно широким, метра полтора. И высоким – все три метра. За скалой, внутри пещеры, привалившись к стене, полулежал скелет в истлевшем кафтане. Череп не был человеческим, но и на гиену не походил. Зато над входом в пещеру с внутренней стороны скалы были прибиты несколько человеческих черепов.

Картина не из приятных и, скорее всего, мы не стали бы забираться внутрь этой подозрительной пещеры. Только другого пути не оказалось. Ущелье дальше резко заворачивало направо и почти сразу заканчивалось тупиком.


Глава 3


Мы спешились и Марвин подошел к стоящему в тупике коню тоширунга. У того был короткий хвост и нестриженая косматая грива. Что-то тихо приговаривая, сотник осторожно взял поводья и погладил коня. Тот успокоился и послушно пошел за Марвином.

– Голодная смерть нам теперь не грозит, – сказал он. – Повезло, что этого конягу не завалило. Можно убить и разделать сразу, прямо здесь, но еда пока есть. Так что лучше, чтобы он своим ходом шел, а не нагружать наших лошадей.

Логично, подумал я. Марвина я начинал ценить все больше по мере знакомства с ним.

– Твоя лошадь, Кранц, поглядывает на этого коня с интересом, – заметил Марвин, ухмыляясь. Его серые глаза сверкнули на мгновение, отразив свет молнии, полыхнувшей среди туч. Начался дождь.

Я посмотрел на свою лошадь, но она отвернулась в сторону, как бы говоря «ну вот еще». Скромница. Надо бы дать ей имя, что ли.

Не успел подумать это, как услышал голос Фрехи:

– Зови ее Арма.

Эта ведьма читает мысли. Она снова превратилась в ворону и сидела высоко на уступе скалы. Марвин задрал голову и помахал рукой.

– Спасибо, – поблагодарил я. – Что там в пещере? Есть какой-то выход? Ведь ты не зря привела нас в этот каменный мешок?

– Да, конечно, там есть проход, – ответила она. – Но вам придется постараться.

– Что нас там ждет? – спросил я.

Фреха взмахнула крыльями и полетела к едва различимому просвету между скал.

– Здесь я вам ничем помочь не смогу, – крикнула она напоследок. – И у меня других дел полно. Увидимся позже.

Я только начал к ней привыкать, как она исчезла. На кого же ты нас покинула?

– «Придется постараться», – повторил я. – Что она хотела этим сказать?

Марвин пожал плечами.

– Главное, что выход есть. Разберемся, не впервой.

Садиться на лошадей не стали. И даже под уздцы не взяли.

– Арма, вперед, – скомандовал я. Арма бодро зашагала к пещере, кося на меня глазом.

– А как моего мерина зовут, она не сказала, – Марвин вздохнул.

– Я думал, ты знаешь. Как хочешь, так и назови.

Он снял шлем и подставил лицо под капли дождя. Потом пригладил короткие непослушные вихры.

– Нам дали новых лошадей, ничего не сказав. Мне не пришло в голову дать своему мерину имя. Назову его Дэз. Это в честь моего первого пони в детстве.

Такая сентиментальность меня немного удивила. Если бы у меня в далеком сибирском детстве, скрытом темной пеленой забвения, был пони, запомнил бы я его имя?

– Кстати, – я решился задать мучивший меня вопрос. Я рукой обвел сырой и мерзлый сумрак ущелья. – Почему все время темно?

Мы стояли у самого входа в пещеру. Я поднял забрало. Без прибора ночного видения вообще невозможно что-то разглядеть. Все серое или темно-серое, но по большей части черное.

– Кранц, я, кажется, понял, – вздохнул Марвин. – У тебя полностью обнулилась память, пока ты был в коме.

Ну наконец-то! Долго же до него доходит. Или у Марвина у самого провалы в памяти? Я же в самом начале ему сказал, что ничего не помню.

– Сейчас ночь, вот и темно. Рассвет еще не скоро, – Марвин посмотрел вверх. – Здесь в Шаме почти нет перехода между ночью и утром, и вечером тоже резко темнеет. Почему так происходит, я не знаю. Таков порядок вещей. Нужно принять это как должное – ты же сам говорил.

Вот оно что. Ночь – поэтому темно. Марвин наверное думает, что я умственно-отсталый или как маленький ребенок. Ну хорошо, что день сменяет ночь, как положено, а то я уже начал беспокоиться, что здесь не бывает светло. Я опустил забрало.


– Чей это скелет? – я показал на мертвеца в рваном кафтане.

Марвин присел на корточки и поднял из пыли ветхую треуголку. Он напялил ее на череп скелета и немного сдвинул набекрень.

– Похоже, это цвельф. К юго-западу, за Черным океаном есть большой континент. Говорят, там таких полно, примерно поровну с людьми. Но люди там немного другие, у них кожа либо красная, либо желтая, – сказал Марвин и поднялся. – Этот цвельф явно моряк, причем не простой. Шкипер или штурман, они такие треуголки носят и вон какой камзол богатый. Был. А сапоги с него кто-то снял. Вообще, таких не встретишь в нашей Империи. Я, например, никогда вживую не видел. Только на старых гравюрах. Ну и слышал, конечно.


Цвельфы-эльфы… Я так и знал. А в пещере впереди, наверное, гномы. Или тролли. Или драконы. И еще этот, как его, хонгор наверху. Печень клюет.

Мир, полный опасности. Как говорили женщины в моей прошлой жизни «Как страшно жить».


Я шагнул в темно-зеленый мрак пещеры, Марвин поспешил за мной. Лошади протиснулись следом и шли сзади. Арма догнала меня и тыкалась мордой в мое левое плечо. Она недовольно фыркала. У нее-то встроенного в шлем фильтра не было, а пахло, судя по всему, не очень приятно.

Проход был почти квадратным, примерно три на три метра, и шел под небольшим уклоном вниз. Дождевая вода из ущелья стекала под ногами тонкими ручейками вглубь пещеры.

Звуки тоже уносило ветром вперед по проходу. Я увидел еще один скелет цвельфа. Одежда на нем почти полностью истлела, скорее всего, это был простой матрос. Он лежал лицом вниз, раскинув руки в стороны. Затылочная кость была раздроблена, что называется «от удара тупым тяжелым предметом».

Что эти моряки-эльфы делали в этом глухом ущелье? Клад искали? Или наоборот, прятали. Пираты, наверное. Очень давно здесь лежат. На всякий случай я вынул саблю из ножен.

Мы шли молча. Коридор плавно загибался вправо. Оглянувшись, я не увидел входа за пологим поворотом. Марвин тоже обнажил короткий трофейный меч.

Черт, надо было считать шаги. Я совсем потерял ощущение времени. Здешний мир в целом отличался непонятным и непривычным его течением.

Захотелось пить. Жестом показал Марвину. Мы остановились, сделали по три глотка из фляг. Лошади стали пить из ручья, в который превратились ручейки дождевой воды. Он журчал посередине, все увеличиваясь. Снаружи дождь превратился в ливень, такой напрашивался вывод.

Где-то в глубине горного массива раздался странный гул. Земля под ногами вздрогнула. Лошади тихо заржали. Я насторожился, но больше толчков не последовало и гул утих.

Марвин начал заметно беспокоиться. То ли клаустрофобия у него и стены пещеры давят на психику, то ли боязнь воды. Он старался не наступать в ручей, прижавшись к стене. Другой дороги у нас в любом случае не было и мы пошли дальше.

Скоро проход резко завернул налево, и через сорок метров раздваивался. И на этой развилке лежала целая куча костей.

– Направо пойдешь, коня потеряешь, – сказал я, показывая на большие кости, которые валялись в воде в правом проходе.

– Это мул или осел, – заявил Марвин, ногой разгребая какие-то металлические обломки рядом. – На нем наверное золото перевозили, мне так кажется – это тележка была.

Золото везде в цене – это ежу понятно. Похоже Марвин разделял мою точку зрения, что эти цвельфы были пиратами, закопавшими клад.

– Куда пойдем? – спросил он. – Ты сказал, направо коня потеряем? А если налево?

Чуть не ответил ему, что это поговорка такая, присказка. Но вовремя спохватился. Если у них такой поговорки нет, устанешь объяснять, где я ее слышал. Не знаю, что на самом деле думает Марвин обо мне, как о воскресшем Крысобое, но про свою прошлую жизнь распространяться мне точно не стоит.

Левый проход немного поднимался вверх и воды здесь не было.

– Давай проверим, – сказал я и шагнул налево.


Непонятных костей на полу здесь было полно. Метров через тридцать я наступил на какую-то клавишу или большую кнопку. Где-то в глубине прохода раздался гулкий звон не то колокола, не то удара железом об рельсу. Мы насторожились, прислушиваясь, но ничего не услышали и осторожно сделали еще шагов десять вперед.

«Пробило восемь склянок» – ни с того, ни с сего вдруг пронеслось у меня в голове. Древняя мысль какого-то пирата или странная реакция моего организма на резкое движение двух теней навстречу нам.

Лошади захрапели и попятились. Я занес руку с саблей, приготовившись отразить нападение.

Тени приблизились и стали похожи на больших крокодилов, только лап по шесть и эти лапы были длиннее, как у варанов. Крокодило-вараны быстро бежали по проходу плечом к плечу, полностью его заполняя. От таких шестиногих спринтеров не убежишь.

