Читать книгу Гипно Некро Спам - Олег Гладов - Страница 6

– Ади тупой? – Мирослав Мотузный, сидя за эксклюзивным (хром, чёрное дерево) столом Главного @chtung (!) Редактора, тяжело смотрел на стоящего перед ним человека с большим фотоаппаратом на шее. Человек с фотоаппаратом демонстрировал сейчас сидящему в большом эксклюзивном кресле (хром, чёрное дерево, чёрный авиационный текстиль) тоже отнюдь не самый лёгкий из своих взглядов.

Человека с фотоаппаратом зовут FFБокоFF. В миру – Федор Федорович.

Один из лучших фотографов Европы. 25 лет в ИТАР ТАСС.

Три международных премии.

FF пришёл в @chtung (!), чтобы сделать фото для обложки первого «русского номера». Это была шестичасовая сессия с «Пи$$тонами», к концу которой всё огромное помещение @chtung (!) Редакции прогрелось из-за мощных софитов до температуры металлургического цеха в июльский полдень. В конце того дня Главный Редактор @chtung (!) РОССИЯ предложил Федору Бокову работу. FF согласился. И ни дня не жалел об этом. Но Главного Редактора русской версии @chtung (!) зовут не Мирослав Мотузный.

Главного Редактора зовут Aдольф Кейль.

А Мирослав Мотузный, сидя сейчас в его кресле, спрашивает FF:

– Ади тупой?

На большом столе – пачка фотографий.

Крупные планы женских лиц.

В большом помещении редакции пахнет благовониями, двойным эспрессо, ароматическими маслами, перегревшимися лэптоповскими аккумуляторами, «Житаном».

Его курит Ади.

Его курят все остальные.

Только Мир Мотузный не курит «Житан». Он курит американские сигареты.

Буквально три часа назад, в полпятого утра, Мир сидел на унитазе, зажав фильтр в зубах в квартире на Шаболовке, и думал, что даже этот воняющий прокуренным дерьмом туалет – не его. О том, что есть ещё один хозяин этого унитаза – женщина-милиционер Ирина из Самары. Там, в полпятого утра, он думает о том, что, скорчившись от рези в животе, от перекрученных в его чреве кишок, – он, словно беременный болью. Пытающийся её родить.

Боль выдавилась из заднего прохода двумя разными по цвету и консистенции какашками. Может, они и пахли по-разному – нос Мира этого не различал. Мир всегда считал, что лучше бы в туалетах честно пахло дерьмом. То есть испражнениями и всё. Его всегда бесило, когда в туалетах пользовались освежителем воздуха. Его всегда тянуло блевать от тошнотворного сочетания кала и полупарфюмерной отдушки.

Мир Мотузный мучился животом.

Так всегда было в ночь с воскресенья на понедельник.

Мир понимал, что водка + спиды + полграмма твёрдого всегда вызывали у него дикий жор к вечеру. И что после паштета на гренках + килька + маринованный чеснок + мороженое + яичница будет рожать Боль снова.

«Я старый, толстый, мерзкий болван с больными почками, печенью и желудком», – думал он о себе.

А ещё он отчётливо понимал, что ему можно было смело родиться на 20 лет раньше и быть себе ведущим рубрики «Письма наших читателей» в журнале «Техника молодёжи».

Мирославу Мотузному в следующем году исполнится 32 года. Уже вторую неделю он – и. о. Главного Редактора @chtung (!) РОССИЯ.

На стенах редакции – самые разные примеры современной полиграфии. В одном месте, на гнутом из стальных прутьев industrial – тотеме от [[[x]]]-des! gn, развешана гигантская коллекция бейджей со всех «ресепшн», которые проходили корры @chtung (!).

На самом видном месте в одинаковых никелированных рамках формата А3:

Обложка #1 @chtung (!) РОССИЯ;

Изречение, написанное рукой Ади: «Жёстче. Ещё жёстче. А теперь не слизывать».

Мирослав Мотузный, сидя сейчас в прозрачном кубе за столом и в кресле Ади, ненавидит всё это.

Свою работу.

Своего обер-босса.

