Читать книгу Куклы, на выход! - Олег Ока - Страница 2

Дэлл откусил кусочек горячего круассана и запил горьким кофе. После этого ему захотелось запустить остатком круассана в застонавший телефон.

Телефон не смолкал минуты две, Дэлл знал, кто его беспокоит, конечно, это Нил Апсайт, импрессарио, и он не успокоится. Дэлл представил, как Нил вываливается из кресла на пол, сражённый инсультом, и на душе у него стало теплее. Он дождался следующего звонка, прикончив за это время круассан и кофе, потом с удовольствием сказал:

– Да. Кто это?

– Не валяй дурака, Дэлл, ты специально не брал трубу!

– Не надо не проверенных гипотез. Что ты хочешь сказать?

– Что Я хочу сказать? Я много чего хочу сказать, но всё это из ненормативной лексики, а мне завтра на ковёр в издательство, и там меня неправильно поймут. Так с чем мне туда идти?

– Ну… просто сходи…

– Дэлл, ты не забыл про контракт? И ничего не хочешь мне дать на дорогу?

– Ничего.

– Это шутка? Надеюсь, ты не хочешь послать меня туда с пустыми руками? Им нужна новая книга, Дэлл. Без неё они съедят меня, и обглодают косточки, а тебе влепят миллионную неустойку. Итак?

– Нил, конкретно, что ты хочешь услышать?

– Что ты работаешь над новым шедевром, и он готов хотя-бы на тридцать процентов.

– Нет.

– Хорошо, я согласен на двадцать пять… На десять, Дэлл! Дай мне хоть что-то.

– Нил, у меня нет ничего. Совсем.

Апсайд молчал целых десять секунд, потом осторожно сказал:

– Но у тебя есть грандиозная идея, и ты собираешь материал?

– Может быть.

– Я не могу говорить в издательстве предположительными глаголами! Под них не выпустишь рекламу и выделишь деньги. «Может быть» чего-то ценится в беллетристике, но не в бухгалтерии!

Дэллу надоело, и он вздохнул:

– Хорошо. Скажи, что на подходе новый шедевр, и я собираю материалы.

– Этого мало! Тема? Сюжет?

– Ты многого от меня ждёшь. Пока. Можешь сказать им, что это политический детектив, история которого начинается сто лет назад и пока не окончилась.

– Детектив длинною сто лет? Это уже что-то, Дэлл! Попробую воодушевить директоров.

– Это всё, Нил, сказать мне больше нечего.

– Но ты работаешь, Дэлл? Ты ведь не валяешь дурака, девочки, там, выпивка…

– Я пью кофе и минералку. Пока, Нил.

Можно сказать, ему сказочно повезло. Такие случаи бывают в глупых фильмах, но и в жизни их вероятность не равна нулю. Книжка, выложенная им бесплатно в интернете, попалась на глаза богатому фанату, любящему философствовать, конечно, на самом дилетантском уровне, но имена Фромма, Камю, Сведенборга и Ницше с Витгенштейном звучали для него завораживающей мантрой, и он вбил себе в голову, что обязательно должен попасть в книжку рядом с его кумирами. Дэллу этого ничего не стоило, в очередной книжке появился философствующий бродяга, носящий имя нувориша, который оплатил рекламную кампанию а также положил на счёт Паккарда некую сумму, которой хватило на обустройство дома, новую оргтехнику и поднятие уровня жизни. но, главное, его имя прозвучало, и нашёлся-таки продюсер, решивший экранизировать его старую книжку. Фильм, на удивление, собрал неплохую кассу, хотя изначально не предназначался на получение Оскара, отзывы со всех сторон были хорошие, а Дэлл стал причислять себя к миллионерам. Он не гнался за славой, откровенно, ему было совсем по барабану, что о нём говорят пользователи и критики, и он никогда не рвался за дешёвой славой в элитных кругах. Главной его бедой была обычная лень. И хотя писательство было его сущностью, но занимался он этим только тогда, когда в пальцах вдруг появлялся зуд. Но, начав книжку на тему, важную в первую очередь ему самому, он не вставал из-за клавиатуры, разве только по неотложной нужде. Писал быстро, с увлечением, и получал от этого истинное удовольствие. А что ещё человеку нужно. Он отчётливо понимал своё место в писательском ранжире, и довольствовался тем, что его читают. Это вполне служило ему оправданием своего существования.

***

Дэлл Паккард сидел перед чёрным монитором компьютера. В стекле отражался он сам и окно за его спиной. За окном было всё, как всегда, чёрные голые ветви дерева на фоне неба. Сейчас небо было серым, с тёмными уплотнениями туч.

– Дождь? – отстранённо подумал Дэлл. – Пусть. Ладно. Какая разница?

Он протянул руку к кнопке включения, но, подумав, убрал. Включение означало работу, но он пока не был готов к уходу от жизни. Работа не была его жизнью, она была его сущностью. И в это время он уходил от жизни, чтобы ничто не отвлекало его от процесса обработки информации. А вся информация хранилась в его голове и памяти компьютера в виде не обработанных фактов, которые требовали беспристрастной оценки и сопоставления.

Сейчас в его голове пока доминировало только одно слово. Тема. Когда тема будет сформулирована, появится проблема концепции.

Он достал из лежащей справа пачки сигарету, прикурил, сощурившись от дыма, стал перебирать впечатления последних дней, выявляя поразившее его, или просто зацепившееся в сознании. Всё, как всегда. Рутина жизни города, страны, народа. Рост напряжённости. Или ему это кажется, и нет поводов для тревоги?

