Читать книгу Математическое моделирование исторической динамики - Олег Евгеньевич Царьков - Страница 17

„…Винтовка рождает власть…” (Мао Цзэдун)

Неравенство между людьми имеет множество оттенков, которые влияют на структуры общества. Удовлетворительного функционального объяснения его истоков нет и быть не может, ибо любая попытка – это сделать представляет собой спорную гипотезу относительно природы человека, либо базируется на petition principii, т.е. представляет собой объяснения через объясняемое296.

Между тем, различия между людьми существуют и определяются следующими четырьмя факторами. К ним относятся:

1) биологический (генетический),

2) физическая среда обитания, в частности климат, ландшафт, доступность ресурсов,

3) отношение к труду, его конечному результату, как текущему, так и интегральному297. Эти различия возникают как на текущем уровне соперничества, так и от места в иерархии труда,

4)  накопленная технологическая и ментальная298 культура, содержащая опыт, мотивацию и метапотребности.

Одна часть этих различий устраняется или нивелируется благодаря обучению, а другая путём изменения парадигмы развития, приводящая к изменению потребностей и, соответственно, иерархий труда. Именно рутинный труд, как труд необходимый в обществе, порождает социальное неравенство. Оно определяется местом индивида в иерархии труда299, позволяющее ему распоряжаться или владеть излишками труда, и иерархией потребностей, которая не зависит от доминирующего вида собственности на средства производства. Прогрессирующее разделение труда формирует, возобновляет и постоянно культивирует социальное неравенство и классы.

Оперируя категориями потребностей можно утверждать, что появление труда и его разделение является реализацией потребности индивида в безопасности самой жизни (защите от биологического нападения несоциального биологического окружения). Потребность человека в безопасности обеспечения материального существования в процессе контактов с внешней срелой и социально близким (родственным) окружением стало причиной возникновения иерархий труда, эксплуатации и правил, которые её регламентируют и воплощены в праве. Соперничество с другими иерархиями труда за ограниченные ресурсы является первопричиной формирования протогосударств и связанных с ними этических и моральных норм, а также чувства прекрасного, воплощенных в культуре.

Возникновение и развитие первых государственных институтов является долгим процессом, связанным с появлением цивилизации. Они появляются не вследствие неравного распределения продукта и связанной с ним статусности, а являются результатом увеличения плотности населения. Он становится причиной появления общественной потребности в распределении ресурсов, распределении избыточного продукта и/или выполнения других общественных функций, которые невозможно разрешить на групповом уровне. По мере их выделения и развития в процессе общественного разделения труда происходит изменение системы потребности и мотивации, как ее исполнителей, так и остальных членов иерархии труда.

Государственность правомерно рассматривать как предметную форму структуры общества, возникшего из общественного разделения труда, и материализованную в форме протополиса. Будучи принципиально новым этапом социальной интеграции, возникшим вследствие неолитической технологической революции, изначальная урбанистическая культура является первоисточником современной цивилизации. Первотолчком на этом пути стало разделение первых объединений людей на две половозрастные группы300, установление половых запретов, возникновение семьи. Вслед за этим произошло объединение культурных и технических потенциалов человеческих групп, заместившее конфликты за ресурсы, преобладавшие в эпоху присваивающего хозяйства.

Археологические исследования дают для Передней Азии в конце неолита (Х тысячелетия)301 следующую картину:

1. Освоив земледелие, охотники и собиратели перешли от кочевого к полукочевому, а затем оседлому образу жизни. Численность общин выросла с 50-60 человек до 150-200.

2. Экономико-технический баланс общин был настолько скуден, что накопления богатств не происходило и сохранялось социальное равенство.

3. С оседлостью наметился прогресс поселений и произошёл переход от одного общего жилища, к нескольким строениям одинакового типа.

4. При переходе к оседлости произошло разделение функций между пастухами, земледельцами и охотниками. Кроме того, выделилось особая группа лиц, стороживших поля от набегов животных и угодья от чужаков302.

5. Общественное разделение проявлялось только в виде выделения особо почитаемых людей, связанных с функциями обороны (воины) и накопления знаний (жрецы).

Примерно по такому же сценарию развивались остальные земледельческие общества. Степные и таёжные объединения, ресурсы которых более ограничены, остались на полукочевом этапе развития. Вследствие этого их социальный прогресс шёл по тому же сценарию, но в разы медленнее.

