Читать книгу Якутские национальные вооружённые формирования в гражданской войне 1917-1923 гг. - Олег Евгеньевич Царьков - Страница 4

4. БОЛЬШЕВИКИ: ОРГАНИЗОВАННОЕ НАСИЛИЕ

Оглавление

Любой народ в своём восприятия окружающего мира исходит из собственного понимания справедливости и свободы. Они не являются абстрактными понятиями, а в каждом конкретном случае формируются институциональной матрицей общества. По этой причине разрушение традиционных связей и представлений вызывает бурное противодействие. Именно такое насилие совершила большевистская власть над якутским народом. В результате так называемого «Декабрьского вооруженного антиколчаковского переворота» земское руководство Якутской области было отстранено от власти, а вместо него был образован военно-революционный штаб Красной Армии в составе десяти членов.


Рис. 2. Якутский ревком 1920 г.


Со свержением колчаковщины Якутская организация ВКП (б) немедленно взяла курс на захват власти. ВРШ отдал приказ произвести аресты видных деятелей прежнего режима и учредил революционный трибунал, составленный исключительно из большевиков. Всего за три дня в Якутске арестовали 98 человек, включая руководителей земства. Командующий революционными войсками Б.С. Геллерт пытался препятствовать произволу, но был предательски убит. В советской историографии эта позорный факт намеренно искажался и умалчивался. Сам убийца, будучи в 1928-32 годах главным архивариусом Якутии, приложил немало усилий для сокрытия своего преступления, всем доказывая, что Геллерт возглавлял антисоветский заговор, торговал спиртным и лично участвовал в расстрелах.

После ликвидации своего самого авторитетного соперника большевики подчинили своему влиянию остальных эсеров взяли курс на ликвидацию всех военных сил, на которые могли бы опереться их оппоненты. Последний оплот порядка Якутская казачья команда была расформирована 12 марта 1920 года. Два дня спустя в Якутск поступило телеграфное распоряжение уполномоченного Сиббюро ЦК РКП(б) и Сибревкома по созданию Якутской парторганизации и уполномоченного по организации Советской власти по Якутскому уезду (району) М.К. Аммосова о роспуске военно-революционного штаба. Вместо него был организован коалиционный Временный ревком в составе председателя и двух членов. Главной причиной, по которой ВРШ передал власть ревкому, стал финансовый вопрос. Растратив все средства и земские запасы, область оказалась в стеснённом положении.

Следует сразу отметить, что «триумфальное восстановление советской власти» после падения колчаковского режима проходило не так гладко. Сначала возмутился Вилюйск, где реквизиции и притеснения, спровоцировали антисоветское выступление.

Мятеж в Вилюйске и появление колчаковских отрядов на Лене вызвали истерику у членов ЯВРШ, который расстрелял тринадцать деятелей колчаковского режима528. В «Обращении к гражданам» сообщалось, что их осудил ревтрибунал за контрреволюционную деятельность. Незаконное массовое убийство областного руководства, особенно на фоне работы колчаковской следственной комиссии, потрясло и озлобило местную общественность и напугало простых граждан. Борьба с контрреволюцией и врагами советской власти проходила красной нитью и в политике Якутского ревкома, возглавляемого М.К. Аммосовым.

С образованием временного ревкома в Якутии начался новый этап – период политики «военного коммунизма», составными частями которого являлись продразверстка, экспроприация собственности и жесткая партийная регламентация жизни общества. Ключевым элементом этой системы должен был стать продотдел, права которого были существенно расширены. Отдел имел право реквизиции предметов первой необходимости, регламентации потребительских цен и розничной торговли, регулирования ввоза и вывоза товаров и продуктов по области. Другой важной функцией продотдела стало определение норм потребления для различных категорий граждан и распределение предметов потребления по установленным нормам. Однако, центр не испытывал к его сотрудникам особого доверия, опасаясь разбазаривания средств. Поэтому по рекомендации М.К. Аммосова, в Якутии была введена должность губпродкомиссара.