Опыта охоты на крокодилов у меня не было, и как их сподручнее успокоить, я не представлял. Чисто автоматически сработала реакция. Трудно сказать, чьей заслуги было больше – Крысобоя или Бешеного пса. Перехватив саблю левой, правой рукой я вынул из ножен тесак и метнул его в раскрытую пасть твари. Она резко остановилась, поперхнувшись.

Вторая тварь бросилась на Марвина. Он, подражая мне, бросил в ее глотку короткий меч. В отличие от моего тесака, меч вошел вертикально, острием вниз, и тварь сомкнув челюсти, зажала его, как подпорку.

Марвин отпрыгнул назад к Дэзу и схватил копье. Я в это время накинулся с саблей на тварь с застрявшим между челюстями мечом, потому что она оказалась ближе, и стал наносить рубящие удары сбоку по голове и глазам.

Марвин с копьем наперевес подбежал ко второму крокодилу и колющими ударами стал отгонять его назад.

Разрубив башку своего крокодила в четырех местах, так, что ошметки мозгов разлетелись в стороны, я бросился помогать Марвину. Вдвоем мы одолели второго крокодила довольно быстро. Марвин продырявил тушу в нескольких местах копьем, отвлекая от меня. Я запрыгнул сбоку и, схватив рукоять двумя руками, стал бить клинком вертикально вниз в основание черепа. После третьего удара крокодил дернулся и затих.

Схватка вымотала меня очень сильно. Все-таки до этого была долгая бешеная скачка, а еще раньше я провалялся неделю в коме. Пока Фреха с Хильдой подыскивали кандидата и дожидались моей казни.

Я сел, опершись спиной об стену, и смотрел, как неутомимый Марвин саблей выковыривает меч орка из пасти мертвого крокодила. Мне было бы лень делать это. Но Марвину меч явно очень нравился. Когда он его наконец достал, взял в руку и торжествующе ткнул несколько раз вверх.

Самое интересное, что потом он перевернул второго крокодила копьем, используя его как рычаг, и стал вспарывать брюхо, чтобы достать мой тесак.

Хороший он парень, этот Марвин.

Обтерев тесак какой-то тряпкой, он протянул его мне. Сил говорить не было, я просто кивнул в знак благодарности.

– Этих тварей можно есть, как думаешь? – спросил Марвин. – Я таких ни разу не видел.

– Если крокодила правильно приготовить, например, хорошо прожарить, то почему нет? – вспомнил я один тайский ресторан в Тампе. – Специй добавить и острый соус.

Марвин, присевший было рядом, чтобы передохнуть, тут же взялся разделывать добычу. Первого крокодила он освежевал и порезал на части сам, а второго я ему помог, немного придя в себя. Мы упаковали мясо в переметные мешки и навьючили на лошадь Лима и коня тоширунга. Наш маленький караван двинулся дальше.


Скоро мы увидели боковое низкое ответвление – нору, из которой выскочили крокодилы. А над ней медный колокол.

– Кто и зачем устроил все это? – спросил Марвин, разглядывая пружину и молоток, к которым вели металлические тонкие тросы только со стороны, откуда мы пришли, но не с противоположной.

Крокодилы живут очень долго, а в этом мире может быть еще дольше. Но как собирался пройти здесь тот, кто построил эту систему?

Я присел у норы. Залезать глубоко не хотелось. Вряд ли клад внутри такого низкого и узкого прохода. Осмотрев края, я заметил сверху входа в нору широкую щель. Я показал ее Марвину.

– Там заслонка! – сразу понял он. – Тоже на веревочке, как молоток. Чтобы издали закрыть, когда вернешься. Только ее не видно.

Марвин снял шлем и понюхал.

– Из норы пахнет тиной и рыбой. Там где-то выход к реке или болоту, – выдал он свой вердикт.

– Дрессированные крокодилы, – сказал я сам себе, но вслух. – Сторожат этот коридор. Я уверен что где-то здесь спрятан клад. В полу или стенах. Никто не станет сложно заморачиваться из-за ерунды.


Никакой магией тут не пахло. Но у нас не было подходящих инструментов. Кирка и лопата – вот все, что нужно, чтобы вернуться и начать поиски. Сомневаюсь, что в этом мире имеются металлоискатели. Но надо на всякий случай поинтересоваться, когда доберемся до портового бастиона. Может есть какой-нибудь магический инструмент?


– Ладно, идем, – сказал я. – Потом специально вернемся с инструментами и поищем.

– Ты серьезно, Кранц? – удивился Марвин. – Все клады в Империи принадлежат императору. Есть специальный указ. Поэтому никто их и не ищет. Зачем чужую работу делать? У племянника императора есть целая команда кладоискателей, вот пусть они и ищут.

– Можно же никому не рассказывать, – возразил я.

Мой сотник приоткрыл рот от удивления.

– Я никому не скажу, Кранц, – наконец промолвил он. – Но это же ересь. Преступление против собственности Империи и священного права императора.


Надо же, какой он правильный. Или тут все такие. «Священное право императора». Знаем, руки длинные, загребущие.

– А здесь тоже территория Империи? – спросил я.

– Конечно, эти горы – это территория Империи. По ним проходила еще старая граница.

– А хонгор пограничником работает? Ладно, временно забудем, – сказал я. – Нам сначала надо до своих добраться.

– Это точно, – согласился Марвин. – И теперь надо будет оглядываться, вдруг из норы еще твари прибегут. К-крокосы.

– Не крокосы, а крокодилы. Сзади пусть идет конь тоширунга, – распорядился я. – Если что, его не жалко.


Мы продолжили путь. Я все время осматривался, прикидывая, где сам бы зарыл клад. Но после реакции Марвина понял, что не о том думаю. Я ж солдат, воин. Не для того в этот мир меня закинули, чтобы старинные клады искать. В таком случае не меня выбрали бы, а какого-нибудь черного копателя.

Наверное атмосфера в этой пещере такая. Воздух заразный, черная магия. Чур меня, чур.


Уклон изменился и теперь мы шли вниз. Чем дальше, тем круче был спуск. Стало все труднее идти.

Я решил пустить нагруженных коня орка и лошадь Лима вперед, чтобы они нас не опрокинули, если споткнутся и упадут. Сам взял Арму под уздцы. Марвин тоже придерживал своего Дэза.

В конце спуска оказался большой грот с песчаным полом. Диаметром около двадцати метров, почти идеально круглый. Никаких костей и черепов. Напротив был довольно широкий, метров пять, коридор с высоким, метра четыре, потолком. И по бокам вдоль стен поднимались две узкие тропы к отверстиям поменьше – эти были похожи на вход в пещеру со стороны ущелья: почти квадратные три на три метра. Они находились на высоте двух метров и вели по диагонали в разные стороны.

Звериное чутье Крысобоя или прокаченное чувство опасности Бешеного пса, а скорее всего то и другое вместе, подсказали, что легкий путь к коридору напротив чрезвычайно опасен.

Я остановился и поднял руку. Марвин понял и тоже застыл, принюхиваясь.

Я взял у него плеть и слегка стукнул ею коня тоширунга. Тот пошел прямо по центру грота в сторону широкого прохода.

Я ждал, что из песка вылезет громадный монстр и проглотит коня. Какой-нибудь червяк или дракон. Но бедолагу просто начало засасывать, когда он доковылял почти до середины. Обыкновенная песчаная дюна, правда в глубине странной пещеры. Спасти коня мы никак не могли. Он дергался и вырывался, пытаясь освободиться, но только быстрее погружался в зыбучий песок.

Арма отвернулась, она не могла на это смотреть. Все закончилось очень быстро. Конь никаких звуков так и не издал, молча приняв смерть.

Это вызывало уважение.

Чувствовал ли я какую-то вину или угрызения совести? Нет. Только сожаление. Но мне кажется, нельзя требовать слишком много от такого бесчувственного циника, как Бешеный пес, или от такого сурового воина, как Крысобой. Тем более, что одного подстрелили отравленной стрелой, а другого казнили на электрическом стуле.

Вперед к манящему шириной коридору можно было попробовать проскочить по краешку песчаного круга. Но я не видел смысла рисковать. Оставалось выбрать по какой из боковых тропинок идти к верхним выходам. Мы с Марвином внимательно все осмотрели и единогласно решили идти направо. Левая тропа выглядела поуже и риск свалиться оттуда в зыбучий капкан был выше.

Речи о том, чтобы вернуться к развилке мы даже не заводили.


Глава 4


Марвин сам вызвался сходить дважды. Я пошел по узкой тропинке первым, придерживая Арму в поводу. Она очень легко, даже не глядя под ноги, шла за мной. Доверяет. Я решил, что не расстанусь с ней. Теперь это моя лошадь.

Дэз проявил себя еще лучше. Он спокойно стоял, пока Марвин провел по тропинке лошадь Лима. А потом пошел по тропе сам, не дожидаясь, когда сотник за ним вернется, и уверенно преодолел дистанцию. Довольный Марвин достал мешочек орка и угостил Дэза здоровенным леденцом.

Мы отошли от грота метров на тридцать вглубь коридора и решили сделать привал. Сняли шлемы, Марвин зажег походный масляный светильник желтого цвета и прикрепил в трещине на стене. Про себя я назвал его лампочкой Ильича за внешнее сходство. Марвин снял седла с Дэза и Армы, разложил поилку и налил воду. Из торбы достал три морковки и несколько яблок, и скормил по очереди лошадям.