Что там вообще было в новостях?

Спорт?

Спортом он не интересовался. Совсем. С детства. Просто не видел смысла в страстях болельщиков. Понятно, когда ты сам по жизни ведёшь партию, и от её результатов зависит многое. Но чужая игра, незнакомые ему игроки, партии, от результатов которых не зависит ничего, и которые не имеют никакого значения… Зачем это? Пустое времяпровождение, бессмысленное и убыточное, ничего не дающее душе, кроме адреналина по пустому поводу.

Политика? Страсти по иммигрантам, вызывающие волнения в приграничных странах. Волнения надуманные, раздутые нашими собственными проблемами, возможно, это могло-бы стать темой… Но сейчас пока это находилось в стадии анализа. В Европе проблема прошла свой пик, у нас она спускается на тормозах демократической толерантности. Вполне возможно, что проблемы и нет, так, игры политиков для поднятия рейтингов. И опять стреляют где-то в Африке, когда они уже успокоятся? Всему миру давно надоели эти обезьяньи танцы.

Оппозиция? Нервные старушки, старая интеллигенция, упорно пережёвывают ушедшее прошлое, и больше всего их злит, что его нельзя вернуть, оживить. Не хотят они мириться с законами природы, и это, вероятно, возвышает их в их же глазах, поднимает самооценку. Или новорожденные самодельные политики из подворотни, но амбициозные выше крыши, видимо, не без поддержки неких финансовых структур, ныне не причастных общемировым тенденциям.

Нет. Ничего нет.

Вот только сообщения каждый день о новых налогах, включённых в перечень Чрезвычайной Ситуации. Налог на смерть… Хм…

Бездумно, ни на что не надеясь он включил интернет, открыл ленту новостей, в глаза ему сразу бросилось сообщение о прогнозе на перспективы всеобщей вакцинации от Ц-вируса лауреата Нобелевской премии профессора иммунологии Хинзбёрка, идеолога вакцинации от Ц-вируса. Вот тоже одиозный персонаж, явно опирающийся на властные структуры… Но, говорун… Интересно было-бы с ним поговорить по поводу его работы.

А это? Комиссия по контролю качества товаров и услуг переименована в Имперский Комитет Надзора за качеством жизни. Странная организация, вызывающая ассоциации с трибуналами инквизиции, руководимая нервной самовлюблённой дамочкой с говорящим именем Наташа Патерфильд. Она явно мнит себя претенденткой на престол импер-президента, хотя, на чём основано это мнение, не понятно, это явно калиф на час, хотя чудом держится уже почти с десяток лет. Мелькает везде и всё чаще, но в основном на страницах злых блогеров, которым не нравятся её указы, с завидным постоянством грешащие логикой и здравым смыслом. Похоже, она поставила себе целью нарушать покой домохозяек и давать пищу острословам пивных пабов. И ещё её указы часто ставят в тупик исполнительных копов и всё дословно понимающих шерифов- альгвасилов. Проверяет-ли она исполнение её указов, или для неё главное их количество, не знает никто, так-же, как и то, что вообще творится внутри этой закрытой организации, теперь ИмКоН. Вероятно, смена вывески скажется и на расширении полномочий?

Машинально Дэлл пролистал страницы за предыдущую неделю, широко зевнул. Всё одно и то-же. Газовая труба, новые договоры на поставки чудо-оружия, разгон дикого митинга в провинции, бабушка-инвалид в полицейской камере. Вип-постановка в театре Ню, говорят, за гранью собственно ню, выставка экстрим-скульптора вызвала поток критики и даже акты вандализма со стороны активисток Комитета рассерженных матерей…

Ладно, Бог с ними, униженными и оскорблёнными матерями, лучше-бы деток воспитывали… Если-бы их самих кто-то воспитал…

А в мире что? Есть какие-то прорывы нарывов? Нет… Китай строит космолёт размером в штат Техас. Зачем он ему нужен? От перенаселения? Что там ещё? Таинственный Ц-вирус? Новые штаммы, новые мутации, новые вакцины. Газовые трубы, произвол иммигрантов, заигрывания президентов с Форосом, Фороса с Соросом и МВФ, МВФ с ООН, ООН с президентами, взаимные обвинения неизвестно в чём, туманные угрозы и намёки, привычные фишки и интриги, локдауны и кризисы… Разноцветные карусели, и ни одного луча света.

Может быть, что-то даст визит в любимую классику? Взгляд привычно заскользил по корешкам любимых книг, плотно стоящих за стёклами шкафов.. Кафка… Использовано. Саймак, Лем, Азимов. Использовано. Вообще, в работе над книгами он часто обращался к мэтрам, они давали ему какие-то приёмы, ходы сюжетов, мотивации, черты героев. Он не воровал, ненавидел компиляторов и плагиаторов. Он заимствовал сам стиль работы и тщательно следил, чтобы его работа была оригинальна и самобытна. Впрочем, за всем не уследишь, ведь прочитать все книги не возможно, а тысячи обезьян за тысячей пишущих машинок обязательно напишут одинаковую муть.