Волюнтаристская политика, проводимая большевиками, привела к тому, что к концу 1920 года в Якутии возник недостаток хлеба в размере 450000 пудов. Похожая ситуация складывалась и в других сферах. План по поставкам скота был выполнен на 80%, а масла – 130. В результате этого уже в октябре 1920 года красноармейские и городские пайки были существенно снижены, для большинства скотоводов и охотников уполовинены. Столь удручающей ситуации с продовольствием не было даже в начале 1919 года: тогда голодовка началась только в марте и была компенсирована поставками из Иркутска к июню. Одновременно с обложением крестьянства, продолжалась экспроприация промышленных предприятий, банков, транспорта и связи, а также имущества крупных купцов. По указанию из Москвы все предприятия Якутска, находящиеся во владении частных лиц или обществ, были экспроприированы властями или переведены под контроль государственных органов. В течение осени и зимы 1920 года кустарно-ремесленное производство Якутска перешло на выполнение государственных заданий и окончательно утратило связь с рынком. Бедственное положение кустарей усугублялось прогрессирующей гиперинфляцией, несравнимой с падением стоимости сибирского рубля. Весной и летом 1921 года практика экспроприации мелкой буржуазии была перенесена в Олёкминский и Вилюйский уезды. Лучшая в Якутии ферма С.П. Барашкова и другие менее крупные хозяйства были экспроприированы и превращены в совхозы и колхозы.

В области кооперации ЯСНХ проводил целенаправленную политику по сокращению функций промышленного отдела союза кооперативов «Холбос», который лишился возможности формировать собственные ресурсы и проводить заготовительную работу среди кустарей и ремесленников. Следствием этого стала ликвидация кооперативного фонда промышленности и сокращение производство на своих кожевенном и мыловаренном заводах. В результате волюнтаристкой деятельности ЯСНХ маломощные, отсталые промыслы немногочисленных кустарей и ремесленников пришли к окончательному разорению и развалу, а перевод кооперативного производства под полный государственный контроль фактически разрушил местную кооперацию.

Частью политики военного коммунизма стало введение обязательной трудовой повинности. Она представляла собой подворную повинность по содержанию обывательских станций Верхоянского, Вилюйского, Охотского и Амгинского трактов. Для селений и наслегов выше Олекминска она заключалась в заготовке дров для нужд водного транспорта (7500 погонных саженей). В центральной Якутии прошла мобилизация по одному плотнику с наслега в Намской, Восточно-Кангаласской и Мегинской волостях на строительство радиостанции, ремонт школьных зданий и промышленных предприятий. Раскладка повинности в наслегах производилась совершенно произвольно и вызвала большое недовольство среди простых якутов. За отказ от гужевой повинности предусматривались административные взыскания в виде конфискации лошадей и перевозочных средств, лишения карточек на дрова.

Другим «деянием» Якутского ревкома стала трудовая мобилизация якутов на Ленские золотые прииски, где ощущалась нехватка рабочих. На основании постановления Сибревкома от 4 мая 1921 года Губревкому предписывалось послать в Бодайбо 1000 якутов. Это вызвало существенные волнения среди якутов трёх южных округов, где проводилась мобилизация. К середине лета годными к отправке были признаны только 533 человека из 1702. Столкнувшись с трудностями, 22 августа II съезд ревкомов Якутии без согласования с РВС V армии и Сиббюро принял решение об ограничении трудовой мобилизации 750 якутами и ввиду исключительно тяжелой обстановки запретил реквизицию конного скота по губернии, вслед за которым последовало решение Губревкома. Оно было воспринято якутами как отказ от трудмобилизации и началось их массовое дезертирство.

Большевики и их последователи понимали культурную революцию несколько в ином ключе и начали её с притеснения религии. Сначала под удар революционеров попала православная церковь, у которой конфисковали собственность и стали закрывать храмы. Вслед за попами преследованиям подверглись ойууны, представлявшие собой довольно влиятельную прослойку в якутских улусах. Обвинённые коммунистами в шаманизме, язычестве и других грехах они были вынуждены уйти в подполье и совместно с национальной интеллигенцией и тойонами составили влиятельную оппозицию режиму. Очередным деструктивным шагом Якутского ревкома стала школьная реформа и финансирование сферы образования по остаточному принципу.

