Читать книгу Снова дембель - Олег Ленкоранский - Страница 8

Глава 6

Оглавление

Сижу, никого не трогаю, дышу свежим, экологически чистым тропическим воздухом. Тепло, градусов пятнадцать, что для середины октября просто шикарно. Лепота, да и только. Минут пятнадцать свободного времени у меня есть, а по нынешним временам это целая бездна времени. Можно просто посидеть, ничего не делая и ни о чем не думая. Немного портит ощущение счастья пустота в желудке, но скоро построение на обед, и на некоторое время это вредное прилипчивое чувство исчезнет.

Два дня после ночной вылазки пролетели, как одно мгновение. Дни становятся похожи один на другой, потихоньку сливаясь в непрерывную череду солдатских будней. Учебка – и этим все сказано. Три месяца непрерывной, изматывающей муштры, строгой диеты, интеллектуальной зубрежки уставов, и все это для того, чтобы из гражданского шланга сделать хотя бы некоторое подобие настоящего воина.

Вкратце опишу, как проходит день, чтобы понятно было, чем я обычно занимаюсь. Ранний подъем, еще в темноте. Легкая пробежка по берегу моря – звучит, как сказка, но в реальности не все так радужно. Форма одежды – «голый торс», поэтому бодрость зашкаливает. В отличие от российской армии, где ко второму десятилетию следующего века наконец-то дозрели до выдачи спортивной формы и обуви солдатам-срочникам, здесь таких излишеств пока не наблюдается. Поэтому бегаем в кирзачах, а это совсем не то же самое, что адидасовские кроссовки. Ноги сбить, если портянка намотана криво, проще простого. Да и весят сапоги килограмма два, наверное.

Стандартная утренняя дистанция – два километра, один туда – один обратно. Чуть позже дорастет до трешки, а потом и вечерняя пробежка станет нормой.

После присяги в качестве приятного бонуса появится автомат на шее – и это будет полный треш. Очень неудобная вещь для любителей приятных пробежек.

Молодняк бурчит и тихонько ноет, так, чтобы сержант не слышал, что по асфальтовой дороге бежать было бы намного легче, благо она идет вдоль всего пляжа. Но я опытный хомячина и понимаю, что сапоги не казенные, а мои личные теперь, и никто мне новые не выдаст, пока положенный срок не выйдет. Если бегать по твердому асфальту, а не по мягкому песочку три кэмэ ежедневно утром и вечером, то к концу учебки кирзачи убьются насмерть. Извините за тавтологию.

Самое сложное в утреннем кроссе не сама дистанция, все же предыдущий владелец моего тела к армии готовился и вообще спорт любил, чем только ни занимался в детстве и юношестве, а тот факт, что бежишь не один, а в коллективе… Чисто по статистике обязательно найдется парочка тюфяков, которые и километр с трудом осилят, тем более в таком темпе.

По армейским традициям, отстающих быть не должно, и в этом есть некий сакральный смысл – спорить не буду. Бросить товарища на войне – это почти предательство, а мы в некотором роде будущие воины.

Вбивается это правило жестко и неумолимо. Здесь вообще принято, что коллектив отвечает за каждого своего члена. И если один отстал от колонны, то виноват весь взвод. Поэтому упитанного сверх нормы рядового Лапшина мы тянем на себе большую часть пути, подхватив под руки с двух сторон. Меняясь поочередно, чтобы самим не сдохнуть раньше времени. На последнем отрезке пути таких тюфяков мы тянем уже четверых.

Радует, что вес Вовчика Лапшина с каждым днем все меньше, а выносливость, наоборот, – все больше. К концу учебки трешку на время будут пробегать все, так что схема работает безотказно. Особо непонятливые жирдяи рискуют получить темную, поскольку постоянно ловить наряды из-за чужой лени и лишнего аппетита никому не хочется.

