Читать книгу Чако, 1928-1938. Неизвестная локальная война. Том I - Олег Евгеньевич Царьков - Страница 3

1. T

erra bellum: Чако.

Зеленый ад. Исследование и освоение Чако. Претенденты в 1865-1888. Дипломатия: 1888-1927.

Чако на языке гуарани, основного населения Парагвая, означает «охотничье поле», и представляет собой природную область в центре Южной Америки, расположенную между 19и 29 южной широты общей площадью около четырёхсот тысяч квадратных километров. Точная площадь равнины Чако-Бореаль составляет 300000 квадратных километра, из которых к началу конфликта часть уже была разграничена. В соответствии с результатами мирного договора 1938 года можно смело утверждать, что спорная территория из-за которой разгорелся конфликт составлял 265000 квадратных километров. Из них примерно 111000 приходилось на территорию, которую занимал Парагвай до начала конфликта. Ещё 123000 квадратных километров были получены страной во время войны, а 31500 – подлежали арбитражу.

Область Чако-Бореаль охватывает северную часть Ла-Платской низменности высотой 50-70 метров и предгорные равнины Анд, повышающиеся к западу до 500-600 метров. Субэкваториальный климат на севере Чако сменяется тропическим и далее к югу субтропическим. Средние температуры июля составляют от 12С до 21С (в среднем 19˚С), а в январе достигают 26-30С (в среднем 29С). В Чако расположен южноамериканский «полюс жары» (47˚С). Осадки выпадают в течение летних месяцев (с апреля по сентябрь) в небольшом количестве: от 500 мм на юго-западе до 1200 мм на северо-востоке. Континентальный характер климата увеличивается к западу.

Собственно, Чако представляет собой плоскую равнину, слегка наклоненную на восток. Это определяет хаотическое направление водных потоков, протекающих во внутренних районах и наличие больших заболоченных пространств предгорьях Анд. Речная сеть наиболее развита по краям Чако на западе и востоке, а внутренние районы лишены поверхностного стока. Большие реки, пересекающие Чако: Пилькомайо, Рио-Беремехо, Рио-Саладо транзитные, с резкими летними паводками. Например, Беремехо теряет значительную часть своих вод в болотах и заводях, называемых эстерос, расположенных по всему пути ее протекания через Чако. В растительности преобладают сухие редколесья (квебрахо, гуаякан, альгарробо, чаньяр, восковая пальма) на коричневых почвах, а на западе к ним добавляются ксерофитовые кустарники. Фауна Чако богата: здесь водятся пекари местной породы, бразильский тапир, гигантский муравьед, нутрии, болотный олень броненосцы-армадиллы, лягушки-быки, в южные районы заходят из пампы стада страусов – нанду и оленей пампы. Всего в Чако орнитологи насчитывают 365 видов пернатых. Это два десятка видов попугаев, туканы, чирки, дятлы, ибисы и белые цапли. Вместе с ними обитают и более неприятные животные: мбарагуи, тихие и невидимые, как сама смерть, громадные пауки, полчища змей и других гадов, скорпионы, тарантулы, мириады мошек и блох, муравьев и москитов. Наиболее сильно людям досаждают винчокос, летающие клопы длиной в 2 сантиметра, и полворины, маленькие мушки, от которых не спасает даже москитная сетка. Активность полворин приходится на дождливый сезон. В местах, где сохраняется влага, буквально кишат различными видами змей, наиболее опасной из которых считается гремучая. В дебрях прячутся боа, волки, пумы и ягуары, а в непросохших после дождей эстерос таятся анаконды, кайманы и якаре – местная разновидность аллигатора.

Чако Бореаль (Северное Чако) представляет собой северную часть географической области Чако и охватывает территорию равную по площади Польше. Центр Чако – одно из самых негостеприимных мест на Земле. Не пустыня и не джунгли, оно совмещает в себе наихудшие черты обеих. Во время сухого сезона с марта по декабрь Чако представляет пыльные заросли высохших кустарников и редколесья, перемежающиеся с открытыми пространствами. Постоянный доступ к воде возможен только в долинах Парагвая (на востоке), Пилькомайо и Рио-Беремехо (на юге). Река Пилькомайо, ограничивающая спорную часть Чако с юга, течет с Боливийских Анд. Ее медленное, извилистое течение окаймлено высокими (от 5 до 8 метров) прирусловыми валами, затопляемыми в половодье. За ними лежат старицы и болота. На 24˚30’ река теряется в болоте, а затем делится на рукава. Устье реки образует дельту, непостоянную по форме и размерам. В низкую воду в нижнем течении глубина реки всего 20 сантиметров, хотя в половодье (весна) река судоходна вверх по течению на 200 километров. В дождливый сезон, особенно в апреле и мае, большая часть поверхности превращается в непролазную грязь, настоящее «море» воды, из которого поднимаются отдельные возвышенные островки. Зимой обмелевшие, пересохшие реки не достигают реки Парагвай, заканчиваясь в засоленных болотах или разбиваясь на цепочки мелководных озер.

Температурные колебания значительны, когда с Антарктики дует ветер суразо. В этом случае температура может упасть с 42С до 0 С. Западные области Чако, граничащие с Андами, более живописны. Они представляют собой холмистые луга и леса, орошаемые потоками, бегущими с гор. Восточная часть Чако, прилегающее к берегу реки Парагвай также более приветлива и представляет собой превосходные пастбища для выпаса крупного рогатого скота. Правый берег реки Парагвай занят песчано-глинистой равниной, представляющей почти идеальную плоскость, незаметно поднимающуюся с высоты 75 метров над уровнем океана до 300 метров на западе и северо-западе. Это – саванна с рощами восковой пальмы (Copernica cerifera). С удалением от реки возрастает засушливость климата, и увеличивается проницаемость песчаных почв. Сочные луга сменяются зарослями ксерофитовых колючих кустарников и невысоких деревьев: акаций, альгарробо и других, чередующихся с солончаками и болотами. Особенностью ландшафта внутренних районов Чако являются открытые пространства, поросшие жесткими злаками, – каньяды и рощи среди них – исла. Наличие каньяд объясняется не только составом почвы, но и близостью воды. Как правило, более пышная растительность исла, выдает близость подпочвенных вод. По своему происхождению исла родственна флоридскому хэммоку, и представляет собой своеобразный оазис в зарослях ксерофитов. В исле, как правило, находится один или несколько источников пресной воды. Некоторые каньяды тянутся на десятки километров и достигают ширины от сотни метров до десятков километров. Из-за небольшого наклона на юго-восток каньяды летом превращаются в болота, медленно стекающие в Пилькомайо или Парагвай.

С военной точки зрения значительная часть Чако-Бореаль представляла собой закрытую местность и являлась очень сложным театром военных действий. Один из сподвижников Че Гевары, Вильегас так охарактеризовал эту местность:

«… Попробуйте представить себе, что из себя представляют те места: местность с очень неровным рельефом, сплошные зигзаги и холмы, соединяющиеся между собой таким образом, что, хотя мы находились всего лишь в 300, 400 или 500 метрах друг от друга, но не имели возможности разглядеть с одной позиции, что происходило на соседней…»

Пересеченность местности возрастает по мере продвижения от долины реки Парагвай в сторону Анд. Единственным более или менее удобным полем боя при таком характере ландшафта были канъяды, становившиеся удобным рубежом для обороны, а ислас превращались в своеобразные опорные пункты. Вследствие труднопроходимой местности важную роль стали играть прорубаемые войсками дороги и тропы, которые позволяли осуществлять им хоть какой-то маневр на местности. Дороги в Чако (терраплен) представляют собой небольшую полусферическую насыпь, огороженную с двух сторон канавами. Это делается для того, чтобы в дождливый сезон вода быстрее стекала в канавы. В этот период она проходима только для грузовых автомобилей и двухколесных парагвайских повозок. Даже такие «дороги» в Чако требуют ухода, поскольку через два-три года могут разрушиться и зарасти кустарником. Далее к северу, в более засушливой местности дороги ухудшаются. В период засухи терраплен рассыпается, превращаясь в пыль, а выбоины, оставляемые тяжелым транспортом, за два-три месяца могут привести трассу в негодность. Поэтому дороги в Чако нуждаются в постоянном ремонте. В предгорьях Анд возможности скрытного маневра резко возрастали, благодаря изменению характера растительности. Вместе с тем наличие каньонов и оврагов вызывало значительные проблемы для войск, незнакомых с местностью. Таким образом, быстрое продвижение по чакским дебрям крупных масс войск было практически невозможно

Основным богатством растительного мира Чако, помимо пастбищ, является дерево квебрахо, кора которого служит сырьем для добычи дубильного экстракта – танина. Красная древесина квебрахо чрезвычайно тверда и немногим уступает железу. Quebrar – на местном диалекте испанского означает “ломать”, а hacha – «топор». Когда в 1947 году в Буэнос-Айресе меняли деревянную мостовую на каменную, ее торцы носили незначительные следы износа, хотя по ним за сотню лет проехали миллионы экипажей. Шпалы на железных дорогах Аргентины и Парагвая никогда не меняются по той же причине – они сделаны из древесины квебрахо (произносится как кебрачо). Для рубки этих деревьев необходима специальная сталь – простой топор быстро тупится. Кроме своей большой прочности квебрахо обладает другим свойством – оно чрезвычайно тяжело и не годится для постройки судов, хотя практически не гниет. Тридцатитонная железнодорожная платформа может принять только 3-4 бревна этой породы.

