Читать книгу Закон Дарвина - Олег Ростислав - Страница 4

Кем можно стать, если ваша фамилия – Ментило?

Смешной вопрос.

Прозвища Ванька в своем родном смоленском поселке не имел. Его просто называли по фамилии. Если бы мальчишка был чуть менее флегматичным, наверное, он бы рано или поздно сел за нанесение побоев и, возможно, убийство, благо к 18 годам Иван вымахал до метра девяноста семи, весил восемьдесят килограммов и уже четыре года занимался боксом. А так… фамилия в сочетании с флегматичностью вели его по жизни – и после двух лет в армии (ДШБ[1], первая чеченская) привели в воронежскую милицию, где к тридцати пяти годам Иван Ментило потихоньку-полегоньку добрался до капитана и подумывал уменьшить число звездочек, но укрупнить их размер, а там – жениться. Что-то он с этим затянул, и родители из поселка писали сыну гневные письма, намекая на внуков и желание «понянчиться».

Но в двадцать восемь лет лейтенанту Ментило попался под руку в дежурке конфискованный кем-то у кого-то потрепанный трехтомник Толкиена…

…Толкиеном заболевают, как правило, в возрасте 12–15 лет, и это остается на всю жизнь. В тусовках ролевиков все друг друга неплохо знают и появление каждого нового человека не остается незамеченным. Поэтому, когда на городской тусовке появился почти двухметровый и уже явно не подростковый… хоббит, общественность несколько затормозила. Кое-кто из еще не вполне проникшихся предлагал вызвать психушку. Но более закаленные толкинутые предложили подождать.

На работе об увлечении Ментило узнали довольно быстро и частенько посмеивались. Но на его служебных функциях это никак не отражалось, и смех так и остался смехом – как было с фамилией. А капитан Ментило в любую свободную минуту перевоплощался в хоббита…

…Тусовки толкинутых – наверное, единственное место, где могут запросто общаться люди, которые в обычной жизни не просто не контактируют, а прямо враждебны друг другу, по крайней мере, должны быть таковыми. Причина проста. В обычной жизни капитан Ментило и владелец адвокатской консультационной фирмы «Консул» Дмитрий Ярцевский (или просто Димон) были природными антагонистами. Но на вольном воронежском воздухе хоббит Фолко и эльф-синдар Талион были как бы даже союзниками. Кстати, внешне худощавый и светловолосый Ярцевский и правда чем-то напоминал эльфа. Мешали только очки, которые, впрочем, Димон носил лишь в конторе.

Кстати, общение продолжалось и в «мирные» будни. Выяснилось, что и Ментило, и Ярцевский любят захаживать в «Хуторок». Капитану нравилось здешнее «живое» пиво, а адвокат был большим поклонником славянской кухни, широкий ассортимент блюд которой предоставлял посетителям ресторанчик.

* * *

– Не будут они защищаться, Димон.

Изящный Ярцевский задумчиво просмаковал коньяк и вернулся к пожарской котлете, аккуратно нарезая ножом маленькие треугольные кусочки и методично поедая их. Сидевший напротив Ментило хмуро катал в ладонях высокий бокал со степлившимся пивом и мрачно разглядывал свернутую в полоску газету, на которой четко выделялся портрет президента и начало его речи о внешнеполитической ситуации. Наконец он не выдержал:

– Ну и что ты молчишь?

Плечи дорогого пиджака поднялись и опустились. Холодноватые серо-голубые глаза Ярцевского без выражения посмотрели на капитана.

– Я не пойму, что тебя беспокоит.

– Меня ничего, – буркнул Ментило. – А тебя?

– Адвокаты будут нужны при любой власти, – непроницаемо отрезал Ярцевский.

Ментило выругался – так громко, что на него обернулись несколько человек.

– Извините, – сказал капитан и снова обратился к собеседнику: – Не понимаю, – в голосе его прозвучало отчаяние. – Какое-то… какое-то противоестественное, блин, положение. Мы сидим и уплетаем котлеты, вот все мы. – Он явно хотел резко махнуть вокруг, но сдержался. – А вот тут… – Палец капитана стукнул по газете. – Вот тут… не понимаю. Ну надо же что-то делать!

– Что? – Ярцевский допил коньяк. – Уйти в леса?

– Но раньше-то… – заикнулся капитан, и адвокат оборвал его:

– Раньше имелись князь Пожарский, светлейший князь Кутузов… Центральный штаб партизанского движения, наконец. Сейчас, как видишь, не заметно даже демонстраций с требованиями раздать оружие. В конце концов, с чего ты взял, будто при власти ООН будет хуже, чем при наших ворюгах?

Толстостенный стакан с коротким звуком разлетелся в пальцах мента. Полилось пиво.

– А как же?.. – Капитан с тихой руганью схватился за салфетки, Ярцевский коротким предупреждающим жестом остановил уборщицу и официанта, одновременно двинувшихся к столику, положил рядом с тарелкой сторублевую купюру.

– Как же – что? – поинтересовался он как ни в чем не бывало.

