Читать книгу Однажды в Хорс-тауне - Олег Бондарев - Страница 3

Еще один день по старой традиции начался мигренью. Сыщик с трудом открыл глаза и несколько секунд внимательно изучал комнату, в которой ему довелось заснуть. Убедившись, что это его дом, а не мусорный контейнер, он перевернулся на другой бок и снова зажмурился.

Только через пару минут пришло осознание нового дня. Осознание того, что пора подняться с кровати, открыть банку пива и закурить, глядя в окно на сонный город.

Хорс-таун невероятно скучен в любое время суток, но утро чем-то нравилось Винсу. Он любил смотреть на заспанных людей, неуверенными движениями поворачивавших ключи в замках, полуобнаженных молодых девиц, которые, разместив бюсты на подоконнике, дымили тонкими дамскими сигаретами. Кто-то в сердцах бил по капоту, обнаружив, что за ночь его машина лишилась магнитолы или колес, кто-то спотыкался и ронял дипломат с бумагами в лужу. Частенько застежка не выдерживала, дипломат раскрывался, и бумаги устремлялись прочь с порывом холодного осеннего ветра, провожаемые проклятьями и криками.

Утром можно было увидеть настоящие лица людей. Не те маски, которые они наденут чуть позже, оправившись ото сна, а их всамделишные физиономии, отмеченные печатью усталости и раздражения. Не замазанные дешевым гримом и не стянутые нелепым официозом.

Наверное, за это Винс и любил утро.

Потому что иных причин его любить попросту не было.

Он в очередной раз – в который уже? – открыл банку довольно мерзкого «Натурала», сделал несколько больших глотков, поставил на подоконник и взял открытую пачку сигарет со стола. Прикурив от именной зажигалки, затянулся, зашелся кашлем и, после нескольких ударов кулаком в грудь, снова затянулся.

И смотрел, смотрел, стараясь не упустить ни одного движения за окном.

Сегодня был самый разгар рабочей недели – среда. Своеобразный пик. У кого-то – самый долгий день недели, у кого-то – такой же, как и все остальные, но «черт, до выходных еще двое суток!»

Только Винсу было глубоко наплевать, какой сегодня день – суббота, вторник или День Благодарения. Если работа имелась, он работал и в праздники. Если нет – целыми днями сидел у телека и пересматривал старые матчи «Лейкерс». Он уже наизусть знал стенограммы знаменитых сражений восьмидесятых между его любимыми «озерниками» и ненавистными «кельтами», мог без запинки рассказать статистику Мэджика в победных для лос-анджелесцев финалах.

Винс с детства любил баскетбол. В юности ему доводилось несколько раз бывать на матчах местных «Пистоне» – отец был большим их фанатом, – но юный Новал так и не разделил любви родителя к «поршням». А вот в «золотистых» из Города Ангелов он уже тогда втюрился по уши: в те годы их матчи частенько показывали по кабельному.

С тех пор Винс стал их преданным фанатом и, хотя так ни разу и не побывал на играх, старался не пропускать те, которые транслировало телевидение.

«Может, запастись пивом, заказать пиццу и завалиться на диван пересматривать финал-2001? – подумал Винс, щелчком отправляя бычок в окно. – Мне бы не помешало полдня отдыха… После вчерашних похождений».

Нос все еще болел, хоть и не так сильно, как вчера.

Зазвонил телефон.

Этот звук довольно редко раздавался в конторе Новала. Поэтому сыщик не сразу понял, что происходит. Когда же до него наконец дошло, он выругался, и, подняв трубку, обреченным тоном сказал:

– Алло.

– Доброе утро, – сказала трубка голосом Генри Кребола.

– Утро, – кратко ответствовал сыщик.

– Я говорю с мистером Новалом?

– Именно так. А вы, как я понимаю, Генри Кребол?

– Да. Вы узнали меня?

– Сюда мало кто звонит. Можно сказать, вы – второй после полиции.

– Шутите, – рассмеялся Генри, но чересчур уж наигранно.