Помимо физико-географических факторов, затрудняющих освоение Чако, к ним добавились экономико-демографические. Аборигены Чако – дюжина племен, наиболее многочисленными из которых являются тоба, нивакле, ленгва, упоминаются еще австрийским иезуитом Мартином Добрицхоффером. Большинство из них переселилось в негостеприимный край под давлением испанцев. Как и ныне они кочуют по Чако, промышляя охотой, и разбивают свои стойбища у водных источников и на окраинах парагвайских и боливийских поселений и военных постов. Географически Чако соседствует непосредственно со столицей Парагвая Асуньсьоном, а расстояние от Ла-Паса до реки Парагвай равно расстоянию от Берлина до Москвы. Большинство боливийских населенных пунктов удалены от Чако на многие сотни километров.

Испанцы пришли в Чако не с запада, а с востока: сначала отряд Доминго Мартинеса де Иралы в 1549, а за ним испанская экспедиция под командованием Ласаро Ортеги Вальехоса в 1650 году проникли из Асуньсьона в Чако. Солдаты соорудили несколько укрепленных постов, которые подчинялись коменданту Асуньсьона. Спустя столетие креолы проникли в восточные районы Чако. Интенсивность освоения дикого края несколько возросла после 1782 года, когда Парагвай стал отдельной интендансией, подчиненной непосредственно вице-королю Ла-Платы. Век спустя, 1 марта 1870 года в Серро-Корре, расположенной на правом берегу реки Парагвай был убит президент Франсиско Солано Лопес, планировавший продолжить сопротивление бразильским оккупантам. Однако этот район продолжал оставаться terra icognita для многих жителей сопредельных стран. Только после окончания войны точные границы Чако определил дед Эрнесто Че Гевары, состоявший на королевской службе.

Чако, самый север вице-королевства Ла-Плата, впрочем, как и остальная часть пампы, представляет собой бескрайнюю равнину, где паслись неисчислимые стада. В те времена, чтобы считаться королем, достаточно было иметь коня и тесак. Здесь гаучо, пастух и забойщик скота, обладал наивысшим социальным статусом. Он стал еще более жестоким, чем мародер-индеец, который приходил с севера, чтобы поживиться. Сбор кож был основным занятием местного населения. Когда испанскому владычеству пришел конец, южное Чако отошло к Аргентине и вошло в состав провинций Сальта, Кориентес, Сантьяго-дель-Эстеро и Санта-Фе. Во главе каждой из них стоял каудильо, предводитель гаучо. Большинство из них сохранили образ мыслей разбойника: они также легко расправлялись со своими противниками, как до того забивали коров. Так, первыми хозяевами Чако стали главари банд. Некоторые из них, такие как Ферре из Корриентеса, были более «просвещенными», другие вроде Фаустино Кироги менее, одни стояли за федерацию, другие – за унитарную республику. Это им не мешало вести постоянные междоусобные войны и потенциально угрожать Парагваю, отрезанному от океанской торговли. Севернее реки Пилькомайо скитались индейцы, которые потеряли свои очаги и прежних богов. Как только одному из каудильо требовались деньги, он продавал несколько кусков земли, которые никому не принадлежали. Заплатить можно было не только золотом, но и натурой. За несколько лошадей и мушкетов иногда покупался участок, который надо было обмерять целый день. Со временем вся центральная часть Аргентины, как стала называться Ла-Плата после объединения провинций, оказалась поделена на участки. Новые вожди новой страны, исповедуя старые, феодальные ценности, стали больше обращать внимания на окраины.

В последние десятилетия испанского владычества Чако полностью входило в состав вице-королевства Ла-Плата и было гипотетически разделено между интендансияими Чаркас (Чако-Бореаль) и Сантьяго (Чако-Ориенталь). Граница проходила по реке Беремехо. Она сохранилась и после обретения независимости. До 1865 года изоляционистская политика Асуньсьона и политическая нестабильность к югу от Беремехо и на Альтиплано давали возможность Парагваю владеть Чако де-факто. Этому способствовало близость его экономических центров к этой области. Большую часть XIX века южная граница страны проходила по реке Беремехо (на 250 километров южнее нынешней границы). Впервые вопрос о принадлежности Чако возник во время войны Тройственного Альянса. Конвенция от 1 мая 1865 года, предусматривала полный раздел Парагвая между Аргентиной и Бразилией по рекам Парана и Парагвай. В этом же соглашении признавались права Боливии на порт на правом берегу Парагвая. Данная клаузула удовлетворила притязания президента Мельгарехо, который не допустил снабжения войск маршала Ф.С. Лопеса через территорию своей страны.

Однако, вследствие противоречий между победителями, Парагвай смог сохранить свою независимость. К 1876 году он выполнил обязательства по мирному договору, что привело к выводу оккупационных войск. Это не остановило соседей. Молодой и амбициозный аргентинский президент Авельянеда предъявил претензии на территорию Чако Бореаль, расположенную между Рио-Беремехо и Рио-Верде. Опираясь на поддержку Бразильской Империи, парагвайский представитель Мачайн предложил пригласить представителя США в качестве арбитра. Эта почётная роль выпала вице-президенту США Р.Б.Хейесу (произносится как Айес). Не ожидая негативного решения, аргентинский дипломатический представитель Иригойен согласился на это. Р.Б. Хейес разделил спорную территорию примерно поровну, и с 3 февраля 1876 года аргентино-парагвайская граница прошла по реке Пилькомайо. Боливия попыталась вмешаться в процесс раздела и защитить свои интересы, но ее политический демарш был проигнорирован всеми участниками арбитража.

Первые переговоры между Асуньсьоном и Ла-Пасом по Чако состоялись 15 октября 1879 года, когда министр иностранных дел Парагвая Х.С. Декуд подписал с полномочным послом Боливии А. Кихаро договор о разделе спорной территории. В нем признавались права Боливии на территорию к северу от линии, соединяющей исток реки Пилькомайо и устье реки Апа, впадающей в Парагвай. Переговоры шли в условиях нестабильного внешнеполитического положения. Парагвай был слабо населён и еще не оправился от последствий войны с Тройственным Альянсом, а Боливия конфликтовала вс Чили. Через месяц (16 ноября) армия Боливии потерпела поражение у Сан-Франсиско. Это событие заставило президента Кандидо Барейро повременить с ратификацией договора. Правда, неудача чилийцев у Тарапаки 27 ноября 1879 года временно восстановила авторитет союзников, но политический момент, благоприятный для ратификации договора Декуда-Кихаро, был потерян. Победа чилийцев над союзными перуано-боливийскими войсками при Такне 26 мая 1880 года вывели Боливию из войны и убедили К.Барейро и стоявшего за ним генерала Б.Кабальеро в слабости северного соседа. Следствием этого стало освоение парагвайцами правобережья реки Парагвай, географически относящимися к Чако. Правительство Б, Кабальеро стало распродавать по бросовой цене большие участков прибрежных пастбищ. Значительная их часть попала в руки испанского эмигранта Карлоса Касадо дель Алисаль, поселившегося в Аргентине. К 1886 году он скупил 5625000 гектаров земли по цене 1500 за легву или 75 центов за гектар. Его земельные владения протянулись на 208 километров вдоль правого берега реки Парагвай. В центре своих владений дон Карлос основал в Пуэрто-Касадо первую фабрику по производству танина – экстракта, добываемого из смолы квебрахо. В 1904 году его наследники перепродали 16875 кв. километров нескольким аргентинским производителям, занимавшимися производством танина: Михановичу (Пуэрто-Састре), Пинаско, синдикату Пуэрто Гуарани. Их заинтересованность в сохранении своих позиций во многом повлияла на благожелательное отношение Буэнос-Айреса к своему северному соседу.

