Читать книгу Мир Стругацких. Полдень и Полночь (сборник) - Олег Дивов - Страница 2

«Погружение у рифа Октопус»

Рассказ «Погружение у рифа Октопус» написан на рубеже 1959 и 1960 гг. Хронологически он, видимо, второй из текстов, впоследствии составивших «полуденный» мир: «Белый конус Алаида» уже рожден, но в главу «Поражение» еще не превратился. Впрочем, ведь пока нет вообще никаких глав, как и Полудня нет – хотя зачатки его уже намечены. Причем в «Октопусе» куда больше, чем в «Конусе»: налицо и Костылин (тогда как герой «Конуса» – не Атос-Сидоров), и океанолог Званцев, и астероид «Бамберга» («Стажеров» еще нет даже как замысла!), и термин «оверсан» (в рассказе «Путь на Амальтею» он уже явлен, но сам этот рассказ будет явлен читателям лишь через несколько месяцев)… Любопытно, что антураж этого предПолудня скорее соответствует первым главам грядущей повести, «Ночь на Марсе» и «Почти такие же», относящимся к XXI в. (а действие «Ночи на Марсе» вообще должно в конце ХХ в. происходить), да уж и «производственным» главам «Стажеров». Но при этом рассказ перенесен в куда более позднее время: при взгляде на потопленный во время Последней Войны японский или американский авианосец Костылин вспоминает, что ему не раз приходилось натыкаться на такие обломки трехвековой давности.

Кажется, у Братьев иногда возникало сознательное или подсознательное желание передвинуть Полдень на столетие вперед. Ведь и в «Попытке к бегству» дата открытия планеты Саула, «юлианский день двадцать пять сорок два девятьсот шестьдесят семь», относится к середине XXIII в.

Считать ли «Погружение» эпизодом взрослой молодости Лина, бортинженера и охотника (правда, потом охотничью стезю избрал Поль), из аньюдинской четверки мушкетеров? Если так, рассказ хорошо вписывается в соответствующую нишу: ведь Капитана, Атоса и Либера Полли мы в этом качестве видим именно как главных героев соответствующих глав, а Лину отведена роль второго плана (правда, дважды, причем оба раза на фоне Поля – однако последнее его появление приходится уже на время старости бывших обитателей 18-й комнаты). Но, пожалуй, этот вывод верен «с точностью до наоборот»: Стругацкие, сформировав своих героев порознь, вскоре начинают создавать для них общий мир. А для четверки из аньюдинского интерната – и общее детство.

Мир, где найдется место и Жене Славину (только готовящемуся появиться на свет в «Ночи на Марсе»), и Горбовскому, и Званцеву… И Охотнику из «Свидания», который потом станет Полем, но пока носит совершенно иное имя – как и его друг, в дальнейшем сделавшийся Лином. И герою «Белого конуса Алаида», еще не Атосу (он в рассказе, опубликованном на страницах «Знание – сила» № 12, 1959, получил очень тяжелую, возможно, даже смертельную травму – и, кажется, тень этого ранения продолжает витать над ним даже после совмещения с Атосом: в «Десантниках», в «Улитке на склоне», в «Волны гасят ветер»…).

Александра Костылина это касается тоже. Все они – «почти такие же», как были в ранних новеллах. Но некоторые изменились довольно заметно – и миры рассказов изменились вместе с ними, чтобы соответствовать миру Полудня.

Почему все-таки эта глава не вошла в «Полдень», будь то повесть 1962 г. или роман 1967-го и всех последующих лет? На то может быть несколько причин. Скорее всего, они действовали все вместе.

Прежде всего Братья, видимо, решили не переотягощать цикл «океанскими» главами, так что даже из двух гораздо более зрелых новелл, «Глубокий поиск» и «Моби Дик», выбрали лишь одну – а уж о третьей и речь не шла. Об этом еще скажем позже. Помимо всего прочего, все эти главы-новеллы отмечены влиянием знаменитого романа А. Кларка «Большая глубина» (он на многих наших фантастов оказал влияние: Жемайтис, Ларионова, Кир Булычев – не только «Узники «Ямагири-мару», но и «Агент КФ») – причем для каждой из них в отдельности перекличка с Кларком не была чрезмерной, а вот вместе… но вместе, под одной обложкой, они никогда и не появлялись.

