Читать книгу Вампир по имени Бэниэмин - Олег Краснов - Страница 1

Серое небо – но не тяжелого стального оттенка, а задумчивого, отдающего чем-то рыхлым даже. Будто газовая масса никак не может решить: пропустить неуверенные солнечные лучи или снова попытаться утопить людей, а вдруг в этот раз получится. Вот это серо-задумчивое настроение и царило весь день. Но черт с небом, и так слишком много умов увязло, блуждая в газовых скоплениях и пытаясь найти ответы на вопросы самого разного масштаба. Важно, что творится под ним.

– Знаешь, я думала, ты не придешь. Ну а как мне так не думать, ты в последнее время такой тихий и проводишь со мной мало времени. Неужели я тебе надоела?

– Не неси чушь, зайка, тогда я сразу бы расстался с тобой. И нашел другую. Но я с кем сейчас иду? Кому я приготовил обещанный подарок?

– Извини, пожалуйста, я ведь просто шутила, почему ты вечно все принимаешь в штыки? А ты приготовил мое любимое, да? Да? Можно я понесу, тут никого нет… а если кто-то и увидит, кому не пофиг?

– Мы придем, и я тебе отдам. Это же наш ритуал, ты чего, нельзя в нем ничего нарушать. Зайчик обязательно получит свою морковку. Потерпи, почти пришли.

Тихую, мало популярную среди прохожих улицу пересекают два подростка противоположного пола – неспешно переходят дорогу в десяти метрах от зебры, но кому какое дело, бешено мчащихся машин тут сейчас нет. А если бы и были, то все равно, кому какое дело? Парню на вид можно дать лет шестнадцать – высокий и худой, бледный, с чёрными волосами. Девушке – пятнадцать, если не обращать внимание на слой косметики, который визуально прибавляет ей еще несколько лет. Высоким ростом ей точно не похвастаться, зато определенную гордость ей дарят золотистые волосы, волнами приплясывающие при каждом бодром шаге. Но самое примечательное – лицо, некогда пышущее здоровьем и полнокровием. А сейчас бледноватое, несущее на себе следы множества нервных, неспокойных дней и ночей. Возможно, неловкий макияж был наложен с целью их и скрыть.

Он назвался Денисом, а ее имя – Ксюша. Они шли по направлению к небольшому заброшенному флигелю, который располагался недалеко от здания с частично заколоченными окнами. Что из себя оно представляло в лучшие годы – вопрос, который останется без ответа. Дверь давным-давно снесена, незащищенные окна выбиты, на стены набежали неуклюжие орды граффити. Кому сейчас принадлежит территория, понять сложно. Но кто бы ни был этот таинственный владелец, где бы он не располагался, данный актив ему сейчас интересен только как черточка на бумаге. Поэтому – входи кто хочет. Территория частично огорожена забором из бетонных панелей. Некоторые панели не пережили прошедшие годы, а на их место грубо втиснуты металлические листы, естественно, уже давно все погнутые.

Ксюша ловко протиснулась через проем – щель между двумя листами. Затем последовал человек, который при первой встрече представился Денисом. Флигель представляет из себя небольшое кирпичное строение, долгое время игравшее роль склада ненужных вещей со всего района. Но кому-то пришла в голову идея вытащить весь мусор. На этом инициатива не завершилась, а дополнилась появлением двух тяжелых скамеек, парочки столов, табуреток, пуфика, а позже и старой раскладной кровати. Место сразу полюбилось местным маргиналам, любителям выпить, неспокойным подросткам и прочим категориям населения. Никто особо не усердствовал в том, чтобы вернуть данной локации статус мусорки. В основном люди забредают сюда утром и вечером-ночью, так что днем с высокой вероятностью можно побыть и наедине.

Ксюша прошла мимо первой скамейки и шлёпнулась на пуфик. Левая рука, прочертив дугу в воздухе, чудом не задела ржавый шприц, оставленный предыдущим обитателем. Голодный блеск инструмента не сразу распознается в полумраке, будто случайно подмеченные глаза притаившегося хищника. Ксюша и не подозревала, что всего пара сантиметров спасли ее от столбняка или чего похуже. Парень же это заметил и лишь слабо испугался в первую долю секунды. Но, поняв, что драгоценная кровь ничем не загрязнена, успокоился. И решил ничего не говорить, не журить – лень.

«А раньше пожурил бы…» Мысль слегка всплыла и тут же обратно увязла.

Он сел на корточки перед Ксюшей, сопровождаемый нетерпеливым взглядом.

«Уже не такая красивая, как раньше. А ведь это «раньше» было не так уж и давно. Просто я уже развидел-перевидел это лицо…» – равнодушно шевелились мысли.

– Ты сегодня достанешь или до завтра будем ждать? – интонацией, выдающей то ли жалобу, то ли укор, проговорила девушка. Иногда ее голос выдавал такие сочетания, такие неожиданные комбинации звуков и интонаций, что легко заподозрить в Ксюше зачатки актерского или музыкального таланта.

Парень засунул руку в карман, всем видом демонстрируя, что пытается достать то самое, ради чего девушка ждала их встречи и провела всю ночь в нервных метаниях, забываясь короткими кошмарными снами и просыпаясь в холодном поту. Но он внезапно замер. Его сухой взгляд упёрся во влажные глаза Ксюши.

– Ты получила то, что хотела и теперь наслаждаешься эффектом, – каждое слово с большим напряжением вытягивалось с уст парня. Его лицо напряглось, глаза слегка заслезились.

– Да… – пролепетала Ксюша, растекаясь на своём пуфике. Она внимательно изучала его глаза с пульсирующей, меняющей цвет и форму радужкой. Но потом, когда последнее слово достигло ее ушей, Ксюша, словно получив некий заряд, дернулась. И расслабилась. Ее взгляд потерял хоть какой-то намек на осмысленность, свою опору в мире реальном и неведомо где затерялся.

Ксюша откинулась в экстазе, виной которому был только ее собственный обманутый мозг. Парень наклонился к ее шее и обнажил клыки, которые под действием инстинкта удлинились, сильнее выступили из челюстей. (Посети он стоматолога, последний не поверил бы своим глазам, изучая нетипичное строение челюсти парня и мышечную систему клыков, но такой встречи можно не ждать). Вскоре он оторвался от податливой плоти – укусы начали зарастать, довольно скоро осталось два еле заметных следа, похожих на царапины. Втягиваясь обратно в челюсть, клыки выделяют противную на вкус слизь, которую рефлекторно хочется побыстрее сплюнуть. Попадая в кровь, она ускоряет регенерацию поврежденных тканей.

Потеряв часть драгоценной жидкости, Ксюша побледнела еще сильнее. Но ни на секунду не смутилась и будто ничего не заметила. Напротив, веки сомкнулись, будто окончательно обрубая всякую связь с внешним миром, полным боли, вранья и ужасными телепередачами.