Поражение в Тихоокеанской войне и потеря Атакамы – выхода к Тихому Океану, заставило правительство Боливии искать доступ к реке Парагвай, объявленной свободной для судоходства с середины века. Несмотря на недавнюю катастрофу, страна была настроена достаточно агрессивно по отношению к своему южному соседу. Дабы унять страсти боливийской общественности, парагвайский президент Б.Кабальеро, связанную с распродажей земель в Чако, предоставил боливийцу М.С. Аранье концессию в Баия Негра. Концессией разрешалось строительство порта на реке Парагвай и железной дороги от него до боливийского города Санта-Крус. В 1885 году Аранья заложил порт Пуэрто-Пачеко и начал прокладывать колесный путь на север. Узнав об этом, парагвайские либералы, оппозиционные генералу, расценили строительство в Баия Негре, как «покушение на права республики в Чако». В 1886 году компания Араньи обанкротилась, и боливийское правительство национализировало ее собственность. В Пуэрто-Пачеко был поднят флаг Боливии. Стремясь закрепить свои позиции в верховьях Парагвая, боливийское правительство предприняло новую дипломатическую акцию с целью определить границу со своим южным соседом. 16 февраля 1887 года министр иностранных дел Парагвая Б.Асеваль и чрезвычайный посол Боливии И.Тамайо заключили договор, который был чрезвычайно невыгоден для Асуньсьона. Согласно нему, территория вдоль верхнего течения Пилькомайо, являвшаяся собственностью Парагвая по договору Декуда-Кихаро отходила к Боливии, взамен чего территория от параллели Фуэрте-Олимпо до устья Апы объявлялась спорной и подлежала арбитражу Леопольда II, короля Бельгии.

Быстро ратифицированный боливийским парламентом, договор вызвал отрицательную реакцию со стороны парагвайских политиков, оппозиционных партии ставленнику Б.Кабальеро генералу П.Эскобару, и столичной общественности. 10 июля 1887 года они объединились в партию Демократического Центра, которая повела наступление на правительство П.Эскобара. 11 сентября Б.Кабальеро образовал партию Колорадо, в которую вошли сторонники правительства. Они оказались в меньшинстве. Страсти вокруг договора Асеваля-Тамайо накалялись, президента обвиняли в предательстве национальных интересов. Старому сподвижнику маршала Ф.С. Лопеса ничего не оставалось делать, как послать канонерку Пипаро в верховья Парагвая. 13 сентября 1888 года Пуэрто Пачеко было занято войсками, флаг Боливии спущен, а её чиновники арестованы и доставлены в Асуньсьон. По решению парагвайского парламента Пуэрто Пачеко получил свое прежнее название – Баия Негра. Это был первый эпизод в серии военных столкновений между Боливией и Парагваем, приведшим к широкомасштабной войне. Боливия протестовала против этого акта, но слабость вооруженных сил, отсутствие денег и удалённость театра военных действий помешали подкрепить слова силой.

После событий в Пуэрто-Пачеко боливийское правительство наконец осознало, что Парагвай никогда не ратифицирует соглашения ни 1879, ни 1887 годов. Захват парагвайцами Пуэрто-Пачеко ознаменовал начало длительного противостояния Боливии и Парагвая в вопросе разграничения Чако. Боливийские дипломаты основывались на принципе uti possidetis 1810 года, используя колониальные архивы и карты, определявшие границы аудиенсии Чаркас. Юго-восточная граница этого колониального предшественника Боливии проходила по рекам Беремехо и Парагвай. Парагвайская сторона настаивала на том, что именно ее граждане эффективно хозяйствуют на территории Чако, в то время как боливийская администрация удалена от этих мест на многие сотни километров. Сложность определения границ определялась еще и тем, что в документах колониальных времен границы аудиенсии Чаркас и провинции Парагвай проходили по неисследованным местам и зачастую описывались приблизительно. Обе республики не рассчитывали на появление третьего претендента, поскольку их границы с Аргентиной и Бразилией были полностью демаркированы. Таким образом, дипломатическая борьба вокруг Чако, пока там не обнаружились следы нефти, была больше вопросом политического престижа обеих стран.

23 ноября 1894 года начался новый раунд переговоров между Боливией и Парагваем. Стороны представляли Г.Бенитес и Т.Ичасо. Линия границы должна была проходить по прямой от Фуэрте-Олимпо до пересечения реки Пилькомайо с меридианом 61 28“западной долготы. Хотя условия этого соглашения были гораздо более выгодны для Парагвая, чем предыдущие, договор был также враждебно встречен общественностью и, как следствие, не ратифицирован. Четвёртая попытка договориться о разделе Чако была предпринята в Буэнос-Айресе. 12 января 1907 года министр финансов Парагвая А.Р.Солер подписал с чрезвычайным послом Боливии в Аргентине К. Пинильей новый разграничительный протокол. До сих пор неизвестно кто был инициатором этого соглашения, поскольку предварительных консультаций между сторонами не велось. Поскольку протоколом предусматривался арбитраж президента Аргентины, существует мнение, что в дело вмешался сам глава Аргентинской республики Алькорта. Несмотря на значительное увеличение территорий, передаваемых Парагваю в сердце Чако, эта инициатива, как и все предыдущие, оказалась мертворожденной. Причиной этому был устойчивый интерес обеих договаривающихся сторон к долине Пилькомайо и истокам реки Парагвай. Освоение густых зарослей центрального Чако не вызывало особого энтузиазма ни у одной из сторон. Новый протокол, подписанный 5 апреля 1913 года Э. Айялой и Мухией, был последней попыткой мирного разграничения Чако. За его основу был взят протокол Солера-Пинильи с учётом уже имеющихся позиций сторон. Представляется, что его появление связано с осознанием сторонами невозможности эффективно контролировать Чако. Несмотря на выгодное для Парагвая начертание границы, протокол способствовал распространению боливийских застав-фортинов к югу. Впоследствии, во время Февральской революции 1936 года, сместившей Э.Айялу с поста президента, подписание этого соглашения было вменено ему в вину, как акт “предательства национальных интересов”.

Освоение района Чако Боливией затруднялось отсутствием путей сообщения, которые ей приходилось строить. Только обнаружение нефти в предгорьях Анд стимулировало дорожное строительство. Предоставление в 1922 году монопольных прав на нефтяные месторождения в боливийской части Чако Стандард Ойл и начало ее добычи в Камири вызвали приток населения на северо-запад Чако и обеспечили финансирование “ползучей” экспансии Боливии на юго-восток. Парагвай, стремясь закрепиться в Чако экономическими методами, продолжал осваивать земли на правом берегу. К 1914 году было распродано почти 200000 квадратных километров или почти 50% всей территории страны. Значительную роль в земельных спекуляциях занимали аргентинцы: так четыре крупнейших банка купили в 1919 году 4000 квадратных километров. Новым приемом в освоении Чако, примененным парагвайским правительством в двадцатые годы ХХ века стало предоставление земель меннонитам. В 1921 году президент Парагвая М.Гондра законом 514 предоставил этой конфессии самоуправления. Несколько тысяч меннонитов из Канады поселились на земле, приобретенной у наследников Касадо, в центре Чако и до начала военных действий основали две колонии Менно (1928) и Фернхейм (1932).

Наличие протокола Айялы-Мухии устраивало обе стороны до тех пор, пока линии их пограничных застав-фортинов не сблизились. В 1918 году, когда обе страны начали осуществлять эффективный контроль над многими районами Чако, они более не были готовы доверить арбитраж третьей стороне: они не хотели подвергнуть риску с трудом занятые позиции.Между отрядами, охраняющими границу, с обеих сторон началась сложная шахматная игра. Отряды парагвайцев и боливийцев старались занять все более удобные с точки зрения обороны, коммуникаций и водоснабжения места. Часто гарнизоны таких укреплений насчитывали несколько солдат. К 1927 году передовые посты обеих стран сблизились настолько, что избежать столкновения стало невозможно.

2. Конфликт в Вангардии

Эскалация напряженности. Война 1928-1929 годов. Международное положение и дипломатия в регионе накануне конфликта: Великие державы и страны Южного конуса в 1929– 1932.