Своих сотрудников.

Всех этих Из-Кожи-Вон-Лишь-Бы-Не-Как-Все.

Этих, рождающих заоблачные КРЕАТИВЫ, псевдобогемных и антигламурных Копирайтеров.

Говорящих на нечеловеческом языке Фрилансеров.

Весь этот @chtung (!) и людей его делающих.

Ненавидит.

Своё упитанное тело. Физическую свою оболочку. С желеобразным пузом.

С серьгой в левом ухе и высветленными прядями жидких волос невнятного цвета.

Он сменил пять лет назад очки на линзы. И выбрал голубой цвет этих искусственных накладок на глаза.

Он сидит с кружкой кофе и тонкой сигаретой за столом, видит своё уменьшенное, уродливое отражение в хромированной пепельнице и просматривает (двигая одной лишь левой рукой) пачку фотографий.

Пачки цветных качественных снимков, напечатанных в домашней лаборатории человека, стоящего сейчас перед ним.

Человеку, с седой небритостью на щеках.

Человеку, со всегда заряженным запасным Nikon FM 2. Ему – одному из лучших фотографов Европы. Мирослав Мотузный говорит тяжело, глядя не в глаза – в подбородок:

– Ади тупой?

Около полусотни сотрудников и посетителей видят сквозь толстое стекло Ади Куба, как неуловимо, но всё-таки меняется лицо FF.

За десять минут до этого он доставал из своей потёртой сумки пачки фотографий и протягивал их Миру. Он говорил:

– Это бомба, Мир! Это не выстрелит! Это реально порвёт!

Проект, над которым FF работал последние пять лет. Кропотливо. Аккуратно. Качественно. Безумно красиво. Так, как всегда работал FF.

– Представляешь, – говорил он Миру, – @chtung (!) календарь на следующий год? В спецвыпуске? Где на каждый месяц – Одна Из.

«Невесты смерти»

Он фотографировал их в гробах.

В моргах и на кладбищах.

Он спрашивал разрешения у родственников и фотографировал прекрасных (даже после смерти) молодых женщин. С нанесённым для последнего дефиле макияжем.

Некоторые родственники сами хотели иметь фотографии с похорон. Таких он считал не совсем нормальными людьми. Ему была непонятна склонность иметь в семейном фотоальбоме изображения с мероприятий подобного рода.

Остальные – считали ненормальным самого FF. И потому разрешения на съёмку не давали. Но Бокова не зря называли фото-hard-кором. Он шёл в морг, платил санитарам и устраивал сессию там – выставив компактный профессиональный свет, вспышки и штативы. Никуда не спеша, он делал сотни две снимков в поисках идеального кадра. И всегда находил его.

Он собирал «Невест смерти» пять лет.

Последнее фото – невероятное (!) – он сделал на похоронах под Луганском. Девочка врезалась на своей машине в грузовик и погибла.

Очень красивая девочка.

Её спокойное лицо с закрытыми глазами – первое в пачке фотографий.

Мотузный равнодушно просматривает с десяток снимков. Делает шумный глоток из фирменной @chtung (!) Кружки и сообщает:

– Отстой. @chtung (!) РОССИЯ это не интересует.

FF без комментариев выслушивает ещё 2—3 предложения. Дожидается окончания, слегка склонив голову набок и внимательно глядя в губы сидящего в кресле.

За столом. Перед ним. Потом говорит негромко:

– Ок. А где Ади? Я хочу услышать, что скажет Ади.

FFБокоFF за свою интересную жизнь и профессиональную карьеру встречал множество людей. И в основном относился к человечеству более-менее спокойно. Они делились на тех, кто ему нравился, и на тех, кто чуть-чуть не нравился. Самым симпатичным человеком из тех, кого встречал FF, был новозеландец Фредерик Тинн, изобретатель знаменитого горячего коктейля «Тинн». Самыми несимпатичными людьми, по мнению Бокова, были лидер красных кхмеров Пол Пот и Мирослав Мотузный. А ещё Бокову очень нравился Ади Кейль. Ади Кейль не скрывал своих дружеских чувств к Бокову. Они друзья с двадцатилетней разницей в возрасте. Все это знают. А Мотузный – лучше всех. И когда FF говорит: «А где Ади? Я хочу услышать, что скажет Ади», он получает в ответ:

– Ади тупой? Он принимает глупые решения? Нет. Так вот, он принял решение, что в его отсутствие и. о. Главного редактора – я. Поэтому неважно, где Ади. Я принимаю решения, ясно? И я говорю тебе – НЕТ. Ясно?

