Читать книгу Вкус жизни - Олег Рой - Страница 3

Остаток дня был сущим кошмаром. Наташа то заливалась слезами, то бесцельно кружилась по огромной квартире, то надолго замирала в какой-нибудь комнате у окна, глядя пустыми глазами на свинцово-серую воду, что плескалась вдоль кромки гранитной набережной, отделяющей реку от потока машин. В голове теснились вопросы. Их было множество, самых разных: от нелепо-беспомощных, а потому совершенно бессмысленных «За что? Как же так?!» до сугубо-практичных «Ну и кто эта дрянь, интересно?».

Хотя считать последний вопрос безответным было нельзя. Имени счастливой соперницы Алексей благоразумно не стал называть, но Наташа и так догадалась. Ясно как день – это Арина. Именно она лучше всего подходила под определение «молодой коллеги, амбициозной и дерзкой», как описал ее муж. Кажется, Арина работала коммерческим директором в компании Алексея… Заглянув на корпоративный сайт компании, Наташа тут же нашла ее фотографию. На снимке в разделе «Наши кадры» Арине на вид было слегка за тридцать. Неестественно прямая осанка, уверенный взгляд, точно отмеренная легкая полуулыбка: в меру – доброжелательности, в меру – профессионализма, в меру – уверенности в себе. Наташа долго разглядывала это молодое, ухоженное лицо, обрамленное целой гривой упругих темных локонов, вьющихся крупными кольцами. Интересно – свои такие? Или продукт парикмахерского искусства? В любом случае не чета Наташиной нынешней коротенькой стрижке. Хотя похвастаться подобной роскошной шевелюрой она и в молодости не могла.

Тщательно изучив фотографию счастливой соперницы, Наташа набрала ее ФИО в поисковике и сразу наткнулась на какой-то профессиональный сайт, видимо специально созданный для самопрезентации бизнес-специалистов. Целая страница информации об Арине, чередуя дифирамбы с непонятными англоязычными терминами, рассказывала про головокружительный карьерный рост, про дерзновенные проекты и аналитический склад ума, приведший к доселе в мире невиданным результатам. Кривясь от отвращения, Наташа наискосок проглядела эту пафосную трескотню, но кое-что полезное все же сумела из словесного мусора извлечь. Как оказалось, Арина родилась в Петербурге, окончила престижный факультет одного из технических университетов и уже почти семь лет работала в компании Алексея. Начинала с довольно скромных позиций и быстро делала карьеру, а попутно училась на всяческих курсах, тренингах и семинарах, ездила в командировки, продвигала новаторские приемы и самые передовые технологии, не имевшие аналогов у конкурентов… Словом, беспрерывно улучшала и развивала дело всей жизни чужого мужа. И, как выяснилось, улучшала и развивала не только профессиональную сторону его жизни.

Вновь нервно всхлипнув, Наташа отбросила телефон. Сквозь слезы уставилась в стену.

Ну и дрянь! Новаторские идеи она, видите ли, продвигала. Вот и допродвигалась до чужой постели.

Но, если уж говорить откровенно, настоящей, ошеломляющей новостью эта информация для Наташи не стала. За тридцать с лишним лет брака они с мужем прошли большой путь – от искренней юношеской любви (как Наташе поначалу казалось) до откровенного охлаждения чувств, очевидного им обоим. Со стороны семья Добрыниных долго выглядела почти идеальной – ровная, спокойная атмосфера без конфликтов и явных противоречий, постоянно растущий достаток, порядок и чистота в доме… Но все главное, что делает людей счастливыми – искренняя привязанность, дружеское отношение, взаимный интерес, радость быть вместе, удовольствие от внимания друг к другу и желание проводить время вместе, – ушло довольно давно.

Да и было ли вообще? Теперь Наташа и в этом сомневалась.