26 февраля 1927 года в районе фортина Сорпреса боливийцы наткнулись на парагвайский патруль и попытались его разоружить. Во время стычки командир патруля лейтенант А.Рохас Сильва, сын экс-президента Л.Рохаса, погиб от случайного выстрела. Его солдаты и проводник – гуарани были немедленно отпущены, а правительство Боливии попыталось загладить инцидент и принесло свои извинения. Когда весть дошла до Асуньсона, там разыгрались страсти. Временный президент Элигио Айяла отдал приказ начать подготовку к военным действиям. Ответные действия со стороны Боливии были менее жесткими, поскольку президент Силес считал свою страну не готовой к войне. Однако лидер оппозиции Даниэль Саламанка, возглавлявший местных ястребов, выдвинул лозунг “pisar fuerte en el Chaco” (твердо закрепиться в Чако). Возглавляемая им Республиканская партия была поддержана боливийскими военными, которые увидели в этом способ побряцать оружием. Несмотря на грозную риторику главы обеих стран осознавали, что их армии не готовы к ведению широкомасштабных военных действий. Кроме того, Силес считал более перспективным направлением экспансии возврат Такны и Арики, захваченных Чили. По условиям мирного договора, завершившего Вторую Тихоокеанскую войну, обе территории должны были быть возвращены Боливии. Поэтому 22 апреля был подписан очередной, шестой протокол, который предусматривал посредничество Аргентины. Его подписали Диас Леон и Гутьеррес. Переговоры при участии представителей аргентинского министерства иностранных дел открылись в Буэнос-Айресе в октябре. Боливию первоначально представлял Т.М.Элио, а Парагвай – Элигио Айяла. Он настаивал на выполнении условий соглашения Солера-Пинилья, которому его оппонент с самого начала воспротивился, поскольку боливийцам пришлось бы оставить несколько сильных позиций в центре Чако. В ноябре в Буэнос-Айрес на смену Элио приехал Д.Саламанка. Его прибытие способствовало ужесточению позиции Боливии, которая стала настаивать на передаче ей всего Чако, основываясь на том, что при испанцах вся эта территория входила в состав интендансии Чаркас.

В ноябре 1927 года Элигио Айяла предложил компромиссное решение для предотвращения разгорающегося конфликта. Основными принципами этого соглашения стали:

1) заключение пакта о ненападении между Боливией и Парагваем,

2) создание постоянной комиссии по разграничению,

3) возвращение к границе, определенной протоколом 1907 года.

Расхождения в терминологии и желание сохранить позиции, занятые согласно протоколу Айялы-Мухии, привели к прекращению переговоров. В январе 1928 года делегация Д.Саламанки покинула Буэнос-Айрес. Несмотря на это надежды на мирное урегулирование конфликта сохранялись и дипломатические контакты сторон продолжались. Несмотря на это, росла напряженность на линии соприкосновения боливийских и парагвайских патрулей. Если разведывательные поиски в расположение враждующих сторон велись до стычки у фортина Сорпреса были бескровными, то теперь они стали сопровождаться перестрелками и захватом пленных. Несмотря на агрессивные настроения обеих наций их интенсивность была невелика, пока существовала надежда на урегулирование конфликта. К августу рост джингоистских настроений, как в Боливии, так и в Парагвае достиг своего пика и сделал его невозможным: очередь была за пушками, и оба претендента на Чако стали готовиться к войне. Уже 7 марта в условиях военного психоза боливийское правительство мобилизовало самолеты ЛАБ (гражданской авиакомпании), а мэр Асуньсьона в августе арестовал транспортный самолет Латекоер 26, на котором летал известный французский летчик Ж.Мермоз.

5 сентября боливийское командование направило сорок солдат в устье реки Рио-Негро, протекающей в северо-восточном углу Чако. Здесь было построено новое укрепление – фортин Вангардия. Он располагался в 20 километрах от парагвайского укрепления Галпон и контролировал верховья реки Парагвай. Президент Х.П. Гуджиари распорядился направить туда отряд под командованием майора Р.Франко. Его задачей было наблюдение за действиями боливийцев. Однако молодой честолюбивый офицер превысил свои полномочия. 5 декабря несколько сот парагвайцев под командованием бравого майора окружили фортин. При поддержке ружейно-пулемётного огня Р.Франко поднял своих солдат в атаку и захватил фортин. Двадцать один солдат противника попал в плен, а уцелевшие бежали. Через несколько дней они достигли боливийского фортина Витрионес и рассказали о происшедшем. Разрушив Вангардию, майор Рафаэля Франко вместе с пленными вернулся в Гондру на место своей дислокации.

До сих пор неизвестно была ли эта операция личной инициативой Р.Франко или она была санкционирована свыше. В пользу первой версии говорит сам ход последующих событий, ибо парагвайские вооруженные силы были абсолютно неподготовлены к отражению нападения боливийцев, последовавшего за боем у Вангардии. Вместе с тем, направляя батальон под командованием энергичного офицера, Х.П.Гуджиари не мог не отдавать себе отчета в том, что это может перерасти в военный конфликт. Вообще в инциденте в Вангардии очень много непонятного. Есть основания считать, что захват фортина был больше в интересах Чили, где Р.Франко и военный министр генерал М.Скенони получали военное образование. Чили в это время находилась в жёсткой конфронтации с Боливией и Перу, которые требовали возврата территорий Такны, Арики и Икике, которые бы обеспечили Боливии доступ к Тихому Океану. Чилийское правительство намеревалось удерживать указанные территории любыми средствами и было заинтересовано в разжигании боливийско-парагвайской войны. Следует отметить, что во время гражданской войны 1922-23 годов в Парагвае проправительственные силы получили партию оружия из Сантъяго. Поэтому вполне возможно, нападение на Вангардию было уплатой по векселю. Однако в силу ряда обстоятельств Чили удалось остаться в стороне.

Реакция общественности обеих стран на события в Вангардии была очень резкой. Улицы Асуньсьона заполнились демонстрантами, приветствующими действия парагвайской армии, отразившей вторжение боливийцев. В Ла-Пасе правительство Э.Силеса подвергалось нападкам джингоистов во главе с Саламанкой. Они требовали отмщения за кровь предательски убитых боливийских солдат. 9 декабря Э. Силес отозвал посла из Асуньсьона и приказал полковнику Х.Л.Лансе, командовавшему войсками в Чако, восстановить Вангардию. Ни он, ни Гуджиари не отдавали себе отчет о последствиях. Поскольку в верховьях реки Парагвай боливийское командование не обладало достаточными сухопутными силами, оно решило нанести удар в южном секторе Чако. Боливийские части начали давление на передовые позиции парагвайцев по всей линии соприкосновения. Ланса чётко сформулировал задачу, стоявшую перед ними: захватить максимально большую территорию для последующего их обмена на Вангардию.

14 декабря подразделения пехотного полка Кампос после небольших стычек заняли парагвайские фортины Бокерон и Марискаль Лопес.На следующий день в Боливии завершилась частичная мобилизация, которая увеличила состав вооруженных сил до 16000 человек. В тот же день боливийские самолеты совершили первый в истории конфликта налет на Баия Негру, главную базу снабжения северной группировки парагвайских войск. В налете участвовали несколько самолетов Бреге 19 и Фоккер CVbs. Сброшенные с них бомбы наделали много шума, но серьезных повреждений портовым сооружениям парагвайцев не нанесли. Один из боливийских самолетов Фоккер CVbs был поврежден ружейным огнем и упал, а его экипаж – лейтенанты Лосада и Манченго попали в плен. Фатальная случайность – гибель во время бомбардировки нескольких подданных Аргентины привели к вмешательству ее правительства в разгорающийся конфликт. Демарш возымел действие: опасаясь реакции южного соседа, боливийцы избегали бомбить суда, следующие по реке Парагвай, облегчив тем самым снабжение и доставку войск противника. 18 января 1929 года два боливийских самолета (Бреге и Фоккер), базирующихся на Пуэрто-Суарес повторно бомбардировали парагвайские сооружения в северном течении реки Парагвай. В этой миссии участвовал французский «советник» в Боливии майор Анри Лемэтр и его механик Эрнст Фуше. Активной авиации противника Парагвай мог противопоставить несколько старых итальянских машин.