– Ясно… – сказал БокоFF, засунув пачку фотографий в сумку. – Ясно, что ты и. о. мудака.

«О да… – думает Мотузный, – это точно…»

Мир Мотузный каждый день стоял в своей ванной раздетый донага и видел всего себя целиком.

Пухлого, высокого человека. С синяками и одновременно – мешками под глазами. Рыхлой кожей. Колыхающимся пузом. Mirror Слав.

Несмотря на то, что он работал в @chtung (!), тёлки давали ему редко и неохотно. А когда давали, то бёдра у них были несколько толще, чем Мирославу хотелось. И небодрая грудь. Было большинство баб его унылыми.

Примерно половина секса в его жизни не приносила ему удовольствия.

«Половина – это слишком много», – думал Мотузный. И был прав. Ему нравились невысокие стройные девочки с торчащими бодрыми сосками, аккуратными носиками и невероятной длины и цвета волосами. Таковые находились перед его глазами почти ежедневно.

Самые Злые Пи*ды в Галактике.

Спирохета, [Ф] Ольга и Фрау Z.

Фрау Z делала лучший минет по эту сторону земного шара. Она была личным секретарём Ади Кейля. В её резюме, в графе «предыдущее место работы и должность», было скромно вписано «актриса».

– Представляю, сколько в эту самую минуту при просмотре фильмов с твоим участием исторгается спермы, – сказал ей Ади на первом собеседовании. Фрау Z даже не улыбнулась.

Сейчас её не было.

Равно как и Спирохеты с [Ф] Ольгой.

Как и Ади.

Уже вторую неделю Сам отсутствовал.

Он не звонил. Не появлялся лично. Не вывешивал приказов на @chtung (!) Доске при входе слева от Расты.

Просто в прошлый понедельник все зашли ровно в 10 утра в редакцию, сели за свои рабочие места и прочли на мониторах:

Я на совещании.

За меня – Мир Мотузный.

Ади.

Мир Мотузный прочёл это вместе с остальными.

Он посидел перед ж/к экраном минут десять и прошёл (из угла, где стоял его стол, по диагонали) прямо в центр помещения. В Ади Куб.

Все видели, как он взял со стола белый конверт. Прочёл вложенный в него текст. Затем сел в Ади Кресло, нажал кнопку и сказал Расте:

– Кофе.

– Ок, – ответила она. Мир видел, как Раста вышла из-за своей стойки, взяла чистую @chtung (!) Kружку и пошла к ближайшему от неё автомату по продаже эспрессо. Заметив, что Мир смотрит, Раста, не останавливаясь, присела в глубоком реверансе, разведя руки в стороны и показав зубы. Потом продолжила свой путь далее. Через пару минут она вошла в Ади Куб, распространяя запах дорогих благовоний и дешёвого кофеина. Аккуратно припарковала небольшой круглый поднос на Ади Стол. Перед Миром последовательно появились кружка, коробка с ж/д рафинадом (по два куска в пачке) и ложка со свастикой.

– Это всё, – сказал Мир. Раста смотрела на вскрытый узкий длинный конверт.

Перевела взгляд на человека, сидящего в кресле Главного @chtung (!) Редактора. Развернулась. Ушла.

В конверте лежал лист, вырванный из какого-то ежедневника. Следующий текст был стопроцентно написан рукой Ади Кейля:

НЕОЖИДАННО, ДА?

И ТАК БЫВАЕТ, ПРАВДА?

КОГДА БУДУ, НЕ ЗНАЮ.

МОЖЕТ, ЗАВТРА.

МОЖЕТ, ЧЕРЕЗ МЕСЯЦ.