После пляжного отдыха зарядка на свежем воздухе. Потом мыльно-рыльные процедуры, подшивка, работа с гуталином и пастой ГОИ. Название пасты на самом деле происходит от Государственного оптического института, а не от имени великого живописца, как нетрудно догадаться. Изначально она была предназначена для шлифовки линз и оптических приборов, отсюда и происхождение. Почему ее упорно называют пастой «гоя» – то мне не ведомо. Наверное, это исконная русская традиция менять имена, названия и аббревиатуры на более приятные и благозвучные, которые легче произносить. Это как Сергей в жизни всегда будет Серый, Кузьмин – Кузя, Санкт-Петербург все равно окажется Питером, даже если он в данный момент Ленинград.

Жизнь новобранца тяжела по определению, но за давностью лет весь негатив забывается, и воспоминания о службе окрашиваются в сентиментальные и пасторальные тона. Реальность оказалась не такой благостной, как изначально мной предполагалось.

Во-первых, физподготовка моя оказалась далека от идеала. Перед самой армией я окончательно забросил бокс и занялся качем, модным в то время поветрием. Бицепсы, трицепсы, широчайшие мышцы – до настоящего культуриста не дорос, но банки знатные накачал. На пляж летом не стыдно выйти – для того и старался. Теперь же эта мышечная масса тает на глазах, сказывается скудность питания. И возникает проблема, которую я предсказать никак не мог: гражданская одежда, и так не слишком презентабельная, через пару недель станет на два размера больше нужного. Тогда я буду выглядеть как вылитый бомж, а мне с людьми работать, нужное впечатление производить требуется.

Вторая особенность армейской жизни: полное отсутствие свободного времени и постоянное недосыпание. Вместе с резким похудением, на фоне постоянных физических нагрузок, это высасывает последние силы. Для обычного солдата это нормально, ничего запредельного в этом нет, организм молодой и через месяц адаптируется к этому графику и образу жизни. Но мне-то ночь нужна для активных действий! Отсыпаться просто некогда.

В общем и целом день мой загружен более чем полностью. Если не бегаем и не подтягиваемся на стадионе, то занимаемся шагистикой на плацу – на редкость муторное занятие, хотя меня прапорщик не сильно гоняет, оценив мастерство. Кто бы мог подумать, что это умение можно с собой перенести через время и пространство!

После обеда два часа положены на изучение уставов, но если честно, лучше на стадионе круги наматывать, чем зубрить эти шедевры эпистолярного армейского творчества. Максимум один абзац – и тут же в сон клонит. Замполит же только того и ждет, гад – тут же набрасывается как коршун и выносит мозг в извращенной форме. Хорошо, что наряды не раздает, но чувствую, скоро исправит это упущение.

В качестве отдыха иногда выступает уборка территории или погрузочно-разгрузочные работы. Почему-то в армии всегда найдется, что перетащить с места на место, причем часто туда и обратно. Если у вас интуиция развита сверх обычного, то иногда можно сфилонить и не выполнить приказ, поскольку он обязательно будет отменен и вам придется тащить все обратно. Но такой дар вырабатывается не сразу, а лишь ко второму году службы, да и то не у всех.

Сижу, значит, пользуюсь последними секундами отдыха, и вдруг появляются эти двое, и хорошее настроение исчезает напрочь.

Жека и Миша – два молодца, но не одинаковых с лица. Если первый якобы из какой-то там шляхты потомственной, неизвестно какими путями занесенной на Донбасс, высокий, стройный, с утонченными чертами лица – девки от парней таких с ума сходят пачками, то Миша Клишин – вылитый пролетарий от крестьянства, низенький, плотный и крепкий, с простым добродушным выражением на не менее простой физиономии. Он до армии успел на шахте уголек порубить, руки до сих пор с черными мозолями. Как ни странно, интеллигентного вида Жека, он же – Евгений, до службы пахал на автокране, впрочем, для советских времен это не удивительно.

Еще до того, как они успели назваться и ввести в суть вопроса, я уже все вспомнил. Вот они, те самые долгожданные проблемы.

Представители донецкой диаспоры осеннего призыва, если так можно выразиться, явились, чтобы заключить военно-политический союз. Если же по-простому, то на махач зовут. Созрел конфликт с чехами, которых здесь еще никто не успел так назвать.