Фантастика? Всё уже написано, и если брать из списка проработанных тем, обойти Уэллса и Чапека нереально. Своя тема? Но именно её он и пытается определить! А может быть, не мудрить, взять что-то давно используемое и переработать по-своему. Как «Планета обезьян» трудно идентифицируемый потомок «Острова доктора Моро»…

Нет! Это просто не интересно, модифицировать уже известное, дурной тон, лёгкие пути не приведут в сияющие выси. Останется стыд и ощущение своей неполноценности, несостоятельности. Но ведь, как популярный писатель, он вполне состоялся? Или это самообман? Но за него говорят востребованные тиражи.

Другой жанр? Это напрашивается само собой, у него хорошо получились две последние книжки, такая замаскированная лёгкая сатира. Настолько лояльная, что её приняли за юмор. Это было не то, чего он ожидал, но какой-то успех и чувство удовлетворения присутствовали.

Но… Он не любил писать сатиру. В связи с усиливающимися мерами цензуры, а особенно всемерно поддерживаемой сверху инициативой местных властей, очень трудно, почти невозможно было угадать, где дозволенная сатира перерастает в уголовно наказуемое деяние, а штрафы были заоблачными, с трансформацией в реальный тюремный срок. И уголовные статьи приобретали с каждой поправкой всё более расплывчатый характер и обширное поле для их возможной трактовки. Как метко заметил полузапрещённый нынче Станислав Лем, где появляются чиновники, там царят интерпретации. Впрочем, возможно, он выразился немного в другом ключе.

Дэлл бездумно глядел за окно, и ничего там не видел. Небо и ветви просто отражались в его глазах, не цепляя мозг. Надо признать, что всегда его интересовала только одна тема, Бог и человек, их взаимодействие. На эту тему написаны уже целые библиотеки, и нового здесь он ничего не может. Здесь надо иметь, что сказать, а у него, кроме впечатлений и эмоций, не было ничего. Он привык опираться на факты, а какие здесь могут быть факты. Только что-то кем-то сказанное. Это не серьёзно, люди предвзяты, и можно попасть в такую круговерть, что чертям будет тошно. Как Лео Таксиль. Ведь талантливый был человек, но немного заврался, взялся за жареную тему и переусердствовал с Папами Римскими, а это ведь одни из столпов общества. Ну, нельзя так со столпами. С учёными можно, даже, и тем более, с Эйнштейном, слишком они наумничали с мироустройством, да так, что сами запутались и впали в маразм. А с церковью так нельзя, слишком многие отдают ей свои мечты и жизни.

Сказки (так он именовал фэнтези)? У него уже был опыт, которым он остался недоволен. Писать простую «развлекуху» он не умел, маловато у него было жизненного опыта, и к пустому зубоскальству этот опыт не располагал. А писать ужастики надо серьёзно, но ведь народ пошёл тёртый, ведьмами и призраками его не напугаешь, и запросто можно вызвать отвращение излишним физиологизмом, а реноме Дэлл дорожил. Развлекать недорослей в монашьих капюшонах и без носков он не собирался, пусть Марвел этим занимается.

Кажется, ему просто надо прогуляться и посмотреть на людей, иногда это порождало новые эмоции и интересные идеи. Не говоря о типажах. Ему надо больше соприкасаться с жизнью, подумал Дэлл, люди ценят не выдумки, но быль, а он… Не подходит он в летописцы. Нет, он не исписался, но… что он знает о настоящей реальной жизни? Энциклопедия в голове, это очень хорошо, но это общедоступный материал, а людям подавай то, что знаешь только ты.

– Нужно писать современность, а я её, надо признать, вижу только интернете. Для старых моих книжек это годилось, но сейчас мне нужно что-то совсем новое, иначе выпаду в осадок. Стану никому не нужен, а, значит, и себе тоже.

Но перед уходом Дэлл ещё раз быстренько пробежал колонку новостей и невольно споткнулся о два сообщения (суд сказал, и новость мюррашки о новом лекарстве). Первым было интервью имперского комиссара по здравоохране Мюр Мюрреша, в котором осчастливленному в очередной раз народу было рассказано о чудодейственном лекарстве, останавливающем вирус на самой первой стадии болезни.

– Почему на каждой собаке висит призыв к всеобщей добровольной вакцинации, как панацее от пандемии, – удивился Дэлл, – Дождись эликсира жизни, таблетку проглоти и будь здоров. Если разрешат.

Но пока он задвинул сей факт в сторонку, видимо, чудесные таблетки имели тот-же срок действия, что и всесильная вакцина, то-есть, проблематичный. А скорее, всесильные фармкомпании дают им отлежаться, чтобы освободить склады от залежей чудо-вакцины. Следующим нонсенсом был слоган:

– Суд Нью-Йорка запретил вакцинацию детей и молодёжи.

Это уже было похоже на тот самый прорыв, ведь появился претендент в обход мировой фармацевтической мафии! Статью Дэлл пробежал автоматически, но тщательно, профессионально отмечая знаковые моменты: – «…событие, которое может стать поворотным в борьбе с «вакцинационным беспределом»… Подписано решение тремя авторитетами, членами суда из штатов Нью-Йорка и Нью-Джерси.

.. называют вещи своими именами и показывают, как мыслят люди, заботящиеся о будущем народа, а не о своей карьере или подношениях от фармацевтических компаний.

