Читать книгу Вкус утекающей воды - Олег Денисов - Страница 4

За завтраком Александр смущённо сообщил, что вести меня к орланам пока совершенно некому. Именно сегодня у него появилась единственная возможность съездить в Пыру, а Таволга женится. И хотя, тот совсем не против, составить мне компанию, лучше не отвлекать его на финишной прямой: вдруг сбежит или заблудится. Таволга, в свою очередь, пообещал мне во время отсутствия Александра устраивать обзорные экскурсии по местным достопримечательностям. А Кукушкин? Кукушкин тоже обрадовался, что я остаюсь. И моё душевное спокойствие улетучилось. За последние двенадцать часов он меня сначала чуть не убил, потом чуть не утопил. Александр вернётся через неделю, и это самый оптимистичный прогноз. Шансы мои невелики…

Чтобы задаром не пропадать, я сделал официальный запрос о наличии присутствия черных груздей в моей тарелке и запасов сметаны на неделю. «Ноу проблем, Андрюша» – также радостно доложил Васильич, что в переводе с кукушкинского означало «олл райт, Христофор Бонифатьевич, век воли не видать!» И в качестве подтверждения своих мирных намерений огласил меню на неделю: люляки баб, омары в красной бормоте и свиное рыло на посошок. В конце списка числился сладкий поминальный компот. Но Кукушкин об этом не упомянул.

Звук захлопнувшейся за Сашей двери ещё не успел отразиться от стен, а Кукушкин уже объявил: «Идём менять балку в сенях!» Он переворошил вверх дном всю избу в поисках рулетки, но нашёл только калькулятор «Электроника» и мрачно на него уставился.

– Калькулятор тоже может быть единицей измерения, – не удержался я, – но тогда лучше счёты, у них длина длиннее. Васильич, может у тебя есть счёты?

– Счёты у меня только с тобой, – явно враждебно ответил Васильич и полез в шкаф, служивший ему оружейной комнатой.

Отрезать себе язык, посыпать голову пеплом или сразу сигать в окно? После трудностей и лишений, которые я перенёс за ночь, и сытного завтрака голова отказывалась соображать. Мысли водили хоровод: отрезать, посыпать, выпрыгнуть; отрезать, посыпать, выпрыгнуть. Чего отрезать, где посыпать и куда выпрыгнуть? Но Кукушкин оказался проворней, он выудил со дна оружейного шкафа старинную рулетку размером со сковородку среднего калибра. Я поначалу даже решил, что это магазин от какого-то пулемёта.

– Васильич, ты, наверное, с ней Беломорканал построил? Или Днепрогэс? – снова не удержался я, – как раз от берега до берега хватит.

– А может и построил, – гордо ответил Васильич. И мы пошли поднимать сени.

Сделав необходимые измерения, и прихватив с собой топор войны и пилу дружбы, мы зашагали к ближайшему оврагу. Там Васильич выбрал самую кривую берёзу. Предсказуемо дерево упало в прямо противоположную сторону от задуманного. Нам пришлось продираться по склону оврага через кусты, чтобы расчленить берёзу на нужные части. В конце концов, мы вытащили на опушку два бревна, отпиленных строго по меткам Васильича, взвалили их на плечи и пошли к дому.

«Берёза относится к твёрдым сортам древесины, её плотность около 650 кг на один куб (при относительной влажности 12-15%)».

Но только что спиленная, она очень тяжёлая!

«Берёзу в основном перерабатывают в шпон и фанеру».

Я в который раз перекинул бревно с одного плеча на другое.

«Из неё изготавливают рукоятки топоров и кувалд, а также приклады автоматов АК-47, АКМ и АК-74».

Старик давно обогнал меня и нёс своё бревно с лёгкостью, будто это черенок от лопаты, а я чувствовал, что мой позвоночник сейчас треснет. Мне было очень стыдно.

«Древесина берёзы – это отличные дрова. Из-за высокой плотности их рекомендуется сушить около 1,5 лет. Сухие берёзовые дрова горят красивым голубоватым пламенем, почти не искрят и выделяют приятный запах из-за содержащихся в них эфирных масел».

Пот лил с меня ручьями, дыхание сбилось, ноги заплетались и меня тошнило.

«При повышенной влажности, без специальной защиты, древесина берёзы легко поражается грибами и быстро загнивает».