16 декабря Х.П. Гуджиари объявил состояние войны с Боливией и на следующий день объявил всеобщую мобилизацию. К началу 1929 года численность парагвайской армии возросла с 3 до 13 тысяч человек. Её начальником стал полковник М.Рохас, начальником Генерального Штаба подполковник Ф.Х.Эстигаррибия, главным интендантом – майор Ф.Вальдес, а командующим на севере – подполковника Х.Х.Санчес. Полностью развёрнуты и готовы к боевым действиям были следующие части:

1 пехотный полк 2 мая под командованием майора Х.Б.Айялы занимал район Консепсьон-Нанава,

2 пехотный полк Итороро под командованием майора Э.Торреони занимал район центрального Чако,

4 пехотный полк Курупаити под командованием майора Г.Нуньеса занимал Пуэрто Касадо,

5 пехотный полк Генерал Диас под командованием майора К.Р. Фернандеса занимал Баия Негру,

1 кавалеристский полк Валуа Риварола под командованием майора Л.Иррасабаля занимал Парагуари,

1 артиллеристская группа Генерал Бругес под командованием иайора Х.Л.Вера занимал Асунсьон,

Директором Военной Школы был майор А.Брей, Авиация майора Р.Франко базировалась на Нъу-Гуасу, а флотилия М.Т.Апонте – на Асуньсьон.

В ходе её развёртывания остальных частей выяснилась полная неготовность страны ни к современной войне, ни к мобилизации. На проверку оказалось, что вместо ожидаемых 30000 резервистов парагвайская армия может рассчитывать от силы на 7-8 тысяч. Но даже для этого числа наличных запасов оружия с трудом хватило, чтобы сформировать 8 пехотных и 2 кавалерийских полка, инженерный батальон и одну артиллерийскую группу(дивизион). Если стрелкового оружия оказалось достаточно, то артиллерии явно не хватало. Большинство из 10500 маузеров, заказанных в Испании, были неисправными и даже опасными для самих стрелков. Артиллеристский парк насчитывал 37 старых пушек, которые в лучшем случае могли стрелять прямой наводкой. Из автоматического оружия в армии имелось только 29 станковых пулемётов системы Максима. Эти громоздкие системы с водяным охлаждением было невозможно использовать в Чако. Уже в ходе подготовки к военным действиям были заказаны датские ружья-пулеметы Мадсена и американские станковые пулеметы Кольта-Браунинга.

Не лучшее положение дел оказалось и в Боливии, которая развернула шесть дивизий, но не могла их выдвинуть в Чако из-за отсутствия дорог. Кроме того, половину из них она должна была сосредоточить на западной границе против Чили и Перу, договорившихся о разделе Такны – Арики в обход Ла-Паса. Военные действия в начале 1929 года свелись к удержанию сторонами своих позиций, а также патрулированием и разведывательными поисками. Вместе с тем, обе стороны постепенно концентрировали свои войска. По окончании развёртывания вооруженных сил выяснился оперативный просчет обоих штабов – ни Боливия, ни Парагвай не располагали достаточным количеством средств для переброски и снабжения даже десяти тысяч солдат в Чако. К концу 1929 года в Чако были сосредоточены две боливийские дивизии и подготовлена к переброске третья. Парагвай развернул две группы – северную и южную. Всё было готово для ведения полномасштабной войны.

Эскалации боевых действий помешал ряд событий. Первым из них стало обращение Аргентины в Панамериканскую Лигу. Оно привело к объявлению реки Парагвай нейтральной и фактически положило конец налетам боливийских Фоккеров и Бреге на беззащитные парагвайские поселения. Вторым фактором снижения напряжённости в Чако стал военный переворот в Чили. 11 февраля 1927 года полковник Ибаньес сверг конституционного президента Э.Фигероа. Переворот напрямую был связан с вопросом статуса Такны и Арики, которые дипломатия США хотела передать Боливии. К лету 1928 года отношения обострились из-за начала прямых переговоров между Чили и Перу о статусе этих провинций. Отмобилизованная армия Боливии могла быть направлена для отвоевания выхода к морю, поэтому чилийский диктатор стремился обрести еще одного союзника в развивающемся конфликте. Координации их демонстраций способствовали давние связи генерала М.Скенони с полковником Ибаньесом, который нуждался в поддержке соседей.

Можно предположить, что столь активная реакция парагвайских военных была спровоцирована чилийским правительством, заинтересованным в создании «второго» фронта против Боливии. Так или иначе, Боливия в начале 1929 года оказалась между двух огней, имея в перспективе войну на два фронта.

Аргентинская и чилийская акции, молчаливо поддержанные Бразилией и Перу, привели к почти полной политической изоляции Боливии на юге континента. Но дипломатия США стояла на стороне Ла-Паса и оказала давление на своих латиноамериканских коллег. Те, в свою очередь, предложили враждующим сторонам начать переговоры. 3 января 1929 года представители Парагвая и Боливии Рамирес, и Диес де Медина подписали очередной протокол. Согласно ему, Асуньсьон брал на себя ответственность за события в Вангардии и передавал территориальный спор на рассмотрение комиссии нейтралов. Дипломатическая капитуляция Х.П.Гуджиари была не столько следствием состояния обороны, сколько результатом давления со стороны Аргентины, не заинтересованной в развитии конфликта. Ошибка дипломата, допущенная при подписании протокола, позволяла Лиге Наций объявить страну агрессором и ввести эмбарго на продажу оружия. Это означало, что заказанная во Франции современная артиллерия могла быть потеряна для страны навсегда. В начале января 1929 года три боливийских самолёта: «Юнкере F.13» по имени «Иллимано» совместно с «Бреге-19», названным «Потоси», и безымянным «Фоккером C.Vb» сбросили бомбы на укрепления фортина Баия Негра. Это был первый в Южной Америке боевой вылет и, соответственно, первая воздушная бомбардировка. О результатах не сообщалось, все самолеты благополучно вернулись на базу. Как ни странно, налет не вызвал эскалации военных действий, и обе страны продолжили «качать мускулы», время от времени обмениваясь угрозами. Уже 5 января ими было подписано соглашение о временном прекращении огня, но стычки продолжались. Боливийцы по-прежнему удерживали Бокерон, а парагвайцы – Вангардию. Учитывая опыт первого развёртывания обе стороны развернули в Чако строительство дорог, соединявших основные районы государств с театром военных действий. Парагвайцы также начали обследование водных путей, ведущих внутрь Чако.

Тем временем, в Вашингтоне начала работу конференция, созданная в соответствии с протоколом Рамиреса-Диеса де Мендосы. В комиссию нейтралов вошли представители Парагвая, Боливии, Мексики, Колумбии, Уругвая, Кубы и США. Госдепартамент намеренно не включил в ее состав делегатов соседей, более дружественно настроенных к Парагваю. Дипломатическая поддержка, оказанная США Боливии, стала очевидной почти сразу. Одним из новых факторов, вынуждающих госдепартамент встать на сторону Ла-Паса, была необходимость в «моральной компенсации» за размежевание Такны – Арики, в котором дипломаты из Вашингтона, выступая «независимыми» арбитрами, лишили Боливию последней надежды получить выход к Тихому Океану. В результате этого арбитража Боливия сохранила за собой право только на строительство железной дороги к океану (без экстерриториальности). 12 сентября 1929 года комиссия нейтралов выработала условия перемирия, по которому Парагвай должен был восстановить Вангардию и передать его Боливии в обмен на Бокерон. Через четыре дня боливийские войска очистили занятые ими в конце 1928 года парагвайские фортины, и, формально, конфликт окончился. Пока дипломаты стран-посредников поздравляли друг друга с успешным разрешением конфликта, Парагвай и Боливия вооружались, ликвидируя выявленные в 1928 году недостатки военного строительства. Несмотря на восстановление дипломатических отношений стычки в глубине Чако продолжались. Однако они не привели к эскалации напряженности из-за краха нью-йоркской биржи в черную пятницу 1929 года, ставшего началом Великого кризиса. В этих условиях президент Парагвая Х.П. Гуджиари обратился за поддержкой в Лигу Наций. Однако представители США воспрепятствовали посредничеству Лиги, заявив о необходимости поиска панамериканской альтернативы. Принятию этой аргументации Лигой послужил факт восстановления дипломатических отношений между Ла-Пасом и Асуньсьоном, состоявшийся 22 июля 1930 года.