Парень посмотрел в лицо, которое, как ему недавно казалось, ему очень нравится. Немного подумав, поднял голову девушки и пальцами аккуратно раздвинул веки. Кое-как поймав мутный взгляд Ксюши, он сказал:

– Мы расстались. Я вел себя как козел и ты не хочешь меня видеть. Лицо мое забудь. Сюда ты пришла одна, с горя заняв дозу у одной из своих подруг.

И отпустил. Максимум что ей угрожает в ближайшее время – слабость и головокружение, пока организм не восстановит привычный запас красной жидкости. А вот у парня уже развивается мигрень – казалось, от невероятного напряжения он задохнется и не сможет закончить свою фразу. Но нет, закончил и теперь вполне заслужил отдых. Переведя дыхание, мысленно пообещал себе впредь обходиться без таких многословных внушений.

Парень развернулся и ушёл. Пока он шёл к месту, которое можно назвать домом, в голове извивались, прятались и внезапно выскакивали самые разные мысли.

Казалось бы, вот красивая девушка, которая и книги читает, много чего может рассказать. Но она, как и все предыдущие, быстро надоела. С ней можно поделиться мыслями и тревогами, идеями и замечаниями… но только после внушения, а в ответ всегда получаешь одни и те же фразы, одинаковые интонации и…

«Пустоту, будто с куклой говоришь».

Ну ничего, она молодая и энергичная. Он ей ничем жизнь не испортил, а ее организм с легкостью компенсирует все незначительные потери.

Ему уже давно не льстила та власть, которую он получает после акта внушения, можно сказать, его периодически мучали зародыши совести, а как будет себя чувствовать освобожденная жертва?

«Забудет обо мне, вернется на свои курсы… чем она там занималась? Вроде, театральные. Да, продолжит свою карьеру актрисы. Хотя, она говорила, что из-за меня бросила курсы… Ну, бывает. Сейчас кошмары прекратятся, одержимость забудется, и она вернется к прежней жизни. А если и нет, то это не моя проблема уже. Мне же надо питаться, пусть спасибо скажет, что живой осталась».

Генератора этих мыслей, представившегося Денисом, на деле зовут Бэниэмин. Ну как – зовут, мало кто его так зовёт сейчас, главное, что именно с этим именем он родился и в пятнадцать лет переродился.

Маршрут Бениэмина пролегал прямо до Муравейника. Так все в общине называли бывшую школу, заброшенную в 90-х и выкупленную за копейки через третьих лиц. Приватизировал здание и территорию, очерченную забором, старец (как он сейчас просит себя называть), он же Виктор Копошицын. Почему Муравейник? Кто-то когда-то съязвил, что все тут бестолково копошатся (с ударением на это слово) как муравьи. Кем бы ни был автор замечания, он явно уже покинул общину. Но стоит заметить, что строгие формы здания и рыже-песочный оттенок внешнего фасада не так уж и противоречат сухому, отдающему слепой механикой определению Муравейник. Возраст строения, который считывается то в трещинках, то в пятнах на облупившейся краски, то в тяжелых окнах, также усиливает желание чаще прибегать к этому термину.

Ворота у забора всегда заперты. Но есть парочка прутьев, изогнутых так, что любой желающий без проблем проскочит между ними. Тяжелая парадная дверь, которая никогда не упускает возможности поцарапать слух протяжным скрипом, вообще никогда не заперта. Незваные гости даже в самые отчаянные годы не стремились проникнуть сюда. Окутанная мрачными слухами репутация Виктора (хотя не все произносят именно это имя – кто-то думает, что это Павел, кто-то – что это Володя, но не важно) служит хорошим оберегом для Муравейника.

После тяжелой двери идет предбанник с двумя проходами по бокам. Дальше пролегает небольшое помещение с короткой лестницей. Очередная дверь, за которой светлый коридор. С потолками под четыре метра, закругленными на арочный манер. Центр прочерчен разделительной полосой прямоугольных ламп. Перфекционисту назло хаотично чередуются тёплое и холодное освещение, тускло отраженное белыми ромбиками кафельного пола. Поворот вправо, еще один вправо – и ты в раздевалке.

Первым, кого встречает Бэниэмин, оказывается Василий, всеми называемый Васей. Чуть ниже ростом, блондин, навечно застрявший в возрасте двадцати четырёх лет. Пожали руки, только сейчас поздоровались (когда Бэниэмин соизволил проснуться, Вася уже ушёл на работу).

– Сколько сегодня принёс? – поинтересовался Вася, готовый отсчитать, сколько из «заработанных» средств Бэниэмин должен отложить в общую кассу. Пятьдесят процентов любыми средствами заработанных денег (кроме парочки исключений) неизменно жертвовались каждым жителем общины на «общее благо». Естественно, Бэниэмин входит в их число. Финансы он добывает не самым честным образом. Либо спонсором становится очередная девушка, либо ее родители. Но в этот раз, по какой-то причине, он напрочь забыл пошуршать в сумочке совершенно не готовой к возражениям Ксюши. Видимо, внезапное решение порвать с ней сбило Бэниэмина с толку.

– Блин, Васек, сегодня пусто. Как-то забыл, честно.

– Серьёзно? Ладно. Я внесу за нас обоих. Благо, что я в тот же день отчитываюсь. Но ты мне теперь должен. И не затягивай с этим! – Вася не был сильно удивлён, он уже привык к тому, что Бэниэмин не всегда уделяет достаточно внимания своим обязанностям. Не раз ему приходилось открывать своеобразный кредит своему другу. Вася решил, что внесёт за Бэниэмина две тысячи – спрос с него небольшой, чисто символический – а у того спросит потом все три. Тоже вполне привычная ситуация, несмотря на то, что только один участник знает все детали проводимых операций.

Бэниэмин переоделся в общей раздевалке, напялив на себя что-то вроде домашней одежды. То есть то, что на улице носить уже стыдно, а в кругу своих еще можно. Тем временем Вася делился впечатлениями рабочего дня. Сейчас он работает в киоске с шаурмой. Из принципа он редко прибегает к внушению и специально не избегает забавных и иных ситуаций, которые могут возникнуть с пьяными бунтарями или желающими всех и вся обдурить школьниками. Сегодня попался человек, который жаловался, что в его порции слишком мало соуса – «да она сухая, подавиться можно, пока проглотишь!» – и он требует сделать новую. Да-да, не добавить соуса, а преподнести целую новую порцию, нельзя просто дополнить старую. Вдоволь поспорив с прыщавым критиком, Вася вдруг переменился в лице, стал суровым «как стальные опилки в кружке крепкого чифира» (Вася очень любит изобретать свои метафоры) – и пригрозил клиенту отрезать его репродуктивный орган, залить кучей соуса и завернуть в самый тёплый лаваш. В напряженной руке тем временем холодно отражал дневной свет большой нож. Критик поперхнулся своими требованиями, что-то помычал и исчез. Вася едва вытерпел, пока тот не ускакал достаточно далеко, и залился смехом.