Наконец «Погружение у рифа Октопус» отражает тот этап творчества Братьев, который сами они с неудовольствием называли «ранние Стругацкие». Гораздо в большей степени ранние, чем то характерно для ряда других новелл «полуденного» цикла, даже всего на год-два позже написанных.

Это действительно так. Однако пускай ранние Стругацкие, но все равно – СТРУГАЦКИЕ! Так что новелла эта имеет отнюдь не только историческую ценность.

Добавим, что тема рифа Октопус у Стругацких поднимается неоднократно, даже название это иной раз звучало. Ну и часть реалий была использована в том же «Глубоком поиске», правда, оставшись почти за кадром: помните, о чем имела сведения Океанская охрана? Среди прочего – о драконах и «об океанском гнусе – маленьких хищных рыбках, многотысячными стаями идущих на глубине полутора-двух километров и истребляющих все на своем пути».

А еще в планах Братьев был такой пункт: «Вставить в главу «Риф Октопус» дрессированных кальмаров, уничтожающих косаток». Будь эта переделка реализована – новелла, похоже, вобрала бы в себя некоторые мотивы «Глубокого поиска»… и не только их. Между прочим, поди угадай, каких именно косаток Стругацкие имели в виду: совершенно реальных «китов-убийц» – или тех абсолютно фантастических рыб, которые появляются только на страницах «Погружения», чтобы стать жертвами стаи белых драконов. Лично мне кажется, что второй вариант больше похож на правду.

(Откуда вообще взялись эти рыбы-косатки? Опять же поди угадай. Возможно, перед нами увеличенные «двойники» таких совершенно реальных обитателей моря, как рыбы-дельфины: это дорада, она же корифена, с дельфином у нее нет ничего общего, кроме рыбацкого названия.)

«Современная зарубежная научная фантастика»

Статья была написана в начале июля 1965 года, вероятно, для Детской энциклопедии: как раз тогда стартовало второе, 12-томное издание, том 11 которого был зарезервирован за языком и литературой. Выпуск энциклопедии затянулся до 1968 г., и в конце концов тему зарубежной фантастики выделить уже не рискнули, а главу об НФ как таковой написал академик Л. И. Тимофеев, неплохой литературовед, положительно относившийся к Стругацким, но…

Может быть, самое правильное – это попробовать хотя бы выборочно ознакомиться с теми произведениями, которые упомянуты в рецензии. Благо теперь это легче, чем во времена АБС.

Честно говоря, в том-то и дело. Когда осознаешь, НАСКОЛЬКО такое легче сейчас, – становится ясно, что проблема была не только в доинтернетной эпохе. Просто Стругацким приходилось просматривать все эти образцы американской фантастики, что называется, «без права выноса»: на столе в редакции, в квартире у кого-то из выездных друзей… Читать наспех, без возможности копирования (опять-таки дело не только в отсутствии ксероксов и сканеров), делать выписки буквально «на коленке»… И – невольно упускать важные подробности, ошибаться. А иногда, наоборот, прибегать ко вполне осознанной маскировке.

Это, кстати, хорошее напоминание для тех, кто сейчас абсолютно не представляет, о какой эпохе идет речь – и ностальгирует по ней без осознания того, какие проблемы там возникали буквально на каждом шагу. Безусловно, не только у Стругацких. Но вот возьмем как раз их. Уже ясно, что ведущих фантастов страны (налицо не только «Полдень, XXII век», но и «Попытка к бегству», «Далекая Радуга», «Трудно быть богом», «Понедельник начинается в субботу»; «Хищные вещи века» уже стоят в издательских планах, хотя из-за начальственных придирок застряли еще на несколько месяцев). На тот момент – не диссидентов, во всяком случае, явных и вообще покамест гораздо меньше разошедшихся с окружающей действительностью, чем всего пяток лет спустя. Вот эти ведущие писатели, свободомыслящие, но все еще считающиеся лояльными, знающие установленные правила игры и в данном случае готовые соблюдать их, решают поработать над достаточно безобидной с точки зрения идеологии темой. Тем не менее на их пути постоянно встают серьезные препятствия.