.. большинство врачей в медицинской практике вообще не являются экспертами в этих вопросах, и, исходя из нашего опыта и, как хорошо известно, они просто пересказывают информацию о Ц-вирусе, предоставленную им Национальным Комитетом здравоохраны (NСH) … Они продемонстрировали нам огромную опасность и вред, присущий этой новой технологии… как правительственные агентства и фармацевтические компании отрицают этот факт и как они скрывают данные, что очень затрудняет осознание общественностью серьезных побочных реакций и смертности, выпавших на долю стольких людей, получивших инъекции. Мы также узнали, какими способами они скрывают указанную информацию: предотвращая распространение информации о вреде для здоровья и смерти в СМИ или в Интернете… И самое главное – мы слышали, что существуют проверенные и простые лекарства, которые успешно справляются с этим заболеванием, однако правительственные органы отрицают это и даже объявили указанные лекарства вне закона, делая всё возможное, чтобы способствовать страху, а не здоровью – несмотря на то, что они сами знали, что используемые лекарства наносят ощутимый вред…»

Это уже была бомба, мнение высказал не жулик и шарлатан, лауреат липовых наук мэтр Хинзбёрг, или дилетантка Наташа Патерфильд, это были серьёзные государственные деятели, несущие полную ответственность за каждое своё слово, и они, без сомнения, будут услышаны мировой общественностью.

– Неужели это начало? – думал Дэлл, прыгая через три ступеньки. – Или это только конец начальной поры? И я хорош, писатель-отшельник, монах Шао-Линя, проморгал конец человечества! Оруэлл увидел его сто лет назад, а я под носом не учуял!

***

Дэлл родился в этом доме, и уже тогда этому дому было лет двадцать, и уже тогда дом, как и ещё пять или шесть, назывались – доходные дома мадам Сучак. Саму мадам Дэлл за всю жизнь видел всего раза три, издали, а платежи за проживание собирал сморщенный человечек, всегда в сопровождении охраны из двух мордоворотов с квадратными челюстями, с большими пистолетами и шевронами охранных фирм на рукавах. Человечка звали Скарабеем, был он ростовщиком, спонсирующим мадам в её убыточном бизнесе, и лет ему было больше, чем Европе. А сами дома были плохими, с отхожими местами во дворах, там-же находились и скважины с водяными насосами, и сараями для всякого барахла и складирования дров, ибо отапливались квартиры обычными печками. Впрочем, говорят, что эта территория уже выкуплена некой строительной корпорацией, и в любой момент нужно ждать выселения. Также говорят, что сия компания строит для местных жителей новый микрорайон где-то на Чортовых болотах, куда зимой надо добираться на упряжке собак, и там нет никакой инфраструктуры. Эти вести Дэлла мало трогали, у него было жильё в городе, и ничто материальное его здесь не держало.

Конечно, квартира Дэла была оборудована и обогревателем с кондиционером, и мощным кухонным комбайном, и ванная с душем и паром присутствовала, не говоря уже о горячей-холодной воде. Дэлл не хотел съезжать из этого дома, может быть из-за детских впечатлений, потому что воспоминаний о детстве почти не было, может быть, из-за окружающей тишины, между домом и рекой качала кронами рощица сосен, и вода текла прозрачная, показывая заросшие водорослями камни и песчаные прогалины. По дорогам автомобили проезжали одна-две в час. Здесь было спокойно и уютно.

Он вышел на крыльцо и увидел, что спокойствием и уютом здесь не пахнет. У крыльца шла битва между соседом Чубиксом и соседом Френком.

– Вот и Ганс Христиан Андерсен скажет, – заорал Чубикс, вытягивая руку в сторону Дэлла, – Ведь скажите, господин писатель, этому недоумку – вакцины от Ц-вируса нашего департамента здоровья заслуживают безусловного полного доверия!

Андерсеном Чубикс обзывал Дэлла, чтобы продемонстрировать ему своё уважение. Он в самом деле его уважал, не понятно, почему, ведь книг он не читал, и вообще ничего не читал, кроме спортивных бюллетеней.

– Абсолютно, господин Чубикс, они того заслуживают, – кивнул головой Дэлл, не вникая в суть ссоры, Чубикс ему не нравился из-за постоянно не стиранной майки и засаленного хвостика на жирном затылке. Он помнил этого пивного фаната с детства, когда тот остроумно обзывал его Студебеккером, но вреда от него не было, всегда добродушный дядька, только вдруг всё чаще в последнее время срывающийся на крик в ссорах с соседями по ничтожным поводам, из-за прогрессирующего ожирения что-ли? – Мы ещё разберёмся с этим идиотским Ц-вирусом!

– Конечно, разберёмся, – весело отвечал сосед, – Только разве таким идиотам докажешь что-то! Он ведь и не соображает, что из-за него умирают люди!

– Кто там из-за меня умирает? – взревел Френк. – Ты чего несёшь, морда пивная! Пропаганды начитался! Из-за таких, как ты – и мрут! Призываете людей колоть непонятную болтушку, а кто на ком её испытывал?

Дальше было не интересно.