Оппозиционные настроения советской власти стали в Центральной Якутии проявились уже в июле 1920 года. Их выразителями стали якутские интеллигенты и учащаяся молодёжь, группировавшиеся вокруг «Саха аймах». Оппозиционеры вели себя неосторожно, допуская высказывания, которые можно было интерпретировать, как антисоветскую пропаганду. Получив информацию об этих разговорах, П.А. Слепцов (Ойунский) специально выезжал в Амгинский улус, где дал установку местной милиции: «надо уничтожить всех кулаков и изъять их имущество, расстреливать всех кулаков и подкулачников». Однако руководство Амгинского улуса ограничилось арестом 40 подозреваемых лиц и высылкой их в Якутск, где они были вскоре освобождены. 14 августа Губревком известил Сиббюро о «…раскрытии Оросинского контрреволюционного заговора из лиц якутской национальности». Естественно, что этот шаг был негативно воспринят якутской национальной интеллигенцией, которая окончательно разочаровалась в советской власти.

Непредвзятый анализ документов позволяет сделать вывод, что «оросинский заговор» стал частью аппаратной игры, которую затеял М.К. Аммосов для того, чтобы выйти из подчинения Иркутской губернии. Это подтверждается тем фактом, что после двух с лишних месяцев расследования618 участников «Оросинского» заговора амнистировали. Вместе с его «руководителями» Р.И. Оросиным и В.В. Никифоровым Якутск покинул главный инициатор «раскрытия заговора» Клингоф.

В ноябре 1920 года ГубЧК провело карательную акцию в Олёкминском уезде. В результате её был раскрыт кулацко-каппелевский заговор в пользу Японии. Аресты затронули пятьсот человек, живших вдоль Иркутского тракта. Добытые силой признания были использованы сотрудниками ЧК для привлечения к суду более 40 человек. При этом точно не установлено, сколько человек было убито «при попытке к бегству», замучено пытками и доведено до самоубийства. Из этого числа обвинение в антисоветской деятельности предъявлено только 35. В результате проведённой прокурорской проверки перед судом предстали только четверо. Подоплёка этой «спецоперации» была совершенно очевидна и связана с поставками хлеба в Вилюйск. Поскольку уезд не смог собрать 6000 пудов хлеба к 18 ноября, стали искать «контрреволюционеров» среди самых зажиточных крестьян. После изучения материалов следствия по Олёкминскому и Вилюйскому делам Э.И. Винерт направил телеграмму в СибЧК и лично В.И. Ленину с подробным изложением многочисленных фактов расстрелов, пыток, незаконных конфискаций имущества и других примеров превышения власти.

В феврале 1921 года ГубЧК раскрыла очередной контрреволюционный заговор. Среди трёхсот арестованных оказались красноармейцы, милиционеры, совработники и священники. По приговору ревтрибунала 17 февраля 1921 г. казнили 22, а 22 февраля – еще 10 человек. Среди расстрелянных были инженер Н.Е. Желобцов, сотрудник «Холбоса» Т.А. Слепцов, известный С.П. Барашков, заведующий ОНО Е.М. Егасов, бывшие колчаковские офицеры и 5 венгров-интернационалистов. Как в 1923 году выяснило расследование Сиббюро, чекисты подвергали обвиняемых жестоким пыткам, а «февральский заговор» был сфальсифицирован.

Летом 1921 года заведующий Вилюйским политбюро А. Петров зверски расправился с 7 арестованными по подозрению в участии в «вилюйском заговоре», а несколько позже по его прямому указанию в Сунтарском и Хочинском волостях без суда были расстреляны несколько тойонов, а один, восьмидесятилетний старик «почётный инородец» Попов-Павлов, был забит до смерти. Однако на заседании Губбюро от 2 сентября 1921 года решили Петрова «никаким преследованиям не подвергать».