Потом мы с ним прикончили запасы вяленой конины и съели по куску черствой лепешки, на вкус напоминавшую кукурузу. Запили водой и в последний раз наполнили фляги.

Накопилась усталость и разговаривать не хотелось. Свои многочисленные вопросы я отложил на более подходящий момент.

Марвин сделал новые заготовки вяленого мяса – нарезал полоски из куска мякоти со спины крокодила и подложил под наши седла. Мы сели верхом и поехали шагом по ровному коридору. Незаметно я задремал.

Мне приснился сон – тысяча моих бойцов в доспехах, верхом на конях, ровным строем в колонну по пять рысью скакала за мной под ярким солнечным светом. Разноцветные ленты вымпелов каждой сотни трепетали на древках копий от порывов ветра. Вокруг цвели сады, плодовые деревья благоухали. Впереди виднелись белые башни крепостной стены. Полотнища красно-золотых знамен развевались над башнями, приветствуя нас. Где-то за стеной били барабаны…

Проснулся я от тихого свиста. Марвин замер впереди, подняв руку. Он поднял забрало и прислушивался. Но как я уже заметил, он явно больше всего полагался на свой нюх, и поэтому в основном принюхивался, как молодой волк, почуявший опасность.

Я ничего не слышал, но на всякий случай взял лук и достал стрелу. Арма дернула ушами и напряглась. Я сосредоточился и проверил затылком и спиной пространство сзади. Там стояла лошадь Лима и никакого постороннего движения не было. Положившись на свои инстинкты, оглядываться я не стал. Вставил стрелу и слегка натянул тетиву. Что-то или кто-то приближалось спереди. Я услышал быстрые мягкие шаги множества ног.

Марвин перехватил копье для броска и привстал на стременах. Я ничего пока не чувствовал и не видел, коридор впереди был пуст.

Вдруг Арма попятилась назад. Дэз и лошадь Лима тоже.

Марвин крикнул мне:

– Стреляй, Кранц!

– Куда? – спросил я. – Никого не вижу!

– Оно прямо по центру! Я чую его запах. Двадцать шагов. Стреляй!

Я прицелился ровно по центру и выпустил стрелу. Сразу достал другую и увидел расплывчатое пятно с моей стрелой, торчащей посередине, которая пробив оболочку, лишило это существо невидимости. Я выстрелил второй раз в подобие огромного глаза и попал точно в радужный кружок. Этот глаз закрылся, но другой выпучился и бешено завертелся в орбите.

У меня нет слов, чтобы описать это мерзкое создание. Больше всего здесь подойдет слово «мокрица». Противная, полупрозрачная, гелеобразная, с клешнями, как у рака. Размером с бегемота. Она продолжала, как танк, переть на нас, размахивая большими и острыми клешнями.

Я убрал лук и схватил копье. Марвин с силой размахнувшись, метнул свое копье в морду мокрицы и попал прямо между двойного ряда длинных усов. Копье прошло в тело твари на треть и заставило ее на мгновение остановиться.

Но она тут же бросилась вперед и вонзила острый край клешни в грудь Дэза.

Мерин упал вперед на колени. Я ударил копьем, целясь в открытый глаз мокрицы. Копье вошло во внутренний угол глаза и видимо пробило какой-то участок мозга или задело нерв. Тварь частично парализовало, клешнями она больше не махала и начала отползать назад.

Рассвирепевший Марвин взял короткий меч в левую руку и кривую саблю в правую. Прыгнул вперед через голову умирающего Дэза и налетел на отступающую мокрицу, нанося ей град ударов, как ветряная мельница.

Внезапно тварь выплюнула копье Марвина, выгнулась вверх и прилепилась лапами и брюхом к потолку, развернулась и вверх ногами бросилась наутек. Марвин побежал за ней, подпрыгивая и нанося удары саблей, но быстро отстал.

Я спрыгнул и приблизился к лежащему в луже крови Дэзу. Его глаза уже остекленели. Подошла Арма и положила морду мне на левое плечо. Она шумно вздохнула. Лошадь Лима тоже подошла и выглядывала справа.

Я снял шлем. Неприятно пахло чем-то кислым. Вернувшийся Марвин тоже снял шлем и принюхался.

– Черт, – выругался он, посмотрев на труп Дэза. – Даже на мясо не годится. Оно отравлено. Чуешь запах?

Я кивнул. Мне показалось, что он сказал так, потому что не хотел есть мясо Дэза. Я тоже не стал бы. Марвин сдержанно вздохнул, покачав головой, но больше не сказал ни слова.

Мы распределили мешки с крокодильим мясом поровну между Армой и лошадью Лима, которая теперь стала лошадью Марвина. Запрыгнули в седла и поскакали вперед по плавно расширяющемуся проходу.

Кровавые сгустки раненой твари, падавшие с потолка, обрывались у самой воды.

Подземная река, изгибаясь, неспешно текла в правую сторону. На потолке пещеры дымились белым паром короткие и толстые наросты. От них исходил яркий свет. Проход на той стороне реки был один – в белой стене полукруглое отверстие, размеры которого вызывали сомнения, пролезет ли туда лошадь. Узкая тропа шла направо вдоль воды. Мы спешились, взяли копья и проверили глубину реки. Дна видно не было и копья до него не доставали.

Взяв лошадей под уздцы, мы пошагали по тропе направо, держа наготове копья. Арма дернула головой, дескать, сама пойду, не маленькая. Я отпустил поводья и перехватил копье поудобнее, внимательно вглядываясь в поверхность реки. Но ни гигантские мокрицы и никакие другие монстры на нас не нападали.

Своды пещеры стали выше и вскоре впереди показался выход. Он выделялся серым пятном на фоне белого света, исходящего с потолка, и отражающей этот свет реки.

Мы сели на лошадей. Тропа здесь превратилась в широкую прибрежную полосу, у выхода плавно переходя в морской пляж.

Те пираты-цвельфы наверняка приплыли отсюда.


Марвин вдруг торжествующе вскрикнул. Я посмотрел, куда он показывал, и увидел бесформенную кучу, плывущую по реке. Мокрица все-таки сдохла от ран. Мои стрелы с фиолетовым оперением торчали вверх, как флажки.

– Дух Дэза требовал от меня отмщения, – сказал Марвин. – Теперь я спокоен.

Он достал мешочек с леденцами. В этот раз я не стал отказываться и взял две штуки. Один себе и один для Армы.

Мы шагом выехали на пустынный пляж. Соленый морской воздух приятно освежал после душной пещеры. Утро еще не наступило, но здесь оказалось светлее. Небо не было затянуто тучами. Лишь редкие облака плыли по небу. Я впервые увидел звезды. Попытался найти знакомые созвездия. Но небо было совершенно другим.

Мне стало не по себе. С чего я так решил? В прошлой жизни я и Полярную звезду не отыскал бы. Вообще не помню, чтобы смотрел на звездное небо. Да и зачем, имея на руке компас и в кармане навигатор?

Наверное, какие-то детские воспоминания.

Я опустил голову, здесь внизу было на что посмотреть.

На горизонте, далеко в море горели многочисленные огни рыбацких шхун и баркасов, вышедших на утренний промысел. Как красные светлячки, они мерцали в серо-синем сумраке, окутывающем поверхность воды. Виды местных красот произвели на меня сильное впечатление. Если посмотреть назад и наверх, могло показаться, что вершины скалистых гор упираются в звезды.

Справа отвесные скалы вплотную подходили к воде. Волны мерно разбивались об утесы. Слева вдалеке виднелись очертания города.

Я посмотрел на Марвина.

– Порт, – кивнул он. – Эртуз. Нам туда. Но мы далековато, на другой стороне залива.

Наши блуждания под толщей горного хребта вывели нас километров на двадцать в сторону, к правой оконечности большой бухты, мысу Белл. Так объяснил Марвин, начертив древком копья на сыром песке примерную схему. Он сказал, что дорога вдоль берега залива не опасна, но займет много времени. И нам еще сначала надо преодолеть реку.

– Неплохо было бы переплыть через залив на каком-нибудь судне, – сказал Марвин.

Он зажег походный светильник, прикрепил его к наконечнику копья и стал махать то вниз и вверх, то из стороны в сторону, подавая сигналы рыбацким шхунам.

– Дадим десять монет, и они нас с радостью перевезут, – сказал он уверенно.

Где эти монеты, интересно?

Словно услышав мой вопрос, Марвин похлопал себя по подсумку темно-зеленого цвета на боку.

– Юстиг отсыпал горсть тигров на всякий случай, – сказал он.

Я внимательно осмотрел себя. Как-то не было времени осознанно сделать это раньше. Сбоку у меня тоже был похожий небольшой подсумок. Открыв его, я обнаружил дюжину пластин – жетонов из какого-то серого металла, скрепленных медной проволокой через круглые отверстия.

– Что это, Марвин? – спросил я, показывая находку.

– То, что осталось от твоего жалованья за сезон, – еще немного и он покрутил бы пальцем у виска. Марвин отвернулся. – Тысяча двести тигров.

Сто двадцать раз переплыть залив. Что-то маловато осталось. Хотя непонятно, что такое сезон. А еще может быть, что монеты и тигры отличаются.

Марвин снова принялся махать копьем и я решил не отвлекать его расспросами.