Все эти грустные изменения накапливались исподволь, долгие годы. К тому моменту, когда сын собрался наконец покинуть родительский дом (и без того задержавшись там гораздо дольше, чем его более самостоятельная старшая сестра), Наташа с Алексеем уже давно жили скорее как вежливые и по-доброму расположенные друг к другу соседи, а не как муж и жена. С отъездом же Костика Алексей, сославшись на обоюдное удобство такого решения, и вовсе завел себе отдельную спальню и перебрался в бывшую комнату дочери. Наташа повздыхала, но убедила себя, что ничего в этом страшного нет. Это нормально, в их годы многие пары именно так и живут. А у огромного числа женщин и вовсе нет мужа…

И вот несколько месяцев назад она сначала почувствовала, а потом и поняла почти что наверняка, что у Алексея появилась другая женщина. Не мимолетное увлечение, а именно – появилась другая. Женщины обычно догадываются о таких вещах на основании всевозможных мелочей, которых мужчины даже не замечают. И дальше – одно из двух. Кто-то из жен реагирует бурно: принимается следить, рьяно ищет улики, закатывает сцены ревности и требует выяснения отношений. Ну или просто без всяких слов выставляет неверного супруга за дверь. А кто-то так и живет с этим знанием, но не подает виду, имея на то какие-то собственные причины: боится потерять мужа, надеется, что все пройдет, считает ниже своего достоинства устраивать разборки или просто сама не дорожит семейными отношениями.

Наташа избрала второй путь, и его причиной была все та же пресловутая неуверенность в себе: а вдруг я все это просто выдумала? Вдруг и впрямь главе успешной компании внезапно стало необходимо так часто ездить в командировки?

И вот теперь иллюзия кончилась, стало окончательно ясно, что Алексей действительно фактически жил на две семьи. И решил отказаться от той, где роль хранительницы домашнего очага играла Наташа.

Прежней жизни, которая ей самой пусть и не нравилась, но и явных страданий не доставляла, у нее больше нет. Она рухнула, погребя под собой определенность сегодняшнего и уверенность в завтрашнем дне.

Что впереди? Полнейшая неизвестность.

И ведь эта мерзавка еще и беременна!

Вспомнив, как об этом говорил Алексей – сверкая глазами, с улыбкой, пусть и короткой, но явной, с неприкрытой гордостью за свое более чем «зрелое» надвигающееся отцовство, – Наташа вновь всплеснула руками и закружилась по дому. Ему ведь уже шестьдесят! В таком возрасте нормальные люди разве что внукам радуются, а не собственных новоявленных младенцев растят!

Зачем, ну зачем ему это?!

Для этой самой Арины подобная выходка как раз и неудивительна. Отличный способ привязать к себе чужого мужа вдвое старше себя – дать ему возможность вновь почувствовать себя молодым, полным планов, сил и энергии. Не она первая, не она последняя, кто выбрал такой подлый, такой бессовестный способ увести мужика из семьи. Да чтоб ей, этой Арине…

На этой мысли Наташа зажала себе рот ладонью и прикусила язык. Ну уж нет, желать зла беременной она точно не станет. Эдак вообще неизвестно, до чего можно допсиховаться. Хватит. Пора взять себя в руки и попытаться хотя бы немного успокоиться. Еще сердечного приступа не хватало.

Позвонить, что ли, Кате? Или Танюшке? Поделиться, так сказать, свежими новостями…

Это были ближайшие Наташины подруги, с которыми она хоть и виделась нечасто, но старалась поддерживать телефонный контакт. Друг друга Таня и Катя слегка недолюбливали, поэтому «дружбы на троих» не сложилось, но это не мешало Наташе регулярно общаться и с одной, и с другой.

Нет, пожалуй, не стоит. А то получится, что она сама забегает вперед. Вдруг Алексей еще передумает? Вот смеху-то будет… Кто, правда, будет при таком раскладе смеяться – неясно. Ни ей, ни ему точно будет не до веселья.

Мимолетно представив, как ее осанистый и представительный муж бочком входит в квартиру, как старается не смотреть ей в глаза и прошмыгивает в свою комнату, она невесело усмехнулась. Нет уж, все это глупости, разумеется. Алексей Добрынин не тот человек, который сначала болтает, а потом думает, что наболтал.

Все кончено. Он не вернется.

Ночь прошла тяжело. Наташа без конца то засыпала, то вновь просыпалась. Думала о случившемся, вспоминала их с Алексеем жизнь. Неужели все то, что самой ей казалось лишь неотъемлемой частью их возраста – охлаждение, отдаленность, погруженность в собственные заботы, – он воспринимал серьезнее и болезненнее, чем она? До такой степени, что не захотел с этим мириться? Встряхнулся, взял себя в руки – и влюбился в молоденькую? Или все было в точности до наоборот, и теперь Наташа, образно говоря, ставит телегу впереди лошади: не встряхнулся и не влюбился наперекор надвигающейся старости, а потерял голову, старый дурак, и ринулся крушить устоявшуюся жизнь, прельстившись вниманием ровесницы собственных детей?