Силы примерно равны, человек по тридцать с каждой стороны, но с небольшим перевесом у ингушей. Если присоединится наша татаро-славянская группа, то преимущество окажется уже на нашей стороне.

Стрелка назначена сразу после ужина за казармой, в «подшивочное время».

До полноценной драки в прошлой жизни дело так и не дошло, как мне помнится, спалили всех, но с точки зрения стратегии это было поражение по всем статьям. Не помню, по какой причине, но человек десять с нашей стороны мы не досчитались. То ли засс… струхнули, то ли их начальство запрягло именно в этот момент – уже не важно.

Зато чехи проявили недюжинные способности на почве дипломатии и перетянули на свою сторону два десятка дагов. Обычно они не слишком ладят, но здесь соседи по горам впряглись за компанию. Видя почти двукратное превосходство противника и не имея ни одного достойного переговорщика, способного разрулить ситуацию чисто на рамсах, мы так и не смогли ничего предъявить в ответ на наезд. С другой стороны, причина разборок была настолько невнятной и непонятной, что, по сути, и обсуждать было нечего. Кто-то полотенцем чужим вытерся или место за умывальником не уступил.

В любом случае это была демонстрация силы, и отвечать надо было в полную мощь. Ничья в такой ситуации равна поражению, что потом и вылезло, когда чехи дружно забили на несение нарядов, мотивируя это национальными традициями. Мол, негоже мужикам полы намывать. И решить эту маленькую проблему до самого конца учебки так и не смогли, пока не раскидали северокавказскую диаспору по заставам. По всей видимости, особый отдел ситуацию просек вовремя и принял меры.

В этот раз такой фигни мне не надо. Уловив тенденцию, начальство стало ставить в наряды исключительно нашего брата, в итоге удвоив нагрузку на самых трудолюбивых. Если учесть, что старослужащие тоже филонили, то и тройная норма дежурств по кухне и казарме нам обеспечена. Меня это категорически не устраивает, причем не только из чувства справедливости. Мне нельзя в наряды – у меня бурная ночная жизнь запланирована, ибо днем я почему-то всегда занят.

Получив наше согласие на участие в «мероприятии» польско-донецкий дуэт отбыл восвояси, пребывая в уверенности, что все путем, прекрасно и замечательно. Мне же срочно пришлось решать мелкие неотложные проблемы. Казалось бы, что может быть проще – развести молодых наивных лохов, навешав люлей заодно самым борзым и непонятливым?

Но загвоздка, как всегда, в мелочах. Например, каким способом валить Лечу?

Это имя такое, а не рагу из овощей. Именно он будет моим противником, в прошлый раз чуть шею мне не сломал на удушении, хорошо, что капитан вовремя появился – спасибо стукачам.

Ростом метр девяносто, в плечах косая сажень, как говорится. Рожа как у Валуева, уши поломанные в нескольких местах, длинные руки, такое ощущение, что до коленей достают, из-за того, что он горбится все время по борцовской привычке.

Выглядит Леча как натуральный орангутанг, даже волосистость повышенная, да к тому же имеет разряд по вольной борьбе. И в этом главная трудность. В моем прошлом было и самбо, и дзюдо, и после армии рукопашный бой, но профессионально я занимался в основном боксом, да и то пока родители не запретили в категорической форме. Почему-то у них сложилось мнение, что я все мозги себе отобью этим занятием. Может, они и правы были, с института меня все же выперли, правда по другой причине. Но в конечном счете эта причина возникла именно из-за недостатка мозгов.

Теперь понятное дело, в партере с ним сражаться я не буду. Даже мой богатый опыт здесь не подмога. Нужно валить на дистанции при помощи ударной техники, но!.. Но я не могу его свалить с одного удара, а разукрасить всю морду лица в синий цвет – это залет конкретный. Дисбат, конечно, не светит, я даже присягу еще не принял, но скандал будет точно. Мне же репутацию беречь надо пуще всего, иначе карьеру в крайне нужной для меня сфере не сделаешь. Позже объясню, в чем причина такого поведения.