ОРБАЙТЕН. ЗА ЭТО НИКОМУ НЕ СКАЖУ,

ЧТО ТЫ БЫЛ СВИДЕТЕЛЕМ ГЕРБAЛАЙФА.

ШУТКА:)

Ади.

Мирослав Мотузный, действительно, однажды занимался распространением ёмкостей разного объёма с Лого «Herbalife» на боку. Там он приобрёл несколько мимических клише, а также способность не отвечать на прямо поставленный вопрос твёрдым «ДА» или «НЕТ». Единственный, кто смог добиться от него твёрдого «ДА», был Ади. И он был единственным в @chtung (!), кто знал о прошлом Мира.

Мир тоже знал о прошлом Ади достаточно много. Больше об Ади знал сам Ади. Они вместе учились на журфаке. Ади восхищал Мира. Мир ненавидел Ади.

За его белозубость и удачу.

За его простые и правильные решения.

За то, что считал Мира своим другом.

И как с другом делился подробностями своей личной жизни. И это было последнее по хронологии и первое по значению ТО, За что он ненавидел Ади.

Мир хотел Спирохету.

Мир хотел [Ф] Ольгу.

Перед Новым Годом Ади летал с обеими на Ибицу. Мирослав мрачно и бесперебойно трое суток подряд представлял себе ТО, что они вытворяли в трёхместном люксе.

А неделю назад Мир трахнул шлюху, похожую на Наташу Королёву.

Гонорею лечили тремя дорогими и болючими уколами в жопу. Позавчера Сан Саныч из анонимного кабинета порекомендовал выпить пару кружек пива «для провокации». Через полтора часа после этого Мир был невменяемым. Прежде чем полностью уйти в астральную каталепсию, он вдруг подумал: «Я – скот».

Он сидел на заднем сидении ненового «Форда» между Готье и Джованни. Жу устроилась на коленях Готье и, удолбаная в хлам, улыбалась кому-то в своём мозгу. Кому-то по ту сторону сетчатки.

Зрачки Готье и Джованни были размером с Марс: мозг Джованни энергично вырабатывал куски текста, и тут же мышцы горла и язык выдавали их в окружающее пространство. Перекрывая негромко вещающую из автомобильных динамиков FM-станцию. Станция непрерывно транслировала мудацкую музыку – продукт четырёх московских продюсеров и одного киевского.

Единственный, кто её слушал – водитель. Он одиноко сидел там, на одном из передних сидений. Джованни говорил, почти не делая пауз между словами и предложениями:

– Стартанули мы в четверг после работы с граммом твёрдого и двумя «Е»-шками в «ПирОги». Маман звонит в полдесятого: «Где сынуля?» А сынуля в объебосе. В «ОГАХ» Карась с Жаром отстрелились. У меня на кармане ствол рубасов, пять ноль твёрдого, полбокала пива и два пятьдесят на трубе. Я уже думал: х*ли делать? Домой баиньки надо – и тут Радугу встретил. Смотрю, Она ваще без глаз: зрак с рубль железный. Она вообще с быстрой тусни. Под феном, это для неё обычняк.

– Ну чё, – говорю, – Ра, фрик-энд устроим?

А Ра, она всегда мне нравится. Такая – мне по пояс, сиськи с ладошку и соски через футболку. Смотрю: её дубасит, аж дрэды на башке, ну это – трясутся такие, как колбаски. Ну я её цепляю и везу в «ШАНТИ». Там до трёх ебашит электро и техно, а потом на Кантиму на моторе. Ну я её на заднем сидении за пилотку затрогал. Смотрю: Радуга мокрая вся. Ну потом мою «Е» на двоих кинули и до утра трахались, как заведённые под диск «Рычагов», который в Киеве на Петровке подрезал. В обед одуплились, она на мне ещё децл попрыгала. Хватит, короче, говорю – всё равно не кончу. Она в душ. Потом – по биг-магу с колой и разбежались. Чувствую, батарейки садятся. Думаю, либо спать (а чё спать – уже два), либо афтерпати. Е*ашу три банки красного DEVIL’a c алко и через час уже в центре с Чаппой долблю полторы папиросы на двоих. У Чаппы всегда квалити, поэтому перехихикал один под плеер, потом, когда на хавку пробило, перебил свинтуса в обжорке на Братиславской, плюс – пиво, смотрю – выключает. Я две банки красного DEVIL’a – глаза из орбит уже лезут. Сердце х*ячит: думал, мобила на вибро в нагрудном кармане, а то, прикинь, – сердце. Это так было тогда, помнишь? В августе, помнишь? На даче у Непоганого? Где грибы с феном и «Е»-шками, помнишь? Там ещё был этот, который…