Пойди разбери…

Да и не Наташино это дело – копаться в его мотивах. Что это даст? Ничего, что могло бы помочь нащупать ускользнувшую из-под ног почву реальности. Ей теперь многое придется переосмыслить и много чего изменить. Слишком много. Так много, как она не меняла уже очень, очень давно. И все это делать предстоит в одиночку.

Вот тут-то и прятался самый ужасный ужас!

Нет, конечно, она не одна: у нее есть дочь, сын, есть подруги. Ее не бросят. Поддержат, помогут. Но пережить этот шторм, хоть и с поддержкой, ей придется самой, не прячась ни за чьи спины. Не только пережить, но и двигаться дальше.

От этих тоскливых пугающих мыслей хотелось, как в детстве, зарыться под одеяло, еще и подушек поверх себя навалить. Чтобы снаружи к ней не проникли ни лучик света, ни дуновение воздуха, ни звуки обыденности, которая осталась такой же, как и была. И лишь у Наташи Добрыниной теперь все пойдет по-другому. Как именно – непонятно. Но совершенно точно не так, как ей представлялось, когда она думала о будущей старости.

Боже-боже… Как теперь жить?!

Несмотря на полубессонную ночь, проснулась Наташа еще до будильника. На часах было около семи, и вылезать из постели в такую рань не было никакого смысла. Больше не было. Некому готовить завтрак, гладить рубашку. Некого спрашивать, что приготовить на ужин. Незачем думать, как провести день. Пройдет – и пройдет. Лишь бы кончился поскорее.

Некоторое время, бездумно разглядывая венецианскую люстру с голубыми и нежно-салатовыми подвесками, укрывшимися среди бронзовых роз, она размышляла: неужели теперь так будет всегда? Просыпаешься – и не понимаешь, зачем открыла глаза. Через силу встаешь, умываешься, завтракаешь на автомате, чтобы потом…

Чем она будет заниматься все эти бесчисленные «потом», Наташа подумать не успела. Экран лежавшего на прикроватной тумбочке телефона коротко осветился. Пришло сообщение от Алексея:

«Посмотрела? Тебе все понятно?»

Удивившись странным вопросам, Наташа пролистала его предыдущие сообщения и увидела, что еще четверть часа назад он прислал ей ссылку на раздел в «Госуслугах», где подробнейшим образом объяснялось, как подать заявление на развод. Вновь перевела взгляд на часы – без минуты половина восьмого.

Ничего себе.

Получается, что про эти самые «Госуслуги» он вчера говорил совершенно серьезно. И сегодня, едва проснувшись, первым делом кинулся инструктировать жену, что и как она должна сделать, чтобы он мог побыстрее от нее избавиться.

Вот так припекает у человека…

Открыв ссылку, Наташа просмотрела текст на экране. Действительно, ничего сложного там не было. Пока она обдумывала, стоит ли написать что-то еще, кроме короткого «да», Алексей, вероятно, увидел, что она в сети, и опередил ее, разразившись пространным сообщением. Вновь написал про подъемные деньги, про акции, про «оставлю квартиру». Общий тон был суетливый и нервный, и все сообщение какое-то слишком подробное для его обычного немногословия. Даже по одному этому можно было понять, что для него все окончательно решено. Наташа для Алексея – вчерашний день. Как он сказал? Болото? Да, болото. И еще – пенсионерка. Цепляться не за что, упираться нет смысла.

«Прочитала. Сегодня подам», – написала она.

«Во сколько?» – тут же прилетело в ответ.

«Что – сколько?» – не поняла сначала Наташа, но Алексей пояснил, что спрашивает о времени, когда она отправит запрос.