Одной из форм «укрепления» советской власти стали реквизиции у сельских богачей и кулаков. При этом силой изымались не только продукты, но и другое имущество. Своими решениями ревкомы фактически санкционировали переход имущества из рук старых «белых» тойонов, потерявших свою власть, в руки новых «красных» тойонов – советских и партийных работников. Вместо того, чтобы ограничить произвол своих эмиссаров Якутский ревком постоянно усиливал борьбу с тойонами и кулаками. Важным шагом в этом направлении было постановление от 8 сентября 1930 года, лишившее их избирательных прав. Действуя в фарватере курса Х съезда РКП(б) на «классовое расслоение», Губревком предоставил волостным съездам ревкомов право лишать избирательных прав других категорий граждан. Естественно, что подобные меры вызвали недовольство и скрытое сопротивление наиболее продуктивной части населения области. В связи с этим уже с начала 1921 г. звучали «левацкие» требования об изоляции тойонов, о проведении классового расслоения административными методами.

Весной 1921 года для усиления политического влияния советской власти в улусах коммунистами были проведены санкционированные Москвой, «беспартийные» конференции бедноты и ревкомов, целью которых была ликвидация влияния тойонов на местные дела. Вторая Чурапчинская конференция бедноты 10 улусов анонсировала «изоляцию» 214 человек. В этом обширном списке оказались не только тойоны, но и середняки и бедняки- «защитники» тойонов. Радикальные решения, принятые на «беспартийных» конференциях, являлись следствием мобилизации беднейших и маргинальных слоёв якутов. Ощутив вкус власти, многие из них преследовали сугубо личные цели, используя сложившуюся ситуацию не столько для личного обогащения, сколько в качестве «социального лифта», позволяющего самим стать «красными тойонами». К лету 1921 года только по линии Якутского ГубЧК по обвинению в контрреволюции были арестованы 657 человек. Из них 35 были расстреляны, а 222 репрессированы.

Таким образом, политика военного коммунизма, особенно ее составляющая – продразвёрстка, введенная и действующая в относительно спокойное для Якутии время – 1920 и первой половине 1921 г., легла тяжелым бременем на большинство якутского крестьянства и вела к его разорению, предопределив вступление его в повстанческое движение более озлобленным по отношению к советской власти. Её дополнял разнузданный красный террор, основанный на «теории классового расслоения», и проводившийся людьми с нарушенной психикой.

Только к лету 1921 года к Якутскому Губревкому пришло осознание допущенных ошибок. Однако вместо их исправления эта политика приобрела террористический характер и вылилась в постановление губревкома от 29 сентября 1921 года «Об изоляции тойонов и кулаков». Оно стало руководством к уничтожению имущих классов якутов. Раздел А («Виды изоляции по категориям») определял четыре вида «врагов советской власти», а Б («Порядок изоляции») описывал алгоритм их ареста и наказания. С его принятием заседания «беспартийных» конференций заканчивались составлением списков, приговоренных к аресту, отправке на принудительные работы и высылке не только тойонов и кулаков, священников и «подкулачников», но и их родственников и близких.

В результате вопиющего произвола советских властей большая часть населения с нескрываемой ненавистью относилось к красноармейцам. Безобразия, которые они творили, порождали массовое раздражение и озлобление. Лица, открыто высказывавшие недовольство советской властью, повсеместно подпадали в разряд контрреволюционеров и попадали под репрессии. Следствиями этого стали паника и бегство зажиточной части населения в тайгу. Звание коммуниста стало синонимом грабителя и убийцы. Якуты их называли иначе как «хомуйар» и пугали этим именем детей. Конечно, не только безобразия и бесчинства советской администрации и красноармейцев вызвали массовый протест среди якутов и тунгусов, они послужили лишь поводом для восстания, для которого была создана соответствующая обстановка всей предыдущей политикой как царской, так и Советской России по отношению к малым народам Севера.

Якутские национальные вооружённые формирования в гражданской войне 1917-1923 гг.

Подняться наверх