– Отнюдь. Хотя последние два месяца они тоже молчали. Видимо, поверили, что я и в самом деле выращивал марихуану исключительно в декоративных целях.

– Ясно… Послушайте, мистер Новал, я звоню сказать, что мы с Мэй переехали.

– Переехали?

– Да, именно. К родителям жены.

– Зачем? Соскучились по теще?

– Вы понимаете, этот зеленый малыш… Как бы вам сказать… Он немного…

– Раздражает.

– Да, да. Мы оставили его там, а сами уехали. Мэй никак не может смириться с тем, что Джонни мертв… Как вы думаете, мы поступили глупо?

– Оставлять зеленого людоеда в квартире – может и глупо. В остальном я вас прекрасно понимаю.

– Но что может натворить этот зеленый? Он же еще младенец.

– Младенец младенцу рознь. Вы помните его взгляд?

– О да. Хотя предпочел бы забыть.

– Людоед с подобным взглядом способен на все, как мне кажется.

– О Боже… Может, нам стоит вернуться?

– И что же вы сделаете, мистер Кребол? Вы не сможете ему помешать. На вашем месте я бы поступил точно так же. Невозможно находиться с подобной тварью под одной крышей, тем более, если вы хотите прийти в себя после смерти сына. Однако ему нет дела до ваших потрясений, так что он вполне может превратить ваше гнездышко в настоящую свалку.

Некоторое время в трубке было слышно только прерывистое дыхание мистера Кребола.

«Боится!» – удовлетворенно отметила темная часть Винса.

– Это как же? – хрипло поинтересовался Генри.

– Сложно сказать точно, но… Вы когда-нибудь видели картину «Последний день Помпеи»?

Снова хриплое дыхание, буквально несколько мгновений, и – короткие гудки.

– Ну вот и поговорили, – с чувством выполненного долга заявил Новал и положил трубку на рычаг.

Интересно, они ринутся домой прямо сейчас или чуть попозже? А может, страх перед зеленым ублюдком окажется сильней страха перед затратами на ремонт, и Креболы останутся у родителей?

Чего люди боятся больше? Лишний доллар потерять? Или столкнуться с неизвестным?

Винс задумчиво смотрел в окно.

Черта с два. Деньги решают все.

Подхватив со стола плащ и шляпу, Новал влез в туфли и выскочил наружу. Одеваясь на ходу, он сбежал вниз по лестнице и выскочил из подъезда.

– На угол Дрим-стрит и Лонг-стрит, да поживее, – сказал он, забираясь в ближайшее такси.

Чернокожий таксист, дремавший на переднем сидении, приподнял голову и удивленно посмотрел на Винса.

– Куда-куда?.. – переспросил он хриплым спросонок голосом.

– Лонг-стрит и Дрим-стрит, – терпеливо повторил Винс. – Если перестанешь тупить и быстренько доставишь меня, куда следует, получишь пару баксов на конфеты.

– Какого черта ты так раскричался, мужик? – возмутился таксист. – Сейчас поедем, нечего истерику устраивать! Если ты встал не с той ноги или поругался с подружкой, это не повод орать на черного за рулем старого «бьюика»!

– Знаешь, друг, у меня вчера был чертовски тяжелый день. И у меня абсолютно нет настроения спорить с тобой, правильно я поступаю или нет. Поэтому, будь добр, молча довези меня до центра, ладно?

Таксист пробурчал что-то под нос, однако больше возмущаться не стал.

Когда Винс уже вылез из машины и протянул ему пару скомканных банкнот, водитель осторожно поинтересовался:

– Я надеюсь, ты трахаешься только в презервативе?

Новал все-таки не удержался и со смешком сказал:

– Надеваю по три за раз.

Черный довольно хохотнул.

– А ты ничего тип… Для белого, – бросил он на прощанье и укатил.

Винс многозначительно хмыкнул.

Первым делом он отправился на стоянку. С удовлетворением отметил, что кремовый «Форд Эскейп» еще не прибыл. Точность – вежливость королей?