Его настырная торопливость выглядела до того оскорбительной, что Наташа не сразу нашлась, что ответить. Отчаянно захотелось послать его как можно дальше со всеми его электронными сервисами. Пусть-ка побегает, повыпрашивает, поунижается… Но поступать так она не стала. Нет уж, спасибо. То, что, стремясь унизить другого, ты унижаешься сам, – общеизвестная истина. А там – пошло-поехало, слово за слово, око за око. Сколько браков, уже завершенных, распавшихся, окончательно мертвых еще до развода, в которых бывшие супруги уже давным-давно смирились со своим фактическим статусом к моменту формального расставания, вдруг оборачивались настоящими бурями в стакане воды! Люди, равнодушно взиравшие друг на друга долгое время, начинали вспоминать нанесенные когда-то обиды, с ожесточением делить «фамильные ценности», давно убранные за ненадобностью на антресоли, потому что выбросить этот хлам просто руки пока не дошли, и требовать чудовищных, неисполнимых выплат и компенсаций. Каждый третий дамский роман или дневной сериал снят именно об этом. Не то чтобы Наташа была с ними близко знакома, но имела представление благодаря подруге Танюшке. Вот уж кто был страстной любительницей бульварного чтива и турецко-латиноамериканского сериального мыла! Читала и смотрела взахлеб, еще и Наташу норовила держать в курсе особо закрученных сюжетных перипетий.

Пока Наташа размышляла об историях разводов выдуманных сериальных людей, вновь пришло сообщение от Алексея. Совсем короткое:

«Ну?»

Быстро заполнив форму на сайте, она сделала скриншот экрана и послала ему.

«Спасибо! Я всегда знал, что ты рассудительная и здравомыслящая женщина. Рад, что и сейчас не ошибся. Если хочешь, Ленке и Костику сообщу сам. Еще раз спасибо».

И даже смайлик с вытянутыми трубочкой губами поставил. Не постеснялся.

Наташа с горечью усмехнулась. Было ясно, что Алексей испытывает огромное облегчение от проявленного ею «здравого смысла». Все вышло гладко. Заявление подано. Пройдет тридцать дней – и он будет свободен как ветер. Устремится, так сказать, в новую жизнь рука об руку с молодой женой, навстречу сюрпризам, открытиям и приключениям.

Отложив телефон, Наташа медленно огляделась по сторонам, словно пытаясь увидеть те самые перемены, которые столь бестактно вломились в ее жизнь. За окном окончательно рассвело. Она по-прежнему сидела на кровати. Даже халат не надела и не сходила, пардон, в туалет. Зато под руководством уже почти бывшего мужа подала заявление на развод. А всего сутки назад ничто, буквально ничто в ее жизни не предвещало таких оглушительных перемен.

Что тут скажешь? Даже если кажется, что уже все повидал, – жизнь никогда не разучится удивлять.

Ленка позвонила ближе к обеду, когда Наташа разложилась на кухне с сортировкой содержимого морозилки. Все домашние заготовки она всегда аккуратно укладывала в цветные контейнеры и снабжала этикетками с датами заморозки. Пришла осень, а значит, время проверки. Не осталось ли что-то с прошлого года? Хотя действовала она практически машинально. Лишь потому, что еще в начале недели запланировала освободить в морозильной камере место для новых припасов.

Припасы… Смешно. Зачем они теперь? Для кого? Для чего?

– Мам, привет! – Ленка начала разговор довольно оживленно. – Мне тут папа что-то странное написал. Я ему даже перезвонила. Он, правда, был занят, мы поговорили совсем немного. Но он сказал, что вы с ним вроде как надумали развестись. Че, правда, что ли?

Наташа против воли скривилась. «Надумали», значит. Сказать родной дочери, что это он решил бросить жену, а никакое не «мы вместе надумали», духу Алексею все-таки не хватило. Что ж, исправить это будет нетрудно.

– Не совсем, – сказала Наташа. – Это он так решил, а не я.

– То есть он от тебя уходит? – продолжала бестактничать дочь.

– Получается, так.

– Ни фига себе новости дождливым сентябрьским утром, – задумчиво протянула Ленка. – И чего теперь будет?

– Не знаю, – вздохнула Наташа. – Со мной такое впервые.

– Это-то ясно, – деловито согласилась дочь. – Весь вопрос в том, какое цэ-цэ его вдруг укусило. Жил бы себе и жил, как сложилось. Но разводиться-то на хрена?

– Что значит «жил бы как жил»? – не поняла Наташа. – У него вроде как другая женщина появилась. Или он тебе не сказал?

