Читать книгу Мой класс 10 «б» - Олег Лопатин - Страница 9

Второй класс. 1979—1980 г.г.

Когда мы учились во втором классе страна готовилась к двум важным событиям: 110-годовщине со дня рождения В. И. Ленина и летним Олимпийским играм в Москве.

Во втором классе мы продолжили изучать предметы, которые начали в первом классе:

Математика

Русский язык

Чтение

Рисование

Пение

Труд

Физкультура

После первого класса от нас ушли стразу пять человек. Братья Куликовы Саша и Юра. Они были близнецы, но не были похожи друг на друга. Юра выглядел старше, был выше и крупнее Саши. Одевались они ярко и выделялись среди ребят. Ушли Скороход Лена и Яковлев Юра. Лена почти всегда ходила с большими бантами. Запомнилась симпатичной девочкой. Юра запомнился только по фотографии: строгий и в костюме на молнии. Несколько недель с нами училась во втором классе Дидюля Анжела. Ее нет ни на одной школьной фотографии. Зато она хорошо помнит Виталика Варламова, Олю Лобач и меня. Собственно, она меня нашла уже далеко после школы, в Интернете. Анжела живет в Красноярске, работает в одной из библиотек.

Пришли к нам в класс двое новеньких: Реутов Сергей и Данилович Света. Света приехала из Вологодской области, Сергей из Ачинска. Что интересно, с Сергеем мы родились в один день. Дружили в школе, дружим и сейчас, но никогда не сидели за одной партой.

В школьном детстве у меня было два близких друга: Антон Вишняков и Дима Шевченко.

Антон Вишняков

Знакомы мы с ним с детства. Вернее с коляски. С обыкновенной детской коляски. Его родители и мои шли на демонстрацию. Меня везли в коляске, а Антон ехал на руках. Когда руки устали, Антона положили рядом со мной. Там мы и познакомились. Правда, говорят, я его выталкивал ногами из коляски. Может так и было, но он никогда не укорял меня этим. Потом мы пошли с ним в один класс, жили мы тоже рядом, на соседних улицах. Я на Кирова, 69, Антон на Рабочей, 30. Раньше много было детей в домах, в нашей школе учились из моего дома по ул. Кирова, 69 мы и Гуки: Володя, Вадик и Оля. В доме Антона Вишнякова по ул. Рабочей, 30 был почти класс знакомых ребят одношкольников: Егоров Олег – кв. 16, Капустин Вадик – кв. 1, Барсуков Андрей – кв. 6, Растихин Сергей – кв 4., Мокрецов Сергей – кв. 13, Мицуков Саша – кв. 18, Мастраков Сергей – кв. 10.

Наши с Антоном отцы тоже ходили в один класс и также жили рядом, на станции. Мой отец на ул. Переездной, Вишняков д. Коля на ул. Колосова. Антон в школу ходил в сером пальто, зимней шапке-ушанке и валенках. Самым большим достоинством, которым обладал Антон – было необычное чувство юмора. Я всегда учился у него шуткам, и никогда не мог научиться в полной мере. Он совершенствовался. К каждому слову у него был особый подход, искрометный юмор. Шутил он не только играя словами, но и жестами. Это получалось у него великолепно. Я не только записывал его шутки, но и пытался зарисовать жесты. Я не мог долго понять, откуда это у него. Потом понял – от отца. Его отец по профессии железнодорожник. Немногословный, но с необычным юмором на любое слово. Еще помню, как в детстве, когда звонил у них дома телефон дядя Коля отвечал: «Вишняков на проволке». Вишняковы часто всей семьей заходили к нам в гости. С ними был ещё младший сын Ваня. Пока взрослые общались, мы, дети играли в нашей комнате. Спускали одеяла с кроватей до пола, лезли под кровати и, это было нашим домом. Потом лезли на кровати, прыгали на них, кидались подушками и так до одури, пока вспотевшие не падали на эти самые кровати.

Никто из знакомых не знает, что мы с Антоном с третьего класса разговариваем на «нашем» языке. До сих пор. Это не было тайной, но при людях мы редко пользовались нашим языком. Идея перехода на новый стиль общения возникла на стройке. Строилось новое кирпичное здание по улице Кирова, 71, в котором сейчас располагается служба судебных приставов. Был построен первый этаж и уже возведены стены с перегородками второго этажа, когда мы с Антон пришли на стройку.

