Читать книгу Осколок белого бумеранга - Олег Механик - Страница 9

Встретиться договорились там же, возле крыльца «Строяка» в двенадцать часов.

Длинный опоздал на десять минут. Мне пришлось ждать его, ёжась от колючего ветра, который пронизывал меня насквозь. Замерзая, крутя головой, гадая, с какой стороны появится Длинный, я поймал себя на мысли, что давно уже так никого не ждал. Последний раз это было ещё в той жизни, когда я ещё ходил на свидания. Девчонки часто опаздывали, когда знали, что ты на них залип и никуда не денешься.

Тот, кого ожидают, всегда представляет наибольшую ценность, нежели ждущий. Тот, кто может позволить себе опаздывать на встречу на десять и более минут, уверен, что его будут ждать. Ждущий будет нервничать, ругаться про себя, возможно даже проклинать, но при этом будет продолжать ждать. Он будет ждать пятнадцать минут, час, два часа; он будет ждать, пока не стемнеет; пока на улице не останется ни одного прохожего, пока не перестанут ходить автобусы. Чем дольше он ждёт, тем больше ему хочется, чтобы объект его ожидания наконец-то появился на горизонте.

Радость от того, что Длинный всё таки появился, затмила во мне подымающуюся волну негодования. Я улыбнулся, когда увидел его на другой стороне улицы, подкатывающегося на своей коляске к пешеходному переходу. Сначала он показался мне совсем не таким как вчера. Гораздо более неуверенным и одиноким. Он катился по переходу с сосредоточенно серьёзным лицом, а вокруг него, словно река обтекающая мёртвый валун шли, куда-то спешащие люди. Был самый час пик, разгар рабочего дня. кто-то шёл на обед, кто-то спешил на работу, на встречу с партнёром, на вторую пару, на смену, на вахту, на торжественный приём. Пешеходы спешили, нервничали, сбивались в кучу, огибая неожиданное препятствие, представляющее собой калеку, который не спеша катился по зебре в своей коляске. Водители, надолго застрявшие на переходе, ясно по чьей вине с трудом сдерживались, чтобы не надавить на сигнал, придав ускорение этому колясочнику, которому понятно некуда спешить, так он ещё других держит.

И всё-таки Длинный оставался тем Длинным, которого я узнал вчера. Даже там, на переходе среди снующих людей, он продолжал оставаться невозмутимо спокойным. Он был весь в себе, он гнул свою линию, и ему было наплевать, что о нём скажут, или подумают другие. Он ехал гораздо медленнее, чем мог, тем самым создавая собой препятствие, обращая на себя внимание. Весь его вид говорил : «Даже не пытайтесь делать вид, что меня здесь нет, и Вы меня не замечаете. Я заставлю Вас меня увидеть».

Подкатившись ко мне, он небрежно протянул руку прямо в перчатке.

– Да не снимай, давай по – зимнему… – упредил он мой позыв снять свою перчатку. – Ну чё, куда рванём? – Он снова испытывающее заглядывал мне в глаза, словно учитель, задающий школьнику вопрос на засыпку.

Я пожал плечами, растерянно улыбаясь. В самом деле, я не мог представить, куда могут «рвануть» два колясочника.

– Может выпьем, а то у меня после вчерашнего башка трещит, – сказал он, не дождавшись от меня вразумительных предложений.

– Так вроде рано ещё, – робко улыбнулся я.

– А тебе что на работу нужно, или за руль? У тебя какой-то особый распорядок? – сверлил меня глазами новый знакомый.

– Да нет…ну ладно, пойдём… – я растерянно крутил головой не в силах выдержать его изучающий взгляд.

– Хм…странный ты, – бросил Длинный, и, развернувшись, поехал вперёд вдоль улицы, давая понять, что я должен следовать за ним. Он ехал быстро, ловко объезжая серые глыбы наколотого льда, так что мне с трудом удавалось за ним поспевать.

На светофоре, когда моей коляске удалось сравняться с его, я повернулся к нему и спросил:

– Почему странный?