И рассказывая все это, он широко улыбался. Бэниэмин хмыкнул – учитывая его скупость на эмоции, большего ожидать не стоит. В то же время его посетило чувство, что чего-то не хватает. Спустя некоторое время туманное ощущение конкретизировалось, перевоплотилось в вопрос.

– Кстати, а где Сережа? – поинтересовался Бэниэмин. Обычно Сергей уже маячил где-то в коридорах, бродя из помещения в помещение, что-то отчаянно формулируя у себя в голове. Правда, последнюю неделю его видели все реже…

– Дак это, я видел его утром. Он выходил, держа в руках откуда-то стыбренную бутылку чего-то подозрительно похожего на водку.

– Ты с ним поговорил? Он еще не успел ее попробовать? Может, он для эпатажа решил ей посветить у всех на глазах и… ну ты понял.

– Пытался. Что-то бурчал в ответ в духе «все равно ты меня не поймешь» и «какое тебе дело?». Напомнил ему, что всю эту хрень даже приносить сюда запрещено, чтобы никого не смущать. Серега что-то промямлил. Я ему: ты уже пил? Он лупится на меня и, как статуя на бале эксгибиционистов, не двигается. – Вася остановился, помолчал, потом продолжил. До Бэниэмина только чуть позже дошло, что его собеседник ожидал хоть какой-то реакции на свою остроумную метафору. – Выражение такое тупое, как у коровы. Я повторяю: ты пил уже, скотина этакая? А он: да пошел ты! И убежал. То есть, ушел. Богдан подходит и говорит: не надо, он уже пил, я знаю. А я и так не собирался его останавливать, надо мне еще за кем-то со слюнявчиком бегать. Так что, кончено все с Серегой, раз выпил и можно забыть о пацане.

– Еще одним меньше, значит.

– Ну тут ничего сверхъестественного, можно было и догадаться, что Серега недолго продержится. Вечно какие-то теории строит, психует, отвечает на все вопросы одно и тоже: «вы не поймете». – Цитируя Сергея, Вася понижал тон голоса. – Или «такие люди как я, с хорошими идеями, тут не нужны!» А его любимая фразочка, которой он так гордился? «Это не я сосу кровь, это у меня душу высасывают!» Нет, честное слово, я его сам скоро закопал бы во дворе, не уйди он сейчас.

– Ну ты утрируешь.

– Я приуменьшаю.

– И все-таки странно. Как мы можем после обращения получать бессмертие, быстро исцелять любые раны, но при этом даже от легких наркотиков полностью ломается психика и весь организм?

– Поговори об этом с Женькой. Она в последнее время много интересуется похожими вопросами, даже умудрилась в медицинский поступить.

– Ого, а как она медкомиссию сдала?

– Старик приложил руку, конечно же. Кстати, у тебя нет планов на эту ночь? Одно дело есть.

Вася по ночам иногда выбирался «на вылазки». В компанию входят еще Сашка и Влад, иногда и сам Бэниэмин, потому что «квартетом веселей». В первый раз наведались в заброшенный барак. Рядом с Муравейником находится небольшой микрорайон, этакий военный городок. Экономические и политические пертурбации привели к тому, что городок сильно сжался, оставив по краям несколько заброшек. Конечно, они заперты и неохотно охраняются салагами на вахте. Но кого остановят пассивные и ленивые вахтёры, которые только и думают, как бы незаметно вздремнуть в каком-нибудь укромном уголке? Заброшенные бараки без проблем стали объектом «раскопок», лута. Среди бардака и мусора находился металлолом, не самые плохие ножи и прочие артефакты. Но такая мелочь могла радовать лишь поначалу.

Потом внимание перешло на другие плохо охраняемые места. Ну, места, где ещё сохранилась медная проволока, старые компьютеры или спрятанное оружие. Благодаря связям и циркулирующим по ним слухам, урывкам информации, Вася взял на прицел чужие тайники. Естественно, он прилагал максимум усилий, чтобы самому оставаться вне подозрений. Кто-то что-то важное тебе сказал, внимательно слушаешь, а потом внушаешь: «ты мне этого не говорил и никогда не захочешь сказать».

Так и жили. Однажды, шарясь в одной из заброшек, Вася как-то заметил:

– Казалось бы, обычный город. Люди как жили, так и живут себе дальше тут. А побродишь по некоторым локациям, и словно какая эпидемия всех скосила.

В это место их завёл тайник с целым пакетом золотых украшений. Бэниэмин засомневался, а стоит ли ворошить такие змеиные гнезда, как бы никто не укусил потом. Вася же был уверен, что создатель тайника либо не может им воспользоваться, либо вообще мёртв. «Ну давно все это валяется никем не тронутое, что ты паришься? Хрен поверю, что человек честно добыл это добро. Вора обокрасть дело хорошее, нам же всем это не пользу. Да и помер тот человек или на зоне, сто проц». Золото каким-то образом перепродал Сашка. Никто и не сомневался, что он честно поделил все вырученные деньги между компаньонами. Такие вещи в общине – святое.

И в этот раз Вася решил позвать Бэниэмина. Ночью можно обнести один магазин, который скоро и так закроется. Влад успел обзавестись дубликатами всех необходимых ключей.

– Обнесём складное помещение, напасёмся хавкой. Там ещё отдел с одеждой небольшой, так что принарядимся.

Бэниэмина заинтересовал ларёк с DVD, который также находился в том магазине. Так, три витрины, а с четвёртой стороны – несущая колонна. Выбор там не особо богатый, но лучше, чем ничего. Парочка фильмов с гнусавым и одноголосыми переводом лишними не будут.

– Ну и отлично, – довольно отозвался Вася. – В час ночи собираемся в раздевалке. Если что изменится, я тебе скажу.

Успев переодеться, вышли в коридор. Вася начал сбавлять темп ходьбы, когда впереди показалась Даша, мывшая пол. Швабра энергично покрывала белые ромбики кафеля влагой, грязь неохотно покидала насиженное место. Вася остановился прямо позади поглощенного работой субъекта.

Двадцатипятилетняя девушка с жесткими русыми волосами участвовала в перепродаже лома и краденных с различных складов запасов. Из-за подобной деятельности часто сравнивала себя с Сашкой, хвастаясь, что занимается делами помасштабнее. И в компанию Васи не входила, предпочитая свои дела проводить в одиночку. Тем не менее, Вася и Даша могли встречаться тет-а-тет.

Даша сняла тряпку и начала промывать ее в ведре, наклонившись вперёд. Затасканные джинсы рельефно очерчивали формы двух близняшек, что под спиной устроились.

– А вот если отсюда посмотреть, такие виды открываются… – наигранно проговорил Вася.

Он даже не успел и моргнуть, когда влажная тряпка шмякнулась о его лицо. Дёрнув скрюченными пальцами, сорвал ее, открыв миру широко удивленные глаза. Даша стояла перед ним, ехидно улыбаясь.

