Читать книгу Полярный волк. От перевала Дятлова к вершинам Приполярного Урала - Олег Роменский - Страница 2

Настроившиеся на подъем в 7 утра 24 февраля, несмотря на приятную усталость от восхождения предыдущим днем на Нёр-Ойку, жители нашего туристического домика стали просыпаться и совершать свои обыденные бытовые ритуалы: кто чистил зубы, кто пошел в туалет, кто перебирал вещи для формирования рюкзака будущего похода, который был запланирован на 9—10 утра.

Я же решил пробежаться со сноубордом к Лысой горе и скатиться в разминочном режиме перед завтраком по просеке, по которой мы выходили к штурму Нёр-Ойки. В прошлый поход я заметил, что просека имеет достаточную ширину для покатушек и есть пара-тройка уклонов на ней, где сноуборду будет комфортно.

До рассвета еще час, и за это время можно подняться к основанию Лысой (Тупой) горы и скатиться по лесу на этих трех, довольно привлекательных для катания уклонах, лежащих в одной лесной просеке подъема (спуска) к этой горе.

Чем привлекательны эти спуски?

Во-первых, просека ведет обратно от Лысой горы к базовому лагерю, во-вторых, уклоны не имеют на своем пути камней, в-третьих, ширина просеки уклонов достаточная для маневрирования и сброса скорости сноуборда. Единственное, что снижает интерес сноубордиста к повторению поездки на этих уклонах, промежутки-впадины, на которых придется остановиться, немного пройти, снова надеть сноуборд и продолжить поездку вниз к лагерю. Если бы я был на лыжах, то пару взмахов палками, и лыжи проскочили бы эти участки, не сбавляя скорости спускающегося лыжника с уклона. Но я был на сноуборде… «Ничего, для утренней зарядки перед походом к деревне ДоДо такая разминка – поехал, прошел-проехал-прошел-проехал-прошел – для меня будет приятной и полезной моим растущим мышцам», – подумал я.

«Олег, отдохни, накатаешься еще!» – кричал мне вслед Саша, но я его уже не слушал, так как в сумерках бежал от наших домиков к лесной просеке со сноубордом под мышкой.

Выйдя в темноте к просеке, уже минут через двадцать я был у основания Лысой горы. Небо начинало сереть, звезды гасли одна за одной, и ночной лес входил в предрассветный серо-темный этап дня. Тишину предрассветного утра нарушало только мое уставшее от пробежки в гору дыхание и шорохи моей одежды. Сноубордический шлем на голове также приглушал окружающие звуки, но в то же время надежно защищал мою голову от возможного столкновения с деревьями.

Присев на максимально высокой точке третьего верхнего уклона просеки, защелкнув крепления сноуборда вокруг мощных, но в то же время мягких и комфортных для стоп ног сноубордических ботинок, я приготовился к спуску.

Хорошее и приподнятое настроение одиночки-покорителя снежных трасс не позволило мне оценить вдруг возникшее ниоткуда чье-то (или чего-то) движение позади слева от меня в метрах пятидесяти-семидесяти. Как будто из недр горы выскользнуло приведение и начало с набором скорости двигаться в мою сторону.

К сожалению (а может, и к счастью), мое внимание было притуплено желанием спуститься и быть одним из первых, кто когда-либо катал на сноуборде по этим местам, и этому движению я не придал значения.

Подняв свой центр тяжести с земли, подпрыгнув и поставив левую переднюю часть сноуборда по направлению к спуску уклона (я катаю вперед левой ногой), я тем самым отрезал для себя обзор того, что происходит у меня слева сзади.

Сноуборд потихоньку начал скольжение.

Фото. Начинаю спуск с Лысой горы.

Справка.

Стоит заметить, что у меня не в чистом виде сноуборд – у меня сноукайтборд. Если вкратце, он имеет меньшие изгибы боковых сторон и предназначен для сноукайтинга – катания по снегу на доске с кайтом (парус со стропами). Такой вид доски используется для прямой, быстрой езды без резких маневров по снежной поверхности, коими славятся сноубордисты.

Я как президент в недалеком прошлом Федерации парусного спорта Ханты-Мансийска закупал на свои сбережения оборудование для развития зимнего парусного движения в нашем городе. Вот доска для сноукайтинга с тех пор у меня и задержалась.