– Сказал, разумеется. Но в вашем возрасте делать из этого драму…

– А что делать? Что?! – не выдержала Наташа. – Ей тридцать четыре, как и тебе. И она, между прочим, беременна.

– Ну, во-первых, тридцать четыре мне будет только через два месяца, если что, – невпопад обиделась дочь. – А во-вторых, можно же было как-то договориться. Чтобы и тебя не бросать, и…

– Спасибо, милая, – перебила Ленку Наташа. – Вряд ли бы мне это подошло. Да и твоему отцу – тоже. Мы с ним, видишь ли, несколько старомодны. Разлюбил – развелся – создал другую семью. Именно в этой последовательности действуют честные люди. Правда, твой папа в эти правила все-таки не до конца уложился.

– Мам, ну чего ты? Я вообще не это хотела сказать! Мне просто надо доделать один срочный проект, поэтому я попутно смотрела в ту хрень, что заказчики понаписали, вот и ляпнула ерунду, – немедленно раскаялась Ленка.

Действительно, на протяжении всего разговора Наташа явственно слышала цоканье клавиш ноутбука. Работает, значит. И то хорошо. С Ленкой такое бывало нечасто. По настоянию родителей после школы она получила экономическое образование, но никогда в этой области не работала. Еще до универа Лена назначила себя творческой личностью и с тех пор вечно пыталась то писать книгу, то заниматься фотографией, то быть дизайнером одежды. Ни успеха, ни каких-то более-менее серьезных и постоянных денег это не приносило, и родители, точнее отец, до сих пор были вынуждены материально ей помогать, фактически – содержать. И тут на тебе – проект она делает срочный!

– Ладно, я понимаю, – примирительно сказала Наташа. – Мне это все как снег на голову упало.

– И мне, – поддакнула дочь.

– До сих пор в себя прийти не могу. Он ведь только вчера мне обо всем сообщил. Дома не ночевал. Сказал – за вещами позже приедет. – У Наташи ощутимо защипало в носу от набегающих слез.

– Мам, давай я с ним вечером встречусь? – предложила дочь. – Поговорим. В конце концов, он обязан объяснить мне свое поведение!

– Делай как знаешь. Но не думаю, что он будет что-то такое про себя объяснять.

– Нет, должен! – заупрямилась Ленка. – У меня с ним нормальный контакт, так что я хотя бы сумею понять, что случилось. А потом тебе позвоню. Хорошо?

На том и договорились. К собственному удивлению, после этого разговора Наташа почувствовала себя немного спокойнее. Действительно, допытываться, как он «дошел до жизни такой», и задавать мужу унизительно-мелочные вопросы она сама ни за что бы не стала. Но это вовсе не значило, что ей было бы неинтересно узнать ответы на них. А Ленка справится точно.

Из всей семьи именно у нее были самые близкие отношения с Алексеем. Сам он не особо скрывал, что дочь была его настоящей любимицей, в ущерб сыну. Наташе такой подход был глубоко непонятен, она одинаково сильно любила и сына, и дочь. И чувствовала себя обязанной уделять Костику больше внимания, чтобы хоть как-то компенсировать отцовскую холодность. К ее огорчению, со временем контакт с сыном заметно ослаб: выучившись на программиста, тот целиком погрузился в какой-то неведомый матери виртуальный мир. Выныривая на поверхность «реала», как он говорил, Костик становился все более непонятным и странным. В детстве он был милым забавным карапузом, маминой отрадой. Рано увлекся компьютерами, еще в средней школе уже отлично в них разбирался, чем Наташа очень гордилась. И простодушно радовалась тому, что в отличие от Ленки с ее постоянными закидонами у Костика пубертатный период прошел спокойно. Никаких поводов для тревог, подозрительных компаний и ночных прогулок – все вечера и выходные мальчик был дома, сидел за компьютером и хорошо кушал. Правда, со временем малоподвижность и вкусная мамина еда привели к появлению лишнего веса. Сначала Костик не обращал на это внимания, но позже, уже в юности, все же решил «взяться за себя». Однако вместо того чтобы просто пойти в спортзал, как другие ровесники, вдруг увлекся «зеленой» идеологией и решил, что хочет стать вегетарианцем. С тех пор, пока жил дома, постоянно изводил Наташу лекциями о том ущербе, который она наносит окружающей среде своими поездками на автомобиле, приготовлением бульонов и котлет и нерациональным использованием ресурсов. Когда отец купил квартиру и ему, Наташа (хоть и сама стыдилась этого) вздохнула с облегчением – все-таки жить в обстановке вечных укоров и нотаций было трудно. Года два назад Костик познакомился с Евой, невзрачной худосочной девицей, еще более увлеченной «зеленой» идеологией, чем он сам, женился и под влиянием молодой жены сделался веганом. Теперь они напоминали двух деловитых хомячков: ездили исключительно на велосипедах и самокатах, тщательно подбирали еду и бытовую химию без единой животной молекулы и придирчиво изучали составы тканей, из которых шилась одежда и постельное белье. Детей у них не было и не предвиделось. Похоже, оба были так заняты поиском наиболее экологичного способа выживания в каменных джунглях, что думать о продолжении рода им было решительно некогда. Да и просто радоваться жизни – тоже.