Следует отметить, что за все время своего существования Лига Наций только в двух случаях подробно рассматривала латиноамериканские дела и в обоих случаях без какого-либо эффекта. Безусловно, ее беспомощность была определена закулисной дипломатией великих держав, в первую очередь, США и Великобритании. Особенно жесткую позицию в этих вопросах занимал госдепартамент, старавшийся торпедировать любую попытку установления связей с межамериканскими политическими организациями. Настояв на передаче жалобы Парагвая в панамериканскую систему, контроль над которой находился в его руках Вашингтон тем самым косвенно поощрял Ла-Пас на дальнейшую эскалацию военных действий.

Большинство исследователей латиноамериканских конфликтов 30-х годов сходятся во мнении, рассуждая о чисто поверхностных причинах Чакской войны. Вместе с тем её скрытые пружины зачастую остаются недостаточно освещенными. По мнению П. Калверта и Б.Вуда, возникновение войны вызвано, в основном, социально-психологическими причинами, имеющими свои корни в реваншистских настроениях обеих сторон, подогреваемых депрессией 1929-1933. А.Б.Томас в своей Истории Латинской Америки более объективно подходит к причинам этой войны. В качестве таковых, он, помимо территориального спора, выделяет социальную напряженность внутри обеих стран, вызванную депрессией, и попытку выхода Боливии к морю. Потребность в выходе к морю стала особенно настоятельной после того, как с 1922 года Стандард ойл стала проводить разведку нефтяных месторождений на юго-востоке Боливии и в конце концов обнаружила её в области Камири. К 1930 году эта компания инвестировала свыше 54 млн. долларов и начала добычу нефти в районе Камири. Общий объем, найденной в этом районе, нефти оценивался в шесть с половиной миллионов тонн. Открытие в 20-е годы нефтяных месторождений в этом районе позволяло надеяться на наличие крупных ее запасов в междуречье Пилькомайо и Парагвая. К этому времени управление нефтяными полями Боливии перешло от Стандард ойл оф Нью-Йорк к ее дочерней компании Стандард Ойл оф Боливии, руководство которой приобрело дополнительные концессии в зоне Чако. В июле 1932 года она уплатила боливийскому правительству за них аванс в 2 миллиона долларов США. Несколько ранее американцы приобрели нефтяные концессии в аргентинской провинции Сальта. Это наносило серьёзный удар по позициям Ройял Датч-Шелл в Аргентине и Парагвае. В условиях жесткого давления со стороны британских инвесторов правительство Аргентины, обложило транзит нефти через свою территорию запретительными пошлинами, нанося прямой ущерб интересам Боливии. Строительство нефтепровода через Анды к морю неосуществимо в силу технических причин, а транспортировка нефти через Чако в условиях военной конфронтации опасна, поэтому добыча нефти на экспорт в Камири была свернута. За годы Великого кризиса нефть для Боливии приобрела особое значение, как новый источник экспортных доходов, которые снизились из-за падения цен на олово. К 1932 году влияние американских нефтяных компаний в Боливии сильно выросло. Рост американских инвестиций в нефтедобывающем секторе этой страны ставили на повестку дня вопрос о получении концессий на все Чако. Именно поддержка США обеспечила приход Д. Саламанки к власти под лозунгом наведения порядка. Лидер республиканцев был поддержан военными кругами, что сразу привело к росту напряженности в Чако. Обосновывая претензии Боливии, новый глава республики в Андах писал, что «…естественным и логическим выходом явилось бы сооружение нефтепровода к р.Парагвай. Этому препятствует республика Парагвай, которая оспаривает территориальные владения Боливии и, кроме того, блокирует перевалку нефти. Боливия же не может примириться с жалкой участью страны, изолированной от мира».

Не только борьба за удобные маршрут транспортировки нефти, но и жажда обретения новых концессий на спорной территории ужесточало позицию Боливии. В условиях кризиса цены на нефть снижались и в связи с этим предпринимались меры по сокращению ее добычи. Поэтому вряд ли были правомочна декларация Д.Саламанки, о решении финансовых проблем страны за счет увеличения экспорта нефти. Требование выхода к реке Парагвай в этом случае не могло являться острой необходимостью для Боливии, а постройка нефтепровода через Чако была непосильна для подорванной кризисом экономики страны. Следовательно, не столько сами правящие круги Боливии были заинтересованы в чакской нефти, сколько стоящее за ними руководство Стандард ойл, рассчитывавшие вытеснить своих конкурентов с рынка Южного Конуса. Подталкивая боливийского лидера к войне, эта монополия обеспечила в 1932 году предоставление Ла-Пасу очередного займа в 20 миллионов долларов консорциумом нью-йоркских банков.

Таким образом, за спиной Д.Саламанки, отстаивавшего законные интересы Боливии в Чако, скрывались другие, более могущественные силы. Они имели совершенно другие мотивы, на которые ложится главная вина роста напряженности в Чако. Сенатор Лонг в своем выступлении в Конгрессе США в мае 1934 года констатировал: «…в развязывании этой войны виновата Стандард ойл компани, имеющая штаб-квартиру в Соединенных Штатах, и интересы ее филиалов». Специальное разбирательство, проведенное Конгрессом в 1936 году, подтвердило правоту сенатора. Несмотря на видимую «беспристрастность» Вашингтона к обеим воюющим сторонам, очевидна его заинтересованность в решении спора в пользу Боливии, экономика которой все больше переходила в руки американских компаний. К началу конфликта они контролировали 30% добычи олова и стремились к ее монополизации. Это связано с тем, что в первой половине ХХ века 80% добычи этого стратегического сырья находилось под контролем Британской Империи. Боливия была единственным неподконтрольным Лондону источником олова. Особую заинтересованность в войне проявили американские производители оружия, которые финансировались американскими банками, предоставившими Боливии кредит для этих целей еще в 1927 году. Основными поставщиками оружия во время войны являлась Американская корпорация вооружения (American Armaments Corporation), возглавляемая братьями Альфредом и Игнасио Миранда, и Кэртис-Райт экспортс, отделение авиаконцерна Кэртис-Райт и, соответственно, их президенты С.К. Клифф Трэвис и С.В. Уэбстер. Их заинтересованность в поставках оружия зашла так далеко, что братья Миранда подали иск в Верховный Суд США с целью отменить эмбарго на военные поставки в Боливию, а Клифф Трэвис просто игнорировал этот запрет, поставляя американское оружие из Сен-Луиса через третьи страны.

В ответ на происки американских компаний английские не остались безучастными. Будучи не в состоянии открыто вмешиваться в конфликт, они использовали зависимость Парагвая от Буэнос-Айреса. Даже спорадическая помощь со стороны Аргентины, основного плацдарма английского влияния в Южном Конусе, во многом определяла решительность Парагвая на полях сражений и за столом переговоров. Аргентинская дипломатия, помимо обеспечения экономических интересов страны, руководствовалась и другими геополитическими соображениями. В Буэнос-Айресе понимали, что приобретение Боливией порта на реке Парагвай повлечет проникновение влияния США еще на несколько тысяч километров южнее, чем прежде. Позиция Аргентины с начала конфликта во многом определялась ее олигархией. Интересы портеньо в Парагвае были очень значительны: в его экономику было вложено 50 миллионов золотых песо. Парагвай, наряду с Уругваем, рассматривался правителями Буэнос-Айреса как естественный сателлит. В 1930 году правительство одряхлевшего Иполито Иригойена, который получил кличку пелудо– крот, было свергнуто генералом Хосе Урибуру. С ним вместе к власти вернулась аргентинская земельная олигархия, отодвинутая радикально настроенной городской буржуазией. Олигархи вновь обрели свои прежние привычки. Опыт последние лет пребывания у власти радикалов, разгул коррупции, не заставили их пересмотреть устаревшие принципы каудильизма. Урибуру и сменивший его на посту президента Аргентины Хусто откровенно ориентировались на фашизм. Несмотря на определенные политические связи с Уругваем и Бразилией Буэнос-Айрес всеми силами стремился сохранить свою гегемонию в долине Параны. Прорыв к этой реке Боливии, которой накануне был запрещен экспорт нефти через Аргентину, вызывал у аргентинских дипломатов, если не открытую враждебность, то холодное отчуждение.