А мой сноуборд, который был не для сноукайтинга, к сожалению, мне повредили на горе в Ханты-Мансийске много лет назад, когда какой-то новичок на арендованном сноуборде, первый раз спускавшийся с нашей горы, с огромной скоростью и безумными глазами, без всяких синусоид и маневров налетел на упавшего на склоне сына и разрезал кантом своей доски мою доску почти до сердечника. Пришлось испорченную доску подарить для фотосессии друзьям, но главное, что она спасла моего сына от несчастного случая на горе.

Итак, мой сноуборд начал свое скольжение, и для набора большей скорости я стал делать небольшие прыжковые выпады вперед, как бы давая сноуборду набрать скорость побыстрее.

Адреналин подступал к голове, а формируемый движением тела поток воздуха создавал ощущение небольшого ветерка. Набрав скорость, я стал делать синусоидальные маневры влево-вправо, выезжая на пухляк, тем самым картинно рисуя красоту спуска, но и в то же время снижая свою скорость.

На одном из широких участков я решил поменять «переднюю» ногу и в прыжке сделал разворот на 180 градусов, тем самым открыв своему взору всю левую часть склона и виды левой задней стороны убегающего назад подъема.

Краем левого глаза я заметил, что спуск по уклону совершаю не я один. Сзади меня, набирая скорость, катился серо-черный шар, с каждой секундой приближаясь ко мне все ближе и ближе. Шар катился не по накатанным буранами и нашими походными ботинками следам, он катился по краю наезженного склона – по пухляку, между лесом и утоптанным настом.

И причем там, где катился шар, происходили взрывы снега с выбросом вверх и назад от летящего серого сгустка, снежных комьев размеров с кулак.

Дыхание мое на мгновение остановилось, сердце бешено застучало, ладони вспотели, и я стал лихорадочно соображать и обдумывать, что я вижу перед собой. Оценка движущегося за мной объекта на скорости, которая превышала мою скорость, осложнялась еще и тем, что я не мог смотреть все время назад и пытаться вырвать очертание объекта у сумрака серого рассвета.

Я мог смотреть назад только отрывками, так как мой взгляд должен был выбирать направление движения вперед по просеке, чтобы не врезаться в какое-либо дерево или попасть в гребень пухляка или яму-провал, в которую в походе не на лыжах мы иногда проваливались по пояс.

Прекратив синусоидальные движения сноубордом, закрепив свое движение только по снегоходному пути, я тем самым выиграл некоторое ускорение и не позволил шару достичь меня с той скоростью, на которую, видимо, шар рассчитывал.

Так как моя правая нога не является ведущей, и, соответственно, удержать стойку на ней для меня более сложно и я могу совершить ошибку и упасть, что в данной ситуации не сулило ничем хорошим, то я решил совершить маневр по смене ведущей ноги.

Резко подпрыгнув и в полете повернув сноуборд на 180 градусов, я сменил ведущую ногу. Сноуборд приземлился кантом на утоптанный снег, выбив из-под движущегося по склону сноубордиста брызги снега и тем самым снизив немного мою скорость. Во время прыжка мой взгляд сменился с обзора вперед на обзор вниз – на дорогу и переднюю ногу. Подняв взгляд с ног на впереди идущую просеку, для меня теперь открылся также взор и правой части просеки, посмотрев на которую, мое сердце забилось еще сильнее, и мозг дал ответ на ту задачу, что я решал последние секунды в движении на сноуборде, пытаясь понять, что за шар меня преследует.

По лесу, по пухляку, в пятом или шестом ряду деревьев во весь опор мчался силуэт серого хищника с острыми ушами, серым и вспушенным от наслаждения охотой хвостом, мощными, вздымающими вверх гранаты разрывающегося в воздухе снега лапами. Это был полярный волк. Это был второй преследующий меня волк. Второй волк, а значит, движущийся по левую сторону от меня летящий серый шар – это был первый волк.

«Неужели это всё? Ведь это не просто нападение – это продуманная и отрепетированная охота полярных машин-убийц, – подумал я. – И в этой охоте победит только тот, кто быстрее».

Либо адреналин усилил мои чувства восприятия, либо преследовавший меня слева зверь приблизился ко мне настолько быстро, что я стал слышать удары его лап о снег и четкую и выверенную работу его легких.