Нужно ограничиться нарядом на кухню, как в прошлый раз, а значит, тяжкие телесные повреждения, видимые невооруженным взглядом, исключаются.

Моя задумка проста и незатейлива: отбить ему нижние конечности, «отсушить», как говорят в такой ситуации. Борцы вообще плохо держат удары по ногам, а Леча – чистый вольник, делающий ставку на свою звериную силу и ловкость. Вот здесь и вылезла мелкая проблема, грозящая провалить мой великолепный план. Немного потренировавшись прошлой ночью, я обнаружил, что мои реальные бойцовые умения и навыки на весьма скромном уровне, кроме непосредственно боксерских. Удары ногами и вовсе напоминают движения пьяной мухи, застрявшей в киселе. Вы пробовали провести лоу-кик ногой, обутой в изящный кирзовый сапог? То-то и оно. Для этого тренироваться нужно, причем долго и упорно, не один месяц. Килограмма полтора один сапог весит, поэтому резвости и скорости удару катастрофически не хватает.

Мне нужна нормальная спортивная обувь для важнейшей межнациональной схватки, и единственное место, где ей можно разжиться – у каптерщика в автороте. У сержанта Анисимова этого добра сколько угодно, точно знаю по прошлой жизни. Поэтому и отправляюсь к нему, не откладывая дело в долгий ящик.

– Товарищ сержант, можно обратиться?

Вышеупомянутый сержант, облаченный лишь в штаны и белую нательную рубаху, да в шлепках на босу ногу, сильно удивился. Не каждый день к тебе в каптерку заглядывают посторонние люди. Если быть точным, что вообще никогда.

– Можно Машку за ляжку, – ответил он дежурным армейским приветствием. – Ты кто?

– Рядовой Морозов, – сообщил я очевидную для меня, но не для других, информацию. – У меня к вам просьба.

Офигевший от такой наглости дедушка на некоторое время завис, но все же поинтересовался:

– Ты как мимо дневального проскочил?

– Тоже мне проблема. Морду кирпичом сделал, буркнул дежурному, что меня капитан послал срочно к каптерщику.

– И что, он тебя вот так пропустил? – искренне восхитился моей простоте дедуля.

– Уважает старослужащих. Сразу понял, что я по делу, а не посторонний.

Оно и понятно, «на тумбочке» стоит майский «пупок», отслуживший полгода, а сержант Анисимов уже полторашку отмотал. Не станет молодой возникать в такой ситуации. Чистая психология, тем более у меня сверток в руках для убедительности. С пустыми руками и с полными – это две большие разницы. Мало ли какие «дела» у кладовщика с комроты, они разные бывают, в том числе не слишком уставные.

Просьба моя, хоть и странная, но воспринята была с пониманием и даже с некоторым одобрением. Наверное, Серега вспомнил свою бытность в учебке и прое… утерянные вследствие кражи материальные ценности.

Воровство в казарме – это просто неизлечимая болезнь, заведется крыса – хрен выведешь. Обносят все: начиная от зубной пасты, подшивы, обувных щеток и крема. Деньги само собой. Усталость настолько тотальная, что всю ночь караулить физически никто не способен. Поэтому обчищают тумбочки под утро, когда разбудить солдата невозможно даже выстрелом пушки. Хотя по тревоге вскакивают все мгновенно. Вот такой парадокс.

Предложение оплатить хранение личных вещей у него в каптерке было воспринято с полным пониманием. Стандартная валюта при таких операциях – сигареты. Договорились, что услуга по сохранению непосильно нажитого имущества в надежном месте обойдется мне в две пачки болгарских сигарет за месяц.

То, что Серый не кинет и не подставит, я нисколько не сомневаюсь. Замечательный мужик, ему уже далеко за двадцать, правильный и справедливый, что не мешает ему «химичить» с начальством на почве усушки и утряски ценностей. Но тут должность обязывает, иначе и не держали бы.