Скорее, детективов.

Пока Креболы еще не приехали, у него было время подумать. Устроившись на трубе ограждения, Винс закурил и уставился в небо.

Дальнейший план действий?

Прежде всего, одолжить… Нет, просто взять немного денег – на расходы и тому подобную ерунду.

Казалось бы, что проще – выйди из дома в районе половины восьмого вечера и набери в кассе ближайшего магазина столько, сколько тебе нужно. Но отец не зря учил Винса – не бери чужого, а если уж берешь, то знай меру и старайся оставаться незамеченным.

К чести детектива, он никогда не зарывался. Если старый диван уже начинал плеваться пружинами, то Новал шел в ближайший мебельный и тащил оттуда новый. Сыщик вовсе не стремился обставить свою комнату по высшему разряду – во-первых, он не любил излишней роскоши, во-вторых, не хотел, чтобы его подозревали в кражах.

Мистер Пропник, наверное, весьма удивился бы, случись ему обнаружить в конторе Новала огромную двуспальную кровать с балдахином и плазменный телевизор на всю стену. А, зная финансовое положение Винса, он мигом бы заподозрил неладное и – отчего бы и нет? – пошел в полицейский участок.

Узнав о пропаже в мебельном, любой сержантик догадался бы, в чем тут дело. И – допросы, слежка, неусыпный контроль… Прямых улик нет, но есть косвенные – а это уже повод для подозрений! И тогда о новых вещах можно забыть. Как и о личной жизни.

Зная, что за тобой наблюдают, ты начинаешь нервничать, психовать по поводу и без. Ты не можешь уединиться с молоденькой проституткой, потому что постоянно ощущаешь взгляд полицейских шпиков. Ты не можешь вмазать обхамившему тебя бармену, потому что после первого же удара тебя скрутят по рукам и ногам и отвезут в участок, где проведут пару допросов, а потом оставят в камере на двадцать четыре часа – и это в лучшем случае.

Даже проснувшись утром и склонившись над умывальником с полным зубной пасты ртом, ты будешь время от времени поглядывать в зеркало – а не прячется ли кто-то за твоей спиной?

А если ты не вычислишь, что за тобой следят, все еще хуже. Вот так дернешь в магазине бутылочку пива и чипсы – ив восемь ноль одну в твою контору бесцеремонно ворвутся копы.

Сыщик поежился. Тотальный контроль… Сумасшествие в чистом виде.

Отправляясь за тряпками в ближайший секонд-хенд, Винс старался выбрать наряд, похожий на нынешний. Он предпочитал серый – цвет асфальта, цвет толпы, где все похожи друг на друга. Серому легче слиться с окружающим миром зданий, дорог и одинаковых людей.

На стоянку бесшумно въехал черный «Ламборджини». Винс подивился, что в этом городе кто-то разъежает на подобной красотке, но особого внимания не обратил.

Поначалу.

До того, как с пассажирского места не выбрался наружу вчерашний длинноволосый в черном костюме.

Он потянулся, сладко зевнул, повернулся…

И увидел Винса.

В пьесах это зовут «немой сценой» – когда все действующие лица замирают на своих местах. Новал смотрел на длинноволосого, длинноволосый – на Новала.

В этот момент кто-то, наверное, очень медленно выдавливал пасту времени из тюбика бесконечности.

А потом резко его сжал.

Винс сорвался с места и бросился прочь со стоянки. Черный, не задумываясь, сорвался следом.

«Надо бросать курить!» – вертелось в голове у детектива.

Бежать было действительно тяжело. Мучила одышка, и, если бы не страх, Новал не пробежал бы и пятисот ярдов. Но отчаянное нежелание снова встречаться с обладателем вертикальных зрачков придавало энергии, вбрасывая адреналин в мышцы.

Судя по приближавшимся шагам, этого все-таки было слишком мало. Сукин сын в отличной форме…

«Пальнуть в эту тварь? Или не стоит?» – пронеслось в мозгу.