– Ничего, – отрезал Ментило, изводя новые и новые салфетки. Но потом вдруг поднял голову. – Слушай, а как же Россия? Это что – просто слово? Выходит, осталось просто слово? – требовательно и горько спросил он. – А все… ну было же все не так… было же… люди… и вообще… Великая Отечественная… и еще…

Ярцевский аккуратно промакнул губы салфеткой.

– Завезти тебя домой?

* * *

– Ты что, дорогу забыл?

Ярцевский ловко вписал в поворот «Nissan Xterra» цвета серый металлик.

– Нет, все в порядке, – он потер переносицу. – Чертовски надоели очки… Мне просто показалось, что мы не договорили.

– О чем? – Ментило тускло проводил взглядом здание Арсенала; машина вылетела на Чернавский мост.

– О России и вообще… – Ярцевский засмеялся негромко. – Ты что, действительно всерьез говорил об этом – партизанить, все такое прочее… Ради чего? Думаешь, для нас построят концлагеря, как в ту войну?

– Не думаю, – ответил капитан. – Не могу объяснить… Куда мы едем-то, Димон?

– Поговорить кое с кем.

– С кем, о чем? – голос Ментило стал почти враждебным.

– С теми, кто сможет объяснить. – Ярцевский помолчал и задумчиво заметил: – А котлеты, кстати, подорожали…

…На даче Ярцевского, расположенной недалеко от Семилукского лесхоза, Ментило раньше никогда не был. И только глазами проводил ворота, открывшиеся автоматически, в которые вплыл «Nissan Xterra».

Навстречу мужчинам из двери дачи выскочил мальчишка. Ментило удивленно хмыкнул. Жены и законных детей у Ярцевского не было, никаких родственников адвокат на дух не переносил, да и не похож был этот мальчишка на родственника. Да, собственно, и не мальчишка, а уже подросток последней стадии подрастания, если так можно выразиться, – ушастый, шустрый, невысокий, но крепкий, с быстрыми светлыми глазами и одетый в камуфлированную майку, такие же штаны и кеды. Он окликнул:

– Дядь Дим, привезли?! – и осекся: – Здрась…

А Ментило насторожился. Очень. Он мог бы дать руку на отсечение, что правая ладонь мальчишки совершила одно весьма нехарактерное для людей его возраста в России движение… но тут же подросток сделал вид, что просто почесал ногу.

– Здравствуй, – кивнул капитан. А Ярцевский сообщил:

– Спокойно, Арт, это свой… Привез, держи и разгружай. – Он кинул мальчишке ключ от багажника. – Там сверху коробки с консервами, их прямо у машины сложи.

Мальчишка деловито кивнул, смерил Ментило внимательным и неприятным взглядом и, что-то насвистывая, деловито направился к машине, потом крикнул: «Эдька!» На крик из гаража, проглядывавшего из-за левого угла дома, выпал еще один объект того же возраста, одетый так же, но чуть повыше, русо-кудрявый, с немного нерусскими чертами лица, и двинулся к машине. А Ярцевский как ни в чем не бывало показал Ментило на высокое полукруглое крыльцо из желтого кирпича:

– Прошу. И еще прошу – ничему сейчас не удивляйся…

…Собственно, капитан и не собирался удивляться. Чему? Он немало видел таких дач изнутри и снаружи – по служебной, правда, необходимости. И сейчас наклонился было разуться в просторном коридоре (что при служебных визитах не делается), но Ярцевский досадливо и не очень понятно сказал:

– Уже не надо, проходи, проходи…

Изнутри – из глубины дома – отчетливо доносились несколько мужских голосов, что-то обсуждавших. Ярцевский целеустремленно двинулся на звук, недоумевающий гость – следом за ним…

…В большой бильярдной на зеленом сукне стола стоял пулемет. Самый обычный «ПКМ» в полуразобранном состоянии.

Его наличие до такой степени приковало в первые секунды внимание капитана, что он даже не сразу обратил внимание на присутствующих в комнате людей, которым, впрочем, на капитана было, кажется, наплевать в высшей степени. Но потом Ментило немного пришел в себя и сориентировался, что в комнате трое, мужики лет по 35–40, причем спорят только двое из них, просто на сильно повышенных тонах. Третий – похожий то ли на братка, то ли на… бандеровца (именно такая ассоциация почему-то возникла у Ментило) коротко стриженный мужик, одетый в расстегнутый на груди камуфляж и берцы, возился с этим самым пулеметом. Со вкусом так возился, тщательно, отключившись от прочего происходящего в помещении.

Двое других выглядели вполне граждански. В хороших костюмах – сером у одного, пониже, светло-зеленом у другого, повыше. Они сидели друг против друга в удобных креслах и… гм… беседовали.

– Есть вещи, которые не доказываются и не проверяются в принципе, – заметно ломая звук «р», говорил Зеленый Костюм, чья личность – глубоко посаженные карие, немного сонные глаза, темные с сединой волосы, небольшой рот, выпуклые скулы – вдруг показалась Ментило странно знакомой, хотя он мог поклясться, что раньше никогда этого человека не видел. – Например, твоя вера в Бога.