В общем, дети выросли… Такими, какими выросли, а не такими, какими их растили. Но Наташа сумела с этим смириться и научилась принимать сына и дочь такими, какими они были. Пришла к выводу, что одна из главных родительских мудростей – вовремя понять, что твой ребенок – это самостоятельная личность со своим характером, со своими взглядами на жизнь и собственное будущее. А вовсе не твоя улучшенная копия, чье предназначение – реализовать твои невоплощенные планы и мечты.

Вечером Ленка не перезвонила. Лишь в середине следующего дня, когда Наташа уже успела махнуть рукой на эту затею, у нее зазвонил телефон.

В разговоре выяснилось следующее. С отцом Ленка встретилась и «предельно жестко» с ним пообщалась. Как это могло выглядеть на практике, Наташа понятия не имела. Алексей был не из тех людей, которым можно указывать на ошибки или давать советы и уж тем более – помыкать. Любую попытку подобного «конструктивного диалога» со стороны членов своей семьи он всегда пресекал в зародыше, даже если тема была совершенно невинной. И неужели сейчас он стал выслушивать упреки от собственной дочери?

Но с Ленкиных слов получалось, что стал.

Пересказ разговора вышел довольно сумбурным. Устав от Ленкиных отрывочных восклицаний, Наташа стала задавать наводящие вопросы. И как-то само собой получилось, что все они были в основном о счастливой сопернице, которая развалила ее семью.

Интуиция не подвела – это действительно оказалась Арина. В разговоре с дочерью отец не счел нужным скромничать или стесняться и говорил о будущей новой жене много, свободно и с удовольствием.

Судя по рассказам Лены, к категории провинциальных охотниц за богатым мужем Арина не относилась. Была коренной петербурженкой, знала два языка – английский и какой-то еще, кажется, польский, – имела собственную квартиру где-то на Юго-Западе, просторную, современную и отлично обставленную.

– С потрясающей, кстати, архитектоникой и планировкой! Я видела такие на сайтах риелторских агентств, – с восторгом напирала дочь на живо интересующую ее тему.

С недавних пор Лена была сильно озабочена «квартирным вопросом»: подаренная отцом квартира ее решительно не устраивала, и она мечтала перебраться в старый центр, чтобы жить поближе к «подлинной душе Петербурга». А Наташа, услышав про Юго-Запад, лишь подумала: как же он, бедный, будет до работы теперь добираться? Через весь город ехать придется, через все пробки, утренние и вечерние…

От их собственной квартиры до промзоны, где располагалась фабрика Алексея, было от силы двадцать минут езды.

Так вот, Арина, оказывается, вроде даже и не собиралась уводить Алексея из семьи. Их служебный роман продолжался уже давно, лет пять, и все это время Арина как будто и не тяготилась ролью любовницы. А когда случайно забеременела – оказывается, проруха бывает не только на старух, но и на практичных молодых женщин, – взвесила все «за» и «против» и решила, что готова родить ребенка. О чем и поставила в известность Алексея Олеговича Добрынина. А уж захочет он разделить эту радость с ней или нет, ее не особенно волновало. Алексей Олегович захотел. Захотел до такой степени, что чуть ли не на коленях с кольцом в коробочке и букетом наперевес испрашивал у нее руки и сердца. Арина подумала – и согласилась.

«Интересно как получается… – невесело думала Наташа, слушая, как Ленка очень похоже изображает отцовскую манеру разговора. – А тот факт, что он вроде как еще официально женат, ему не мешал?»