Мне впервые пришел в голову вопрос, а как, собственно, я выгляжу? Но спрашивать Марвина смешно, а посмотреться некуда – и шлем, и ножны, и доспехи матово-тусклые, ничего в них не разглядеть. Я наполовину вытащил из ножен саблю, но никакого отражения не увидел.

Интересно, зеркала здесь вообще есть? Я решил все же спросить Марвина. Тот устал махать копьем и стоял, грустно озираясь. Переправляться через реку он явно не хотел. Не умеет плавать или просто водобоязнь, как я и думал.

– Марвин, когда у тебя щетина отрастает и превращается в бороду, ты что делаешь?

– Брею ножом, – нисколько не удивившись, тут же ответил он. – Теперь кинжалом тоширунга буду брить.

Марвин обнажил зубы в улыбке, и я поразился, насколько эта белозубая улыбка меняет его внешность. Всемогущий Михр! Да он совсем пацан. Лет девятнадцать-двадцать, не больше.

– А смотришься куда?

Марвин повернулся ко мне и наклонил голову набок.

– В каком смысле? – прищурившись спросил он. – На ощупь, ясное дело.

Так. Зеркал здесь походу нет. Не у солдат точно.

– А на голове волосы как стрижешь?

Марвин шмыгнул носом и засопел.

– Всех сотников и тебя всегда стриг Риццо. У него есть стальные расческа и ножницы. То есть, были.


Мигнули красные огни одного из баркасов, они сменились на желтые и подавали какие-то сигналы.

– Есть! – удовлетворенно сказал Марвин. – Сейчас приплывут за нами.

Он снял седло, положил на мокрый песок и уселся. Я предпочел постоять, и так все отсидел. Тут я заметил маленьких крабов. Их было много, десятки. Они боком бежали в море, очень быстро, но иногда дружно замирали – выглядело это очень забавно.

Арме, однако, эта картина не понравилась. Она захрапела и начала бить копытом по песку. Марвин тоже обратил внимание на убегающих крабов и начал осматривать горы, нахмурив лоб. Я поднял голову. Мы увидели парочку хонгоров. Эти огромные птицы, тоскливо вскрикивая, улетали в сторону едва различимого другого берега пролива. По песку пляжа, переваливаясь, какие-то мелкие животные тоже бежали, ползли и шли к воде.

Вокруг все застыло, как перед грозой. В звенящей тишине слышались только крики чаек вдалеке над шхунами.

– Что происходит? – я встревожился не на шутку.

– Не знаю, – неуверенно произнес Марвин.

– Может, землетрясение? – спросил я. Бывают ли они тут?

– Давно не было, – серьезно ответил Марвин. – Я тогда ребенком пешком под стол ходил. А ты не помнишь? А, ну да, у тебя же память отшибло.

Меня больше беспокоило, приплывут ли теперь за нами рыбаки. Но, видимо, на море ничего не чувствовалось – большой баркас, меняя галс, быстро приближался к берегу.

Незаметно ночь сменилась днем. Облака быстро плыли по серому небу. Тишина стала еще гуще и тяжелее.

Это было не землетрясение.

Началось извержение. Где-то в глубине горной гряды загрохотало и столб черного дыма взлетел в небеса.

Можно было разглядеть лица рыбаков. Они явно перепугались. Ветром принесло их голоса, они громко спорили, не повернуть ли назад, чтобы быстрее убраться подальше.

– Двадцать монет! – закричал им Марвин.

Ветер отнес его слова в сторону. На баркасе его не слышали и Марвин стал показывать на пальцах. Бородатый, тощий и высокий мужик в бандане, наверняка старший, показал три растопыренных пальца и крикнул:

– Тридцать монет!

– Вот черти, – буркнул Марвин и жестами показал, что согласен.

Я посмотрел на вулкан. Он был в стороне от выхода из пещеры, примерно посередине между нами и далеким перевалом. Прочистив давно застывшее жерло первым столбом дыма, тот выплюнул следующую порцию. Фонтан из грязи и камней взорвался с таким грохотом, что и Марвин и рыбаки присели, согнув колени, закрывая уши руками. А лошади, прижавшись друг к другу, подбежали ко мне и встали сзади, словно хотели спрятаться у меня за спиной.

Я не то чтобы не испугался. Просто понимал, что ничего в этой ситуации от меня не зависит. Если камни, пепел и магма долетят до нас, то тут прячься-не прячься, все равно конец.

Марвин вошел в воду и принял деревянные мостки. Мы большими камнями закрепили их у края воды, я придерживал сбоку, пока Марвин заводил лошадей на борт баркаса. Хорошо, что берег был крутой и почти сразу обрывался в глубину, поэтому баркас смог подойти вплотную.

Мы быстро поднялись и двое рыбаков сразу втянули мостки на палубу. Треугольный парус поймал порыв ветра. Отдавая короткие приказы, бородач в бандане крутил рулевое колесо. Баркас быстро развернулся и мы устремились в открытое море.

В общем, нам очень сильно повезло.

Мы отплыли всего метров на пятьдесят, как началось настоящее светопреставление. Огромные черные валуны полетели из жерла вулкана во все стороны. Прогремели два устрашающих взрыва подряд и кратер расширился. Гигантский столб огня и дыма вырвался из недр. Магма полилась ревущим потоком. Туча пылающих красно-черных камней накрыла то место на берегу, где только что стояли мы. С неба падал горячий пепел, толстым слоем оседая по всему пляжу.

– Похоже, кто-то разгневал богов, – мрачно сказал лысый толстый рыбак.

– Как вы оказались на том берегу? – спросил бородач в бандане.

Я молча гладил по морде Арму, успокаивая ее. Марвин посмотрел на меня.

– Можно и рассказать, – кивнул я. Ничего такого уж секретного.

Но Марвин выдал рыбакам сильно урезанную версию правды.

Поверили рыбаки или нет, не имело значения. Когда мы отплыли достаточно далеко от разбушевавшегося вулкана, все заметно успокоились. А когда Марвин отсчитал бородатому тридцать монет, так и вовсе заулыбались и даже принесли нам только что обжаренной рыбы.

Марвин сказал мне, что ничего подобного этому извержению на его памяти не было и он даже слова «вулкан» не понял.

Мы с большим аппетитом съели жареную рыбу. Марвин подложил под голову седло и закрыл глаза. Сколько он не спал, интересно? Лошади быстро приноровились к небольшой качке, стоя у разных бортов, и тоже спали. Мы так поставили их по просьбе бородача, «для баланса».

Как они здесь любят этот баланс.

Я смотрел на столб дыма. Ветром пепел относило все дальше в океан. В ту сторону, где теоретически был большой континент с эльфами.

Роза эльфийских ветров.

Когда пепел упадет им на головы, они наверное подумают, что дела здесь у нас совсем плохи.


Глава 5


Я подсел поближе к бородатому мужику, его звали Хэнк, и завел разговор.

– Никто не отплывает далеко, – рассказал Хэнк. – Рыбы полно и в проливе, и в открытом море на расстоянии прямой видимости. А что там за континент за океаном, я не знаю и знать не желаю. Ни к чему это.

Я по его словам понял, что в открытом море слишком опасно, не говоря уже про Черный океан. И не столько из-за частых штормов, сколько из-за пиратов. В прямой видимости от Эртуза и Траманта пираты нападают очень редко. Трамант – это большой порт на той стороне пролива, в метрополии.

– Быстроходные парусники флота Империи всегда стоят наготове на рейде, – сказал Хэнк, показывая на один из них.

Корабль, похожий на двухмачтовый бриг, со свернутыми парусами и золотистым флагом с широкой красной горизонтальной полосой посередине стоял на якоре напротив высокой башни маяка.

Когда мы подплыли ближе, стали видны катапульты в открытых люках вдоль борта и на верхней палубе.

– Высажу вас на пирс у маяка, – сказал Хэнк. – Нам-то надо на досмотр и сдачу улова на дальний, Товарный пирс.

Он объяснил, что вся выловленная рыба принадлежит императору.

Я уже спокойно принял эту информацию. Странно, что называется он императором, а не фараоном или богом.

Товарный Приказ оплачивает рыбакам чеканной монетой как бы за работу по доставке рыбы на казенные склады в Эртузе или Траманте. Оттуда она поступает на рынок по единой цене. Но для нужд Империи и армии идет вполовину дешевле.

– Сколько платят за эту работу? – спросил я.

– В зависимости от вида и веса рыбы. В среднем получается двадцать тигров за рейс. Так что подвезти вас – это хороший дополнительный заработок.


Я вспомнил свое жалованье за сезон. То есть то, что от него осталось у меня в подсумке. Тысяча двести тигров. Эти рыбаки должны сделать шестьдесят рейсов, чтобы заработать такую сумму на шестерых. Даже не зная, сколько точно составляет моя зарплата и длительность сезона, можно догадаться, что жаловаться мне не на что.


Баркас подошел бортом вровень к причалу. Я попрощался с Хэнком и другими рыбаками и, растолкав сонного Марвина, поднял седло на плечо, взял Арму под уздцы и сошел на пустынный пирс.

Все жители Эртуза глазели на черный столб дыма, визуально начавший напоминать злого джинна из кувшина. Вулкан притих. Магма медленно стекала по его склону, местами вспыхивая и искрясь.

Марвин о чем-то поговорил на прощание с Хэнком и присоединился ко мне. Не спеша, мы направились к берегу.