– Не моя, ты говоришь так, как будто я ее ношу в кармане, – спокойно парировал Серый Костюм, отпив из чашечки, которую держал в руке, какую-то жидкость, по виду и сильному запаху – кофе. Спор, очевидно, шел давно, хотя говорили оба громко, но с какой-то ленцой. И тут же все трое, как по команде, уставились на Ярцевского и Ментило.

– И кто это? – поинтересовался Бандеровец.

– Капитан Ментило, – представил хозяин дома и, отойдя к стойке, стал выбирать кий.

– Капитан кто? – с непередаваемой интонацией спросил Зеленый Костюм. А Серый просто сказал:

– Добрый день, – и допил кофе.

– Садись, мил-человек, – предложил Бандеровец. И – Ментило ждал этого и не обманулся – добавил: – Выпьем, закусим… о делах наших скорбных покалякаем.

– Иван правда мент. – Ярцевский снял со стола пулемет, чем вызвал гневный взгляд Бандеровца, который нагнулся к пулемету, как к незаслуженно и больно обиженному ребенку.

– Так, и нам надо сделать выводы? – уточнил Серый Костюм. Он смотрел рассеянно-цепко, даже смешно от такого несоответствия, но так и было.

– А я вас знаю, – вдруг вырвалось у Ментило, он кивнул Зеленому Костюму. Капитан и правда вспомнил его. – Вы писатель. Верещаев… Я читал у вас «Кровавую полынь». Хорошая книжка… Верещаев… – Ментило пожал плечами. – Имя не помню, извините. Старинное такое, нерусское.

– Ольгерд, – задумчиво напомнил Верещаев. – Так что же нам с вами делать, капитан Ментило?

– А ничего. – Ярцевский точным ударом кия разбил аккуратный треугольник – три шара брызнули в лузы. – Я, кстати, привез груз, мальчишки его разбирают.

– ЧТО?! – взревел Бандеровец, кидаясь к выходу. – Да ты что, Димон, офигоумел?! Кто ж такое дает дитю, там же МОНы, ПОМЗы – любимые его, так вас всех, игрушки!!! – и бомбой вылетел наружу.

– Мнээээ…. – проявил Верещаев признаки беспокойства. – Вообще-то Эдуард тоже неровно дышит к таким вещам… я, пожалуй, пойду тоже…

– Мы не доспорили, – Серый Костюм поднялся. Мельком представился: – Алексей Пешкалев… Ольгерд, погоди.

– Скорей, а то сейчас нам мало не покажется, – сказал Верещаев, стоявший в дверях. – Они уже пломбы сдирают… Сашка, сзади хватай!!!

«Костюмы» выскочили наружу.

– Ну а мы поговорим. – Ярцевский уверенно щелкнул по шарам снова – в лузу лениво вкатились даже два. Капитан проводил их полубезумным взглядом.

– Послушай, кто вас курирует? – спросил, поднимая глаза от зеленого сукна, Ментило. Взгляд Ярцевского стал неожиданно ехидным.

– В каком смысле? – вкрадчиво поинтерсовался он. Капитан пожал плечами:

– Ну… в прямом. Какая спецслужба?

– Ваня, – в голосе Ярцевского смешались жалость и даже толика презрения, – я, конечно, понимаю, что тебе, как государеву человеку, хочется, чтобы нас кто-то курировал. Типа ФСБ или ГРУ. И чтобы сейчас я признался тебе в существовании в недрах нашего государства подпольной группы болеющих душой за страну руководителей разного ранга, которые и… – Ярцевский многозначительно помолчал, потом кивнул. – Так вот, я признаюсь.

– Так кто? – жадно спросил Ментило. Ярцевский нагнулся к нему и театральным шепотом произнес:

– НИКТО.

Потом откинулся на спинку кресла и повторил, глядя в удивленно-недоверчивые глаза милиционера:

– Никто, Ваня, никто. Нет никакой организации патриотов во власти. Ничего подобного просто нет, читай по губам – НЕТ. И никто там не собирается защищать Россию. Они ее сдали, Ваня. Часть структур просто парализована реформами последних лет и полностью дезориентирована – их разгонят и пересажают сразу после ввода ограниченного контингента. Остатки армии просто распустят приказом, оружие и технику они сдадут под ооновскую охрану. Другая часть власти уже подыскивает те зарубежные банки, на счета в которых нужно будет переводить жалованье за службу в колониальной администрации. Золота – партии, царя, Белых Волхвов – тоже нет. Нет охватывающей страну сети ячеек русских патриотов, нет единого центра и единого плана. Ничего нет, Ваня. Просто есть кучка людей – и нам хочется пострелять по грядущим оккупантам. По разным причинам. Разочаровал? – Тонкие губы Ярцевского изогнулись в горькой улыбке. – Прости. Так как? Будем говорить дальше – или мое чутье меня подвело и тебя придется пристрелить?

Ментило перевел дух.

– Будем, – твердо отрезал он.