Мирослав Мотузный слушал это с тоской и омерзением, думал: «Я скот».

Мне 31 год. Я толст. Некрасив. Не богат. Я люблю выпить и пью. Я не люблю СПИДы и не врубаюсь в траву, но ем, нюхаю и курю. Моя печень чудом не разлагается. Мои почки больны. Я весь болен. Насквозь. У меня уже плохо с эрекцией. А через год будет ещё хуже. У меня запор сменяет диарею. Мне нравится «площадка», как у Гаана в конце восьмидесятых, и волосы мои коричневые от природы. Но на голове моей чёрные и белые пряди ниже ушей. Я сам убеждаю себя, что мне это идёт, и хуже всего, что мне ЭТО нравится.

Я люблю a-ha.

А слушаю, который год JUXTAPOSE, долбанного параноида TRICKY и пишу, что последний альбом Диаманды Галлас – бомба. Хотя не понимаю TRICKY и ненавижу Галлас.

Психопатичную Д. Галлас любит Ади.

Ади восхищает Мира.

Мир ненавидит Ади.

Давно. С первого месяца знакомства.

Год назад Aдольф Кейль, крепко сжав кисть Мирослава Мотузного, увлёк его за собой из зеркального лифта. Быстро прошли мимо тёлки с дредами за стойкой у входа. На ходу выхватил из какой-то тумбочки – РАЗ!!! – мегафон в руке. Держа мегафон в левой, а Мирослава в правой, остановился в центре гулкого помещения. Поднёс громкоговоритель ко рту и произнёс в пространство. В 124 досягаемых уха. В том числе в уши двух ФСБшников, которые в эту минуту прослушивали @chtung (!) Офис.

Ади произнёс:

– Этот человек имеет женщин, образование, диплом и опыт работы. А не только долбаные амбиции. Он не умеет рисовать. Вообще. Зато умеет писать. Я знаю этого человека достаточно давно. Его зовут Мирослав Мотузный. С сегодня он мой @chtung (!) Заместитель. Прошу любить. И всё такое.

Мегафон зафонил и сам отключился.

– Батарейки сели, – сообщил Ади.

Так Мир появился в @chtung (!).

А сейчас он сидел в кресле и смотрел на то, как FF сгребает со стола пачки фотографий. Снимки рассыпаются. FF медленно, но нервно хватает их по 3—4 за раз. Он говорит:

– Ясно. Ясно, что ты и. о. Мудака.

И уходит.

– О, да… – думает Мир, – это точно….

Он знает, что сейчас на него смотрит около пятидесяти человек.

Ади, наверняка, в отпуске. С отключенным телефоном и двумя тёлками, которых Мир хочет. Ади купается с ними в тёплом далёком море и жрёт нереально вкусную еду. Пьёт вкусные напитки. Нетрудно понять, как именно ненавидит Мир за это Ади. За это и за то, что повесил на него июньский номер. За то, что повесил на него Экс Спермо Ментальный [ф] ашизм – конкурс ультракороткого urban романа и кибер-поэзии, объявленный @chtung (!) РОССИЯ.

Эта офигенная идея, как и все офигенные идеи, принадлежала Ади:

Каждый присланный рассказ Безымянного ранее Автора будет напечатан на суд читателей журнала и жюри.

В жюри входили сам Ади, Мир, Киндер СС, Крэк и Болт из «Пи$$тонов», независимые креативщики ЯR и Юла, двое из Московского Гей-Клуба – Владя и Пианистка.

