Читать книгу Код личного счастья - Олег Рой - Страница 7

На половину четвертого записалась соседка Антонина Николаевна. Ей было лет семьдесят, точнее, Алена не знала, а спрашивать считала неприличным, хотя общались уже давно, лет восемь, с тех пор, как Алена сняла квартиру в этом районе. Первый же раз пойдя в сетевой супермаркет неподалеку от дома, она познакомилась там с веселой старушкой из тех, что красят седину в бледно-фиолетовый цвет и ходят в забавной несуразной одежде. Разговорившись в очереди у кассы, они выяснили, что живут в соседних подъездах. Алена рассказала, что работает парикмахером на дому, и Антонина Николаевна этим заинтересовалась. Узнала расценку и начала ходить к соседке, радуясь, что у той дешевле, чем в салонах, а качество не хуже. За время их знакомства Антонина Николаевна почти не изменилась, разве что поддалась на уговоры Алены и стала краситься в более естественные цвета. А так оставалась все той же неисправимой оптимисткой и шутницей, всегда приходила с какой-нибудь забавной историей или новым анекдотом. Иногда Алена втихаря завидовала жизнерадостности старушки. Сама она последнее время все чаще хандрила и чувствовала, что у нее опускаются руки. Особенно после того, как у Ника начался этот проклятый переходный возраст.

Однако сегодня Антонина Николаевна не казалась такой веселой, как обычно. Соседка выглядела задумчивой, и мысли ее явно были не из приятных.

– Как вы себя чувствуете? – спросила Алена, забирая у старушки мокрое пальто и вешая его на вешалку. – Погода сегодня дрянь, да? Не то что вчера…

– Погода? – рассеянно переспросила соседка. – А, да… я и не заметила…

– Что-то случилось? – обеспокоилась Алена.

– Да так… – вздохнула Антонина Николаевна и наклонилась, чтобы снять боты. Алена поспешила подать ей новенькие тапочки, которые специально покупала для клиенток пачками.

Они прошли в комнату Алены, и соседка машинально уселась в кресло.

– Все как обычно, стрижемся-красимся? – уточнила Алена, накрывая ее пеньюаром.

– А? Ну да… Знаешь, я бы и не пришла сегодня, но раз записалась… Не хотела тебя подводить. У меня Леня заболел, – поведала Антонина, когда Алена начала разводить краску.

Леонидом звали мужа Антонины. Алена часто встречала его во дворе, одного или вместе с супругой. Он ей нравился – сухенький, интеллигентный, заметно постарше жены, но еще бодрый старик. Он всегда вежливо здоровался и любил носить шляпы. Настоящий старый петербуржец, которых с каждым днем, увы, становится все меньше и меньше.

– Почку ночью прихватило, – рассказывала Антонина. – Так он до утра ждал и меня не будил. Проснулась – а он по квартире ходит, за поясницу держится. Я говорю: что же ты, надо было сразу «Скорую» вызывать! А он: надеялся, что пройдет, не хотел ночью людей беспокоить. Деликатный он у меня… К утру не прошло, конечно. Вызвали врачей, а те даже смотреть толком не стали, сразу увезли в больницу, в Александровскую. Хотела с ним поехать – не пустил. Нечего, говорит, Тоня, тебе тащиться куда-то в такую рань, поспи лучше, отдохни… А мне какой отдых, когда он в больнице…

– И как он сейчас, не знаете? – сочувственно поинтересовалась Алена, накладывая краску на поредевшие волосы клиентки.

– Да уж позвонил… – Антонина чуть улыбнулась сквозь навернувшиеся на глаза слезы. – Говорит, укол сделали, стало получше. Но я ж слышу, что голос слабый… Небось нарочно сказал, чтобы я не переживала. Но я сейчас вот прямо от тебя в больницу, там как раз с семи приемные часы… А завтра с утра поеду, с врачом поговорю. Узнаю, что и как.

Алена слушала клиентку внимательно и сочувственно. Ей всегда становилось грустно, когда у знакомых что-то случалось с их близкими. Особенно остро она стала ощущать это с тех пор, когда у нее появился сын, примеряя все печальные житейские истории на себя и Ника. К счастью, у сына было хорошее здоровье, и за свои пятнадцать лет он еще ни разу не лежал в больнице. Но случись что-то подобное, Алена бы, наверное, с ума сошла от переживаний… Антонина привязана к мужу не меньше, чем Алена к сыну. Иногда Алена пыталась убедить себя, что быть одной, без мужа, – это даже лучше. А то в старости, когда и у самой-то здоровья уже нет, сиди и переживай то за детей, то за супруга. Да и один умирающий родитель – все же меньшая нагрузка для ребенка, чем два немощных старика… Это, конечно, были просто слабые утешения одинокой женщины за тридцать, но иногда Алене почти удавалось в них поверить.

– Может, его отпустят домой на праздники, Новый год все-таки… – снова заговорила соседка. – А нет – так хоть мандаринчиков ему отвезу. Есть мандарины ему, наверное, не разрешат, но он очень запах любит. Не может в Новый год без мандаринов… – Антонина Николаевна сморгнула, и Алена испугалась, что соседка сейчас заплачет.

– Конечно, принесите, – бодро поддержала она соседку. – Он обрадуется и быстрее на поправку пойдет.