– Надо бы лошадей накормить, – сказал я.

– Да, первым делом, – согласился мой сотник. – Как только доберемся до казарм.

– Где они?

– На другом конце, в бастионе на выезде из города.

Мы спустились с пирса по балкам деревянного пандуса, оседлали лошадей, сели верхом и шагом двинулись вдоль берега к дороге.

Навстречу нам бежали дети, чумазые и босоногие. Их было очень много.

– Там дальше по берегу интернат, – сказал Марвин. – Я сам вырос в таком, в метрополии.

– И там у тебя был пони? – спросил я недоверчиво.

– Пони был у меня до интерната, – просто ответил Марвин. – Когда отец был жив. Он тоже был сотником, как и оба деда.

Понятно. Так и у моих семи сотен погибших бойцов могли остаться дети.

Я оглянулся убегающим мальчишкам вслед. Как насчет семьи у Крысобоя?

– В интернате только мальчики? – спросил я.

– Да, девочки воспитываются в школах при храмах Тессини.

Ни про возможную семью Крысобоя, ни про кто такая Тессини, я спрашивать не стал. Выясню потом.


У поворота к бастиону нас встретила знакомая фигура в плаще с накинутым капюшоном.

Фреха стояла на большом валуне и смотрела, как мы приближаемся. Она чуть сдвинула капюшон назад.

Я впервые ее разглядел. Лоб и щеки выглядели мертвенно-бледно на контрасте с черными локонами средней длины, обрамляющими лицо. Тонкие бесцветные губы с опущенными уголками были плотно сжаты. Густые брови вразлет и прямой нос дополняли портрет, на котором выделялись большие синие глаза.

Возраст определить я не мог. Зная, что перед тобой ведьма, любой затруднится. То ли тридцать лет, а может и все триста.

Красавицей ее не назовешь, но я еще не видел местных женщин. В любом случае, лично мне она была симпатична, как союзник и как, возможно, основная причина моего появления в этом мире.


– Хорошо, что откапывать из пепла вас не пришлось, – ровным голосом произнесла она, когда мы остановились рядом.

– И тебе привет, – ответил я. – Отлично выглядишь.

Марвин поднял раскрытую ладонь, потом приложил к груди и слегка поклонился.

Фреха не повела бровью на мой комплимент. Она вынула руку из кармана и протянула мне пергаментный свиток.

– Приказ командора Юстига, – сказала она своим мелодичным голосом и таким тоном, как будто сама издала этот приказ. – Крысобой Кранц назначается помощником наместника провинции Шама и должен поступить в его распоряжение немедленно.

Марвин открыл рот и сделал большие глаза.

Я не знал, как реагировать. Что это значит – быть помощником наместника? Зачем вообще было приезжать сюда?

– Может объяснишь? – спросил я.

– А я? – одновременно задал вопрос Марвин и посмотрел на меня. – Мне куда?

– Ты вообще-то считаешься погибшим, – ответила ему Фреха. – Так что про тебя никаких распоряжений нет.

У Марвина глаза стали еще больше и лицо вытянулось сильнее.

– К-когда и г-где я погиб? Не понял…

– Поедешь со мной, – перебил его я. – Будешь помощником помощника наместника.

Уголки губ Фрехи слегка дрогнули и на мгновение поднялись вверх.

– Пока вы были в пещере, кое-что изменилось, – сказала она, обращаясь ко мне. – После разгрома гоблинов, командора Юстига ждет повышение. Его скоро назначат начальником императорской стражи Летнего дворца и переведут в Летнюю столицу. Со временем, возможно, он заберет тебя к себе. Пока тебе надо набраться опыта в провинции.

Я развернул свиток. Витиеватые буквы выглядели для меня, как китайская грамота. Читать Крысобой не умел. Надо будет над этим поработать на службе у наместника.

– Постоялый двор у мельницы, – продолжила Фреха. – Поезжайте туда, накормите лошадей и приведите себя в порядок. Выглядите вы как отщепенцы. Там и увидимся.

В этот момент внезапно набежали огромные черные тучи. Снова стало темно, как у черта за пазухой.

Я опустил забрало. Фрехи не было, только зеленая тень большой птицы растворилась в небе.

Да уж, эта ведьма не заморачивается с передвижениями. Раз, и полетела. А чтобы никто случайно не увидел такой финт, пожалуйста – мигом тучи откуда ни возьмись.

У меня начало складываться впечатление, что командор Юстиг здесь свадебный генерал, а всем процессом рулит Фреха, как ей удобно.

– Где мельница, знаешь? – спросил я.

– Конечно, – сказал Марвин и добавил, слегка поклонившись. – Господин.

Как еще не сэр. Мой статус однозначно резко повысился, раз Марвин, с которым мы до этого общались вполне демократично, назвал меня господином. Или он так прикалывается.

Мы поскакали в другую от бастиона сторону. Даже Арма сообразила, что меня повысили. Она приосанилась и голову держала горделиво. Хотя, может быть, мне просто показалось.


Постоялый двор я бы назвал мотелем за вывеску у дороги в стиле Среднего запада и низкие строения на заднем дворе, оказавшиеся конюшнями. Большой каменный трехэтажный дом «отеля» гудел от разговоров постояльцев. Люди обсуждали неожиданное происшествие с извержением и гадали, чего теперь ожидать. Все сходились во мнении, что это Знак свыше.

Среди постояльцев было несколько женщин, но все они оказались уже немолодыми и в меру упитанными. Стройная Фреха на этом фоне пока что могла считаться Мисс Вселенной.

Нам достались две смежные комнаты на верхнем этаже. Спартанская обстановка с деревянной мебелью и темными стенами меня не впечатлила. Как и то, что все удобства были внизу во дворе. Но порадовало наличие квадратного зеркала сантиметров тридцать на тридцать в душевой возле умывальника. Я показал на него Марвину, тот пожал плечами и, посмотрев в него, пригладил торчащие вихры.

– Вообще-то я впервые в таком заведении, – прошептал он и отправился через двор к конюшням проследить, как устроили наших лошадей.

Я же стал разглядывать свое отражение.

Если бы у Бешеного пса морда лица была чуть пошире и на правой щеке красовался небольшой шрам, и если бы он был брюнетом, заросшим темной щетиной, то вот, знакомьтесь – Крысобой Кранц. Ну почти. Все-таки отражение в стекле, покрытом тонким слоем олова, было мутным и кривым. Даже цвет глаз не определить, карие или зеленые. Надо бы глянуть в зеркало в императорском дворце, если меня туда пустят.

Мы с Марвином купили у хозяина отеля по паре теплых носков и по комплекту нижнего белья, состоявшему из полушерстяных кальсон и футболки с длинным рукавом, причем очень приличного качества. Но и от армейского белья и портянок отказываться не стали, сдав в местную прачечную.

Доспехи я аккуратно протер плотной мокрой губкой и куском фланели, которые выпросил у толстой уборщицы. Потом почистил ботинки.

Только сейчас обнаружил, что внутри между слоями толстой кожи в них есть тонкие пластины из того же материала, из которого сделаны доспехи и шлем. Скорее всего, этот материал – сплав какого-то темно-серого металла с вязким, тягучим веществом черного цвета, прожилками пронизывающим всю структуру. Марвин на мой вопрос из чего сделаны доспехи, ответить затруднился. Сделаны и сделаны, какая разница из чего? Принимает вещи такими, как есть, понятно. Я же сам всегда говорил голову не забивать лишними вопросами.

Еще я купил складную опасную бритву и мыло. На ощупь, не доверяя кривому зеркалу, побрился.

Душ оказался примитивным баком с насадкой от лейки и вода была почти ледяная, но впервые помыться после комы и электрического стула – бесценно.

Я вытерся грубым полотенцем и почувствовал себя заново родившимся. Да, только теперь. До этого все было как во сне. Весь этот калейдоскоп событий со скачками по прерии и стычками с местной фауной в пещере.

Одевшись в чистое белье, натянул комбинезон, доспехи и обувь. Положено ли какое-то специальное обмундирование помощнику наместника? Или просто дадут звезду шерифа? Я еще раз подошел к зеркалу и улыбнулся своему отражению. Надеюсь, теперь Фреха не назовет меня отщепенцем.

Нашел конюшню, в которой стояли наши лошади. Марвин в одних подштанниках скреб щеткой шкуру Уны, так он назвал лошадь. Арма, уже чисто вымытая, ела овес из кормушки. Она подняла голову и довольно фыркнула, увидев меня. Я погладил ее по морде.

– Марвин, ты когда-нибудь останавливаешься? – спросил я.

Он посмотрел удивленно и закончил мыть Уну. Поднял ее ногу и проверил подкову, потом осмотрел остальные.

– Отдыхать после смерти будем, – наконец сказал он. – Это же твоя любимая фраза.

Он перемахнул через забор и побежал в душевую.

Моя любимая фраза. Что-то я после смерти не заметил никакого отдыха.


На этот раз Фреха была одета по-другому. В темно-серый, стеганый в ромбик комбинезон и незастегнутый меховой жилет с капюшоном. На ногах у нее были высокие сапоги для верховой езды. Совершенно неожиданно она подошла сбоку и протянула спелую сочную грушу Арме. Та с удовольствие приняла угощение. Я и сам бы от такого не отказался, тем более из этих рук с длинными тонкими пальцами.