Повернуть голову вправо настолько сильно, чтобы оценить сокращающееся пространство между моим левым преследователем и мной, я не мог. Во-первых, мешает одежда, во-вторых, при повороте головы вправо максимально тело дает команду сноуборду тоже идти вправо, а для меня это смерти подобно, если сноуборд въедет в пухляк, а дальше в снег и в деревья, ограничивающие просеку.

В-третьих, правый мой глаз лишен той возможности видеть окружение, которым обладает левый глаз. К сожалению, так распорядилась природа, правый глаз плохо видит. Из-за этой природной коллизии я даже в хоккей играю справа, потому как, играя слева, я могу не увидеть приближающегося ко мне сзади справа соперника, а всех приближающихся слева сзади я чую за версту. А как говорят хоккеисты: хороший игрок должен видеть соперника, шайбу и блондинку, сидящую в третьем ряду!

Ничего не остается делать, и необходимо довериться иным чувствам человека, которые в минуты опасности могут либо усилиться, либо закрыться. Я доверился слуху и интуиции и остался в левой стойке, выдерживая наращивание скорости сноубордом и контролируя своего правого преследователя.

Правый преследователь никак не должен меня опередить, иначе у него появится шанс пойти мне наперерез и позволит ему прервать мое бегство. Интуиция мне подсказывала, что я набираю скорость и звуки левого преследователя отдаляются, а по оценке движения правого преследователя я понимал, что интуиция не врет. Это меня немного приободрило, и я во весь голос закричал: «Александр, помогите!» Кричал один раз, но, как показалось, выдохнул весь воздух, который набрал в этом безумном скольжении.

Почему «Александр»? Почему «помогите», а не, к примеру, «хэй-я-я-я», спросит читатель не из нашей команды.

Во-первых, один из Александров в нашей группе был нашим «кормчим» (я его так стал называть еще по путешествию на перевал Дятлова из-за его способности вкусно готовить и кормить такую огромную ораву туристов, которая была в прошлом походе) и имел при себе охотничье ружье для нашей защиты. Надежда на то, что именно он это услышит, была хоть и маленькой, но все же была – так как в это время команда поддержки похода могла на улице проверять бураны и собирать походное снаряжение – лыжи, палки и так далее.

Во-вторых, крикни я «хей-я-я-я», на базе бы это восприняли, что я хвастаюсь своей покатушкой на склоне и тем самым выражаю радость от сноубордического хулиганства на горе. Слово же «помогите», если оно, конечно, донесется до такой далекой и такой желанной туристической базы, дает шанс, что жители базы насторожатся и, возможно, предпримут попытки моего спасения.

Надежда, что кто-либо услышит призыв помощи, была мизерной, но то, что меня ожидало впереди, говорило о том, что необходимо было использовать любые возможности для спасения.

А впереди меня ожидало завершение первого из трех участков спуска. Внизу, через метров сто, заканчивался спуск и начинался небольшой подъем, метров 7—9, после которого начинался новый, второй спусковой участок. Этот подъем мне необходимо было обязательно преодолеть не останавливаясь. Времени на остановку, снятие креплений, пробежку вверх, и снова пристегивание сноуборда, и снова набор скорости у меня не было. Это место подъема грозило стать местом кровавой борьбы, и, как вы понимаете, не в мою пользу.

Я сконцентрировался, присел поближе к основанию сноуборда, чтобы уменьшить площадь тела, сопротивляющегося набегающему потоку воздуха, и тем самым попытался снизить сопротивление и увеличить скорость. Правый преследователь, как мне показалось, стал отставать. «Надеюсь, что и с левым преследователем происходит то же самое», – подумал Я.

В этот момент полета мысли я заметил, что правый преследователь, чуя, что я приближаюсь к точке завершения спуска и начала небольшого подъема, ускорил свой бег и сменил полосу движения между деревьев на более близкую ко мне, потом еще и еще. Волк шел мне наперерез.

Волосы (по крайней мере, то, что осталось к 52-му году моей жизни) на голове зашевелились от страха и выделяемого адреналина. Накопившийся пот просочился через флисовую балаклаву и каплей скатился на правый глаз. Едкая, соленая капля пота скользнула на роговицу правого глаза, и глаз как будто обожгло. Скорчив гримасу от боли, я закрыл правый глаз и поблагодарил бога, что капля не упала на левый – зрячий глаз. Иначе можно было бы поставить на моем успешном бегстве крест.