В качестве деда ему цены не было, такое ощущение, что ему стыдно было гнобить молодых, и этим он резко отличался от основной массы своих собратьев.

Мы с ним близко сошлись, можно сказать, скорефанились на почве оформления дембельского альбома. Свел его с мастером кисти и карандаша, земляком Лехой, он в то время уже в штабе писарем служил, но, естественно, трудился по своей основной специальности – художником. Рисовал плакаты, украшал стенды, красил траву в зеленый цвет к приезду генералов.

Числился он в роте связи, и поэтому привлечь его к оформлению выпускного альбома сержант Анисимов из автороты никак не мог. Я же договорился, в обмен получив комплект гаечных ключей для ремонта своей автомобильной колесницы. Лешке и вовсе повезло, он потом два месяца питался пряниками и сгущенкой, изображая Героя Границы и горные пейзажи в стиле социалистического реализма и военного романтизма одновременно.

Можно, конечно, спрятать ценное имущество где-нибудь на территории части. Это обошлось вообще бесплатно, но мне нужен был повод, чтобы войти в контакт с каптерщиком. Ведь это не только доступ к складским товарам, по ценам ниже себестоимости, но и связи, как здесь говорят – блат. А также доступ к информации и к другим «незадекларированным» опциям.

Все-таки послезнание дает серьезное преимущество тому, кто им владеет. Дал бы Серый просто так кроссовки какому-нибудь молокососу через четверть часа после первого знакомства?.. Да ни в жисть! И две пачки сигарет, полученные в качестве аванса, его не раздобрили. Поэтому пришлось проводить целую спецоперацию с использованием психологии и того самого послезнания.

Мучает ли меня совесть, что я втираюсь в доверие к хорошему человеку, используя такие приемы? Нисколько не мучает. Все ради дела, не для себя лично стараюсь. Тем более что все равно будем почти друзьями, но только через три месяца.

У сержанта две уязвимые точки, которые мне известны. Ни одного земляка-волгоградца за все время службы он так и не стретил, поэтому проникся к нам с Лехой симпатией, ведь мы почти рядом, только вниз по Волге. Это «рядышком» – километров четыреста, так что можно понять тоску Серегину по родным местам. Кроме того, у Серого есть младший брат, которым он очень гордится! Тот играет в основном составе волгоградского «Ротора» и подает большие надежды. Это, кстати, чистая правда, в «Спартак» он, конечно, не попадет, но после развала Союза волгоградский клуб неожиданно попадет в высшую лигу и даже займет призовое место, кажется. Нет-нет да мелькала фамилия Анисимова на экране телевизора, конечно же я помнил, чей это брательник играет.

Конечно, сержант не удержался от вопроса и поинтересовался, есть ли кто из его родного города. Грех было не воспользоваться такой возможностью.

– Не, оттуда никого не было. Хороший у вас город, товарищ сержант, красивый. У меня там родственники живут. В Красноармейском районе. Рядом с райкомом, в пятиэтажках… Может, знаете?

Родственники – это дочь, которая в этом доме снимала квартиру, когда в университет поступила. В далеком будущем. Потом перебралась ближе к центру, но там квартира в новостройке была, ее, может, еще и не возвели даже.

И контрольный выстрел:

– В сентябре к ним заезжал по пути. Мы на футбол с друганами решили смотаться. Только зря, ваши нашим три мяча накатали. «Волгарь» против «Ротора» не тянет.

Серега аж подпрыгнул от радости, а когда я поинтересовался, не родственник ли его «седьмой номер» или просто однофамилец, то счастливый дедушка чуть обниматься не полез.

Предложил чаю, но у меня время вышло, построение на обед, судя по шуму за окнами, началось. Быстро попрощался, оставив сверток с вещами, пообещал заглянуть чуть позже и рассказать про матч и про полузащитника Анисимова.

Номер, кстати, наугад назвал, впрочем, брательник таких подробностей не знал, поэтому прокатило без проблем.

– Дневального я предупрежу. Скажешь, что земеля мой, он пропустит.

Снова дембель

Подняться наверх