– Я тебе сейчас такие виды покажу…

– Извиняюсь, Дарья Ивановна, – официально начал Вася, протягивая ей тряпку. – Я не смог сдержать гормоны, они выключили мой мозг, и я ненамеренно откатился до уровня тупого быка. Но вы, уверенным и дерзким приемом вернули мне чувство достоинства. Могу ли я как-нибудь загладить свою вину перед вами?

– Домой полы. Остался только этот этаж. Инвентарь весь и сам знаешь куда складывать. А я пойду тогда помоюсь, мне ещё на свидание сегодня.

Отдав распоряжения, она покинула локацию. Вася весело принялся за свою работу.

– Насосётся крови и вернётся сюда с новыми силами. Сможет и меня отблагодарить, ведь ее обязанности сегодня выполняю – подмигнул Бэниэмину. – Как бы не пришлось переносить нашу вылазку на другой день.

– Ну что ж поделать… – невнятно бросил Бэниэмин и пошёл дальше.

Вспомнилась Женя. «Интересно, сумеет ли Женя все-таки понять, как устроен наш организм? И можно ли помочь заблудшим? Чуть-чуть попробовал выпить или чего другого принять и ничего уже не хочешь, сплошная апатия ко всему, пока не умрешь через пару недель от истощения… от малокровия, напрочь забыв, что ее нужно добывать у обычных людей. Или дней, как у некоторых, когда резко начинаются конвульсии и… заблудший тотчас умирает».

Такие размышления рождали искушение, желание самому попробовать. А вдруг все остальные просто слабаки, а у меня получится сохранить разум? Но искушение ни разу не пересилило чувство самосохранения. Пока что воля к жизни, пусть и скучной, но диктует определенные ограничения.

«Забыл спросить, кто займется Сергеем…» Бэниэмин прекрасно понимал, что кто-то должен присматривать за «заблудшим» до самой смерти, чтобы после оного момента избавиться от самой главной «улики» – челюстей. Удобней всего приводить полупокойника в надежное место, где он спокойно скончается, а его труп можно без лишних проблем утилизировать. В крайнем случае, когда условия и дефицит времени мешают соблюсти все «приличия», приходится просто лишать тело головы. Но, тем не менее, за всеми не уследишь: появляются слухи, страшилки и новости (не из самых надежных источников) о нахождении покойников, у которых найдена аномалия в строении челюстей… Хотя Виктор и Толик делают все, чтобы эти находки так и оставались слухами. А любые теории, близкие истине, стараются похоронить под «конспирологическими вбросами», которые уводят внимание публики куда-нибудь в сторону. Они должны уже быть в курсе ситуации и кого-то назначили, так что можно расслабиться относительно Сергея.

До ужина оставалось около часа. Готовят на всех два повара: Анька и Михаил. Как раз они не вносили денег в кассу, более того, получали оттуда часть средств на закупку продуктов. Такова их роль в общине: постоянно всех кормить. Чесноком, конечно, никого тут не убьешь (Бэниэмин, в котором когда-то циркулировала собственная южная кровь, обожал чеснок), но у каждого проявляется собственная, порой очень странная аллергия. Вася, съев капусту, начинал сочиться слизью. В течении нескольких дней из каждой поры кожи тугими каплями вздувались шары вязкой консистенции, скапливались вместе и густым потоком ползли вниз, портя одежду, пол и все остальное, что оказывалось рядом. При этом ситуация ухудшается нестерпимым зудом. (Если ему доводилось на работе хоть как-то контактировать с капустой, приходилось надевать одноразовые перчатки). А Богдан, например, не мог даже прикоснуться к дайкону: реакцией неизменно следовали ожоги.

У Бэниэмина же была аллергия на виноград. Одна изюминка вызвала у него мучительные боли в животе, сопоставимые по уровню с воспалением аппендицита.

Вот Аньке и Михаилу и приходится изощряться, необходимо разрабатывать сложную схему из нескольких блюд за один прием, соблюдая каждый день разнообразие. Оба любили свое дело, ведь каждый в этом месте должен чему-то себя посвятить, вложить душу в какое-то дело. Иначе…

«Работа, а тем более творческая – лучшее средство от хандры!» Так любила повторять Лидия, чье лицо до конца жизни будет сохранять черты девятнадцатилетней девушки. Уже не один год она совершенствовала навыки в изобразительном искусстве. Некоторые картины удавалось продать, разместившись в своем уголке недалеко от Невского проспекта. Недавно ее «карьера и вовсе пошла в гору», о чем Лидия не упустила возможности подробно рассказать.

Впервые встретив ее, Бэниэмин подумал, что нашел себе идеальную пару. Но как показала практика, жители общины не могут ужиться в отношениях ближе, чем дружеских. Инстинктивное и непреодолимое желание доминировать друг над другом всегда и довольно скоро приводит к ожесточенной ссоре и драке. Любой спор из-за отказа его участников признать свою неправоту всегда перерастает в нечто большее (в плохом смысле, конечно же). Так в общине и родилось одно из неписанных правил: «не влюбляться друг в друга». Иначе прольется кровь. А разбазаривать такой ресурс на данной территории все равно что совершать смертный грех.

Чувствуя что-то невнятное, Бэниэмин решил найти кого-нибудь из праздно шатающихся и сесть тому на уши. Неясное чувство неудовлетворенности часто становилось слабее, стоило облечь его в слова. Васе не успел пожаловаться на жизнь, хотя, может и стоит вернуться… А вот и кандидат на роль поддакивающего слушателя!

Петя, молодой, но неопределенного возраста парень, слегка полноватый. Темные кучерявые волосы в паре с мясистым носом придают ему немного комичный облик.

Он приобрел после работы журнал и теперь, сидя в коридоре на скамейке, штудировал издание. Сидел прямо под окном, подставив мелкие буковки и яркие иллюстрации солнечным лучам. Да, лучам того самого солнца, которое целый день было скрыто под хмурой пеленой, но теперь решило выглянуть и подарить жалким людишкам немного своего прямого тепла. Похоже, серо-задумчивое небо решило отложить попытку потопа на более подходящую дату. Бэниэмин, обратив на это внимание, даже немного обиделся: стоит ему выглянуть на улицу, как раскаленная газовая сфера тут же прячется от него. Будто из принципа не желает касаться шестидесятилетнего парня своими лучами. Конечно, он под солнцем не сгорит в одночасье. Нет, только Сашка здесь боится дневного света: вот у него на это аллергия. Солнечные ожоги и волдыри, которые за секунды покрывают его снежно-белую кожу, могут проходить неделями. Пожалуй, его жизнь самая тяжелая: вечно надо избегать ультрафиолетового излучения и искать ночную смену, где спокойно может работать болезненного вида пацан, которому на вид можно дать не больше девятнадцати. Даже гипноз и удача помогают не во всех ситуациях.

– Хочешь попутешествовать? – спросил Бэниэмин, разглядев на обложке название журнала.