Шаги все ближе…

«Хотя бы припугнуть?»

Их разделяет футов пятнадцать, не больше.

Рука сама тянется к карману.

«Сейчас или никогда».

Выхватив пистолет, Винс резко развернулся и заорал:

– Полиция Хорс-тауна! Ни с места!

Черный застыл в пяти футах от детектива. Взгляд его был полон холодного презрения.

– Покажите значок, офицер, – сказал он с усмешкой.

– Не считай меня дурачком, сынок, – мотнул головой Новал. – Стоит мне на секунду отвлечься, и ты либо скроешься, либо выбьешь пистолет и пойдешь в рукопашную.

– Покажите значок, – не унимался длинноволосый.

– В участке налюбуешься вдоволь. Я принесу его тебе в камеру вместе с обедом, – пообещал Винс.

– Покажите значок.

– Покажи мне свои гребаные зрачки, урод! – рявкнул детектив, краснея от гнева.

– Как вам будет угодно, – криво ухмыльнулся черный и потянулся к очкам.

В следующее мгновение он сорвал их и бросил в Винса. От неожиданности сыщик нажал на курок, но в спешке промахнулся – пуля даже не задела негодяя.

Черный в момент оказался рядом. Он двинул сыщику ногой в живот и добавил хук справа.

Окружающая действительность вспыхнула самыми дикими цветами, пистолет выпал, однако Новал удержался на ногах.

Впрочем, лучше бы он этого не делал. Еще один мощный удар левой – прямо в скулу!

«Похоже, это конец», – мысленно заключил Винс.

– Эй, парень, ты что делаешь? – раздался за спиной детектива мужской голос.

Черный резко согнулся, подхватил оброненные очки и, снова надев их, выпрямился.

– Я тебя спрашиваю – что здесь происходит? – повторил неизвестный, и тон вселял надежду, что длинноволосому не поздоровится.

– Полиция Хорс-тауна, особый отдел, – неожиданно сказал обидчик Новала. – Нападение на полицейского. Судя по всему, какой-то бродяга. Заберите его, мне некогда с ним возиться.

– Особый отдел? – недоверчиво переспросил незнакомец. – А удостоверение не покажете, милейший?

Зашуршала одежда.

– Вот.

– Лейтенант Кёртис Маклахон, – пробормотал неизвестный, изучая документ черного. – Особый отдел… Странно. Все печати на месте, фотография в наличии… Но я никогда не слышал ни о каком особом отделе!

– Это как раз неудивительно, – холодно произнес черный. – О его существовании знает лишь определенный круг людей, потому что слово «особый» подразумевает секретность.

– Особый, секретный… – Судя по голосу, незнакомец не слишком-то доверял странному лейтенанту. – Напридумывают, потом голову ломай… Ладно. Значит, вы говорите, что этот парень на вас напал?

– Да. И угрожал мне оружием. Вон его револьвер. – Кёртис посмотрел на часы и заторопился:

– Разберитесь с ним, сержант. Мне пора бежать. Дела не ждут.

– Ладно уж, разберусь, – прокряхтел сержант. Он вынул платок и, обернув им руку, поднял с земли оружие Винса.

Черный к тому времени уже скрылся из виду.

– «Кольт Питон», – отметил полицейский, разглядывая револьвер. – Отменная штука. Надежный, точный… Где ты его взял? – обратился он к детективу.

– Купил, – пробурчал Винс, уткнувшись носом в асфальт.

– Кто ж тебе его продал? – нахмурился сержант. – Небось, у ниггеров каких приобрел?

– Джеффри, это я, – устало произнес детектив, поднимаясь с земли.

Голова все еще гудела.

«Неплохо меня отделал этот Кёртис…»

– Бог ты мой! Винс! – удивленно воскликнул полицейский. – Это ты?

Он помог сыщику подняться на ноги.

– Что все это значит, Винс? – спросил сержант, покуда Новал отряхивался. – Как тебя угораздило сцепиться с парнем из этого… Особого отдела?