Но я не мог сдаться. Собрав все нервные импульсы в электричество одного провода, я ринулся вдогонку. План был такой. Обогнать. Благородно предложить: «Сэр, не желаете ли передохнуть». И упасть замертво. Обгоняя, Васильича на последнем вздохе, я заметил какую-то асимметрию в наших брёвнышках. Я притормозил. Когда передний конец бревна Васильича поравнялся с моим ухом, задний конец сравнялся с концом моего бревна! «Оптический обман», – решил я и остановился. Васильич радостно продефилировал вдоль моего уха, напевая: «Я-майка, Я-майка…» Но когда задний конец его бревна достиг того же самого уха! Моего уха!!! Передняя часть его бревна, вместе с Васильичем, ещё не успела достичь начала моего бревна?! В проекции Васильич вместе со своим брёвнышком дважды умещался в тени моего бревна!!! Оптика страшная сила. Но я устоял.

«Древесина берёзы отличается высокой прочностью, стойкостью к ударным нагрузкам и однородностью структуры».

***

Васильича я простил. Вернее, поверил, что он не специально.

– Да это все из-за этой древней рулетки, на ней все цифры стёрты» – оправдывался он.

– Рулетка эта – Вещь! Благодаря ей Днепрогэс построили, – я старался быть великодушным.

– С помощью неё, дай бог, коровник в Кривом Яре построили, – признался Васильич. – И, вообще, если Вещь пошла по рукам, это уже не вещь.

В конце концов обоих брёвен, мы пришли к совместному заключению, что ошибка произошла из-за того, что все измерения производились среди кустарника вне зоны прямой видимости. И без чьего-либо злого умысла. Но тащить бревна дальше, я категорически отказался и отправил Васильича за мотопомпой. Васильич вернулся достаточно быстро. Без мотопомпы, сердитый, бубня себе под нос: «Жлобы и недостаток электричества нас погубит». Зато он прикатил тачку времён Гражданской войны. Такие обычно в кино показывают. Я подкинул Васильичу идею создать в школе музей трудовой и боевой славы, два экспоната уже есть: рулетка, с помощью которой Днепрогэс построили и тачка времён Гражданской войны. Он задумался.

Благодаря нашей Дружбе, мы получили сразу три бревна, погрузили их в тачанку и погромыхали в сторону деревни. Васильича я недооценил: по дороге мы заехали на пилораму, и нам тут же выпилили из наших кривулек три прекрасных ровных бруска.

– А нельзя ли было сразу взять готовые бруски здесь? – поинтересовался я у Васильича, оглядывая территорию пилорамы, заваленную всяческим древесным разносолом, – Их тут как из ружья?!

– Нельзя! Ты что забыл, что я курирую строительство школы? – Васильич был категоричен. – Стоит мне взять хоть лучинку, и я потеряю лицо.

– Уважаю, – я пожал Васильичу руку.

Вот чем оказывается, я тут занимался – обеспечивал Васильичу макияж?!

– Давай, в следующий раз, просто купим. За деньги. – Предложил я.

– Да ты чё! Какие деньги?! Я же фактически бомж! У меня даже пенсии нет. Я же зэк!

«Да… не у каждого человека есть лицо», – подумал я, – «а у этого старого рецидивиста, в роговых очках, есть. Очки и лицо, лицо и очки, и больше ничего».

***

Оставшуюся часть дня мы посвятили замене балок в крыше сеней. Васильич был удивлён, обнаружив во мне необходимые навыки. Я ему рассказал, что у моей бабушки на окраине города был садовый участок и ещё дядя Слава, её сын. У дяди Славы были золотые руки, он умел все. Поэтому пилить, строгать и забивать гвозди, я начал видимо раньше, чем ходить. А сейчас у меня дача, где я оттачиваю мастерство, приобретённое в грудном возрасте. Ещё, я чуть не рассказал Васильичу о родовом проклятии по мужской линии, но вовремя остановился, решив, что он использует информацию в своих корыстных интересах. Тем более что его сени были в плачевном состоянии и нуждались в капитальной реконструкции. Три балки, которые мы заменили, были как мёртвому лангет. Котлета из продолговатого кусочка мяса.

– А давай я тебе свет в сени проведу, пока никто не убился, – предложил я, ощупывая твёрдую поверхность новой балки.

– А не спалишь? – засомневался Васильич.

– Это как? – не понял я.

– Ну как! Короткое замыкание, и нет избы?!

– Васильич, электричества бояться – телевизор не смотреть. Мы подведём провода к лампочке с двух разных сторон. Нулевой и фазовый провод нигде пересекаться не будут. Никакого короткого замыкания.

– А длинного? – спросил Васильич. И я не понял: шутит, дебил или без запятой?

– Это уже электросварка называется. Тебе надо что-нибудь варить? – поинтересовался я. – Кроме ухи, конечно. Трубы, арматура, коленвал у тачки…

– Рыба!!! – Васильич подпрыгнул. – За мной!

Вечер мы посвятили переработке пойманных карасей.