– Да я давно собираю подобные издания. Нужно следить за тем, как меняется мир вокруг нас. А что является более характерным показателем, чем полудикие племена? – ответил Петя, не отрываясь от разворота с фотографией. На ней запечатлено черное племя откуда-то из самого сердца Африки. Что интересно, Васино внимание привлекли не тяжелые и оголенные груди одной из женщин, а поношенная, но явно привезенная из «цивилизованного» мира футболка на одном из парней. – Вот, посмотри на этот разворот повнимательней…

– Знаешь, ведь для такого можно приобрести и более специализированные журналы, – подсказал Бэниэмин, думая, что внимание Пети привлекла массивная женская фигура.

– Смешно, если не обращать внимание на самое главное, – иронично улыбаясь, напоминая сытого кота, Петя развернул журнал и неожиданно резким движением чуть ли не впечатал разворот с фотографией в лицо Бэниэмина. – Думаю, ты не можешь долго игнорировать явно вызывающую деталь на этом развороте, диссонирующую со всем остальным.

– Что я должен увидеть?

– Футболка с изображением покемона, если не ошибаюсь, Пикачу. Достаточно характерно, тебе не кажется?

– Может, он фанат японских мультиков.

– Последнее место, где еще могла бы сохраниться древняя культура… первозданная и не огранённая душа дикаря… – продолжал Петя. – Темные сердца джунглей, куда раньше не могли добраться даже персонажи Джозефа Конреда. С одной стороны, великая трагедия, что их встретил современный, лишенный какой-либо духовности строчитель статей и фотограф дилетант, которые только и могут им предложить, что футболку с покемоном.

– А что тут такого? Хотя, понимаю: им может, не футболка нужна, а лекарства от малярии и прочее…

– Не нужны им ни лекарства, ни другие продукты западной цивилизации. Эти люди далеки от коммерции и индустриального шума, им и так хорошо жить. Под прикрытием старых заветов и надежных легенд, они думали, что мир всегда будет таким простым и понятным.

– Но мир меняется. И это рано или поздно должно было их коснуться. Лучше уж сейчас, чем лет сто назад. Я слышал, бельгийцы, колонизируя африканские земли, устанавливали норму по выработке. И отрубали руку провинившемуся негру. И их даже не волновало, болен человек или нет, ребенок это или старик…

– Это все мифы, слухи, которые распространяли коммунисты. Вот они – настоящие звери. И вопрос не только в расстреле подло осужденных, а в той убогой атмосфере, в которой они воспитывали свое потомство… Хм, забавно даже, а чем поколение гладко выбритых партийцев, которые все оправдывают Ленином и Марксом, отличается от дикого племени в этом журнале?

– Что-то я перестаю понимать, к чему ты клонишь.

– Люди, которые хотят построить новое общество, но забывают о своей душе, неизбежно возвращаются… нет, деградируют до состояния туземцев.

– Эм… ну вообще-то…

– Катастрофична не столько потерянная связь с природой, сколько попытка забыть о своей душе. И вот, что угрожает этим людям, посмотри на эту фотографию: кто сегодня им будет рассказывать о правильной вере? Приди колонизаторы лет сто назад… может, пара-тройка туземцев и пострадала, но взамен, все остальные также приобрели бы Бога. Ты же не мог не слышать, что европейцы несли с собой не только цивилизацию, но и спасение для диких, еще не знакомых с истиной душ.

Бэниэмин решил никак не спорить с Петей, а отмалчиваться и ждать удобного шанса слинять. Если молчать нельзя, то парировать вопросы малозначащими фразами.

– Теперь эти несчастные дикари почувствуют вкус цивилизации, но не поймут, во что им верить. А вера людям нужна, нужна, потому что душа требует, чтобы человек во что-то верит. Не дадут ему одного бога, так он найдет другого. Почему, как ты думаешь, сейчас так распространён ислам? И в отличие от христианских конфессий, представляет более организованную и мощную силу?

– О таком я еще не думал…

– Мы сами как те туземцы, разве не видишь? Возьми это место, к примеру. Была школа, из которой выходили врачи, адвокаты или хотя бы просто «честные рабочие». Была у людей какая-та пролетарская религия, хоть и убогая. Можно долго говорить об этой нелепой пародии на истинное божье откровение… но примем это как историческую данность. В общем, ее (пролетарскую религию) отняли, а школу закрыли. Попытались людям вернуть настоящую веру… но нет, не смогли удержаться, взяли и подостлали православие перед кремлем, как ковер, который должен замаскировать убогий бетонный пол. Красивый, но насквозь фальшивый. Вот, прошло почти двадцать лет. И что с тех пор изменилось? Что, к примеру, вышло из этих стен? Только сегодня еще один ходячий труп с водкой вместо жезла пошел нести пользу обществу…

«Это что за труп с жезлом? А, это про Сергея. И Петя в курсе. Значит, знают все. И кто-то с Сергеем разбирается».

– Спасибо, что открыл мне глаза на реальное положение вещей в Уганде, или как там эта деревня называется… но мне пора по своим делам. В следующий раз я радостью пообсуждаю с тобой, как правильно стелить православные ковры… – и ушел, едва не срываясь на бег. Петя, конечно, тот еще зануда, но сегодня он бьет все рекорды.

Настроение делиться с кем-либо своими печалями прошло, поэтому можно запереться в своей комнате. Бэниэмин собирал DVD диски (большая часть нелицензионные, заметная часть переведена полностью одним гнусавым голосом). Навечно позаимствовав видеомагнитофон у одной из своих временных девушек (доноров, как их иронично называют в рамках заведения), он мог часами смотреть фильмы самого разного качества и жанра. Главное здесь сам процесс, позволяющий забыться в созданной чужим разумом вселенной.

Комнаты жителей общины – это поделенные на несколько частей тонкими стенками классы. Не у всех был доступ к окну, а вход-выход, остававшийся только в одной комнатке, превращал ее в проходной двор для всех остальных. Бэниэмину повезло: мало того, что у него есть окно (хоть он этого и не ценил), так и комната его в углу. То есть, сам он постоянно нарушал чье-то личное пространство, а его – никто. Переносная кровать с жестким матрацем и всем сопутствующим бельем, коробка с вещами, тумба с видеомагнитофоном и немного устаревшим телевизором, плюс две стопки: журналов для взрослых и DVD – вот и весь интерьер, которым довольствовался Бэниэмин.

Когда прошла половина хронометража третьесортного ужастика, настало время идти в столовую.

Стульев было ровно сорок восемь: по четыре на каждый стол. Никогда еще Бэниэмин не видел, чтобы в столовой были заняты все места. Вот и сегодня заметно выделяются пустующие столы. А учитывая симптомы Сереги, так и вовсе одним свободным местом теперь больше. Сашка кушает ночью, разогревая уже давно убранную в холодильник еду в микроволновке.