Жить молодые планировали сначала в квартире Арины, а после, когда будет сделан ремонт в загородном доме Алексея, перебраться туда.

– Ремонт? Какой еще ремонт? – всполошилась Наташа. – Мы ведь его только три года назад сделали. Полностью всю инженерку переложили!

– Мам, ну ты как маленькая, честное слово, – снисходительно протянула Ленка. – На черта ей сдался ваш… как бы помягче выразиться… ретрдизайн? У нее дома сплошной хай-тек и контемп с элементами лофта.

– Чего-чего? – не поняла сначала Наташа.

– Контемпорари, – с охотой взгромоздилась на любимого конька Ленка. – Точечные заимствования и искусство деликатного компромисса. Помнишь, в том сериале, где…

– Подожди, – нетерпеливо перебила Наташа. – Ты-то откуда знаешь? Ты что, у нее была?!

– Нет, разумеется. Еще нет, – успокоила ее дочь. – Но в ее блоге полным-полно фоток. Сама посмотри. Хочешь, я тебе скину ссылку?

Наташа с досадой поморщилась. Она и сама не раз собиралась поискать Арину в соцсетях, но останавливала себя, считая, что это будет уже как-то чересчур.

– Обойдусь, – буркнула она.

– Нет, я все-таки скину, – продолжала настырничать дочь. – Должна же ты знать, как папа будет теперь жить. Он тебе все же не чужой. Кстати, я хотела с тобой кое-что обсудить. У меня тут наклевывается парочка вариантов… Как думаешь, квартира в двухэтажном особняке на набережной Ждановки – не полный зашквар?

– Это в котором? Из тех, что пленные немцы в пятидесятые строили? Без ванной и с полами из досок? Зашквар, дорогая. Совершенный зашквар. – Ленкин жаргон Наташа прекрасно освоила, едва только та с головой погрузилась в поиск своего кусочка «души Петербурга».

– Вот мне тоже так показалось еще до просмотра, едва я фотки в интернете нашла, – протяжно вздохнула дочь. – Ладно. Будем искать дальше.

Посчитав, что уделила маминым проблемам достаточно времени, Ленка решительно переключила разговор на свои. Наташа привычно выслушала ее пространные повествования сначала о поиске квартиры, потом об очередном «поклоннике», как Ленка называла своих бесконечно меняющихся любовников. Ее личная жизнь была столь же сумбурна и непостоянна, как и профессиональная. Лена относилась к той породе людей, которые готовы с удовольствием и азартом без конца наступать на одни и те же грабли. Все время увлекалась кем-то похожим на нее саму – таким же носителем хаоса с огромными амбициями и самомнением, но стойко равным нулю КПД, – сходилась с ним или маялась от несчастной любви, потом разочаровывалась, расставалась, какое-то время страдала от депрессии, а после начинала все сначала с новым «поклонником». Вот и сейчас у нее в разгаре был очередной «офигенный» роман. Излив матери душу, она распрощалась с ней в самом энергичном расположении духа, рассеянно брякнув в конце «папке привет» и, видимо, совершенно забыв, по какому поводу вообще звонила.

Наташа только вздохнула. Что тут скажешь? Разве может она осуждать дочь за то, что та с головой погружена в собственную жизнь?

Эх, дети-дети…

В отличие от сестры, Костик, кстати, так и не позвонил. Вообще. Только написал. Через три дня после памятного разговора с Алексеем Наташа получила сообщение от сына. Какую-то сущую ерунду, форменное мальчишество: «Ну и что вы с папой не поделили?»

Было понятно, что эта новость выбила Костю из колеи и он просто не знает, как правильно реагировать. Объяснять сыну, что именно они с Алексеем «не поделили», у Наташи не было ни сил, ни желания. Раз Костик решил не звонить, а написать, значит, на сочувственный разговор ей не стоит рассчитывать. Что ж, сама она тогда тоже звонить не станет.

И Наташа ограничилась общим, отстраненным ответом, едва не шутливым: мол, все уже поделили. Разводимся.