Ей было всей душой жаль Антонину Николаевну, но едва ли ей можно чем-то помочь, кроме сочувственных слов. Старость, как говорится, не радость…

– А я ведь совсем одна в квартире, с котом, – снова вздохнула Антонина Николаевна. – Так не хочется Новый год без Лени встречать…

– А что же Алеша с семьей? Вы говорили, они собирались приехать на каникулы? – Сын Антонины Николаевны работал в Китае, и старушка, чтобы общаться с ним и внуками, даже освоила скайп, чем очень гордилась.

– Да вот, не получилось. У них ведь наш Новый год – не праздник. Тяжело, конечно, так редко детей видеть. Но что поделаешь… Зато Алеша зарабатывает хорошо. И нам с Леней помогает. На пенсию-то поди проживи…

– Это точно, – согласилась Алена и тоже невольно вздохнула.

Сегодня общение с Антониной Николаевной, обычно всегда поднимавшее настроение, еще больше выбило Алену из колеи. Она почему-то принялась представлять себя в старости: дряхлой, больной, беспомощной… И одинокой. Будет ли Никита заботиться о ней? Судя по тому, как он ведет себя сейчас, – вряд ли…

Краска была наложена, теперь оставалось подождать сорок минут, пока она подействует. Чтобы клиентка не скучала, Алена включила телевизор, пощелкала пультом, нашла какой-то сериал, а сама отправилась на кухню. Надо все-таки выпить наконец кофе. И неплохо бы еще съесть какой-нибудь бутерброд, а то со вчерашнего дня, после Ларисиного новоселья с Дашкиными вкусняшками, у Алены еще маковой росинки во рту не было. Снова ткнув кнопку чайника, женщина открыла банку растворимого кофе и достала из сушилки над раковиной любимую красную кружку.

Красный всегда нравился Алене больше других цветов – такой яркий, позитивный, жизнеутверждающий. На выпускной она надела платье ярко-алого цвета и была в нем, как не уставали ей повторять весь вечер, ослепительно хороша. Конечно, то, что она красива, не стало для Алены новостью – она слышала об этом с детства. Еще с тех времен, когда совсем крошкой неуверенно ковыляла по улице с мамой за ручку, Алена привыкла, что люди с улыбкой смотрят на нее и хвалят: «Какая хорошенькая!» В школе Алена считалась первой красавицей класса, девчонки ей завидовали, а мальчишки все одиннадцать лет постоянно оказывали ей знаки внимания. Но сначала Алене они просто не были интересны, ее гораздо больше привлекало шитье нарядов для кукол. А потом, когда она доросла до подросткового возраста, уж тем более стало не до любви – требовалось решать куда более приземленные проблемы. Так что, если не считать невнятных детских влюбленностей в парочку актеров, можно сказать, что до самого отъезда в Питер сердце Алены оставалось свободно.

Тогда, в то далекое послешкольное лето, Петербург встретил их солнцем и цветами. В буквальном смысле цветами, потому что, выйдя с подругами из здания вокзала, Алена первым делом увидела цветочный ларек, наполненный розами. Ярко-алыми, как ее выпускное платье. И это показалось счастливым предзнаменованием.

Алена подала документы в художественно-промышленную академию. Разумеется, на бюджет – когда у тебя оба родителя алкоголики, о платной учебе не может быть и речи. Творческое собеседование она прошла хорошо, принимавшая его преподавательница с интересом рассматривала работы абитуриентки и похвалила некоторые из них. И даже дошла до конца экзаменов, но для поступления не хватило баллов. Подвело сочинение, за которое Алена получила только тройку. Не повезло, все темы попались по произведениям, которые она сама и не читала даже, а знала только по пересказам Ларисы и Дашки.

В первый момент показалось, что все, жизнь кончена, – но это ощущение прошло на удивление быстро. Подружки убедили, что на будущий год Алена обязательно поступит, надо только как следует позаниматься. Тут же подвернулась и работа – официанткой в симпатичном кафе неподалеку от дома Дашкиной тетки. Там Алена и влюбилась. Влад пришел в кафе утром, а вечером уже ждал ее после смены с огромным букетом роз. И Алена даже не удивилась, увидев, какого цвета эти розы – разумеется, ярко-красные.

Ухаживаниями Алену было не удивить – она давно привыкла к своему успеху, к телефонным звонкам (на городской телефон – мобильного у нее тогда еще не было), приглашениям, объяснениям, подаркам и прочим знакам внимания и от мальчишек-ровесников, и от парней постарше, и от взрослых мужчин. Но ни один из ее прежних поклонников и в подметки не годился Владу. Он ухаживал действительно красиво – то заказывал для нее песню по радио, то ухитрялся незаметно подложить в карман ее форменного фартука распечатку стихотворения, которое сам написал и посвятил ей, то снимал катер и всю ночь катал Алену по рекам и каналам, то внезапно, сюрпризом, увозил ее на своей машине куда-нибудь в Петергоф или Ораниенбаум… И конечно, она не могла остаться равнодушной. Впервые за всю жизнь Алена влюбилась. Не из-за ухаживаний, цветов и подарков – а потому, что Влад оказался первым в ее жизни человеком (ну, кроме Дашки, Ларки и их родителей), кто по-настоящему хорошо к ней относился, заботился о ней и искренне хотел видеть ее счастливой.