У окна раздачи не спеша собиралась очередь. Пожав руки всем тем, кого утром не застал, Бэниэмин спустя некоторое время получил тарелку с макаронами по-флотски. Сдобрив блюдо большой порцией кетчупа (достаточно большой, чтобы полностью скрыть вкус самих макарон), он сел за свободный столик. Где-то рядом Петя жаловался, что живет «в стране аборигенов, которые не ценят ничего, кроме дешевого опиума для тела и остатков ума».

Пересекся с Васей, который коротко сообщил, что вылазка переносится на следующий день. Когда каждый получил свою порцию и начал неторопливо поглощать ее, отвлекаясь на ветвистые и сбивчивые разговоры, в столовую заглянул Виктор. До его прихода в помещении циркулировали обсуждения молодой соцсети «Вконтакте», других примечательных сайтов. Самые молодые говорили на «олбанском», обменивались свежими мемами. Кто-то, Сеня его вроде зовут, ведет блог на «ЖЖ», описывая будни вампира. Правда, локации он не уточнячет, поэтому общину не ставит под угрозу. Да и никто из аудитории не воспринимает его всерьез, считая, что наблюдают за художественным произведением в жанре постмодерн, которое по главам публикуется в виде блога. Сеня считает это крайне забавным. Пару раз получил нагоняй от Толика, но блог свой сохранил. Влад хвастался тем, что добыл айфончик. Он был не первым в общине в этом плане, но все равно встал в число «избранных», окруженных завистью тех, кто еще тыкался в кнопочные телефоны.

Вот эти разговоры и прервал Виктор.

Седой, тронутый плешью, вечно сорокаоднолетний худой мужчина высокого роста и с резкими чертами лица, он был самым древним в общине. Ее основатель будто специально ждал за дверью того момента, когда все займут свои места. Встав перед столиками, подождал, пока разговоры утихнут и внимание будет полностью монополизировано его персоной. Сегодня обточенное временем лицо святилось непривычной одухотворённостью. Будто некое озарение внезапно посетило Виктора, а теперь он сгорает от нетерпения поделиться своим открытием.

– Добрый вечер, уважаемые члены общины. – Любимое обращение Виктора, последнее слово он всегда произносил с ударением. Некоторые новички ухмыляются, когда слышат резкое «абщи», будто старец показательно чихает на свою публику. Но вскоре привыкают и не обращают внимания на забавную мелочь. – Я прекрасно понимаю, что для подобных заявлений у нас проводятся сборы в актовом зале, да и отрывать вас от приема пищи дело не самое приличное. Но прошу простить меня и внимательно выслушать. Это очень важно, тем более, что мы и так много времени потратили впустую.

Бэниэмин окинул взглядом столовую. Он сидел на последнем ряду относительно оратора и поэтому видел в основном спины. Но парочка голов повернулась вбок, явно с намерением поделиться с соседом удивленным выражением лица. Обычно, если Виктор так торопится, значит он планирует нечто действительно важное. Остается только надеяться, что новый проект не повлечет за собой массу дополнительных обязательств.

«Да, я ленивая сволочь. Но… Может, пора уже выйти из зоны комфорта и стать ответственной?» Внезапная мысль, словно комарик, неприятно кольнула Бэниэмина. Практически рефлекторно он прихлопнул ее. «А не охренел ли этот дед? Если завалит новой работой, свалю отсюда нахрен». Но комарик успел укусить и оставить неприятное чувство дискомфорта в сознании. «А может?..»

Наскоро прочистив горло, Виктор начал свою речь.

– Мы – вампиры. Стригои, упыри, нежить! Хотя, – Улыбнувшись, он демонстративно пощупал пальцами яремную вену – не такая уж и «нежить». Тем не менее. Твари. Кровососы. Порочные создания тьмы, проклятье Господом нашим Богом. И все это даёт нам повод для гордости. Да! Не стыда, а гордости! Мы не чудовища, но и не люди. Мы – следующая ступень эволюции. И мы не прокляты Богом, напротив, я искренне верю, что мы и есть тот народ, который откроет человечеству врата земли обетованной. Люди нас боятся, как животные, которые боятся своих естественных соперников. Но мы им не соперники, нет, мы их спасение. Ведь мы достаточно разумны, чтобы выйти за рамки примитивного соперничества.

Быстро обежав лица зрителей изучающим взглядом, Виктор решил, что стоит заранее разрешить один спорный момент:

– Да, мы сосем чужую кровь, ибо наши тела не способны производить свою. Да, мы постоянно отнимаем у людей часть их жизненной силы, чтобы самим не погибнуть. Но: в отличие от самих людей, мы не убиваем главный источник пищи. И, что еще важней, отплатим за такую жертву намного щедрее. Только мы можем прожить столько, чтобы впитать в себя достаточно драгоценной мудрости, осознать ее и приготовиться к управлению. Бедные люди! Сколько бед пережили они из-за неумелого правления! Сначала правил самый сильный. Потом, отвоевав права, сильные передавали титул по наследству. Вроде идея хорошая – воспитывать монарха с детства, отобрав почти что селективным методом благородную кровь и с самого начала настраивать ее на конкретные задачи. Но как молоды, неопытны и эгоистичны все монархи! Даже глубокими стариками, они лишь коснели в своей глупости и упивались властью, не развиваясь духовно и морально. Пришли революционеры, чтобы грубо оторвать и растоптать этих зажравшихся пиявок, которые только и знают, как сосать соки из народа. Но бывшие революционеры только и могли что терять власть или копировать свергнутых монархов. Назрела идея выборного главы – выбирать самого достойного из людей всеобщим голосованием на определённый срок. Мало того, что любое такое голосование тщательно модерируется заинтересованными и влиятельными элитами, так и те самые «достойные» – те же самые глухие к высшим идеям монархи.

Виктор возвел руки и поднял взгляд к потолку, словно обращаясь к кому-то свыше и демонстрируя свое бессилие перед стихией человеческих страстей.

– Да, крови они льют меньше, свобод стало больше. Но народ так и остался стадом, неорганизованным быдлом, которое вечно рассуждает о правах, но ничего не знает об обязанностях. Друзья мои, братья по крови! Президенты только и могут, что паразитировать на сиюминутной ситуации, имея минимум влияния. В первую очередь, они угождают элитам, которые помогли им занять свой пост. И что бы не случилось, какая бы революция или демократическая реформа не пришла, люди ни на йоту не сдвинутся со своего стадного положения. Мы же можем жить веками, учиться на чужих ошибках, избавиться от тлетворных греховных зависимостей. Деньги нам не нужны, власть – тоже. Только мы достаточно объективны и справедливы, чтобы организовать людей, уверенно построить рай на земле! Мы ни от кого не зависим и можем воплотить свои идеи (говоря «свои», Виктор обеими руками показал на себя) в чистом, первозданном виде! И скоро откроется новая глава для нас и для всего человечества! Да! Сейчас удобное время, чтобы создать что-то вроде сплоченного ядра партии, которое пустит корни и возьмет реальную власть на себя. Только представьте – группа умудренных опытом, бессмертных мудрецов, используя свой природный дар, начинает контролировать крупнейшие монополии… производства, образования, медиа… и вести человечество к светлому будущему. Но важно не потерять время! Благодатная эпоха стабильности может оборваться, привести к новому витку войны или нескольких конфликтов, что усложнит задачу… И если эти мудрые люди и могут выполнить свое предназначение, то им нельзя терять ни минуты!