– Где и когда я проморгал конец человечества? – размышлял Дэлл, спускаясь к реке по уклону гравийной лесной дороги. – Где, когда? Какие события произошли в эти несколько лет, которые имели самый широкий резонанс и неприятие в обществе? Конечно! Когда президенту предоставили неограниченный срок, и, как следствие, титул импер-президента. Демократическая республика стала вновь провозглашённой либеральной империей, и власть вернулась к правящим династиям. Новым аристократам. Как всё было умно проделано, на фоне тут-же подоспевшей смертельной угрозы от экзотического вируса. Людям буквально заклеили глаза и залили мозги этой надуманной пандемией, обществу нужен был венценосный спаситель, и он явился во всей красе и силе по праву новика. И мы, млея от защищённости, дружно зашагали по привычной, проторённой дорожке авторитаризма. Заодно изобретя новый феодализм. Конечно, изобрели его не мы, но мы придали всем новшествам законный характер, дружно проголосовав за ту-же партию власти, которая к этому времени растеряла весь ресурс доверия и творческой инициативы. Это мы сами прикончили в себе человека! Но кто-то рулит всем этим абсурдом? Кажется, я нашёл тему, – решил Дэлл, споткнулся о торчащий корень и проехал носом по ковру еловых иголок, кои покрывали изгиб дорожки к узкому бетонному мостику.

– Чорт! – сказал Дэлл, рассматривая образовавшийся разрыв на колене джинсов, – Ладно, непреходящая мода! Но людям, кроме торжества идей, нужны и удобства, и достижения цивилизации. Люди привыкли хорошо питаться, получая на питание соответствующие деньги, но тут инфляция делает неожиданные кульбиты, и люди, потеряв возможность хорошо питаться и покупать модные гаджеты, начинают задавать неудобные вопросы, и к их услугам в интернете есть и честная статистика. Кроме того, достаточно взглянуть на ценники в магазинах, а в последнее время они не радуют, даже я это почувствовал! Значит, у империи есть некие козыри, которые уже должны работать. Надо будет проштудировать популярные блоги с этой точки зрения. Не может быть, что среди миллионов пользователей никто ничего не заметил.

Теперь дорога от реки резко пошла вверх, к счастью, подъём был коротким, и скоро Дэлл вышел на асфальтированную Красную авеню. До центра осталось не больше километра хорошей дороги, и можно было размышлять, не опасаясь повторения недавнего инцидента с падением.

Мимо проехал чёрный лакированный катафалк ритуальной конторы, и Дэлл будто впервые увидел на его дверцах рекламный слоган:

– К нам с любой бедой, от Ц-вируса до похорон! Сервис "всё включено"!

– Схимник-раздолбай, ведь я совершенно не знаю, чем сейчас живут эти люди! Я знаю только дебильные рожи звёздочек шоу-бизнеса, да примелькавшиеся морды комиссаров Главбанка, комитета финансов, комитета здравохрана, труда и пенсий. Те, кто на острие перекрёстных интересов. А просто жизнь? Свадьбы, рождения, разводы и похороны. На что люди кушают в дальних поселениях, где работают, выплачивают налоги, кредиты и алименты. И ещё штрафы. Читал о потоке новых штрафов ЗА ВСЁ, и только удивлялся – хватает у них фантазии, а их фантазия почище моей. Почему фантазия на пакости для народа настолько плодотворна? Она не ограничена законом, там отсутствуют принципы логики и целесообразности. И милосердия. Чорт, надо приобрести диктофон, потом ведь не вспомнить всё, что приходит в голову спонтанно. А всё это может пригодиться. Память, дырявая штука.

***

Уже подходя ко второму мосту через ту-же реку, шире первого и пролегающего по дамбе, слева от дороги, на спортивной площадке интернат-колледжа Дэлл увидел странную картину. Прежде всего в глаза бросился ряд людей, будто привязанных к столбам. Дэл замер от холодного, гадкого предчувствия, но только приблизившись, он понял, не люди, манекены были привязаны к столбам. И только тут он обратил внимание на вторую шеренгу, уже людей в чёрной форме государственной гвардии. Люди были вооружены винтовками с длинными блестящими штыками. Всё это было похоже на чёрно-белую хронику первой мировой войны, тренировки штыкового боя.

– Эй, ты! – он услышал грубый окрик и увидел толстого человека в форме, но уже с погонами, приближающегося к нему. Лицо человека под трикотажной шапочкой было скрыто до глаз чёрной предохранительной маской, – Да, ты! Кто такой, и что ты здесь высматриваешь? Документы есть?

– Зачем вам мои документы? У вас есть право проверки документов? И они у меня дома, я живу здесь неподалёку. А территория эта в общей собственности.

– Живёшь здесь? Вот и иди себе. Права ему предъявить! Грамотный, что-ли?

– Грамотный. Два высших образования.

– Интеллигент! Тогда скажи мне, умник, почему ты без маски? Не слышал про обязательный масочный режим?

– Никакого обязательного режима нет, он возможен только при объявлении ЧС, чрезвычайной ситуации, по имперскому постановлению.

– Точно, умник! А скажи, умник, если тебя сейчас отвести в участок и сдать в камеру за нарушение общественного порядка, ты так-же будешь умничать, или немного остепенишься? Мне вот кажется, ты из этих, антиваксёров. И без маски, и речи ведёшь провокационные. Скоро таких, как ты, будем отправлять в места вынужденной эвакуации, сегодня об этом зачитывали проект закона господина имперского комиссара Мюр Мюрреша. Всё самым законным порядком, за сотый километр, в спецпоселение.

– В фашистской Германии спецпоселения назывались концентрационными лагерями, – заметил Дэлл, и тут-же пожалел о том, что не родился немым.

Глаза офицера, и так похожие на щели в складках жира, ещё сузились и стали блестящими, как будто он смотрел сквозь оптический прицел снайперской винтовки.