Быстро вытерев лоб, взмокший от интенсивно струящегося из всех пор адреналинового пота, перчаткой и смахнув остатки не попавшей в правый глаз капли, я сконцентрировал свое внимание на принятии решения о действиях в конце этого спуска.

Все промелькнувшие в голове варианты событий говорили только об одном – останавливаться смерти подобно.

И вот до окончания спуска остаются считанные метры. Я вжимаюсь по максимуму и превращаюсь в металлическую пружину, готовую в одну секунду распрямиться и выдать на-гора весь свой силовой потенциал.

Фото. Сноубордист – стальная пружина.

Правый хищник выскочил на всех парах из леса и уже бежал чуть впереди меня по пухляку просеки, готовый в любой момент одним прыжком перерезать мой путь побега. Мне казалось, что я уже ощущаю его тяжелое дыхание и вижу пар, идущий из его пасти, несмотря на еще не рассеявшиеся сумерки.

Последний метр спуска, и пошли метры подъема. Я на скорости разжимаюсь и взлетаю вместе со сноубордом вверх, делая движение вертушки на 360 градусов, пытаясь посмотреть, что происходит у меня сзади, и в то же время в конце полета планируя приземлиться на ту же левую, ведущую ногу. Пару секунд спустя, на подъеме, правая машина-убийца взмыла вверх, раскрыв пасть в надежде схватить меня за бедро своей железной челюстью. В этот момент сноуборд завершал вращательное движение и со всей силы рубанул хищнику в полете по левой, вытянутой вперед ноге, тем самым закрутив волка вокруг своей оси.

Волк взвизгнул, кубарем упал на просеку и покатился немного впереди меня. Только удача поспособствовала тому, что моему приземлению не помешало его кувыркающееся по насту мощное тело. Сноуборд приземлился чуть впереди волка, и я еле-еле удержал баланс, так как удар не входил в планы и сноуборд вместо заднего канта шлепнулся плашмя, на всю поверхность нижней части борда на жесткий наст. В результате меня немного помотало по насту, но баланс удалось удержать, и даже более того – полет позволил перелететь большую часть подъема, и до нового спуска оставались считанные метры, которые сможет преодолеть только хорошо разогнавшийся борд.

Момент истины включил обратный отсчет – скорость падала, левый нападающий, судя по звукам ударов лап и бешеному рычанию, заканчивал спуск с горы и был готов, так же, как и я, начать штурм подъема.

В отличие от него, мой подъем закончился, и я включился в набор скорости, выскочив на второй спуск.

Снова совершив маневр смены левой ноги на правую, я всмотрелся назад влево в сторону бегущих за мной преследователей. Первый волк мчался с той же скоростью, не останавливаясь, по той же части второго спуска, что и я. Правый же (всего несколько секунд до прыжка он был правым) преследователь, несмотря на ранение, продолжал меня преследовать, хоть и прихрамывая в беге. Его крупное и мощное тело появилось на подъеме, а значит, и он снова вступит в гонку преследования за мной, но уже под вторым, догоняющим номером. Битву они не проиграли, это лишь было маленькое, неудачное для них сражение.

Что меня ждет впереди? Впереди, в конце спуска меня ждет ровный участок между вторым и третьим спуском. Я стал в голове перебирать воспоминания о длине этого участка. Сколько он метров? Хватит ли моей скорости, чтобы проскочить его? Ровный участок перепрыгнуть не удастся, тем более он имел форму ответвления – сначала дорога идет влево, огибая деревья, потом дорога идет вправо, огибая эти же деревья, и потом по ровному участку еще столько-то метров. А сколько? Мысли судорожно крутились в голове и впивались с болью в мое сознание.

Сознание выдало число – примерно 35 метров!

«Боже, 35 метров!!! Это же больше, чем длина стандартного бассейна. Смогу ли я на набранной на склоне скорости, обогнув деревья, проскочить этот ровный участок??? А если нет, то каков план Б?» Мысли еще сильнее и более панически забились в голове.

Смотрели мультфильм «Головоломка»? Там есть момент, когда у «очеловеченных» мыслей возникает паника и они носятся по центру принятия решений с воплями и криками. Вот и мои мысли в этот момент в панике стали мешать соображать и принимать взвешенное решение.

К сожалению, скорость сноуборда в правой стойке более не нарастала. Угол уклона позволил выдать лишь ту максимальную скорость, с которой я и ехал. Оглядев еще раз преследовавших хищников, я снова совершил маневр и встал в переднюю левую стойку, лишив себя возможности наблюдать за преследователями.

