Читать книгу О чуде. Сказ - Олег Пряничников - Страница 3

Вот уж год, как сорокалетний Михаил Евгеньевич Кремниев являлся пенсионером. Пенсию получал по инвалидности. Заболевание у него было странное, медицине не известное. Двадцать лет назад, вернувшись из армии, Миша Кремниев устроился на единственный в городе металлургический завод учеником кузнеца. Кстати, современный кузнец – это вам не тот языческий лохматый силач с испариной на лбу, в кожаном фартуке, кующий мечи, подковы и гвозди; это совсем другой персонаж – чумазый работяга в суконной робе, на голове которого – пластмассовая каска, на носу – защитные очки, на ушах – наушники, а с недавнего времени «беруши», и не на ушах, а в ушах. Этот человек находится возле огромного пресса, где в ручную (щипцами) подкладывает под молот пятидесятикилограммовые железные (алюминиевые, титановые) чушки или тоже самое делает при помощи манипулятора.

Вот к такому кузнецу-работяге и прикрепили Мишу Кремниева, только что отслужившего в армии, на два месяца учеником. А через два месяца способный ученик сдал на разряд и начал работать самостоятельно. А ещё через пять лет Мишу Кремниева все коллеги по цеху (вплоть до начальника цеха) стали величать Михаилом Евгеньевичем.

Девятнадцать лет Михаил Евгеньевич Кремниев отдал заводу. Работал себе человек, работал и вот на тебе – рядовой профосмотр. Отоларинголог проверяет слух, а слух-то у кузнеца сверхотменный. Вроде бы это хорошо? Но заступил как-то бригадир-кузнец на смену и… из ушей его внезапно потекла кровь. Звуки он стал слышать в десятки раз отчётливей обычного человека. «Беруши» помогали, но от грохота пресса – порвало ушные перепонки.

Боль позже отступила, а неизвестная в мире медицины болезнь осталась. Кремниева направили в Москву. В Москве врачи собрали консилиум, постановили – обострённый слух, чем громче произнесённый звук, тем хуже ушным перепонкам. Взвинченная человеческая речь, надрывное мяуканье кошки, близкое жужжание пчёлки – ещё куда не шло, а вот, к примеру, громкий стук, резкий хлопок, грохот, взрыв – всё это могло сыграть очень злую шутку со слухом, вплоть до глухоты. Закончив обследование, светилы медицины прописали необычному больному «беруши», дали инвалидность, свалив всё на профболезнь, и отпустили с миром.

Простившись с заводом, Михаил не спешил искать новую тихую работу, пенсия по инвалидности была не такой уж плохой (приплачивал завод). Да и много ли надо одному, если за всё время сознательной жизни он так и не женился и детей не завёл. А родителей он схоронил несколько лет назад: мать умерла от рака, от горя у отца не выдержало сердце.

Почти год бывший кузнец валял дурака, редко с кем общался из друзей, знакомых и родственников, но зато за это время он пристрастился к чтению. Записался в заводскую библиотеку и мало того, что брал книги на дом, два-три раза в неделю он посещал читальный зал, там садился обычно в какой-нибудь угол и читал, читал, читал. Он увлекался этим настолько, что не всегда вставлял в уши беруши. А иногда и вовсе забывал про них.