– Так просто…сначала ты почему то решил, что ещё рано для выпивки, а когда я тебе сказал то, что ты и без меня прекрасно знал, вдруг согласился.

– А ты, я смотрю, любишь цепляться к словам, – бросил я с раздражением, куда то в сторону от Длинного.

«Тоже мне, умник нашёлся. Ещё одного наставника не хватало, который будет меня жизни учить». – Мне вдруг захотелось развернуться и поехать прочь.

– Ещё как люблю!

Этот ответ заставил меня повернуться к Длинному, и я увидел его простодушно улыбающееся лицо. Его пухлые губы растянулись в стороны, обнажая верхний ряд крупных зубов, а глаза сузились в маленькие щёлочки. Его улыбка была поистине доброй и заразительной, и я не мог не улыбнуться в ответ.

– Я ко всему люблю цепляться: к словам, к поступкам и даже к внешнему виду, – продолжал он, так же улыбаясь. – Так что извини, браток, такая уж у меня натура.

Я промолчал, ещё раз улыбнувшись, мол «извинения приняты».

Про себя я вдруг отметил, что, наверное, в первый раз так мгновенно меняю гнев на милость. Обычно, чтобы снять моё раздражение по поводу чего – то требовались часы, а тут…или это всё-таки заслуга нового знакомого?

Мы и не заметили, что за этим разговором пропустили свой светофор и теперь остались одни на перекрёстке. Снова дождавшись зелёного, мы продолжили путь теперь уже бок о бок.

Как правило, всевозможные бары и закусочные располагаются на цокольных этажах помещений. Но Длинный, словно нарочно выбрал заведение, войти в которое можно было, только преодолев высокое крыльцо с неудобными короткими и крутыми ступенями.

– В «Пирожковую»? – удивлённо спросил я, глядя на выцветшую, ещё с советских времён вывеску.

– А что, приличная забегаловка. Тебя здесь что-то смущает? – Длинный наверняка понимал, что во всём этом меня смущает только два обстоятельства – крыльцо и отсутствие перил.

– Да нет, всё нормально, пошли, – я сделал короткий жест, указывая Длинному направление в сторону крыльца. Мне сильно захотелось посмотреть, что он будет делать. Как преодолеет этот подъём самоуверенный безногий десантник.

Длинный зачем то стал оглядываться по сторонам, но в этот момент взвизгнула пружина, придерживающая дверь, и из бара вышли три красномордых мужика. Они о чём-то весело спорили и их расстёгнутые пуховики говорили о том, что они крепко повысили температуру, так что холод им теперь не страшен. Когда мужики были ещё на половине крыльца, Длинный прокричал, словно встречая старых знакомых.

– О, пацаны, вы как раз во время. Подсобите-ка взлететь, а то нам с братишкой похмелиться нужно.

– Какой базар… – мужики со скоростью урагана, одного за другим вознесли нас на крыльцо и даже придержали двери, чтобы мы смогли заехать в бар.

– Спасибо мужики! – Отблагодарив нежданных помощников, Длинный уверенно покатился в бар. Я последовал за ним.

В прокуренном помещении больше пахло перегаром, чем самим пивом. На сером бетонном полу в два ряда располагались высокие круглые стойки, большая часть из которых была занята стоящими вокруг любителями дневного аперитива. Проплывая мимо высоких столиков, ловя на себе взгляды пьяных мужиков, я думал, что здесь нет места не только инвалидам, вроде нас, но даже коротышкам. Длинный направился в конец зала, где располагалась барная стойка.

– О, Славик пришёл, – улыбнулся восседающий за стойкой круглолицый мужичок в белом фартуке и колпаке. – Тебе как обычно? Ты ещё с другом…

– Да, дядя Паша, тащи мой столик, – сказал Длинный, поприветствовав бармена крепким рукопожатием.

Мужичок быстро вытащил из подсобки небольшой пластмассовый столик и поставил его по другую сторону стойки.