…На самом деле так бывало не всегда: не будем демонизировать эпоху, и так-то много желающих. В других случаях, достоверно знаем, Стругацкие (то есть преимущественно АН: в руки БНа сборники и журналы иностранной фантастики начали попадать позже и менее систематически) имели возможность работать с такой литературой в куда более благоприятных условиях. Без цейтнота «на коленке», не часами, но днями и неделями, с возможностью брать домой.

Да, в других случаях бывало иначе. А вот на сей раз, похоже, получилось именно так, в режиме цейтнота. Почему? Да, собственно, нипочему: приукрашивать эпоху столь же незачем, как и демонизировать. Просто потому, что «так уж вышло» в данный конкретный момент. И вот надо готовить статью – а материалов под руками нет: ни новые получить иначе чем «на коленке», ни освежить в памяти ранее прочитанные. Повторно добраться до них, как правило, не невозможно – но это отдельный серьезный труд. Который потребует немало времени и усилий, а к тому же не факт, что увенчается успехом…

«Поражающая научная фантастика» – это «Astounding Science Fiction»; кстати, самый славный журнал (не англо-, а просто американский) за всю историю фантастики: трижды сменив название, но сохранив сущность, он продолжает существовать до сих пор, теперь под именем «Analog». Описание обложки, правда, соответствует не майскому, а февральскому номеру за 1959 г. (сказывается ситуация «без права выноса»). Итак, какие же произведения опубликованы в нем?

Автор «Пиратов Эрзаца» (именно Эрзаца, без «т», в том самом смысле: «эрзац-пираты») – Мюррей Лейнстер, один из классиков. Нашим читателям эта его вещь, добротная и неплохо читаемая, знакома под более поздним названием «Пираты Зана». Чем история про космопиратов могла резать глаз в 1960-е гг. – вопросов не вызывает: тогдашние читатели в прогресс, научный и социальный, верили крепко. Скажи им кто-нибудь, что человек к 2015 г. так и не ступит на поверхность Марса, – это было бы воспринято как крайне антинаучная фантастика. Сейчас-то анахронизмом выглядит скорее логарифмическая линейка, чем пиратский колорит, за которым, увы, даже в космос нет нужды удаляться…

(Тут самое время вспомнить, что Стругацкие планировали поднять космопиратскую тему еще в том замысле, итогом которого стал «Путь на Амальтею», – но отказались от этого плана из-за его абсолютной цензурной непроходимости. Наверно, потому они о «Пиратах Эрзаца» высказались осторожно: так, чтобы это при большом желании могло быть истолковано как неприятие «космопиратства»… но на самом деле таковым не являлось.)

Рассказ «Кочегар и звезды» принадлежит некому Джону А. Сентри. К счастью, в тогдашнем СССР, видимо, не было известно, кто скрывается под этим псевдонимом, иначе у Братьев, будь эта статья подана на публикацию, могли возникнуть… проблемы. Нет, скорее всего ничего страшного не произошло бы: Стругацкие регулярно конфликтовали с властью по гораздо более серьезным поводам, чем мелькнувшая в литературном обзоре фамилия (а тем более псевдоним) зарубежного фантаста. Но, наверно, именно с учетом такой возможности в обзоре почти всегда упомянуты лишь названия рассказов, а не их авторы: мало ли что…

В случае с Сентри предосторожность оправдана: никакой он не Сентри, а Альгирдас Йонас Будрис, сын генерального консула досоветской Литвы в Нью-Йорке, на момент написания статьи уже и сам считавшийся официальным представителем литовского правительства в изгнании; вдобавок, словно этого мало, – еще и активный сайентолог. Тем не менее фантастику Будрис писал совершенно без оглядки на подобные детали своей биографии – и делал это хорошо. «Межзвездный кочегар» (назовем его так) – рассказ пронзительный, горький и мужественный. Но слишком пессимистичный для того, чтобы открыто похвалить его в советском фантастиковедении 60-х: события происходят после глобальной космической войны, человечеством проигранной…