В общем русле аргентинской дипломатии действовал и Монтевидео. Не претендуя на особые привилегии, уругвайские политики лоббировали свои интересы, связанные с поставкой сырья из Парагвая (леса, чая и т.д.). Именно из Монтевидео в Асуньсон поступила основная часть мадсенов. Являясь малой нацией, Уругвай не мог идти на прямую конфронтацию с великой державой и должен был маскировать свои чувства под маской нейтралитета. Роль других стран Южной Америки в большей степени определялась их национальными приоритетами в области внешней политики, чем ориентацией на своего «старшего» партнера. Так, с 1930 года Боливию негласно поддерживала Чили, традиционно придерживавшееся британской ориентации. В 1928 году мобилизация чилийской армии, нуждавшейся в союзниках в случае начала войны за Такну и Арику, приостановила развитие конфликта. Это заставило Ла-Пас уступить в этом вопросе для того, чтобы развязать себе руки в Чако. Когда 3 июня следующего года конфликт был улажен, чилийская дипломатия бросила своего союзника: политика Сантьяго, особенно после прихода к власти радикалов в 1931 году, сводилась к «канализации» боливийской экспансии в бассейн Параны. Такая позиция объяснялась желанием правящих кругов Чили навсегда закрепить результаты соглашения 1929 года, путем втягивания Боливии в длительную войну за Чако. Эта позиция радикалов, несмотря на все их заявления о желательности прекращения конфликта в Чако, оставляла порт Арику открытым для транзита оружия, следующего из США в Боливию, вплоть до конца 1934 года.

Политика Бразилии в Чакском вопросе до октября 1932 года была связана рядом внутренних проблем. Тем не менее, ее дипломатия следовала традиционной тактике. Посредничество, с которым выступали представители страны при урегулировании американских территориальных споров, повышало престиж Бразилии и выдвигало ее на второе место в Панамериканском союзе после США. Такая осторожная политика способствовала росту политико-экономического веса Бразилии в соседних странах. Однако сохранению такой позиции мешали острое соперничество за влияние в стране между Великобританией и США, а также претензии Аргентины на ведущую роль в районе Южного конуса. В тех случаях, когда внешние и внутренние трудности Бразилии бывали преодолены, она могла на равных противостоять американской дипломатии в странах Южного конуса. Приход Жетулиу Варгаса к власти 3 ноября 1930 года был расценен мировым сообществом как переориентация Бразилии с Лондона на Вашингтон. Либеральная революция 1930 года была следствием острого соперничества буржуазно-помещичьей группировки, где доминировали кофейные бароны Сан-Паулу и горные магнаты Минас-Жерайса, с националистами во главе с губернатором штата Рио-Гради-ду-Сул Ж.Варгасом. Созданный под его руководством Либеральный альянс вошел в союз тенентистами, мелкобуржуазным течением среди военных, и получил финансовые вливания из США. С 1925 года, как главный покупатель бразильского кофе, они начали целенаправленную борьбу против политики поддержания цен на него. Еще тогда будучи министром торговли Г.Гувер запретил D.&W. Seligman и Speyer &C предоставить Сан-Паулу займы на 40-50 миллионов долларов, так как “это способствовало бы росту уровня цен”.

Следует отметить, что как английские, так и американские интересы в Бразилии не были однородными. Так, в 1906 году Ротшильд отказался финансировать кофейный сектор, в то время как First national city bank выделил 1000000 $. В 1918 году госсекретарь Э.Лансинг взял под контроль приобретение кофе в Бразилии и спас ее от банкротства. Таким образом, политика Вашингтона в отношении Рио-де-Жанейро менялась в зависимости от сиюминутных интересов. Вместе с тем американские фирмы выявили для себя ряд секторов экономики, в которых они хотели занять господствующие позиции. Это было производство кофе и каучука и добыча марганца и железной руды. Мощное проникновение американских фирм на внутренний рынок страны привело к тому, что 26% импорта и 45% экспорта Бразилии направлялись в США. Это способствовало и росту внешней задолженности США (20% иностранного долга). Таким образом, под влиянием международного разделения труда структура республики приспосабливалась к укреплению в стране американских позиций. Английские интересы в Бразилии были долгосрочными и уходили своими корнями в 1809 год. Британский капитал контролировал производство кофе электрическую сеть, транспорт, а также имел обширный рынок сбыта своих промышленных товаров. Связь между Лондоном и Рио была закреплена рядом государственных займов.

Ситуация в конце 1930 года была весьма благоприятной для американской дипломатии и деловых кругов, которые видели в олигархах Сан-Паулу основных противников их экспансии. Однако главной причиной Либеральной революции стало не внешнее вмешательство, а жестокий экономический кризис, начавшийся на несколько дней до нью-йоркского краха, когда 5 октября 1929 года банки штата Сан-Паулу прекратили выплаты по векселям и прекратились все экспортные операции. Даже отказ от поддержания цен на кофе не помогло остановить банкротство кофейных магнатов, которые требовали от центрального правительства помощи. Вооруженные выступления либералов начались в октябре 1930 года и охватили территорию девяти штатов. Вплоть до 24 октября, когда военные отстранили президента Вашингтона Луиса от власти, официальный Вашингтон поддерживал его правительство и ввел эмбарго на продажу оружия либералам, в то время как деловые круги оказывали содействие восставшим. Введение эмбарго за два дня до падения старой республики вызвало ряд трений между диктатором и американцами. Это напряжение сохранялось и впоследствии, когда выяснились, что ряд американский банков и компаний укрывают доходы и проводят незаконные сделки.

Ж.Варгас оказался более независимым в своих политических привязанностях, чем от него ожидали силы, поддержавшие его приход к власти. Однако диктатор очень умело маневрировал на политической арене. Так, он привлек Ротшильда для поддержки бразильских финансов, а затем способствовал укреплению крупнейшей англо-бразильской пароходной компании Ллойд бразилейро. Поддержка восстания американскими фирмами конституционалистов Сан-Паулу привела к сохранению напряженности между Рио-де-Жанейро и Вашингтоном. Несмотря на благожелательную позицию госсекретаря к Ж.Варгасу, деловые круги США, заинтересованные в бразильском кофе, поддержали его противников. Так, Кэртис продавал им самолеты через Чили, а Форд – грузовики через Парагвай. Движение конституционалистов Сан-Паулу было попыткой буржуазно-помещичьих кругов самого богатого штата Бразилии, восстановить свою гегемонию. Под флагом немедленного восстановления конституции паулисты, за спиной которых стояла Великобритания, стремились вновь овладеть государственной властью в масштабах всей страны. Противостояние вылилось в войну. Всего в боевых действиях приняли участие по 80-100 тысяч человек с каждой стороны. Военные действия длились с июля по октябрь 1932 года и закончились поражением паулистов. На их стороне воевали русские белоэмигранты, а находившуюся под контролем тенентистов бразильскую армию готовили к операциям немецкие советники. Несмотря на военную победу, одержанную при тенентистов, Ж.Варгас был вынужден пойти на политический компромисс с олигархами Сан-Паулу, представители которых вошли в состав центрального правительства. Была избрана Конституционная ассамблея, а 14 июля 1934 года была принята новая конституция.

Первоначальное отношение Ж.Варгаса к конфликту в Чако была более благоприятно для Боливии, чем Парагвая. Оно определялось целым рядом причин. В частности, предоставление свободы рук Ла-Пасу в Чако представлялась дипломатам из Рио-де-Жанейро своеобразной компенсацией за аннексию Акре в 1903 году. Другим фактором, определявшим настороженное отношение режима Ж. Варгаса к Асуньсьону, было снабжение паулистов через пограничный городок Педро Хуан Кабальеро. В-третьих, Республиканская партия была идеологически ближе для Ж.Варгаса, чем парагвайские либералы. Эту политическую линию поддерживали тенентисты, возглавляемые К.Престесом, который за пять лет до этого со своими солдатами укрылся на территории Боливии. Немаловажную роль в холодном отношении к Асуньсьону была традиционная ориентация парагвайских либералов на Буэнос-Айрес.

С середины 1933 года позиция Бразилии по отношению к конфликту в Чако стала меняться. Это было связано с политической переориентацией Ж.Варгаса. На внутреннем фронте это был разрыв с левым крылом тенентистов, компромисс с кофейной олигархией и поощрение фашистского течения интегралистов. Во внешней политике Рио-де-Жанейро взял курс на сотрудничество с нацистской Германией. Другим фактором, существенно повлиявшим на активизацию Бразилии на Ла-Плате, стала аргентинская гегемония в Парагвае. Аргентина была практически единственной страной, оказывавшей на протяжении всей войны моральную поддержку и материальную, пусть нерегулярную, помощь, чему способствовала и языковая близость стран. Бразильские военные круги не исключали, что в случае конфликта с Аргентиной, Парагвай может выступить на стороне последней. Такой конфликт возник в 1943 году и бразильское правительство было вынуждено использовать все свое умение, чтобы не допустить коалиции Буэнос-Айреса, Монтевидео и Асуньсьона. Поэтому, начиная с конца 1934 года, когда явно обозначилась военная победа Парагвая, Рио-де-Жанейро постарались занять в Чакском вопросе позицию арбитра. Однако это у него в одиночку не получилось.