– Нам по пивку, дядь Саш, и фисташек… – распорядился Длинный и махнул мне рукой, приглашая к столу.

– Я смотрю, у тебя везде связи, – улыбался я, продолжая оглядывать пивную и толпящихся за стойками посетителей.

– Сейчас без этого никуда! Нам с тобой тем более… – серьёзно отреагировал на мою шутку Длинный, кивнув дяде Паше, который поставил перед нами две огромные кружки с пенистым янтарного цвета пивом.

Пиво оказалось вкусным, и после двух больших глотков я сразу повеселел. Длинный довольно улыбался, смакуя пиво, над его губами образовались белые усики из пены.

– Так вот значит, какой у тебя метод подыматься по лестницам? А я то думал, ты мне чудеса эквилибристики продемонстрируешь. – Я ехидно улыбался, чувствуя внизу живота тёплый прилив хмеля.

– Да, это мой метод, а разве он плох? – Длинный улыбнулся мне в ответ.

– Слишком уж он прост…

– А ты ищешь сложных путей? – удивился Длинный. Он закурил, положив на стол пачку «Мальборо».

– Просто я…я хочу… – я, как это часто бывало не мог сформулировать мысль и жевал слова. Я взял фисташку и крутил её между пальцами. – Как тебе сказать… я стремлюсь к тому, чтобы делать всё самому, без чьей либо помощи.

– Почему? – улыбка на лице Длинного сменилась недоумением.

– Мне кажется так правильнее. Не хочется быть для кого-то обузой…

Длинный вдруг наклонился ко мне через стол.

– Сашка, что ты несёшь? – он смотрел на меня в упор и в этот раз в его глазах сверкнул агрессивный огонёк. – Этот путь тупиковый. Он приведёт тебя в никуда.

– Зато он правильный…

– В чём?! В чём его правильность? Ты что, пытаешься облегчить кому-то жизнь? Ты как будто стесняешься, тебе стыдно за то, что ты есть на свете. Да я уверен, не будь ты сейчас инвалидом, ты вёл бы себя точно так же. «Не просить, не выставляться, не выпендриваться» – вот все твои принципы. Знаешь что, да ты просто закомплексованный человек. И твои комплексы не отсюда – Длинный сделал жест, указывающий туда, где должны были быть мои ноги. – Они вот отсюда – он едва не прикоснулся пальцем к моему лбу.

В этот момент я не знал, что ему ответить, ведь всё, что он говорил, было сущей правдой, которую я боялся сказать себе сам.

Длинный в несколько больших глотков осушил свою кружку и повернулся к бармену.

– Дядь Паш, принеси нам ещё по одной.

Когда бармен поставил перед нами две полные кружки, Длинный виновато улыбаясь, взял его за руку.

– Только я щас на мели…

– Да какие вопросы, Славка, отдашь, когда сможешь, – махнул рукой добродушный мужичок, и его пышные усы приподнялись от улыбки.

Когда бармен отошёл от стола, Длинный сделал открытый жест двумя руками и ухмыльнулся, «вот, мол, как-то так».

– У меня есть с собой деньги, ты чё не спросил? – сказал я тихо, чтобы не услышал бармен.

– У меня тоже есть, – улыбался Длинный, видя насколько поразил меня его ответ.

– Тогда зачем… – во мне снова закипало возмущение, грозящее вылиться в фразу: «Мы что, нищие? Побираемся?».

– Да отдам я в следующий раз. Чё ты так напрягся? Просто хотел человеку приятно сделать…

– Приятно?!

– А ты как думал? – Длинный откинулся на своём кресле, и я увидел, как он снова перебирает между пальцами чёрные бусины чёток. – Человек так устроен. Ему нравится помогать другим, нравится ощущать себя полезным кому-то . В конце концов, это ощущение превосходства, над тем, кому ты помогаешь. Прося о чём-то человека, на самом деле ты делаешь ему одолжение. Ты приносишь ему удовольствие. Даже в библии сказано: «Просите и дано Вам будет…».