– Я остановилась в храме Тессини недалеко отсюда, – сказала она. – Марвин должен знать, где это. Здесь слишком многолюдно. Как будете готовы, приезжайте туда. Там поговорим.

Она погладила Арму и вынула из кармана на груди еще одну грушу и угостила подошедшую Уну.

– Не задерживайтесь.

Она ушла не оглядываясь.


Я расплатился с хозяином за стирку и глажку, забрал наше чистое и магически уже сухое, армейское белье и поднялся наверх. Марвин управился быстро, прибежал из душевой и оделся. Мы забрали свои вещи и оружие, «все свое ношу с собой». Спустились по внешней лестнице.

Какие-то подозрительные личности вчетвером поджидали нас во дворе.

Один из них подошел и предложил продать им меч и кинжал тоширунга, которые они ранее видели у Марвина, за десять монет.

Я не успел ответить, даже рта раскрыть не успел, как Марвин выхватил саблю и плашмя резко ударил этого типа по лбу. Тот рухнул на землю, оглушенный. Двое других парней кинулись было в нашу сторону, но Марвин вытянул руку с саблей в их сторону и прошипел:

– Пойдите и сами добудьте такой меч у тоширунгов, если кишка не тонка.

– Да мы же только спросить, – забормотал четвертый. – Сказал бы нет, не продается, зачем бить-то?

– Чтобы время не терять на всякий сброд, – сказал Марвин.

Мы пошли к конюшне. Парни подняли своего корешка и потащили в дом.

По дороге Марвин немного остыл и начал ворчать.

– Подлые трусы, воры и проходимцы. Видел у них длинные ножи под накидками? Один только меч тоширунга стоит в метрополии сто монет минимум, а такой кинжал я вообще не видел, чтобы кто-то продавал. Так что и стоит он очень дорого и вообще… Я не собираюсь его продавать!


Правильно. Молодец. Так хотел сказать я. Потом вспомнил, что вообще-то орка я убил. И вспомнил довольное лицо Марвина, когда я разрешил ему забрать трофеи. Я улыбнулся – Марвин парень не промах.

– Если ты их продашь, я сам тебя прибью, – сказал я сурово.

Марвин быстро глянул на меня искоса и тоже улыбнулся.

– Что ты, Кранц. То есть, господин. Я ценю эти трофеи в первую очередь, как твой дар.

Мы с Марвином понимали друг друга. Не знаю, какие отношения были у них с Крысобоем раньше. Это уже не имело значения. Началась новая история и впереди было много всего. Надеюсь, только хорошее.


Фреха каким-то естественным для ведьмы образом знала о нашем приближении и выехала из ворот храма Тессини в тот момент, когда мы хотели постучать. Лошадь у нее была абсолютно черная. Фреху провожала высокая седая женщина, худая как жердь.

Они сказали друг другу что-то на непонятном наречии и старая ведьма осенила ее и нас каким-то замысловатым жестом указательным пальцем.

Она внимательно и оценивающе посмотрела на меня, поджав губы. Потом кивнула и закрыла ворота.

– Кто такая Тессини? – решился на вопрос я.

– Она жила очень давно, – ответила Фреха. – Даже сложно представить насколько давно. Постепенно из статуса святой она превратилась в богиню и теперь ее культ – один из трех самых главных. Она помогает девушкам, путникам и всем, кто стоит за правое дело, не важно богач это или нищий.

Интересно, что считается здесь «правым делом»?

– Ты провела обряд, вознесла молитвы? – спросил я.

– Это сделает Лиана. Главное, что она видела тебя. Мы сейчас поедем в лес на прогулку и поговорим.


Мы выехали на окраину Эртуза, но не по основной дороге, ведущей мимо бастиона, а гораздо севернее и сразу углубились в лес.

В тени большого дерева остановились.

– Марвин, – обратилась к нему Фреха. – Дай мне шлем Лима.

Марвин вытащил шлем из торбы, протер чистой тряпкой и отдал ей.

Она положила его в холщовый мешок на боку своей лошади.

– Я думал, ведьмы все видят в темноте, – не удержался Марвин от замечания.

– Конечно, – сказала Фреха, нисколько не смутившись. – И еще я умею летать. Но сидя на лошади, ночью удобнее в шлеме. А ты, Марвин, сейчас поедешь вперед на разведку, чтобы не отвлекать нас своими замечаниями.

Марвин посмотрел на меня, я кивнул, и он поскакал вперед, крутя головой по сторонам, изображая разведку.


– Он хороший парень, – сказал я.

– Я знаю, – Фреха тронула поводья и Арма пошла рядом с ее лошадью шаг в шаг. – Я же сама его и выбрала.

Удивить меня чем-нибудь в этом мире уже сложно, но можно. Я начал адаптироваться и догадка о том, что командор Юстиг действует по указанию Фрехи, меня посещала. Но чтобы вплоть до выбора солдат?

Она уловила эту мысль.

– Я и Арму специально для тебя выбрала, – продолжила удивлять ведьма.

– Ну конечно, как я сам не догадался. Ты же ведьма.

– Не ерничай, Крысобой, – весело сказала она. – Я же стараюсь, как лучше. Давай я расскажу тебе последние новости.


Ее рассказ был долгий, с отступлениями и пояснениями. Я переспрашивал, она объясняла мне, как маленькому мальчику, разные важные и даже несущественные детали.

Суть сводилась к следующему.

На границах Империи было очень неспокойно. Не только здесь на северо-западе, в этой провинции; но и далеко на юге, и даже на востоке, хотя там было какое-то исторически лояльное царство-государство. Но это были проблемы внешние. Внутри самой Империи назревала смута. Сильные кланы, разной степени близости к телу нынешнего Императора, раскачивали лодку, боролись за власть и влияние. Но так было всегда.

Самой главной опасностью было то, что простые солдаты устали от бесконечных войн. И многие офицеры, включая командора Юстига, серьезно беспокоились, что если начнется новая большая война и затянется надолго, то ситуация в армии может выйти из-под контроля.


Глава 6


Порядок в Империи держался в основном на сильной и преданной армии. А порядок в армии всегда держится на командирах среднего звена, таких, как Крысобой.

Кранц был живой легендой. Пять лет назад в одной из кампаний на юге он особенно отличился. Именно тогда его и прозвали Крысобоем. На юге Империя граничила с двумя королевствами. И воевала то с одним, то с другим, то сразу с обоими. Более сильное из них – королевство Повелителя мух было главным противником до той решающей битвы, когда Кранц со своей сотней прорвался к шатру их главнокомандующего Макфлая по прозвищу Крыса и убил его, положив конец той войне.

Авторитет Крысобоя Кранца был очень велик не только в армейском корпусе командора Юстига, но и в других войсках по всей Империи.

Регулярно в местном аналоге Боевого листка выходили наставления и указания известных командиров разного уровня, в том числе и от Крысобоя.

В корпусе Юстига Кранц был первым среди равных. Его тысяча всегда шла впереди колонны, а в развернутом строю занимала передний ряд на правом фланге. Можно сказать, что влияние Кранца было не меньше, чем у самого командора.

Поэтому потерять такого влиятельного бойца Юстиг не мог себе позволить, если хотел удержать ситуацию под контролем. И когда Кранц впал в кому, Юстиг обратился через наместника Риффена к Фрехе, единственной ведьме на северо-западе, которая оставалась нейтральной.


– Нейтральной? – переспросил я. – Не понял.

– Сейчас поймешь.

Мы слезли с лошадей и присели в тени старого дуба посреди большой поляны. Все подходы вокруг хорошо просматривались. Никого, кроме нас и Марвина видно не было.

Он решил заняться выездкой. По дальнему краю поляны ехал шагом и отдавал команды. Уна останавливалась, подняв переднюю ногу и грациозно застыв, изображала олимпийскую чемпионку. Потом шла боком, пританцовывая и мотая головой; бежала иноходью и снова останавливалась, сгибая одновременно переднюю и заднюю ноги. Лошадь Фрехи и Арма пристально смотрели на это выступление, как придирчивые судьи.

– Армия не вмешивается в политическую жизнь государства, – рассказывала Фреха. – А маги, волшебницы, колдуны и ведьмы – все погрязли в сложных интригах, часто меняя сторону. Они постоянно лавируют и ищут выгоду в меж клановой борьбе.

– Ловят рыбку в мутной воде, – вставил я.

Фреха подняла бровь.

– Хорошее выражение, надо запомнить, – сказала она. – Я ведьма простая и бесхитростная. Изо всех сил стараюсь в эту мутную воду не лезть.

Я посмотрел на ее невозмутимое лицо. Простой и бесхитростной она, конечно, не была. Насколько я успел ее узнать, она была умная, смелая и решительная.

– Почему Юстиг обратился к тебе через наместника?

– Мы с командором не были до этого знакомы. А наместник Риффен мой давний друг. Так скажем.

Я внимательно слушал. Наместник Риффен, давний друг, помощником которого меня и назначили.

– Чтобы ты не ломал голову, поясню, – сказала Фреха. – Его самого только назначили помощником старого наместника Шамы, когда он, проезжая с охраной через одну деревню, увидел, как толпа крестьян собиралась сжечь на костре какую-то девчонку. По незначительному поводу, как выяснилось в ходе разбирательства. В общем, он вмешался и приказал своим людям забрать девочку у крестьян.

– Это была ты?