Отношения Боливии и Перу после сепаратного соглашения с Чили по Такне и Арике стали достаточно напряженными. Перуанские правящие круги были заинтересованы в ослаблении своего соседа, который был возмущен «предательством» Лимы. Чилийские и перуанские дипломаты на протяжении войны в Чако выступали единым фронтом, формально занимая позицию нейтралитета. Поскольку через их порты доставлялась львиная доля оружия Ла-Пас, последний попал в зависимость от них и был вынужден де-факто признать раздел 1929 года. Политика Перу в отношении Боливии была очень осторожной, поскольку была вовлечена в территориальный спор с Колумбией. Военные действия в трапеции Летисия длились с 1 сентября 1932 года по 19 июня 1934 года. К району конфликта были стянуты почти все наличные силы противников, включая авиацию и флот. Противостояние в трапеции достигло такого напряжения, что Бразилия была вынуждена направить в этот район сильный обсервационный корпус. Его задачей была «охрана суверенитета страны”. Таким образом, весь первый период Чакской войны дипломатия Перу была заинтересована в затягивании боевых действий. Для этого оно приняло участие в миротворческих усилиях, присоединившись к Бразилии, Аргентине и Чили. Однако, с середины 1934 года перуанское правительство заняло жесткую позицию по отношению к своей соседке и несколько раз закрывало порты. Перехваченные военные грузы использовались для нужд перуанской армии, что вызывало протесты не только Боливии, но и стран-поставщиков. В начале эти шаги напрямую координировались с Сантъяго, но затем это прекратилось, поскольку позиции сторон стали понемногу расходиться.

Чилийская дипломатия эволюционировала в обратном направлении: от поддержки Парагвая к нейтралитету дружественному Боливии. Чилийская политика во время конфликта Чако имела главной задачей закрепить раздел Такны и Арики, сделанный в 1929 году. Для этого было два пути: военный шантаж Боливии или существенное ослабление ее военного потенциала. С началом конфликта в Летисии первый путь был неприемлем, поскольку Сантьяго оставался без военного союзника. Внутренний политический кризис привел к свержению в 1931 году полковника К.Ибаньеса, ориентировавшегося на Парагвай. В следующем году произошло два военных переворота, в результате которых президентом стал либерал Х.Алессандри Пальма, который опирался на пронемецки настроенную военщину. Он координировал свою внешнюю политику с Буэнос-Айресом. Общим её направлением было сохранение статус-кво в регионе. Когда очевидным стало военное поражение Боливии, правительство Х.Алессандри Пальма перестало опасаться своего северного соседа и начало зарабатывать на транзите оружия. Примерно такую же роль играл Монтевидео в отношении Асуньсьона. Однако\, в отличие от своего коллеги президент Габриэль Терра действовал очень последовательно: с самого начала войны уругвайские территория и флаг использовались для контрабанды оружия в Парагвай.

Ещё одним негласным участником Чакской войны был Советский Союз. Способствуя победе мировой пролетарской революции, Коминтерн и внешняя разведка СССР внимательно следили за антисоветской диаспорой. В Южной Америке они действовали через местные коммунистические партии и советское внешнеторговое общество Южамторг, которое возникло в 1927 году на базе аргентинского отделения Амторга. Амторг являлся не столько торговой, сколько шпионской организацией. Через него в Советский Союз утек ряд передовых технологических и военных разработок из США. Эта организация также вербовала специалистов для работы в Советском Союзе. Большую часть средств эта организация получала за счет распродажи культурных ценностей России. В 1925 году было открыл отделение Амторга в Аргентине. Его оборот составил 4,5 миллиона долларов США. Два года спустя он вырос до14,5 миллионов, а отделение было реорганизовано в самостоятельное торговое общество Южамторг с центральным бюро в Буэнос-Айресе. Председателем правления стал Б.И.Краевский. Срок действия общества был установлен в 50 лет, а его главной целью было «осуществление и всемерное развитие прямой торговли между СССР и республиками Южной Америки». Вскоре отделения Южамторга были открыты в Уругвае, Чили, Бразилии и Парагвае, а оборот в первом полугодии 1928 года достиг 12,5 миллионов долларов. В обмен на пушнину, лес и нефть СССР закупал кожи, танин, кофе, какао и шерсть.

Торговая деятельность способствовала возникновению организаций – агентов влияния коммунизма. Так, в Аргентине возникло Общество друзей новой России, а в Бразилии и Уругвае – соответственно, Ассоциация и Общество друзей СССР. Следующим шагом была активизация коммунистического движения в этих странах. Так, в Коммунистическая партия Аргентины «очистила свои ряды от правых и левых уклонистов и определила свою тактику в буржуазно-демократической революции». В июне 1929 года в Буэнос-Айресе собралась первая конференция компартий Латинской Америки, на которой присутствовали 38 делегатов из 15 стран. В том же году на профсоюзном конгрессе в Монтевидео была создана прокоммунистическая Латиноамериканская профсоюзная конфедерация. Политическая деятельность Южамторга вызвала неприятие во многих странах Южного конуса. Первым прервал отношения с этой организацией Парагвай, поскольку Б.И.Краевский использовал торговое представительство для организации Коммунистической партии Парагвая (создана 19.02.1928 года). Три года спустя 20 февраля 1931 года полторы сотни повстанцев под коммунистическими и анархическими лозунгами захватили Энкарнасьон, но не смогли его удержать. Большая их часть бежала в Бразилию, но 17 человек попали в руки полиции. Участие коммунистов в захвате Энкарнасьона послужило причиной свертывания деятельности Южамторга в Парагвае, либеральное правительство которого стало с опаской относиться к СССР. Разрыв торговых отношений и поступление на военную службу белых генералов И.Т.Беляева и Н.Ф.Эрна и их товарищей по оружию дали серьёзную прививку против коммунизма. В ответ Южамторг стал налаживать торговлю с Боливией, переведя свое отделение из Асуньсьона в Ла-Пас. С началом Великого кризиса выявилось основное предназначение Южамторга – пропаганда идей Коминтерна. При новом председателе правления А.Е.Минкине он также превратился в канал финансирования латиноамериканских коммунистов. Наряду с развёртыванием политической деятельности торговая активность организации падала: уже в 1929 году ее оборот упал на треть, а еще через год – вдвое. Через четыре месяца после событий в Энкарнасьоне аргентинский диктатор генерал Урибуру обвинил Южамторг в коммунистической пропаганде и демпинге и отдал приказ обыскать главную контору организации. После этих разоблачений советская разведывательная работа была свернута, а правление Южамторга перебралось в Уругвай, где был построен нефтеперерабатывающий завод, работавший на советской нефти. Однако в Монтевидео А.Минкину удалось продержаться до декабря 1935 года, когда советско-уругвайские дипломатические отношения были вновь расторгнуты из-за «коммунистической деятельности» советских дипломатов, а жалоба на их подрывную деятельность направлена в Лигу Наций.

Европейские державы рассматривали Парагвай и Боливию как потенциальных покупателей их оружия. При этом Великобритания, Франция и Италия стремились укрепить свои позиции в Южном конусе, подталкивая его страны к дипломатическому вмешательству в конфликт, что косвенно вело к ослаблению позиции США. Вместе с тем они официально занимали позицию невмешательства и на словах осуждали войну. Германия также была не прочь зацепиться в этом регионе. Наличие большого числа фольксдойче значительно облегчили ей эту задачу. Так, к 1930 году нацистские ячейки возникли во всех странах Южного конуса. Однако Лондон и Париж, Рим и Берлин прекрасно осознавали, что затягивание войны ведет к распаду Панамериканского союза и снижению авторитета Вашингтона в регионе. Наложенное Лигой Наций эмбарго было неполным и позволяло приобретать оружие у посредников. Этим воспользовались малые страны Европы (Испания, Бельгия и Чехословакия), обладавшие военной промышленностью. Таким образом, несмотря на то что локальная война в Чако затронула вопросы не столько глобального, сколько регионального характера, она была известна в Европе.