– Может быть, ты уйдёшь отсюда побыстрее, умник. Ведь ты не хочешь вдруг оказаться иноагентом? Там разговор будет другой, и не в спецпоселении. Ты это понимаешь? Просто у меня сегодня радостный день, племянница мне сына родила, и я не хочу его портить такой мразью, как ты. Всё понял?

– Но вы мне можете сказать хотя-бы, чем вы здесь занимаетесь?

– Отчего нет? Ведь ты пока лояльный гражданин империи, хотя и без маски, но мы закроем на это глаза. Вот видишь, вот то дерьмо, что на столбах, это мразь антипрививочная. Антиваксёры, как определил их профессор Хинзбёрк, а он человек остроумный и истинный патриот. Так-же как вот эти ребята с винтовками. Они тоже готовы жизнь отдать за свою страну, и не столь важно, чья жизнь это будет. Скоро, говорю я тебе, настанет весёлая и правильная жизнь. Теперь уходи, пока я не передумал.

***

В зале было людно и сыро от верхней одежды, мокрой от дождя. До отхода пригородного поезда оставалось сорок минут, и Дэлл с любопытством оценил обстановку в зале ожидания. В защитных масках было не больше половины, но и у этих маски в большинстве были приспущены на подбородок.

– Это уже новый бренд, часть субкультуры! – группа молодёжи щеголяла масками в стиле экстрим, с вышивкой, непонятными иероглифами и в стразах, – Смешно, кажется, о защите от вируса никто и не думает. Власти подарили населению модный аксессуар, а госпожа Патерфильд заняла достойный трон в пантеоне моды.

Железнодорожный персонал, хоть и все в масках, на пассажиров не обращали внимания, и только кассиры привычно замечали покупателям билетов:

– Масочку, пожалуйста, наденьте!

У Дэлла маски не было, подобный поворот он не предвидел, о чём и сообщил кассиру.

– Тогда отойдите на безопасную дистанцию, полтора метра.

– Я не заразный, – пытался оправдаться Дэлл и отступил от кассы на несколько шагов. Никого его здоровье не интересовало. Получив билет, он вышел из сырости помещения в сырость платформы. Давно он не пользовался общим транспортом, в основном ездил на заказанных машинах. И своей у него не было, он боялся пользоваться автомобилем, могут же быть у человека странности! Он боялся оказаться на трассе, в потоке бешенно мчащихся машин, зависеть уже даже не от правил движения, а от какой-то нелепой случайности, состояния этих неизвестно куда спешащих людей, от какой-то случайной неисправности этих болидов, от пешеходов и животных, могущих неожиданно возникнуть перед радиатором… Даже при езде пассажиром, он замирал и зажмуривал глаза в напряжённые моменты.

Спрятав билет в портмоне, Дэлл ещё раз оглядел зал, и вдруг с удивлением ощутил ощутил всплеск недовольства и страха. Повернувшись ко входу, он увидел входивших с улицы людей в чёрном, при шевронах и в чёрных масках. И от них исходила угроза и чувство безнаказанности. Люди в зале зашевелились, они надвигали маски, утыкались носами в телефоны и планшеты, отгораживаясь от неведомой угрозы. Дэл спокойно смотрел на троицу, которая, осмотрев пассажиров, направилась в его сторону. Он не понимал, в чём дело, и ожидал приближения спокойно, даже с интересом. А сзади народ начал выбираться на улицу, неслышно ныряя за металлические двери.

– Ты деловой? – обратился к нему, видимо, предводитель патруля. – Значит, демонстрацию устроил? В общественном месте, и без средств защиты? К неповиновению призываешь, агитируешь за саботаж?

– Вы о чём? Я жду поезда. Я никого не агитирую, и за каким я должен кого-то агитировать?

Снова прозвучало уже смешное:

– Умник? («Умник» скоро станет новым ругательством, – мелькнуло в голове, – Или уже стало, как состав преступления.) И почему ты демонстративно пренебрегаешь общественной безопасностью? Посмотри туда!

Резиновая палка поднялась и упёрлась в плакатик – «Почему из-за тебя должны умирать люди?»

– Вы шутите? Кто из-за меня собирается умирать? И кто вы такие, и почему так себя ведёте?

– Да ты дурак, а не умник! Тогда посмотри туда, – на этот раз палка указала за стеклянную стену, где открывался вид на небольшую привокзальную площадь, – Не желаешь прокатиться?

Там у тротуара стоял уже знакомый катафалк марки «Остин», только сейчас на его боку красовалась жёлтая надпись – «Имперский Комитет Здравохраны.»

– Так вы из комитета? А я подумал…, – решил Дэлл разыграть дурачка, – а я про маску совсем забыл! Провинциал! Я ведь никаких дурных умыслов в голове и не держу! Где здесь маску можно приобресть?

К ним уже спешила служащая со стопкой белых тряпочек:

– Не беспокойтесь, господа импер-гвардейцы, моё упущение, сейчас будет полный порядок.

Покраснев от унижения, писатель неуклюже прицепил тряпочку к ушам, развёл руками, мол, вот проблема и решена. Старший оглядел его с ног до головы, но других преступлений не обнаружил.

– С завтрашнего дня будем проверять Цур-коды, и тут разговор будет другой! Код тоже дома забыл?

– Нет, еду в город, в канцелярию импер-документов, чтобы получить, только что звонили, что готово…

– На площади люди без масок, – вмешался один из тройки, и стражи здоровья поспешили на площадь, пригрозив на прощание палкой.