– Да. Он пристроил меня помогать аптекарю в Корханесе собирать лечебные травы. И ни разу не напомнил мне, что я обязана ему жизнью. Это был первый раз за долгие годы, когда он обратился ко мне за помощью. Я, естественно, не могла отказать, хотя никогда о Крысобое не слышала.

– И ты, в свою очередь, обратилась к Хильде?

– Я вызвала дух одного старого мага, которого еще моя бабка вызывала, – Фреха откинула упавшую прядь волос в сторону. – Но я делала это впервые и, кажется, ошиблась с заклинанием – вместо того мага явилось нечто ужасное. Я чуть от страха не умерла. Только узнав, зачем я вызываю тот дух, оно превратилось в Хильду.


Так. Я здесь из-за того, что Фреха перепутала заклинание. Счастливая случайность? Или пока рано утверждать насчет счастливой.

– Не смотри на меня так, – она подняла указательный палец. – Небесам виднее. Но я очень рада…

Что появился я в теле Крысобоя? Как интересно. Но Фреха сразу уточнила.

– …тому, что познакомилась с Хильдой, – бесенята в ее синих глазах так и прыгали. – Она сказала, что я могу теперь обращаться к ней запросто напрямую. И за помощью, и за советом. Приятно ощущать такую сильную поддержку.

По идее, и я должен ощущать поддержку, но нет, Хильда ко мне не являлась. Впрочем, пока мне хватало и помощи Фрехи.

– Хильда не станет появляться в нижних мирах, вроде этого, без крайней необходимости, – опять прочитала мои мысли Фреха. – Люди сами должны справляться с трудностями своей жизни. Так что на нее не надейся. Достаточно того, что она исполнила мою просьбу. Зато ты никому ничего не должен. Это мой долг.

Я задумался. Фреха оказала наместнику Риффену услугу, отдав свой давний долг. Но теперь оказалась должна Хильде.

Крысобой Кранц воскрес и теперь командор Юстиг назначил меня помощником наместника.

– Чья была идея назначить меня помощником? – спросил я. – Твоя?

Фреха слегка подняла брови. Она посмотрела мне в глаза.

– Ты преувеличиваешь мою роль, Кранц. Я же сказала – я ведьма простая. – Наместник Риффен подсказал ему эту идею. Из-за тяжелого ранения и комы ты уже не тот, что прежде. Солдаты увидят и могут не принять того, насколько ты переменился. Юстигу достаточно объявить, что ты жив и тебя повысили за многочисленные заслуги. Все увидят тебя возле наместника и этого достаточно.

– Достаточно для чего? – я не очень хорошо понимал.

– Юстиг от твоего имени продолжит выпускать наставления для солдат. Еще и добавит от себя нужное. Ты же теперь при наместнике – наверное, поумнел?


Мне стало понятно, почему они с Хильдой поладили. Эти ироничные нотки я уже слышал от алайсиаги.

– Допустим. Но откуда наместник Риффен узнал, что Крысобой уже не тот? – понятно, что он мог и сам предположить такое, но у меня было свое мнение на этот счет. Как бы ведьма не открещивалась от своего влияния на происходящие события, но ни командора Юстига, ни наместника Риффена я еще в глаза не видел.

Фреха скривила губы.

– Прежний Крысобой не додумался бы задать этот вопрос. Я же говорю, ты изменился.

Она упорно стоит на своем. Типа не при делах. Только свитки с приказами развозит. Почтовый голубь. То есть ворона.

Фреха впервые по-настоящему улыбнулась, обнажив ровный ряд зубов цвета слоновой кости.

– Чем тебе ворона не нравится?

– Нет-нет, что ты, – поспешил заверить я. – Мне ворона нравится. Мне вообще все нравится.

– Вот и отлично. Марвину, я смотрю, тоже все нравится.

Мы посмотрели, как он продолжал тренировать Уну. С выездкой у них получалось уже гораздо лучше.

– Почему его считают погибшим?

– Потому что официально они тебя отвезли сразу к Риффену. Его личный лекарь поставил тебя на ноги. А они отправились в Эртуз и по дороге погибли от рук тоширунгов, – Фреха кивнула в сторону Марвина. – Тебе же нужен преданный человек, который успел принять тебя изменившегося? Я просто не стала просить Риффена включать Марвина в приказ. Это было бы слишком подозрительно.

Точно. Я вспомнил, что меня удивило. Она же сказала, что сама выбрала Марвина и Арму.

– А как ты выбрала его? И Арму?

– Я же ведьма, – серьезным тоном ответила Фреха. – Сидишь в сторонке на дереве и вкладываешь нужные мысли в голову Юстига. Так как этот выбор ни на что не влияет, как ему кажется, приказы он отдает не задумываясь. Когда человек, не задумываясь, делает что-то, тут любой мало-мальски толковый маг может подсунуть нужное решение. Это просто.

– Получается, ты была в расположении корпуса, а потом полетела в этот скит на окраину? Зачем так далеко?

– Ты задаешь глупые вопросы иногда. Нужно было уединенное место, чтобы Хильда могла спуститься незамеченной с твоей сущностью, в смысле душой. Я усыпила Марвина и десятников, и просто была рядом с Хильдой, когда она проводила обряд.

Этот момент, признаюсь, я упустил. Как-то слабо представлял себе этот процесс воскрешения или переселения души.

Мои мысли перебила Фреха:

– Теперь к делу. У бастиона и в порту не показывайтесь. Сидите на постоялом дворе. Как стемнеет, отправимся в Корханес. Я с вами. Чтобы по дороге вас волки не съели. Все. До вечера. Встречаемся на этом месте.

Она быстро встала, вскочила в седло подошедшей лошади и рысью поскакала назад.

Я не успел спросить, каких волков она имела в виду.


– Какие планы? – спросил Марвин.

Я уже сказал ему не высовываться и у бастиона не появляться. Мертвые должны тихо сидеть.

Мы прогулочным шагом возвращались к мельнице.

– Надо запастись водой, едой и пополнить колчаны стрелами. Ночью отправимся в Корханес. Поэтому нужно поесть и выспаться.

– Я займусь, тигры Юстига у меня еще остались, – кивнул Марвин. И надел маску орка, которую я выдал ему, чтобы он не светил своей физиономией.


Хозяйственный и шустрый сотник быстро раздобыл все, что нужно. Поели мы в своем «шикарном» люксе на третьем этаже. Сторожам у конюшен я заплатил по паре монет, чтобы они не спускали глаз с наших лошадей. На всякий случай.

Хотя после инцидента с перекупщиками весь народ и так шарахался в стороны при нашем появлении. Молва о скором на расправу Марвине разнеслась по всей округе.

Качественные новенькие стрелы Марвин, спросив разрешения у своего господина, где-то выменял на красивый пояс орка и его же лук.

Господин, то есть я, уже убедился, что наши композитные луки лучше прямого тоширунговского.

От мяса крокодила мы решили избавиться, потому что хозяин мельницы предложил нам неплохой обмен на вяленую телятину и дюжину кукурузных лепешек.

Я завалился спать. Марвин разбудил меня, когда день приближался к концу, и сам прилег ненадолго. Я прикинул, что нам надо найти еще пару таких же бойких парней на замену Лиму и Риццо. Тогда все станет гораздо проще и удобнее. Размышляя о том, что сказала Фреха про молодого Риффена, я надеялся что своих людей у меня будет достаточно, и из них я выберу лучших.

И еще один интересный момент – это карьера Риффена. Из помощника он стал наместником. Я пока не знал, смогу ли повторить этот путь, и главное, есть ли у меня такое желание? Я предпочел бы попасть к Юстигу в императорскую стражу. Ладно, время покажет.


Мы были на месте до того, как стемнело. Отдохнувшие лошади были полны энергии и всхрапывали, теребя удила, и перебирали ногами. Опустился туман и одновременно с резко наступившей темнотой, из него появилась Фреха.

Ее черная лошадь ткнулась мордой по очереди в шеи Армы и Уны.

– Они что, были знакомы раньше? – спросил я.

– Нет, только сегодня познакомились, – ответила Фреха. – Лошади – очень умные магические животные с повышенной эмпатией. Ты не знал?

Догадывался. Теперь буду знать.

Мы сделали большой крюк через лес, огибавший центральную дорогу. Остановились один раз, чтобы пропустить дозорную десятку всадников нашего корпуса. Фреха напустила больше тумана на этот участок у края леса и дозор нас не заметил.

Мы перешли на быструю рысь и поскакали по дороге к перевалу.

Фреха молчала, я тоже думал о своем. Если в этом мире полно магов и можно вот так проскочить мимо патруля, то весь смысл искажался. Несение службы превращалось в акт самоуспокоения и обычной воинской дисциплины. А параллельно кто хочешь скакал, куда хотел, ненавязчиво используя магическую маскировку.

Надо что-то с этим делать. Потом я подумал, а чья это мысль? Что-то делать с этим бардаком, да. Явно не свойственная Бешеному псу мысль. И кто тогда изменился?


На перевале было тихо. Туман здесь уже рассеялся. Среди облаков виднелись звезды. С верхней точки дороги открывался вид на ночную равнину. Справа у дороги у входа в длинное низкое здание казармы заставы горел фонарь. С обеих сторон дороги стояли каменные башни, освещенные гирляндой желтых огней по типу «лампочки Ильича на детском утреннике».