Специфика жизни охотников и собирателей, перешедших к скотоводству и земледелию, распространило традицию родовой реципрокации, основанной на ведении общего хозяйства и взаимного обеспечения всех членов рода. Внутри него ещё не существует таких понятий, как самоидентичность, собственность и/или принуждение к труду. Соответственно, у них первоначально отсутствовало понятие собственной выделенности и отличия чужой культуры, как и норм, их определяющих.

Система родоплеменных отношений стала важной составляющей социально-экономической жизни людей. Её основой являлись большие патриархальные семьи, имеющие общего родоначальника, жившего за несколько поколений до них, составляли линидж, который состоял из поколений кровных родственников, объединённых осознанием самоидентичности, основанных на примитивных верованиях и взаимоотношениях. С изменением условиий хозяйствования их прежняя территория, в зависимости от её плодородности, могла прокормить в сотни и тысячи раз больше людей303. В целях её эксплуатации группы объединялись с дальними родичами, формируя сообщества – роды и кланы.

Появление первых относительно сложных иерархий труда в эпоху энеолита явилось толчком для социального расслоения. Сначала в составе больших семей появились новые социальные группы: лично свободные, но неполноправные члены304 и рабы. Их появление это вначале носило спонтанный характер и проявилось в форме патриархального рабства, когда раб считался младшим членом большой семьи. На следующем этапе началось расслоение между семьями: одни обладали большим количеством рабочих рук, другие – меньшим. Их количество влияло на достаток, семейный вклад в жизнь сообщества и, в конечном счёте, влияние.

По мере увеличении численности рода между его отдельными членами или группами усиливалось соперничество и возникали конфликты. Они вели к разъединению прежде единой общности, отделению от неё частей, которые в поисках удобных земель уходили достаточно далеко от родового центра, сохраняя при этом определённые контакты. Здесь они сталкивались с подобными себе группами, которые часто оканчивались применением насилия. Эти стычки укрепляли внутриродовую связь, способствуя возникновению понятия „свои”. Эту общность культивировал новую социальный институт – мужские союзы. Они генетически связаны с мужскими домами родовой общины, чьей задачей являлась социализация юношей.

Мужские дома изначально служили местом жительства холостых мужчин, но в процессе эволюции превратились в организационные центры со своими руководителями, ритуалами, тайными языками, обрядами инициации и церемониями. Необходимость в обеспечении коллективной безопасности возникает уже при ведении присваивающего хозяйства. Она состоит из трёх задач:

1) взаимодействия со средой обитания для длительного и перспективного удовлетворения потребностей всех или большинства членов группы,

2) защиты от агрессивной внешней среды,

3) ограничение насилия в группе, порождённое внутригрупповой конкуренцией за ресурсы и статус. Их решение вызывает потребность в организаторе коллективной безопасности, так называемом военном вожде305.

Важным способом её укрепления была традиция участия в общественных работах и общественных мероприятиях. Следуя ей, группы, отделившиеся от основного ядра, периодически участвовали в них, выделяя рабочую силу и/или ресурсы, иногда компенсируя их в форме дара. Со временем эта добровольная реципрокация „коренному роду” превратилась в обязанность. Сначала она была символической и часто даже не нормировалась, позже она стала платой, освящённой обычаем306. В родовых общинах этот оседлых земледельцев и скотоводов процесс стал массовым и типичным. Вследствие этого аграрные центры древности стали исторически первыми носителями традиций для своих родичей, живущих на периферии.

Соперничество за ресурсы и их коллективная эксплуатация307 изменили природу родовых отношений. В силу объективных причин прежние кровнородственные единицы перемешивались, а связи между ними рвались308. Это происходило по разным причинам, главной из которых были внешние угрозы: войны309, голод, болезни, природные катаклизмы. Пережившие их сообщества теперь состояли как из родственников по мужской и женской линиям, так и лиц, не связанных кровным родством. Таким образом, в понятие родственных отношений стал вкладываться гораздо более широкий смысл310, чем просто генетическое родство. Это объединение обычно называют соседской общиной, но на самом деле это более сложное образование311, которому более подходит термин клан. Его основным отличием от примитивной родовой общины становится расширение правового обычая за пределы патриархальной семьи и их оформления в виде клановой „правды”312. На определённой стадии родового строя этот вид социальной организации стал её первоосновой, вышедшей за пределы первоначальных родовых отношений. Известны случаи, что какой-нибудь линидж, входивший в один клан, оказывался во враждебных отношениях с другим, в котором большинство составляли его родственники313.