– Так ты прямо благодетель? – попытался я перевернуть в шутку этот монолог нового товарища.

Длинный не ответил на мою улыбку, теперь он был серьёзен, как учитель, дошедший до главной части своего урока.

– Можно сказать и так, – он глотнул пива, отчего снова обзавёлся симпатичными белыми усиками над верхней губой. – Я люблю делать людям хорошо и приношу им удовольствие в силу своих возможностей. А ты, я смотрю, скупой человек.

– Почему? – я почувствовал, что на моём лице сейчас виноватая улыбка.

– Потому что отказывая людям в просьбе, ты лишаешь их того удовольствия, которое мог бы им доставить.

– Да ну тебя…у меня сейчас мозг взорвётся. Ты всё с ног на голову перевернул. – я отпил пива и отодвинул кружку в сторону. – Чё – то когда я кого – нибудь о чём-то прошу, чаще всего вижу недовольные лица.

– Значит не умеешь просить… – Длинный прикурил сигарету и небрежно бросил зажигалку на стол.

– Что значит, не умею? Нужен какой-то талант? – сказал я с сарказмом.

– Это же просто, как дважды два…Если ты просишь и тебе отказывают, значит просто не правильно просишь. Не умеешь просить. Что здесь непонятного?

– Да всё здесь непонятно! – я махнул рукой в ответ на слова Длинного, словно он несёт полную чушь.

Тот зачем-то покатился к ближайшей стойке, где весёлая троица шумно распивала водку под абажуром накрывшего их табачного дыма.

Он о чём-то негромко разговаривал с ними, так что я не мог расслышать. Я только видел извивающуюся на тонкой длинной шее его небольшую голову в кожаной кепке и лица мужиков, которые заулыбались и закивали головами в ответ на его слова. Один из них засуетился, производя, какие-то манипуляции на столе, а потом сунул что-то в руку Длинному. Когда тот развернулся и поехал в мою сторону, я увидел в его руке пластиковый стаканчик.

– Ну вот, – Длинный поставил стаканчик на стол. – А то пиво без водки – деньги на ветер. Извини, тебе просить не стал. Надо будет, сам попросишь.

– Да мне и не надо, а если понадобится, могу и купить.

– Твоя гордость тебя погубит, – Длинный выпил из стаканчика залпом и долго морщился, пытаясь расколупать фисташку, потом отбросил её в сторону и сделал несколько глотков пива. – Думаешь, мне так этой палёнки захотелось – прохрипел он, продолжая морщиться.

– Я уже не знаю, что и думать… – пожал я плечами.

– Я просто привёл тебе наглядный пример. Как ты думаешь, насколько ценят мужики этот напиток?

– Думаю, что очень высоко… – ответил я.

– Очень! Тем не менее, они с радостью поделились со мной своим пойлом. Как думаешь, почему?

Теперь Длинный говорил жарко, душевно, наклонясь ко мне через стол. Видимо доза крепкого алкоголя возымела на него своё действие. Он не стал дожидаться моего ответа и продолжил.

– Потому что я дал им шанс; предоставил им возможность ощутить себя великодушными. Благодаря мне они чувствуют, что кому-то могут помочь, кому то ещё нужны здесь. Благодаря мне они хоть на минуточку стали увереннее, повысили свою самооценку. Да они получили больше кайфа, чем от этих ста грамм.

Я невольно посмотрел на мужиков, пытаясь найти подтверждение словам Длинного, но по ним не особо было заметно, что они находятся на вершине эйфории. Один из них как раз разливал водку. Видимо энергии, которой дал им Длинный не хватало для полного кайфа. Я улыбнулся, но Длинный продолжал развивать свою теорию.

– Поверь мне, Санька, люди хотят быть кому то нужными, они нуждаются в том, чтобы у них просили о чём то и готовы выполнять эти просьбы. Главное уметь правильно просить, и это тоже наука. Просто нужно один раз это понять и всё твоё мироощущение изменится.