«Соображай, соображай», – одна очеловеченная мысль в моей голове кричала другой. «Ты сможешь что-нибудь придумать, я знаю!» – кричала третья.

Выхода было два. Первый – на скорости пройти участок, по размеру превышающий размеры стандартного бассейна, что маловероятно, но возможно. Второй – на ровном участке, в конце второго уклона, при снижении скорости отстегнуть крепления сноуборда, спешиться и, используя металлические канты сноуборда, как меч, дождаться их приближения и вступить с волками в борьбу.

И я представил, как я, вбив свои ноги в снег, стал в стойке, держа двумя руками наперевес за одно крепление сноуборд с заточенным металлическим кантом и готовый со всей силы разрубить напополам незваного гостя в полете. Возможно ли это сделать с летящей, как бронепоезд, на скорости 60-килограммовой живой машиной смерти сноубордом? Жизнь покажет, но других вариантов в моей голове не было, и впереди меня ожидала жестокая битва.

Спуск закончился, и сноуборд вышел на ровную площадку.

За несколько метров до окончания второго спуска я снова совершил маневр смены ног, чтобы посмотреть, что происходит за моей спиной слева. Оба хищника в привычном и несменяемом темпе мчались за мной. Второму номеру, как видно, стало легче, и его хромота не была такой явной, а значит, мои шансы на выживание уменьшались.

Первый поворот влево по следу бурана, и я ухожу от столкновения от впереди стоящих деревьев.

Фото. Необходимо обогнуть деревья на скорости.

Второй поворот вправо, и я огибаю эти деревья. Скорость снижается, и я выхожу на оставшуюся часть ровного участка, которую я не мог видеть на спуске.

В конце ровного участка, упершись четырьмя растопыренными лапами в снег, оскалив свои зубы-кинжалы, чуть наклонив голову вниз, стоял готовый броситься мне навстречу третий загонщик дичи, о котором я даже не подозревал.

Скорость продолжала падать, но она была достаточна для совершения какого-либо маневра и прыжка. Семидесятикилограммовая туша волка рванула с места ко мне навстречу, извергая брызги снега и льда в разные стороны, и сильными и мощными лапами стала скорость бега ее наращивать, надеясь в прыжке меня сбить с ног.

Мы оба в какую-то минуту взметнули вверх. Волк грудью вперед, я, напрягши весь имеющийся у меня пресс, поднял сноуборд вперед нижней его частью и надеясь, что мои 100 килограммов остановят этот оскаленный поезд.

Удар. Сноуборд сбил прыгнувшего волка, и тот покатился обратно к месту своего старта. Я рухнул навзничь, и от удара меня развернуло так, что я видел левым глазом догоняющего меня сзади преследователя. Я быстро приподнялся и стал судорожно снимать крепления сноуборда, чтобы взять его в руки и действовать по тому плану, который у меня был под буквой Б.

Последняя защелка слетела с крепления и дала мне возможность начать подъем сначала на одну ногу, потом и на…

Прыжок!!! Волк, раскрыв пасть, нацелился мне в голову. Удар по голове мощными челюстями. Звезды закружились в глазах!!! Резкое помешательство мыслей в голове. Я чувствую, что качусь кубарем, но качусь один, без вцепившегося зубами в мой череп преследователя.

Сноубордический шлем не позволил волку защелкнуть пасть на моем черепе, и я отделался в этот раз легко. Я вскочил и рванул к лежащему в нескольких метрах от меня сноуборду.

Подбежал и наклонился, чтобы схватить сноуборд двумя руками за крепление, и мне это удалось, и это была удачная попытка, так как в этот момент завершал прыжок сбитый мною третий волк.

Он, видать, так же в прыжке целился мне в шею или голову, поэтому он подпрыгнул высоко, а так как я наклонился к креплениям, то он пролетел надо мной, лишь щелкнув зубами где-то недалеко от правого уха.

Я вскочил в стойку, держа перед собой сноуборд. Сзади и слева от меня завершали свои кульбиты от прыжка барахтающиеся волки. На меня же несся подраненный мною недавно волк-хромоножка с мыслью отомстить мне за его маленькое поражение в предыдущей схватке.

До базы «Нёр-Ойка» оставался еще один спуск, который, по-видимому, уже был не моим.

И снова, впустив весь набранный воздух, я закричал: «Помогите».

