Читать книгу Поиск дверей в зарю. Книга стихов - Олег Паршев - Страница 22

Кому куёшь ты, кузнец Ареса

– Кому куёшь ты, кузнец Ареса,

В ночи мечи?

Кому на горе горит железо

В громах печи?

Какому воинству ты готовишь

Копьё и бронь?

Скажи, каких одарит чудовищ

Твой злой огонь?

Коваль вгляделся в свой молот алый

И жар в печах.

И сокровенье затрепетало

В его очах.

Он молвил: ярости вышло вволю

Из этих рук.

Теперь же жажду: пойдёт по полю

Мой ладный плуг.

Тайна

Глянешь рыжеоко,

Ступишь на порог.

Что отдам? Немного —

Только сердца клок.

Но возьми хоть это.

Чем тебе не брошь?

А другого нету;

Что с меня возьмёшь?

И иди скорее,

Позабудь меня.

Я твой путь согрею,

Дам с собой огня.

Жаль, что дальним хладом

Рядом не пойдём.

Не грусти, не надо.

Тайно мы – вдвоём.

Мой чёрный кофе всё чернее

Мой чёрный кофе всё чернее,

В нём – одиночество и блажь.

А не податься ль к брадобрею?

А то гляжусь уже шарпеем

И нос теряет свой кураж.

Схожу. Вот только перца малость

Чуть-чуть, на кончике ножа

Добавлю в кофе. Чтоб взыгралась

Моя душа, миры круша.

А впрочем, мне индифферентно,

Что я в браде своей погряз.

Не лучше ль – в лавку за абсентом,

Да в море вывести баркас?..

Пишу тебе: пойдёшь со мною

Туда, где волны под луною?..

Ты отвечаешь: да, сейчас!

А дальше – проще! Чайки реют,

Вдали пасётся кашалот.

И ил сквозь пену зеленеет,

И я карабкаюсь по реям.

И мачта скрипкою поёт.

Мне снились мной не купленные книги

Мне снились мной не купленные книги.

Взирали. Ни упрёка, ни слезы.

А мимо шли прохожие безлико,

А день ронял увядшие часы.

А рядом бились в неизбывной сече

Миры, пространства. Им наперекор

Струился в отрешённом бесконечье

Наполненный безмолвьем разговор.

– Мы будем вместе, дайте только время.

– Мы знаем. Верим. И тебя простим.

Мы лишь чуть-чуть побудем с ними, с теми…

Но наш с тобой союз неразделим…

И я кивал. И думал: скоро, скоро!

Но путь мой стёрли судьбы-жернова.

А книги ждут. Ни вздоха, ни укора.

Лишь тише их безмолвные слова.

Перелётный сентябрь

В мёд августа

Перелётный сентябрь окунул крыло.

(Что поделать?.. И небо ему мало`…)

Так густа

Пустота прохлады!

Ночь отмыкает свои тайники.

Заоконность лиственна и просторна.

Жадно приникли к огню звездопада

Едва не погасшие светляки;

К рассвету выпьют всё до последней звезды.

Ветер подносит к губам валторну.

Время – разбрасывать зёрна,

Время – вкушать плоды.

Утро расскажет

Бандероль с моей смертью пока ещё ищут на почте…

Но август вытащил лезвие, думает: не полоснуть ли?

На краешке стула балансирует Уицилопочтли,

Улыбается: мы же друзья, зови меня запросто Вицлипуцли…

Ты пишешь полуночным кеглем:

«У тебя снова хандра?

Иногда кажется, что у тебя в голове – дыра,

Сквозь которую утекают миры.

Заткни же её, немедля!»

А я и не спорю.

Просто сажусь у жерла чёрной дыры,

Свешиваю ноги в золото паутины.

Раскуриваю трубку, держащую небо над морем.

Утро расскажет мне танцем рассветной воды,

Куда уплывают следы

Твоей бригантины.

Глядя исключительно внутрь

Диоген идёт потихоньку по диагонали.

Не догонит его никогда Ахиллес – на черепахе летящий.

И Диоген ставит в финале витиеватое vale.

И скрывается в бочкоутробной чаще.

Я тут же бросаю высчитывать целесообразность,

Ибо нет никакого смысла, хоть до утра миры перламутрь.

И взращиваю кристальную паукообразность,

Глядя исключительно внутрь.

Кто из них

Вышли два схимника

Будто б из-под земли.

Один – с золотым вороном.

Другой – с посохом в виде воды.

Первый сражался при Рымнике,

Ладил дирижабли и корабли.

Второй раздал себя на 44 стороны,

И вот – одежды его худы.

Взгляд друг на друга бросили,

Да так, что меж ними прошла борозда —

Вонзилась в синие выси,

Нырнула за пенный плёс.

Возможно, всё двигалось к осени,

Поскольку по миру мела беда,

И всем раздали по невидимой крысе,

Забрав не только божьих коровок, но и чёртовых коз.

Один – проклял людей,

И ушёл от них навсегда.

Другой – всех возлюбил,

И в пустынь побрёл от них.

Первый думал: он всех святей,

Как солнце во чреве льда.

Второй молил Господа, что есть сил

За всех ушедших и всех живых.

Кто из них свят,

Знают те, кто уже не сносил головы.

Кто спасётся из них и спасёт,

Скажут те, кто ещё не рождён.

Но те, кто вернулся назад,

Те, кто накладывал пламя на вздох тетивы,

Берут разрешенье на взлёт…

И входят в шёпот Его знамён.

Сентябрызги

Твои каблучки на паркете

Отражаются треугольно.

Осень, забывая об этикете,

Входит запросто, беспарольно;

Разливает ветреный сентябрют. И сентябрызги

Падают то лучами, а то – дождём…

К ноябрю лучи дозреют до виски.

Посидишь тогда со мною на крыше с открытым ртом?..

Прости! Я знаю, шутка вышла не очень…

Сентябритва уже ползёт по закату вниз.

Купол мира сегодня совсем не прочен.

Это – движется сентябриз…

Конечно, ты знаешь

Конечно, ты знаешь, что сны в тридевятые яви

Отважно плывут по расплавленной мысленной лаве.

Над ними сгущаются тени сомнений и грозы.

Но их берегут от угрюмого горя матросы.

Конечно, ты знаешь, что эти матросы крылаты.

У них бескозырки из радуг, из пены – бушлаты.

И каждый матрос – это книга грядущих событий.

И каждый из них – Ломоносов, Ферма или Фидий.

Конечно, ты знаешь, что судьбы сбываются в сердце,

А ночь нарастает, и сложно куда-либо деться.

И мечется, тает испарина дня – был да вышел.

И прячутся шишелы-мышелы в шкаф и не дышат.

Конечно, ты знаешь, что всё это кончится миром.

И небо вспорхнёт и рассыплет янтарь и сапфиры,

Крыла распахнёт по-над нами в свободном пареньи.

И с радостью встретим мы вечности любведаренья.

Конечно, ты знаешь, что деньги повсюду отменят.

И счастие станет валютой по всей ойкумене.

Конечно, ты знаешь, что свет фонарей не сдаётся,

И каждое утро взлетает и вьётся у солнца.

В моей трёхмачтовой квартире