Длинный впивался в меня взглядом. Я чувствовал, как эти серо – зелёные глаза сверлят во мне отверстия, пробираются в черепную коробку и копошатся в мозгах. Не выдержав его пристального взгляда, я перевёл глаза на кружку с пивом.

– Слава, я тебя слушаю, и мне кажется, что передо мной какой-то психолог, или философ, я не знаю… – я снова вскинул глаза с кружки на Длинного, лицо которого снова размякло в улыбке.

– Ты меня ещё под травкой не слышал. В армии пацаны со мной курить боялись. Я им так мозги прополаскивал, что они от меня на четвереньках уползали. Да чё там пацаны…Я иногда сам себя боюсь. Бывает так загонишься, что страшно становится. – Всё это он говорил уже смеясь. Я тоже засмеялся, мы подняли кружки с остатками пива и звонко чокнулись.

– Ну ты мне расскажешь, как просить так, чтобы тебе не отказывали? – спросил я улыбаясь.

– Зачем рассказывать, я тебя научу, покажу на практике. Только делать будешь всё сам, иначе не научишься. Договорились?

– Ну не знаю… попробую… – я пожал плечами.

Длинный вдруг опять стал серьёзным.

– Чего ты не знаешь? Санька, чё ты ведёшь себя как девчонка. Стесняешься чего то, даже вон…в глаза не можешь смотреть. Подумай, после того, что ты пережил и что сейчас собой представляешь, есть ли на этом свете вещи, которых тебе стоит бояться?

От этих его слов я вдруг ощутил толчок. Там, внутри меня, что-то сдвинулось, и я это ясно почувствовал. Какая – то мощная волна словно приподнимала моё тело над креслом, а в горле, почему то появился комок.

– Да, Слава, наверное ты прав! – сказал я, проглотив комок. – Раньше я думал, что человек прошедший войну, или переживший какую – то жуткую историю не должен бояться ничего, по крайней мере, в каких – то бытовых ситуациях. На самом деле страхов стало ещё больше. Ты прав это комплексы. Я… – новый комок в горле не давал мне говорить и я выдержал долгую паузу, сделав несколько глубоких вдохов, чтобы преодолеть накатившую вдруг волну. – Я чувствую себя неполноценным, ненужным. Как мусор, который только портит окружающий вид и мешается под ногами…

Длинный наклонился ко мне и взял меня за руку. Его ладонь, лежащая на моём запястье, была горячей, и я почувствовал, как это тепло растекается по всему телу.

– Смотри мне в глаза, – он чуть сжал мою руку, и я поднял взгляд, в котором всё расплывалось от накативших слёз.

На этот раз он смотрел на меня в упор, и я не мог выдержать и секунды этого взгляда, постоянно отводя глаза в сторону. Меня словно било током прямо в голову, так что я начал слегка трястись.

– Ты не мусор, брат! Запомни, ты не мусор! – Его пальцы всё сильнее сжимали моё запястье. – То, что ты думаешь о себе, не есть ты. Твои мысли – это мусор. От них тебе нужно избавиться. Это как фантомные боли. У тебя болит то, чего давно нет, а может быть, и не было никогда. Ты не мусор, и я тебе это докажу. – Его глаза снова, словно крючками притянули мой взгляд, и теперь я смотрел прямо в его огромные чёрные зрачки.

– Я покажу тебе, как снова почувствовать себя человеком, лишь бы ты сам этого хотел. Ты этого хочешь?

Я видел только эти чёрные зрачки и его голос, звучал прямо у меня в голове.

– Да – ответил я.

– Ну тогда поехали! – он убрал свою руку и я снова оказался в прежнем мире, как будто пробудился от глубокого сна. Я нашёл себя всё в той же прокуренной пивнушке, наполненной дымом, матом и звоном бокалов. Передо мной сидел всё тот же Длинный, который весело улыбался.

– Куда? – спросил я.

– Погуляем, по городу пошаримся, или ты весь день собрался здесь сидеть?

– А… ну поехали! – обрадовался я, чувствуя прилив новых сил.