Текст, который следует в журнале дальше, даже не упомянут: Calvin M. Knox «Hi Diddle Diddle!». Похоже, АБС или АН не хватило времени его внимательно, с выписками прочесть, а при беглом просмотре название перевести затруднительно. На деле это всего лишь зачин детского стихотворения-нонсенса, в котором корова прыгнула выше луны. Сюжет же без всякого нонсенса повествует о том, как получить молоко на лунной базе. Кто автор? Под личиной Кэлвина Нокса он тут скрывался последний раз, далее уже публиковался под своим собственным именем – Роберт Силверберг… Рассказ этот хорошо известен любителям фантастики, на русский он переведен (в 1990 г.) под названием «Тру-ру-ру-ру», что поделать, алгебра абсурдистских фраз не поверяется гармонией.

Далее – «Случайная смерть» Питера Бейли. У нас он не переводился, а в англоязычной фантастике довольно известен (как и его автор). Рассказ… пожалуй, хорош и уж точно неожидан; сюжет его немного сродни той истории о гигантской флюктуации, которую Жилин излагает в «Стажерах», поэтому похвалить его тоже было затруднительно: Жилин-то шутил, а у Бейли все всерьез, с нарушением логики «жесткой» НФ, с привязкой категории везучести/невезучести к галактическим расам, с трагическим исходом…

Следующий рассказ в перечне – «Недостающее звено». Его написал Фрэнк Герберт: ранний, еще не овеянный славой «Дюны», но уже тогда создававший незаурядную фантастику. Если поискать аналогии у самих АБС, то это словно бы «Попытка к бегству» и «Благоустроенная планета» в одном флаконе. Потому и «недостающее звено»: как там в «Попытке» сказано о цивилизации Саулы – «родной брат человечества – очень юный, очень незрелый и очень жестокий…». В данном случае не такой уж незрелый, но по-прежнему столь жестокий, что Герберт при первой же возможности ставит его под контроль со всей американской решительностью.

Ну и последний из рассказов того «майско-февральского» номера: Леонард Локхард (опять псевдоним, причем эпизодический: обычно автор писал под своим реальным именем Чарлз Леонард Харнесс) «The Professional Touch», что в данном случае означает скорее «Профессиональная ошибка», или даже попросту «Туше́». Почему он тоже не упомянут? Можно предположить – потому, что и его вот так «на коленке» не просмотришь, не осознаешь: сюжет посвящен злоключениям юриста, помогающего оформлять патенты на фантастические изобретения. Хорош ли рассказ? Бывали и получше (у «Локхарда» их целый цикл), этот чуть переотягощен патентоведческими подробностями, интересными скорее бармену Джойсу, чем Юре Бородину или даже Ивану Жилину… но все-таки неплох. То же и об авторе скажем, ни разу не получившем «Хьюго» и «Небьюлу», но неоднократно на них номинировавшемся.

Анализировать состав японского журнала не возьмемся: тут надо обладать квалификацией Аркадия Натановича! Но третий из упомянутых журналов, «Изумляющие рассказы», – это, безусловно, «Amazing Stories»: по сравнению с «Analog» во всех его аватарах и в самом деле не самое притязательное чтиво, однако…

Номер, на обложке которого «запечатлен грустный момент из биографии некой прекрасной блондинки, повстречавшейся с чудовищным муравьем слоновьих размеров», на сей раз указан точно: ноябрь 1958 года; вот только девица все-таки брюнетка. Вроде бы мелочь – но характерная: снова, уже в который раз, срабатывает знакомая ситуация. Братья (или даже только старший из них) успевают прочесть и законспектировать один рассказ, однако к тому моменту, когда берутся за статью, журнала перед ними уже нет.