– Это не абсурд, это похоже на фашизм… – Дэлл вышел на перрон и закурил сигарету. Скоро подошёл поезд и, зашипев, открыл двери. Он вошёл в первый вагон, чтобы по прибытии в город оказаться ближе к выходу из вокзала и не толкаться по перрону в толпе мокрых соотечественников. В этом-же вагоне он увидел контролёра с охранником, но этот человек был не из импер-гвардии и опасности не представлял.

– В городе надо будет сразу распорядиться, пусть Аргустини сделает мне эти дурацкие цур-коды, запас масок, разные прививки, сертификаты, свидетельства о вакцинации, чтобы идиоты-гвардейцы носа не подточили. Полицейская система пошла вразнос. Вот от Импер-Комитета Внутреннего Порядка сделать какую бумажку, чтобы полная неприкосновенность. Есть у меня туда ходы? Я не привлекался, в порочащих связях не уличали, замечен не был. Паноптикум! Стоп! Действительно, маразм, я совсем забыл о Грегоре! Работник Импер-Комитета Внешней Безопасности! Вот кто сделает мне конкретный аусвайс!

Грегор Камински был сотрудником внешней разведки, и его закрытая от СМИ и любопытных писателей контора пользовалась правом проникать через все двери без предупреждения. Когда-то их здорово боялись, но в последнее время в их отношении стал наблюдаться некий сарказм, чему способствовал ряд конфузов в Южной Африке и Северо-Восточной Азии. Грегор поможет, он человек благодарный, а Дэлл когда-то здорово помог ему с резюме при переводе из тогда ещё Министерства Внутренних Проблем.

***

Поезд шёл быстро, Дэлл искоса поглядывал на мелькающие за окном сельские поместья и маленькие, уютные городки. Он напряжённо думал, столкновение с реальностью выбило его из колеи, он совершенно не представлял о творящемся в стране правовом и административном беспределе. Министерства, имперские комитеты занимаются не свойственными им функциями.

Имперская гвардия проверяет состояние здоровья и исполнение гражданами рекомендаций Комитета охраны здоровья? Чем-же занимается эпидем-служба? И куда смотрят губернаторы? Что за намёки гвардейских служак на грядущее ужесточение режима? Или это обычные перегибы на местах? Где в таком случае комитет по охране прав человека? И не ликвидирован-ли он совсем? Если-бы было введено чрезвычайное положение, об этом знал-бы каждый, хотя-бы из объявления комендантского режима времени. Но люди спокойны… хм… не видно, чтобы их заботило будущее. Не видно только ему? Интернетовские кликуши уже некоторое время разражаются беспредметными яростными дискуссиями без конкретного предмета обсуждений, общие антиутопические страшилки и пустые, но эмоциональные лозунги…

Он остановил проходящую мимо поездную разносчицу, достал карточку:

– Маски есть? Мне парочку.

– Экстрим предпочитаете, или обычную?

– Экстрим, – улыбнулся Дэлл.

– Пострашнее? Пожалуйста. Три евро.

– Хорошо кто-то зарабатывает! – но увидел маску, изображающую оскал черепа, и переменил мнение, – Да это произведение искусства! Нервные дамочки не устраивают истерики?

– Нервные дамочки сами с удовольствием приобретают. Есть и на политические темы, или хотите Ганнибала Лектера, Лорда Ситхов?

– Спасибо, с меня хватит Тодден-Копфа. Благодарю за услугу! Кстати, у тебя новости есть?

– И самые свежие, только испечённые! – девушка нажала кнопочку на дубликаторе, висящем на поясе, выдернула из него листок, подала, – Только что из сети!

Дэлл благодарно кивнул, пробежался по строчкам, пропуская отцензуренные карикатуры на членов правительства – пусть читатели улыбнутся! С самих новостей не зарадуешься!

Взгляд зацепился за заголовок, выделенный красным:

– " Импер-президент Вольф Вангер Пурин в последнем интервью "Новостям в дорогу" сказал:

– В настоящий момент стала приоритетом цель, на которую ранее обращали, или совсем не обращали достаточно внимания. Интенсификация всех отраслей народной экономики сделает жизнь насыщенней, интересней, предоставит потребителям неограниченно расширенный ассортимент услуг и благ для полнокровной жизни! Правительство часто упрекают в стагнации экономики, которая является причиной безработицы, использования во многих сферах производства иммигрантов, составляющих конкуренцию местным рабочим, недостаточно развитой сети предприятий медуслуг. Новая программа даст нам новые рабочие места, инициирует развитие малых предприятий частного бизнеса, поднимет важность обновления технологического парка страны…» Соответствующие рекомендации уже доведены до региональных центров, и в скором времени наша жизнь приблизится к предельной черте качества…»

– Пурген, как всегда, сказал много и ничего. Интенсификация, новое ёмкое слово, интересно, какое содержание он в него вкладывает, и откуда их берёт?

«Пургеном» в интеллигентских кругах, имеющих доступ к интимным секретам личной жизни политиков, именовали импер-президента, который в ранней молодости (до президентства) страдал от хронической диареи, заработанной во время службы секретным агентом в странах юго-восточного региона.

– Что-ж, новая инициатива, ведущая к ещё большему процветанию уровня жизни добавит ему рейтинга. И затушует ляпы.

На центральном вокзале всё было по-прежнему, кроме развешанных повсюду плакатиков, режущих глаз красным и требующих заботиться о здоровье людей и общества в целом. Перед турникетами на выходе в город к Дэллу заспешила пышущая здоровьем служащая:

– Приобретаем масочки! – взмах мускулистой руки в сторону застеклённой кабинки, – У нас дёшево, два евро десять штук! Всё для народа.