– «Давай говорить наоборот» – предложил Антон.

– «Зачем?» – спросил я.

– «Чтобы никто не догадался, о чем мы говорим».

– «Давай» —согласился я.

– «Ты будешь Гело» – сказал Антон: – «А я Нотна».

Мы посмеялись над новыми именами.

– «Мама будет амам, а папа апап».

– «А Роман – Намор», – мне понравилась эта игра.

В тот день мы с Антоном перевернули весь класс, но некоторые имена давались в трудом, а фамилии с ещё большим трудом и тогда мы их сокращали. Например, Осипов выходило Вописо, и мы сократили до Писо. Вдоволь насмеявшись, мы перешли к готовым текстам.

– «Как ньзиж»? – спрашивал Антон.

– «Ошорох» – отвечал я.

– «Медйоп йомод» – говорил Антон.

– «Онар еще» – говорил я.

Язык нравился мне. Я совершенствовал его дома, на уроке, с Антоном. Но постепенно я стал замечать, что мой единственный собеседник не совершенствуется и ограничился набором стандартным фраз. После армии он вообще позабыл основные фразы, потом судьба развела нас по разным городам. Мы храним этот язык и не стремимся передавать его детям и внукам. Хотя и знаем, что живут всего два последних представителя на Земле, владеющие этим языком. И иногда, когда встречаемся, мы разговариваем на нем, вспоминаем детство, смеемся и удивляемся, что до сих пор понимаем друг друга.

Стихи

Ещё Антон писал стихи. Писал стихи и я. И теперь трудно сказать, кто из нас стал писать первым. Но одно стихотворение Антона, безусловно, заслуживает внимания. Стихотворение о сталинских репрессиях. Антон написал его перед армией и, читая это стихотворение, я до сих пор не могу поверить, что написал его мой друг.

Рубили лес, летели щепки

Крушил наотмашь и в упор

Крутой закалки, четкой лепки

Заточки бритвенной топор

Он вверх взлетал в руке могучей

И на мгновенье застывал

Чтоб грянуть молнией из тучи

Чтоб поразить, чтоб наповал…

Он синим блеском отливал…

Вонзаясь в плоть веселым звоном

Он запах крови и озона

Вокруг себя распространял

Он так плясал от возбужденья

И так азартно рвался в бой

Что иногда в припадке рвенья

Тянул и руку за собой

А может быть, рука устала,

А может, более не стало

Для рубки меченых стволов

Но в топоре, в конце концов

Потребность острая отпала

И некогда внушавший страх

Стальной блестевший синевою

Облеплен грязью и травою

И пожелтевшею листвою

Лежит заброшенный в кустах

Между забором и канавой

Сомнительна мирская слава

Но несомненен приговор

Не дайте жалости проснуться

Не вздумайте, за ним нагнутся

Храните бдительность

И ржавый – ещё он все-таки топор…

Баба Яга у Антона Вишнякова

Как-то во втором классе мне Антон сказал, что у них дома поселилась баба Яга. Самая настоящая, но маленькая. Она охраняет дом, пока никого нет, а когда кто-нибудь приходит из хозяев, исчезает. Я, конечно, не поверил. Что за сказки. Я уже взрослый! Бабы Яги нет. Антон тут же после школы повел меня домой. Смотри, сказал он, как только стал виден его дом. И на самом деле из окон его квартиры на втором этаже блеснули глаза. Я был заинтригован. Действительно, кто-то был в квартире. Мы поднялись к нему, квартира оказалась пустой. Никого. На кухне, откуда блеснули глаза, тоже никого не было. – «Она спряталась» – сказал Антон. А когда мы выйдем, она снова появится. Мы вышли с ним из дома, посмотрели в окно, и опять оттуда сверкнули два глаза. «Откуда она пришла?» – изумился я. – «Папа сделал», гордо сказал Антон и дал мне книгу «Занимательная электроника». Там, на многих страницах были даны советы и давала их подсказчица в очках. Книга была для специалистов, со схемами и графиками. И только рисунок советчицы в очках был понятным. – «Вот, ее отец и сделал» – сказал Антон. Вскоре я привык, что у них в доме живет баба Яга. Я попросил книгу у Антона, показал своему отцу и предложил, чтобы он тоже сделал такую же бабу Ягу. Отец лишь усмехнулся.