Итак, рассказ «Ужас в наследство». Автор его – Генри Слезар, такой вот полупсевдоним (у него и настоящих псевдонимов хватало в основном для работы в межавторских проектах – бок о бок с тем же Силвербергом, Робертом Блохом и Харланом Эллисоном), американизированная версия фамилии: по разным источникам то ли Шлоссер, то ли Слесарь… Что, впрочем, одно и то же: Слезар – почти ровесник старшего из Братьев, а мог бы оказаться и соотечественником, вот только его родители в отличие от Натана Стругацкого подались не в революцию, а в эмиграцию. Верна ли характеристика рассказа? Пожалуй, да, хотя и чуть слишком безжалостна: Слезар как писатель и сценарист успешно работал в хорроре, особенно детективном, но именно «Ужас в наследство» – дежурная вещица, как раз чтобы не пропустить журнальную публикацию. При этом сделана она с достаточным профессионализмом, и, честно говоря, едва ли от нее отказался бы любой из наших журналов фантастики в ту пору, когда они у нас появились… а вот эта пора уже и миновала… Но не будем о грустном.

А какие еще рассказы скрываются под обложкой того номера? Их четыре: два принадлежат фантастам, которых хорошо знает современный читатель по обе стороны океана, один сохраняет известность только на англоязычных берегах, и еще один малоизвестен даже там.

Начнем с именитых. Бертрам Чандлер, рассказ «Clear View» – что в данном случае, пожалуй, правильней перевести как «Идеальная видимость», или «Открытый горизонт»: у Чандлера терминология флотская, он как в юности всей душой возлюбил море, так до старости и писал только о нем. Даже когда действие, как в этом случае, происходит не на океанских просторах, но в космических глубинах.

Далее – Мэрион Циммер (ну ладно, пусть будет Зиммер, раз уж так повелось у теперешних переводчиков) Брэдли «Спасатели планеты». Этот текст, принадлежащий циклу «Дарковер», в 1992 г. переведен на русский, так что читатели могут оценить его сами… Ан нет, не совсем так: перевод 1992 г. сделан по поздней версии, дотянутой (чтобы не сказать – раздутой) до романного объема, а в «Amazing Stories» № 11.58 опубликован исходный, журнальный вариант, не выходящий за пределы короткой повести. Поэтому доступная нам переводная версия – довольно неплоха, но та, с которой могли (если успели) ознакомиться Стругацкие, – много лучше.

Один рассказ «Мир за Плутоном», как уже говорилось, принадлежит автору, известному лишь в англоязычной галактике, в журнальной публикации он не указан, но это, как выяснилось впоследствии, некто С. H. Thames, реальное имя – Милтон Лессер. Тоже один из типичных «многостаночников», работавший, в зависимости от жанра, под кучей псевдонимов, среди которых и… Эллери Куин! (Не будем путать собственное творчество создателей этого коллективного псевдонима, знаменитых кузенов Даннея и Ли – тоже, кстати, псевдонимы! – и некоторое количество приличных профессионалов, которым вышеназванные кузены иногда разрешали поработать под брендом «Эллери Куин».) «Мир за Плутоном» – очередной эпизод приключений Джонни Майхема, супергероя отнюдь не без страха и упрека, около десяти лет остававшегося знаковой фигурой американской фантастики. Можно ли назвать эту историю бульварным чтивом? Ну… Не в большей степени, чем рассказ Слезара. Сюжет достаточно драматичен, а автор вправду умелый профессионал, так что, несмотря на определенный архаизм, «Мир за Плутоном» неплохо смотрелся бы и на страницах наших журналов фантастики. Тогда, когда они появились. А это отнюдь не 1958-й и даже не 1964-й.

Ну и наконец-то по-настоящему неизвестный фантаст Дж. Л. Вандербург, чья короткая известность как мастера иронической фантастики приходится на 1950-е годы, а потом он сгинул без следа. Очень может статься, что это тоже чей-то псевдоним, так и оставшийся не раскрытым. Его рассказ «Moon Glow» (в данном случае – скорее «Лунный удар», чем «Лунный свет») уж точно не является бульварным чтивом: юмор искрометен, ирония едка и гораздо в большей степени направлена на американскую, чем на советскую сторону участников пресловутой «лунной гонки». К сожалению, Братья, даже если успели его прочитать, вряд ли могли похвалить открыто: сюжет, в котором ее величество Русская Водка оказывается на Луне раньше, чем Кентуккийское Виски, точно не сникал бы одобрения тогдашнего литературного начальства.