С упрочением социального неравенства314 клан или объединение родственных кланов постепенно трансформировались из условно-родственного объединения в социальный организм – этническое „иерархическое образование, состоящее из нескольких социальных групп”. Основой такой структуры повсеместно является тот институт, который С. М. Абрамзон называет „генеалогическим родом”, П. Кирхофф – „коническим кланом”, а Л. Крэдер – „генеалогическим кланом”. Отдаляясь друг от друга, они постепенно росли, менялись и распадались, обретая многообразие.

На самых ранних этапах складывания „кланов” в ходе бед и неурядиц началось выдвижение лиц, способствовавших их преодолению. Их деятельность сопровождалась признанием родичами заслуг перед общиной в форме всеобщего уважения или престижа, который позволял ему быть более свободным в своих действиях, чем предусмотрено обычаем315. Этот процесс стихийно привёл к возникновению меритократии – системе награждения отличившихся общинников по их заслугам или деяниям и стал дополнительным стимулом самореализации индивидов. Удачливый охотник, умелый изготовитель орудий труда, знаток трав, хранитель огня, знахарь и сказитель пользовались заслуженным уважением среди соплеменников, выражавшемся в заботе об их лучшем быте, питании и отдыхе.

Археологические раскопки показывают, что в VIII тысячелетии в Передней Азии произошла „аграрная революция”, которая сопровождалась с перманентным расселением родов и освоением новых ресурсов. Соперничество между ними вызвало необходимость строительства примитивных укреплений, которые использовались в оборонительных целях, и привела к военизации мужских союзов. Новый общественный порядок представлял собой множество локальных обществ, монопольно эксплуатировавших ресурсы отдельных долин и в силу слабости логистики не способных к дальнейшей экспансии. Их уединение нарушалось нерегулярным обменом с соседями и отражением внешних угроз.

Реальные и мнимые достижения таких объединений воспринимались, как покровительство сверхестественных сил данному сообществу, что усиливало роль жречества. Вслед за ним с развитием хозяйственных, общественных316 и военных функций внутри общины, росло число направлений, где можно было проявить себя, а, следовательно, и число номинантов на уважение. Это явление является прямым следствием разделения труда, его иерархической функциональности и необходимостью удовлетворения потребностей всех членов общины. Естественно, что первые „меритократы” преимущественно передавали свой опыт кровным родичам, обеспечивая им преимущественное положение. Вследствие этого „первобытная меритократия” медленно, но неуклонно развивалась и dcrjhtt привела к выделению „заслуженных” родов, которые обрели наследственные привилегии, облекаемые в привычные формы «заслуг».

Система передачи навыков, умений и знаний внутри замкнутого круга лиц и, как следствие, наследование ими заслуг со временем превратила его некоторых представителей из равных, хотя заслуженных членов, в управленческую элиту, сосредоточившую в своих руках властные полномочия и связанные с ними экономические преференции. Таким образом, почти альтруистическое почитание потомков людей, которые принесли благо общине, с веками трансформировалось в дифференциацию её членов по „аристократическому принципу”, прикрываемому традицией. Для рядовых общинников этот порядок сохранял меритократический характер: власть и богатство родовой знати связывались с „заслугами” её предков. Такая подмена понятий и культ предков легли в основу общественного сознания и обожествления знати.

К концу раннего энеолита317 ареал земледелия существенно расширился, охватив новые регионы. Это процесс был обусловлен тем, что, благодаря развитию технологий318, земледельческое хозяйство достигло такого уровня развития, при котором прежние районы обитания не смогли поглотить рабочий потенциал обществ. Избыточное население устремилось на освоение соседних плодородных земель и/или сконцентрировалось на поиске новых технологий, в результате которого произошло отделение ремесла и его дальнейшая специализация. Вслед за этим началась диверсификация производства: ряд материалов производились в определённых местах, откуда они направлялись для обмена в другие регионы. В ряде мест развилась добыча камня, минералов, металлических руд и их обработка.