Нам навстречу вышло трое солдат с мечами и копьями и сотник с кривой саблей.

Фреха сказала что-то на непонятном языке и все четверо постовых застыли, как каменные статуи.

– Давайте быстрее, – сказала нам ведьма и пришпорила лошадь. – морока хватит минут на пять. Надо успеть скрыться внизу.

Мы галопом промчались под гору в густой туман. Довольная Арма неслась бы и дальше, если бы я ее не придержал.

– И это наша граница? – спросил я, обращаясь к Марвину. – Кто хочешь проходи, что хочешь уноси.

Марвин открыл рот, чтобы ответить, но тут же закрыл.

Фреха спокойно сказала:

– Обнаружены большие следы рядом с одной из деревень у подножия гор. Вечером отряд охраны с перевала из двадцати человек отправился туда проверить. Утром сюда прибудет тысяча из Эртуза. Из вашего армейского корпуса. Сейчас удачный момент, чтобы пересечь границу.

– К тому же в Шаме народ бдительный, – произнес Марвин. – Если увидят крупный отряд неизвестных всадников, сразу сообщат дымовыми или световыми сигналами. Так и произошло, когда гоблины напали на Корханес.


Ну ладно, успокоили. Как будто это меня сильно задевало – то, что так легко можно пересечь границу Империи. Они все так это произносят – с придыханием и с большой буквы: Империя. А на выходе имеем колхоз.

– Ты хочешь взяться за военное строительство? – ехидно спросила Фреха. – Я помогу, чем смогу.

Ни за какое строительство я браться не собирался. Так, мысли. Которые эта ведьма легко считывает. Как мне с этим быть?

– Привыкай. Все еще впереди, господин помощник наместника, – продолжала иронизировать Фреха. – Марвин, давай, ускакал вперед. Мне надо с твоим господином побыть наедине.

Что это она развеселилась на ночь глядя? Кстати, я же хотел про волков спросить.

– Так это и были следы волков, – сказала Фреха. – Только очень большие. Люди напуганы. Сначала вулкан, теперь гигантские волки. Потому с вами и поехала. Вместо того, чтобы долететь.

Я не мог понять, закончила она шутить или нет.

– Я тебе открою тайну, – продолжала она. – У Риффена есть два помощника. Один по хозяйству, толстый Йонус. А второй – командует гарнизоном, помощник Хемрас. Риффен как раз искал кого-нибудь на должность помощника по особым делам. Прежний умер пару лет назад и это место пустовало. Никаких особых дел не было. А сейчас ситуация изменилась. Как только Юстиг обратился к нему, Риффен начал думать, что Крысобой идеально подходит.

– То есть это решение наместника? – спросил я.

– Ну я его подтолкнула, когда вернулась из ущелья. Увидела, что ты вроде бы в порядке. Сложилась мозаика. Все одно к одному.

– И это что, страшная тайна? – спросил я.

– Нет, до тайны мы еще не дошли. Ее даже Риффен пока не знает.


Что за тайна, которую не знает самый могущественный человек по эту сторону гор?

– Ситуация изменилась, но это только цветочки, – сказала Фреха. – Скоро особых дел станет по горло. И это не война с гоблинами или тоширунгами.

Она замолчала и прислушалась.

Из тумана показался Марвин, несущийся к нам во весь опор. Он держал в руках лук, плотно прижав колени к бокам Уны, которая скакала, раздувая ноздри. Она сделала полукруг и встала за нами, трясясь всем телом. Ее страх передался Арме, она задергала ушами и зафыркала.

– Что там, Марвин? – спросил я.

Он поднял дрожащей рукой забрало. Его глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит. Он хватал воздух ртом и заикаясь мямлил что-то нечленораздельное.

– Скажи, чтобы снял шлем, – сказала мне Фреха.

– Марвин, сними шлем.

Он лихорадочно стянул шлем одной рукой, другой судорожно сжимая лук.

Фреха привстала в стременах, наклонилась и отвесила ему звонкую оплеуху. Никакой магии, но Марвин пришел в себя.

Я протянул ему открытую флягу с водой. Он схватил и сделал пару глотков.

– Там волки? – спросила его Фреха.


Глава 7


Марвин помотал головой.

Его поведение было трудно объяснить. Я же видел, как он дерется с крокодилами и бегемотом-мокрицей.

Наконец он пришел в себя и сказал:


– Там, в тумане на дороге, все мертвые. Весь отряд с перевала.

Марвин вздохнул. Посмотрел на лук, который сжимал в руке, убрал его и надел шлем.

– Что тебя так напугало? – спросил я.

Как будто он мертвых не видел. И Уна тоже, неслась, как на пожар.

– От тел почти ничего не осталось, вся дорога в крови… – он посмотрел на меня виновато. – Там следы каких-то зверей, очень большие. И з-запах.

Фреха слезла с лошади, сняла шлем Лима и положила его в сумку. Передала поводья Марвину.

– Надо посмотреть сверху, – сказала она, на ходу превращаясь в большую ворону. – Ждите здесь.

Когда она улетела, я снова спросил Марвина:

– Какой запах?

Он пожал плечами.

– Не знаю, как объяснить. Ужасный. Больше всего пугает этот запах. Густой и тяжелый, не похож ни на что.

Уна шумно фыркнула, подтверждая.

– А лошади? Или отряд был пеший?

– Они пешим строем были, да, – ответил Марвин.

– Опиши следы, – приказал я.

– Это не волки. Волчьи следы – когти, четыре подушечки и пятка. А у следов там, – Марвин мрачно глянул вперед. – Пять подушечек и задняя лапа, как у человека, только с когтями. И эти следы здоровенные.

Марвин показал руками размеры.

– Медведь? – спросил я.

По удивленному взгляду Марвина было заметно, что он не понял того, что я сказал. Но слово-то в местном языке было? Странно. Откуда вообще взялись эти звери?

Допустим, это медведь, большой, как белый медведь с Северного полюса. Пусть даже этих медведей несколько. И они голодные настолько, что напали на целый отряд вооруженных солдат. Мне все равно был не понятен страх Марвина. А он явно не хотел возвращаться к месту гибели отряда.

Стоять в тумане и темноте в ожидании Фрехи я не хотел. Напасть на нас могли в любом месте.

Направил Арму вперед и слегка ударил ее по бокам пятками.

Арма успокоилась, почувствовав, что я не боюсь и пошла по дороге. Я махнул Марвину, чтоб не засиживался. Нехотя, он догнал меня и взял в руку копье.

– Ты зачем лук-то тогда схватил? – спросил я. – Видел кого-то, стрелял?

– Нет, – буркнул он. – Сам не заметил, как схватил. Говорю же, там такой запах – голову потерял со страху. Не знаю, почему.

Меня начало беспокоить долгое отсутствие Фрехи.

Скоро мы доехали до первых следов. И до первого запаха.

Даже через фильтр шлема он проникал прямо в мозг. Удушливый и противный запах какого-то животного; феромоны и мускус, смешанные с запахом шерсти и пота. Но было еще что-то в воздухе, и это был другой запах, похожий на какое-то отравляющее вещество. Что-то такое, от чего волосы встали дыбом и пересохло во рту. Целенаправленно устрашающий и парализующий волю смрад, смешавшись с туманом, висел над дорогой плотным облаком. Если еще добавить запах крови погибших солдат и вонь от экскрементов этих неизвестных животных, то можно было понять, почему Марвин сразу отъехал метров на пять назад, а моя Арма уперлась и отказывалась идти вперед.

Сдавшись, я позволил ей развернуться и мы встали рядом с лошадью Фрехи.

Я соскочил на землю и вернулся к ближнему отпечатку рядом с дорогой. Судя по следу, это был громадный зверь, больше чем я мог себе представить. Самый крупный полярный медведь достигает трех метров и оставляет след не больше двадцати сантиметров. Глубокий четкий отпечаток на сырой земле был сантиметров тридцать на тридцать пять. Скорее всего, этот монстр был около пяти метров ростом.


Появилась Фреха в образе вороны. Она сделала круг надо мной и приземлилась рядом со своей лошадью. Обернувшись человеком, села верхом.

– Объедем этот участок, – сказала она. – Туман дальше по дороге рассеялся. Никого не видно. Эти звери либо ушли в сторону гор, либо скрываются где-то в тумане.

– Нужно предупредить заставу, – сказал я.

– Нет. Слишком опасно возвращаться в тумане. Разделяться не будем. Утром туман рассеется, сами разберутся.

– Я же помощник по особым делам, – попытался возразить я.

Фреха закатила глаза и вздохнула.

– Здесь еще не земля провинции Шама. Так что тебя не касается. Давай уже поедем.

Я сел на Арму и мы съехали с дороги на правую сторону, по широкой дуге объезжая место бойни.


– Что за монстры, ты знаешь? – спросил я Фреху.

Марвин молчал, но приблизился, навострив уши.

– Нет, – ответила Фреха. – Не представляю, как они выглядят и откуда они пришли.

– Это после извержения, – подал голос Марвин. – Внутри гор полно всякой нечисти. Вот они и вылезли наружу.

Мы еще не рассказывали Фрехе про шестилапых крокодилов и мокрицу с клешнями. Я почему-то решил, что она знает. Но нет, она не знала и очень удивилась, что я не рассказал ей вчера про них.

Корханес. Книга первая. Крысобой

Подняться наверх