Потекли дни. Оправившись от первого шока, Наташа постепенно начала осознавать, что вся ее привычная жизнь рухнула. Она очень старалась держаться достойно и не устраивала мужу ни скандалов с обвинениями и оскорблениями, ни жалких сцен со слезами и просьбами «не бросать», как делают многие женщины в подобной ситуации. Правда, спокойствие это было обманчивым и очень нестойким и так и норовило подвести в самый неподходящий момент. Так, к примеру, случилось после того, как Алексей забрал свои вещи. Он действовал максимально деликатно (грузчики побывали в доме в отсутствие Наташи), но все равно по квартире она потом ходила в слезах и со странным чувством: это была смесь брезгливости, растерянности и обиды. Как будто ее дом обокрали. Как будто чьи-то чужие жадные руки рылись в шкафах с одеждой, в ящиках столов, на антресолях… Но ведь – не чужие! Это ее муж, Алексей, забирал свои личные вещи. И забрал-то явно по минимуму: очень многое осталось на месте. Неужели он приедет еще раз? Нет, она этого просто не выдержит!

Но выдержала. Выдержала как миленькая: и этот самый повторный визит (хоть снова при нем не присутствовала), и личную встречу, да не одну, во время которых Алексей то показывал, то вручал ей какие-то документы, то ли расписки, то ли уведомления, то ли договоры. Все это было важной и нужной частью жизни двух взрослых людей, которые, окончательно расходясь в разные стороны, изо всех сил стараются сделать так, чтобы минимизировать возможные обоюдные неудобства.

И она старалась. Очень старалась. После того как попыталась сразу, не вдаваясь в содержание, подписать какую-то бумагу и он на нее накричал, стала внимательно читать все, что приносил Алексей, хотя при этом вообще не улавливала смысла. Дважды съездила с ним в брокерскую компанию. Трижды – в банк. Точнее, в три разных банка. Или все-таки в два?

Наташа не помнила.

Месяц, отпущенный «на примирение», прошел как во сне. В день развода они встретились в ЗАГСе и, подписав все необходимые документы, получили свидетельства. Каждый – свое. Глядя, как широкоплечий, еще не старый краснолицый мужчина с сильными залысинами на лбу и висках аккуратно укладывает свой экземпляр в папку, затем прячет ее в портфель и рассеянно оглядывается по сторонам, словно раздумывая, что делать дальше, Наташа невольно вспомнила их свадьбу. Тридцать пять лет назад этот же Алексей, тогда еще статный, красивый сероглазый парень в костюме восхитительно-кофейного цвета, веселым шепотом щекотал ее ухо, прижимая к нему невесомость фаты.

– Наташка, смотри, нам дали одно! Чур, мое будет!

– Что же тут удивительного, молодой человек? – строго спросила его тетенька-распорядитель с золотой муаровой лентой через плечо, водя лакированной указкой по строчкам для подписей новобрачных. – Вы же теперь семья. Одно целое. Значит, и свидетельство у вас должно быть одно на двоих.

Неужели все это было взаправду?

Может, и было. Но теперь одного на двоих у них ничего не будет. Теперь у каждого все только свое, отдельное – начиная с документа о разводе.

– Спасибо, что все прошло так… как прошло. – Голос Алексея вернул Наташу в реальность. Он протянул руку – то ли для рукопожатия, то ли просто хотел дотронуться на прощание, – но, словно бы осознав неуместность подобного жеста, тут же и отступил на пару шагов. – Я поеду, извини. Куча дел на сегодня. А еще и на работу надо будет успеть.

Наташа кивнула, делая вид, что понимает. Обозначенная им «куча» определенно была связана не с работой.

– Конечно, я понимаю. Поезжай.

– Вот и отлично. – Он все-таки сделал усилие над собой и, посмотрев ей в глаза, сказал то, чего она уже и ждать перестала: – Прости меня. Пусть не сейчас, но потом. Если что-то понадобится… В общем, будем на связи.

Выйдя из здания, они еще раз кивнули друг другу и, как в любой порядочной мелодраме, устремились в разные стороны.

Уже стоя рядом со своим стареньким авто, Наташа поймала взглядом джип мужа. Он проехал совсем близко, в каком-нибудь метре или полутора от нее. Сквозь широкое боковое стекло его профиль был отчетливо виден.

Головы в ее сторону Алексей не повернул.

Наташа на мгновение закрыла глаза и судорожно вздохнула.

Вот и все. Кончено. Теперь – точно.