Небольшая пауза, чтобы перевести дыхание и оценить молчаливую реакцию публику.

– Вы уже поняли, кого я имею в виду. Всех вас, нас, нашу коммуну. Я решил официально зарегистрировать партию! За десять, максимум двадцать лет, наши идеи отгремят по всей России. Наша сплоченная команда, добившись победы на президентских выборах, произведет… не реформу, не революцию… а эволюцию нашего общество! И вы – мои верные сотоварищи, моя паства – станете ядром правящей партии. Насчет партии, конечно, говорить рано. Сперва мы оформим вас, дети мои, как сирот, которым это место дало приют и воспитание. И оформим организацию, молодежное движение. И когда получим достаточно влияния хотя бы на Ленинградскую область и запустим крючки в Москве, тогда наша организация плавно эволюционирует в партию.

Долго ещё Виктор произносил свою речь, перескакивая, как горный козел, с одного на другое. Сегодня он на редкость распалился – казалось, перед десятками внимательных пар глаз гудел неутомимый моторчик. Но вместо равномерного дребезжания он производил целую проповедь, которая должна подвести черту и стать прологом чего-то действительно важного.

Такая энергия сочилась из этого отжившего больше ста лет старца! Многие устают от жизни уже через пять лет после обращения. Суицидальные мысли зловеще клубятся в голове, загораживая все остальные вопросы. Обращенные перестают интересоваться прошлым и будущим, живя настоящим днём. Жизнь становится серой, неосмысленной и лишенной сильных эмоций. Единственный спасательный круг – беспросветный гедонизм – яркой вспышкой быстро выгорает и оставляет в душе только горький пепел. Единицы могут находить в себе силы и оправдывать свое существование несколько десятков лет. Бэниэмин и Виктор в этом плане пример для подражания.

Этот «старик» заряжает их своей энергией, будто подкармливая своим энтузиазмом. Даже Бэниэмин готов был слушать Виктора, поддакивать его планам. Но до этого момента он мало говорил о конкретных планах, больше поддерживал жителей общины, всю выстроенную им замкнутую организацию. Однако, рано или поздно кто-то уходит, а кто-то сдается. Их место занимают новички. Состав общины постоянно обновляется, старожил становится все меньше. И среди них больше всего удивления вызывает Бэниэмин – у него нет ни выдающегося ума, ни таланта: как он пережил столько лет?

Наконец, торжественный тон речи Виктора поутих, став в заключение более деловым.

– Каждый из нас должен быть готов взять на себя определенную сферу деятельности и детально изучить ее. Впитать в себя все теории и знания на эту тему, всю мудрость, накопленную веками. В течении недели я жду от вас отчета: кто что выбрал и как будет действовать. С подробным планом. Хорошо подумайте, что вы умеете делать и в чем будете преуспевать. Скооперируйтесь друг с другом, чтобы равномерно занять все важнейшие сферы и не повторяться. Удачи и приятного ужина. – На том оратор и удалился.

Реакция слушателей была двоякой. Часть приняла решительные перемены с энтузиазмом, часть была неопределенно удивлена. К последним относился и Бэниэмин. Рисковать и что-то временно менять он готов, но без угрозы потерять привычный уклад жизни в целом. Оказывается, страх перемен сильнее, чем усталость от обыденности. Вроде и интересно, как это они своей малочисленной группой помогут Виктору в образовании организации и подготовке к участию в будущих президентских выборах (об этом Виктор распинался под конец речи). Отчаянно трепыхается надежда, что речь до дела не доведет. Слишком большая ответственность, вероятность новых обязанностей и большего количества труда, которое потребует дело, пугали Бэниэмина.

Недолгую тишину тут же смыло волной обсуждений. Только Бэниэмин ни с кем не обменивался мнением по поводу «новой эпохи в нашей общине». Наспех доев макароны (точнее, кетчуп с макаронами), он кое-как помыл тарелку в кухонной части и вышел на улицу. Резко захотелось вырваться из этого душного нагромождения кирпичей, пройтись по знакомым улицам, подышать свежим воздухом.

Дул прохладный ветер, а солнце, отработав неполный день (прятки за газовыми скоплениями не учитываются), уже стремительно пряталось за горизонт, удлиняя тени желтеющих деревьев.

Бродя по улицам, которые заметно ожили в связи с окончанием рабочего дня, Бэниэмин лениво перемалывал в уме все услышанное.

Кто-то, идя в паре со знакомым, жаловался на внезапную усталость и головную боль. Судя по голосу, молодой мужчина. Бэниэмин ухмыльнулся, подозревая, что кто-то сегодня попировал за счет того парня. В этом городе живет около тридцати вампиров, так что люди частенько жалуются на слабость и мигрени. Главными виновниками признаются погода и работа.

Желая оглядеться и узнать, куда это его привели ноги, Бэниэмин оторопел, зацепившись взглядом за неожиданный объект. Сначала даже не понял, что с ним случилось. Сердечный приступ? Нет, глупость, да и близко не похоже по ощущениям. Внутренности на долю секунды словно ошпарило морозом. Наконец, сознание обработало всю информацию и выдало ответ: узнавание. Бэниэмин, скользнув взглядом по толпе прохожих, выловил в массе одно юное лицо.

«Неужели? Что? Нет, показалось… Такого ведь не может быть!»

Бэниэмин чуть ли не физически ощутил порыв ветра, вырвавшийся из далеких времен детства, когда еще не произошла роковая трансформация. Юное лицо семнадцатилетней девушки с темными волосами пробудило в его сознании образ…

«Нет, нет, нет, я обознался, что за дикая идея, просто невероятная…»

Почти полвека прошло с того момента, как он навсегда оставил свою семью. Чтобы не страдать от потери, Бэниэмин в первые годы успешно вытравил из актуальных мыслей родные образы, поставив на повестку дня только текущие события. Воспоминания о прошлом находились под жестким табу. Казалось, ничто уже не могло вернуть его в прошлое… А тут это лицо!

«То, что случилось со мной, могло случиться и с ней! И спустя столько лет мы случайно оказались в одном месте!»

Бэниэмин не мог поверить в такое совпадение. Он прекрасно понимал, насколько невероятна его догадка, насколько она абсурдна. Но ведь маленькая вероятность все же есть, не так ли?