– Спасибо, – Дэлл осторожно глянул на скучающего импер-гвардейца и потянул из кармана маску из приобретённых в поезде, – У меня имеется.

– Так носить надо! – внезапно взвизгнула служащая, и складки на жирной шее налились кровью, – Носить требуется! Читер проклятый!

Краем глаза Дэлл уловил заинтересованность человека в форме и закивал:

– Вы абсолютно правы, мэм, это моё упущение! Я исправлюсь! – Натянув кое-как маску, он протиснулся через распахнувшиеся дверцы турникета и, от греха подальше, почти выбежал на привокзальную площадь.

– Поеду на такси, ну их всех в пень! С ума посходили!

Таксист тоже был в маске, и Дэлл посмотрел на него с отвращением. Но тот в ответ подмигнул:

– Ты намордник можешь снять, если мешает! Не заразный ведь? А камеры видеоконтроля пока не установили, но скоро будет, и каждого обяжут предъявлять Цуркод, дьявол их забери. Сволочная жизнь начнётся! И за всё будут драть штрафы, естественно, с водителя. Надо думать о перемене работы. А что тут придумаешь? Хоть в импер-гвардию записывайся! Платят не плохо, и сам себе начальник, а там видно будет!

Глядя в запотевшее окошко, Дэлл с удивлением отметил пустоту на улицах. И прохожих и машин стало намного меньше, чем в последний его приезд.

– Праздник какой? Где народ?

– У нас теперь вечный праздник! Нашествие вируса празднуем, – водитель грязно выругался, – Вон и демонстрация собралась, читеры собрались, будут петь осанну новому порядку.

– Где мы? Рядом с площадью Освобождения? Я, пожалуй, здесь выйду.

– Полтора евро.

Моросил дождик, Дэлл поднял воротник и подошёл к небольшому скоплению народа. Виднелись мокрые плакатики. На одном он увидел криво выведенную надпись, жёлтым по синему:

– Не дадим наших детей на расправу фашистам!

Спортивного вида господин, с интеллигентным лицом, странно знакомым, но маскирующе стандартным, покрытым южным загаром, скучающе смотрел на собрание. Потом вышел на край помоста, ждал, когда толпа успокоится, замрёт во внимании, и тогда резко, отрепетировано выбросил в сторону руку, до того скрытую за спиной. В руке висел желтоватый плакатик с напечатанным супрематическим чёрно-белым узором, изображающим ЦуР-код.

– Смотрите! – провозгласил мужчина, – И трепещите! Это новая реальность, в которую нас ведут коррупционные правительства! Уже сейчас планируется этой иконой заменить фотографии на ваших основных документах! Теперь мы не люди, а машины, роботы, компьютеры, не имеющие индивидуальности! Из нас делают молчаливых исполнителей воли властей. Рабы, сервы, механизмы, вот кто мы для нового порядка!

Дэлл уже сталкивался с такой негативной реакцией на новшество, но не сильно обращал внимания, его вообще не волновали вопросы здоровья, поскольку он не имел привычки болеть, недомогания переносил на ногах, и не понимал крайней озабоченности некоторых излишне впечатлительных сограждан по поводу здоровья тела. Но здесь проблема, похоже, переросла в социальную.

– Здорово он кроет! – обратился Дэлл к стоящему рядом парню в спортивном костюме. – А чего конкретно предлагает?

– Создавать местные комитеты народного самоуправления и игнорировать указы властей. Ведь действительно за стадо овец народ держат! А Навальд – голова! Он эту кухню хорошо знает, поскольку сам пострадал от их произвола.

– А «водолазы» как? Не достают?

– "Водолазы"! Плевать, мы тоже не пальцем сделанные! – парень приоткрыл сумку, висящую на плече, и Дэлл увидел коллекцию средств успокоения, газовые шашки, мощные шокеры, похоже, со скотобоен, резиновые палки, какие-то шнуры.

– А правосудие?

– Это серьёзней, с ними говорят адвокаты, Навальд в этом понимает, куплены надёжные профессионалы, да и журналисты от корпораций за нас!

Имя это, достаточно скандальное, Дэллу было хорошо знакомо. Опальный парламентарий, журналист Навальд проводил расследования финансовых преступлений своих коллег по Большому дому, даже руководил Комиссией по расследованию финансовых нарушений, но очень быстро перегнул палку, переступил дозволенные границы, его расследования вели на самый верх политического Олимпа, и зарвавшегося донкихота, при помощи всплывших компрометирующих фактов, быстро сбросили с Олимпа в разряд нарушителей законности.

– И я проходил мимо всего этого! А ведь интересный экземпляр, и инициативы его имеют отклик в народе. Может натворить много непредсказуемых дел, – думал Дэлл, уходя с площади, несмотря на оптимизм спортивного молодого человека, могли нагрянуть спецчасти импер-гвардии и всех подряд покидать в катафалки. И купленные профессионалы-юристы не помогут, служители фемиды давно и надёжно приручены имперской канцелярией, и дело не просто в деньгах, но общих, корпоративных деньгах, а это очень серьёзный мотиватор.

Квартира встретила его запустением, он включил отопление, снял пальто и задумался.

– Надо позвонить Нилу… Нет, сначала Грегор!

***