Волки слева и справа встали, зарычали и приготовились к новому нападению, а я, ожидая прыжка набегающего по уклону хромоножки, то и дело озирался на левого и правого охотника, чтобы не позволить им неожиданно кинуться на свою добычу, то есть на меня.

И вот он, прыжок, и я, взявшись обеими руками за одно крепление, с разворота в 360 градусов крутанул свое стокилограммовое тело со сноубордом и рубанул по 60-килограммовой туше со всей имеющейся во мне силы недавно заточенным кантом сноуборда. Боль в руках от удара отдалась по всему телу. На землю упали два огромных меховых куска еще несколько секунд назад целого и мечтавшего меня убить волка. Из открытых ран упавших кусков на снег полились алые струйки и пошел пар еще горячей крови. Часть тела с головой еще скалилась, щелкала зубами и пыталась подняться, чтобы совершить еще один прыжок в мою сторону. Но тело не слушалось, глаза хищника мутнели, и голова оседала на снег в зверином оскале.

Правому хищнику хватило нескольких секунд моего замешательства и осмотра случившегося. Волк в прыжке вцепился в мою правую руку и повалил меня лицом вниз. Я взвыл от боли и при падении выронил крепление сноуборда.

Мощные клыки разрывали мои мышцы на правой руке, и волк, упершись четырьмя лапами в утрамбованный наст, сделал попытку перевернуть меня на спину. Его мощное тело смогло это сделать. Мое лицо все было в снегу, и видеть все происходящее я не мог и не увидел, как в мою сторону несется второй оставшийся в живых хищник, чтобы вцепиться в меня, барахтающегося на спине, и оказать помощь своему товарищу – меня разорвать. В этот момент усилием воли, оперевшись на левую руку, я начал подыматься на пятую точку, мысленно взвывая от боли в правой руке.

Удар, вспышка света и взрыв произошли одновременно.

Волк, летевший к моему горлу с раскрытой пастью, сменил вдруг во время взрыва и вспышки света свою траекторию и не защелкнул на шее свои челюсти, а лишь вонзил клык в сонную артерию и разорвал ее.

Я снова повалился навзничь, схватил левой рукой себя за горло и попытался, закрыв место порыва, остановить два фонтана крови, бьющие из моей шеи.

Раздался второй взрыв и вспышка, и волк, вцепившийся в мою правую руку, обмяк и сник, повалившись своим тяжелым телом мне на живот.

Ко мне подбежал какой-то человек, вытер с лица тающий от фонтанов крови из моей шеи снег и сказал: «Всё будет хорошо, Олег! Ты, главное, держись и не закрывай глаза!»

Это был Саша Панасенко. Он услышал мой второй зов, схватил приготовленное для похода на ДоДо ружье и во весь опор рванул из базового лагеря мне на помощь.

Я улыбнулся ему. Моргнул приветственно мутнеющим взглядом и стал проваливаться в белую, теплую пелену, уводящую меня в мир другой, где нет войн, нет охотников и жертв и где уже, наверное, не удастся покататься на сноуборде, сёрфе или под парусом.

Да, я почти смог победить, я почти добрался, я почти выжил…

Уезжая 25 февраля из туристической базы «Нёр-Ойка», на подъезде к Саранпаулю группа путешественников встретила Любу и Владимира Филоненко, хозяйку базы и ее мужа. Люба везла охраннику базы Сергею молодого щенка породистой лайки. Дело в том, что до приезда туристов полярные волки вломились на базу, напали на трехлетнего сторожевого пса и разорвали его.

Этот небольшой рассказ хозяйки базы о щенке, разорванной лайке и наши впечатления от встретившегося путешественникам при подъезде к базе «Нёр-Ойка» полярного волка и зародили в моей голове картину рассказанного вам вымышленного, но такого возможного сюжета.

Надеюсь, что по сюжету этого рассказа мне удастся снять мультфильм и получить за сценарную линию мало кому известный приз – «Оскар». Да что там «Оскар» – может, приз Московского кинофестиваля смогу получить с таким-то сюжетом. Эх, была не была, что мелочиться – может, даже главный приз кинофестиваля «Дух огня», проходящего ежегодно в Ханты-Мансийске, удастся хоть в руках подержать.

Если же этот рассказ прочитали мультипликаторы, продюсеры и представители этой великолепной индустрии – давайте уже снимать, чего ждем-то?!