Экскурс на страницы американских журналов завершен. Мы видим, что обзор Стругацких неизбежно включает элементы политеса, а зачастую его возможности ограничены и чисто техническими проблемами. Однако… что можно возразить против этой основной мысли: «О литературе судят по ее лучшим образцам, а не по неудачам и халтуре… Но мы все время помним, что умные, честные и талантливые произведения Брэдбери, Азимова и других зарубежных фантастов, известные советскому читателю и получившие заслуженно высокую его оценку, появились впервые именно в этих «поражающих, подлинных, изумляющих» журналах и приложениях, сплошь и рядом в неприятном и диком соседстве с макулатурой, халтурой и спекуляцией на низком художественном вкусе».

Дальше уже пошли книжные персоналии: на тот момент новинки, переведенные совсем недавно, а то даже еще не переведенные (признаемся, как-то не сразу удается представить мир, в котором таковыми являются «451 градус по Фаренгейту», «Солярис», «Конец Вечности»). Все они сейчас более чем известны, так что анализировать тут как будто нечего. Хотя…

Интересно, «День триффидов» Уиндема упомянут потому, что старший из Братьев уже взялся его переводить – или эта работа началась чуть позже? Как бы там ни было, «С. Бережкову» через год предстоит защищать Уиндема от неизбежного гнева литературного начальства – для чего ему придется затушевать недвусмысленное указание на то, что триффиды являются продуктом лысенковской биологии, а погубивший человечество «звездопад», судя по всему, был не осколками кометы, но результатом спонтанного срабатывания советских боевых спутников… Впрочем, во времена Уиндема и сам термин «спутник» еще не вошел в обиход: вот как давно все это было!

Повесть Шекли «Странствия Джона» – безусловно, «Хождение Джоэниса»; имена John и Joenes при обычных обстоятельствах спутать трудно, но продолжаем помнить о ситуации «без права выноса». Судя по контексту, Стругацкие полагают, что перевод ее вот-вот будет разрешен (уж не «С. Бережков» ли им планировал заняться?), – но этого пришлось ждать четверть века плюс еще год для совсем уж не поддающейся маскировке главы «Джоэнис в Москве», из которой становится ясно, что не одна лишь американская военщина виновна в гибели человечества…

Вообще же Шекли, по счастливой случайности закрепившемуся в имидже «прогрессивного-американского-писателя-бичующего-буржуазную-действительность», конечно, повезло: советские переводчики (пусть и не Бережков) ухитрялись сделать конфетку из любого его произведения. Даже из «Хождения Джоэниса», вещи не просто скучнейшей, но и, так сказать, экспериментальной – в том смысле, что автор во время работы над ней по-крупному экспериментировал с ЛСД. Поэтому не следует удивляться его популярности у нас при почти полном забвении в оригинале: Шекли – фантаст достаточно неплохой, но переводили-то его настоящие мастера, не ему чета…

И совсем уж напоследок несколько слов о романе А. Кларка, который пришел к нам под названием не «Бездна», а «Большая глубина». Специально для тех, кому до сих пор кажется, будто Братья «прячут», «избегают выдавать» перекличку своего творчества с этой книгой. Да ничего и никогда они не прятали – как сам Кларк не прятал свои многочисленные отсылки к мелвилловскому «Моби Дику»! Наоборот, Стругацкие прилагают максимум усилий, чтобы «Большая глубина», а также другие новые (на тот момент!) романы Кларка, Азимова, Уиндема, Брэдбери и Шекли дошли к нам как можно раньше.

Как правило, им удавалось ускорить этот процесс. Когда на годы, а когда и на десятилетия. В те же годы и десятилетия создавая собственные шедевры, сплошь и рядом по принципу – «когда б вы знали, из какого сора…». Да вот хотя бы пример этой статьи, как будто проходной, не опубликованной – но на формулировку насчет «мутантов-выродков» все обратили внимание? До «Обитаемого острова» еще почти пять лет.

А «Понедельник» состоялся несколько месяцев назад – и впечатления от визита Привалова за Железную Стену, как видим, совсем свежи.

Автор выражает глубокую благодарность группе «Людены» в целом и Светлане Бондаренко в частности: без ее помощи не состоялась бы ни эта статья, ни сам раздел в сборнике, посвященный творчеству «неизвестных Стругацких».