«Я увидел ее лишь мельком, сто процентов обознался. Проклятое подсознание решило выкинуть шутку на нервной почве. Но я хочу теперь ее рассмотреть внимательней и точно узнать…»

Бэниэмин сорвался с места, продвигаясь в том направлении, где промелькнуло то лицо. Но уже поздно: он потратил на рефлексию слишком много времени и упустил след незнакомой (или знакомой?) девушки. Метания вокруг этого места не принесли результатов. Обида на себя, на вынырнувшее и так же резко исчезнувшее в людском потоке лицо и на всех этих вечно мешающихся прохожих сдавила горло. Пришлось остановиться, отдышаться. Оглянуться, подождать чего-то, разочарованно вздохнуть и поплестись обратно в Муравейник.

Забыть о происшествии и приписать ему статус «секундного помешательства» трудно – лицо пробило дыру, обнажив за скорлупой пустоту. Пустоту гнетущую и обладающую неминуемым притяжением, словно черная дыра. Нет, такое уже не забыть. Но как справиться с этим мерзким ощущением?

С завтрашнего дня, чего бы это ни стоило, Бэниэмин начинает поиски той самой девушки. Не зная ни ее точного возраста, ни имени, ни адреса проживания, он намерен все же найти ее.

Но сейчас необходимо вернуться в комнату и разработать стратегию. Как, где и какими средствами он будет искать. Нужно все продумать…

«Что за глупость: искать незнакомого человека, зная лишь его лицо? Тут не деревня, а город. Может, девушка из экскурсионной группы. И приехала откуда-то из-за Урала. Осматривала дворец, поела в ближайшем заведении, сейчас села в автобус и обратно едет…»

Кишки снова окатывает холодными волнами, мозг подкидывает все новые и новые поводы для волнений и сомнений.

«Проклятье!»

Бэниэмин дважды срывался с места, резко оборачиваясь и готовясь вернуться в то место и продолжить заглядывать в чужие лица, надеясь выцепить в пестром потоке то единственное, что выбило его из привычной колеи. Но, разум глушив порыв и кричал о бесполезности такой стратегии, продолжая отступление.

Между Бэниэмином и его комнатой, где ждали своего звездного часа парочка низкосортных комедий, встала Лидия. Ей явно хотелось поделиться мыслями, скорее всего, показать новую картину, но он приложил все свое искусство дипломатии, чтобы избежать разговора, отложить его хотя бы на завтра.

– Ладно, с утра и поговорим. Но никаких отговорок, иначе обижусь! – произнесла Лидия, уже чувствуя легкую обиду. Но и ей хватило дипломатичности, чтобы не показать этого.

Бэниэмин не заметил ровным счетом ничего, он даже не особо запомнил, как дошел до комнаты и начал просмотр фильмов. Момент, когда он провалился в таинственный мир снов, пришел внезапно, как всегда, наползая откуда-то из-за угла, до последнего оставаясь неза…

Сон первый

Кузнечик. Огромный, мерзкий в своей естественной физиологии. Эта тупая, тянущаяся к низу морда вызывает только одно желание: истребить существо. Откуда эта тварь вообще? Она же размером с автобус. Вот кузнечик прыгает, чтобы напасть, поглотить свою жертву. Разорвать тело своими шипастыми лапами и маленькими кусками поглотить…

– Бей! – раздается голос.

Кузнечик уже не больше кролика. Замерев прыжке, он словно дает время. Да. В руках оказывается острая палка. Кузнечик продолжает прыжок. Насаживается на острый конец, противно хрустя. Рука отпускает тяжелую ношу, все падает на пыльную землю.

– Зачем отпустил, где мы теперь его найдем? – все тот же голос.

И правда, кузнечика не найти: кругом высокая трава, по колено. Что ж, завтра рука уже не отпустит свою ношу, обещаю!

– А, только время зря потратили, – голос отдаляется. Как ни старайся, а голову развернуть не получается. Словно невидимые клещи прочно зафиксировали ее в определенном положении. Кто бы ни был обладателем ломающегося голоса, увидеть его нельзя.

Брат, рождается мысль. Это был брат. Но почему на него нельзя посмотреть?

– Бэни, опять траву не покосил? – говорит уже девичий голос. А вот и его обладательница: темноволосая… сестра… лет тринадцать ей или около того. Ее лицо без проблем можно разглядеть: узкий нос, полные губы, миндалевидные глаза… Но вот она скрывается за дверью. Даже ответа не дождалась! А столько всего надо было рассказать…

Очень надо, нестерпимо срочно что-то рассказать ей, что-то невероятно важное обсудить! Но нет, стоило сестре исчезнуть, как погасла надежда, а вместо нее тускло засверкало чувство безнадеги.

Делать нечего, надо закончить дело. Приходится нагнуться, поискать в траве упавшую косу… нужно успеть скосить весь участок до возвращения родителей… А время тает на глазах: жаркий день стремительно сменяется прохладным вечером. Солнце, ускоряясь, пытается как можно быстрее спрятаться за горизонтом. Блин, так ничего не успеешь! К черту! Эту косу уже не найти… а дома опять ругань поднимут, может и выпорят… Ночевать сегодня явно не дома.

Вот тропа. Длинная, темная… Можно выйти к флигелю и переночевать там. Но дорога все не кончается, ночь сгущается. Тьма становится такой плотной, что трудно дышать… Будто что-то густое забивает нос, рот, перекрывая все дыхательные пути.

Нет, это не тьма! Это покрывало. Тонкое и жесткое, оно трепещет. Пульсирует? Запах пота. Дышать тяжело, но ничего не мешает, просто горло само сдавилось, отказываясь принимать воздух… Покрывало неправильной формы, с одного края вырастает отвратительная лапа с тонкими, скрюченными фалангами. Это огромное крыло. Слегка передвинул взгляд… двухметровая тварь, скелет, обтянутый кожей угольного цвета, местами покрытой жесткой шерстью. Оно словно материализовалось из ночного воздуха. Огромная, тупая и уродливая морда оголила в диком оскале сотни, тысячи мелких, острых зубов. Непомерно массивные треугольные уши… (Нетопырь, так называют эту ошибку природы, но нетопыри же маленькие, они не бывают больше взрослого человека!) Пустые, отдающие синевой глаза, холодными светлячками пронизывающие тьму, гипнотизируют, приказывая не двигаться и не издавать ни звука. А так хочется! Крикнуть, вывернуться из мертвой хватки костлявой лапы, которая так больно стиснула плечо (когти впились в плоть, разодрали кожу и высвободили упрямые струйки крови). Но ничего, совсем ничего, даже мизинцем не дернуть, даже писка не выдавить.

Хотя бы дайте спастись от этого смрада! Ужасная вонь, которая потоками вырывается из открытой пасти, убьет быстрее, чем терзающие плоть зубы…

– Вот тебе!

Голос обвиняющий, полный ярости. Откуда он? Кто же наблюдает за этой сценой и еще комментирует ее?

– Ты заслужил это!

Зубы рвут горло на части, но зачем оно нужно, в смысле, дыхание – от этого смрада и так невозможно дышать…

– Будь ты проклят!

Последние слова неизвестного (неизвестной – голос женский, нет, скорее девчачий) критика эхом отозвались в ушах, после чего все поглотила вязкая тьма.