Мир сунул мизинец в правую ноздрю. Потом проинспектировал его. Особо осмотрел ноготь.

За день до исчезновения Ади внёс последние коррективы в рекламный разворот и текст для сайта: не все подряд, а один (выборочно) рассказ от каждого автора @chtung (!) напечатает на своих страницах. Рассказы и стихи-победители будут выпущены аудиокнигой. Диском-приложением к спецвыпуску @chtung (!). Последнему в этом году.

Такая вот идея родилась у Ади.

Позавчера вышел июньский номер с объявлением о конкурсе.

Вчера на @chtung (!) специальныйящик. com царила почти идеальная пустота: две-три ласточки бесполезной инфы, просочившиеся через анти-спам и всё.

Позавчера, опережая события, некий нетерпеливый Автор Максим Мотоцикл прислал текст «Глаза». Креатив понравился всей @chtung (!) Редакции (Раста даже назвала его «милым»), но единогласно был признан фальстартом, о чём Автора уведомили цифровым письмом.

Сегодня утром Мир вынырнул из мутного неглубокого сна и сразу понял, что лучше бы он не просыпался. Он спал в лучшем случае часа три. Он с удовольствием бы проснулся с болью в голове и остатками блевотины между верхними зубами и верхней десной. Можно даже в обоссаной постели. Но ночью Боль ворочалась в его кишках раскалённым гвоздём. А утром вогнала этот гвоздь прямо в уретру. Прямо в его член: «провокация» показала, что гонорею залечили не до конца. И теперь с конца Мирослава свисала крупная капля желтовато-белёсого гноя, а когда он попытался помочиться в прокуренном туалете, то слёзы покатились по его щекам. И он вдруг понял, что плачет. Стоя со спущенными штанами на холодном кафеле. Скулит, глядя сквозь мутный целлофан слёз на сливной бачок. Больно было очень. У него было ощущение, что триппер проник в его сердце, загноил хрупкие краешки души его. Миру было ужасно жалко себя.

Он плакал под горячим душем. Потом под холодным.

Он пришёл на работу, сделал сам себе нереальную дозу кофеина и, сев в кресло Ади, открыл @chtung (!) специальныйящик. cоm.

В нём лежало 357 писем с пометкой ЭСМ [Ф].

306 стихов и 51 ультракороткий урбанроман.

И Мир понял, что всё это ему нужно читать. Хотя бы пробежать глазами. И что каждый день таких писем будет приходить не меньше. Что ему придётся читать эту х*йню, написанную сотнями провинциальных и столичных псевдобогемных укурышей. Тексты людей, одевающихся так, как выглядят персонажи на фотографиях в @chtung (!). Всех этих бывших рейверов, бывших альтернативщиков, бывших рэпперов, би-боев и хиппи. Нынешних киберрастаманов, индастриалготов, неотрипхоперов и инфракидс. Он уже заочно ненавидел их всех одной пачкой, когда отхлебнул кофе и открыл первое письмо.

From: alexgnoi@чегототам. ru

To: @chtung (!) специальныйящик. com

Авторы Александр Гной и Владимир А?

Файл: Трёхколёсный велосипедик.

Жил-был М. Он был толстый, и в школе его часто дразнили и обижали. Однажды он зашёл в класс за минуту до урока, подошёл к своей парте и увидел шапку, лежащую на стуле. Меховую ушанку из какого-то рыжего и живого ранее животного. М. взял шапку в руки и хотел спросить, чья шапка, но узнал о том, чья она, гораздо быстрее. К нему подошёл второгодник из параллельного 5-ого «Б» и сильно ударил в грудь. А через месяц его била по голове дневником одноклассница, а М. стоял и не знал, что делать. Он не мог ударить девочку.

Он рано женился.

Жена его не толстая и не худая.

Рыхлая такая тётка с лицом, как блин. Такие тётки очень быстро начинают болеть «давлением» и «сердцем». И у них из карманов постоянно воняет лекарствами. Тётки эти практически с подросткового возраста асексуальны, и зовут их обычно Тоня.